Китай как региональная сверхдержава

В настоящее время Китай превратился в доминирую­щую региональную державу, и очевидны его усиливаю­щиеся стремления к статусу мировой державы. По прогно­зам некоторых экспертов, после завершения современного мирового экономического кризиса уже не США, а Китай будет претендовать на роль мирового гегемона.

Оптимисты считают, что темпы экономического разви­тия Китая и масштабы иностранных капиталовложений в КНР – и те, и другие в числе самых высоких в мире - обеспечивают статистическую основу для благоприятного прогноза относительно того, что в течение примерно двух десятилетий Китай станет мировой державой, равной Соединенным Штатам и Европе. К этому времени по по­казателям ВВП Китай может значительно обогнать Япо­нию (в 2010 г. ВВП Китая стал выше ВВП Японии). Этот экономический импульс позволит Китаю приобрести военную мощь такого уровня, что он станет угрозой для всех своих соседей, и вероятно даже для более удаленных географически противников.

Еще более укрепив свои по­зиции благодаря присоединению Гонконга и Макао и, воз­можно, в недалеком будущем политическому подчинению Тайваня, Великий Китай превратится не только в господ­ствующее государство Дальнего Востока, но и в мировую державу первого ранга. Совокупные активы 500 ведущих компаний Юго-Восточной Азии, владельцами которых яв­ляются китайцы, уже сейчас составляют около 540 млрд. долл. США.

Однако пессимисты полагают, что нельзя так одно­значно использовать в прогнозах политического развития механическую зависимость от статистического анализа. Именно эта ошибка была допущена много лет назад теми, кто предсказывал, что Япония обойдет Соединенные Шта­ты как ведущая экономически развитая страна мира и что ей суждено стать новой геополитической сверхдержавой. Известно, что этот прогноз не осуществился, поскольку не были приняты во внимание факторы экономической уязвимости Японии от притока иностранных капиталов и рынков сбыта, а также отсутствие непрерывности в по­литическом развитии.

Пессимисты указывают на ряд факторов, которые станут препятствием на пути превращения Китая в сверхдержаву мирового масштаба.

Во-первых, КНР будет сложно сохранить бурные тем­пы роста в течение двух ближайших десятилетий. Для сохранения этих темпов в течение исторически продолжи­тельного периода времени потребуется необычно удачное сочетание эффективного национального руководства, по­литической стабильности, социальной дисциплины внутри страны, высокого уровня накоплений, сохранения очень высокого уровня иностранных капиталовложений и регио­нальной стабильности. Ничто не может гарантировать Ки­таю сохранение всех этих позитивных факторов в течение длительного времени.

Во-вторых, настоящей проблемой для Китая может стать вопрос о новых источниках сырья и энергии. Потребление Китаем энергии растет такими темпами, что уже сейчас они намного превышают возможности внутреннего производства. Этот разрыв может увеличиваться, если темпы экономического роста КНР будут оставаться очень высо­кими.

Наконец, еще одну сложность для Китая представляет продовольственная проблема. Даже с учетом снижения темпов демографического роста население Китая продолжа­ет увеличиваться в абсолютном выражении, в связи с этим импорт продовольствия приобретает все более важное зна­чение для внутреннего благополучия и политической ста­бильности КНР. Зависимость от импорта не только увели­чит нагрузку на экономические ресурсы Китая из-за более высоких цен, но и сделает его более уязвимым к внешнему давлению.

Помимо этого, международная обстановка в Азиатско-Тихоокеанском регионе в целом остается нестабильной. Можно назвать несколько наибо­лее значимых взрывоопасных вопросов, каждый из которых так или иначе способен втянуть Китай в международные конфликты:

— Парасельские острова и острова Спартли в Южно-Китайском море создают опасность столкновения между Китаем и рядом государств Юго-Восточной Азии по поводу доступа к потенциально ценным энер­гетическим ресурсам морского дна. Китай при этом в последнее время рассматривает Южно-Китайское море как свою законную национальную собственность;

— острова Сенкаку оспариваются Японией и Китаем, при этом со­перники — Тайвань и материковый Китай — яростно отстаивают единую точку зрения по этому вопросу. Исторически сложившееся соперничество за господство в регионе между Японией и Китаем придает этому вопросу также символическое значение;

— раздел Кореи и нестабильность, присущая КНДР, которая приобретает
еще более опасный характер из-за ее стремления стать ядерной державой, создают опасность того, что внезапное столкновение может втянуть по­луостров в войну. В свою очередь, это вовлечет в конфликт Соединенные Штаты и косвенным образом Японию и Китай;

— в число других скрытых территориально-этнических конфлик­тов входят русско-китайские, китайско-вьетнамские, японо-корейские и китайско-индийские пограничные вопросы (этнические волнения в про­винции Синьцзян, а также китайско-индонезийские разногласия по поводу океанских границ).

Все эти факторы позволяют предположить возможность наступления этапа политической нестабильности в КНР, о чем предупреждают как китайские, так и международные эксперты. В некоторых исследованиях даже содер­жатся выводы о том, что Китай может оказаться на одном из исторических кругов внутреннего дробления, что может окончательно остановить его продвижение к мировому мо­гуществу. Однако нельзя не отметить, что до сих пор ки­тайскому руководству удается достаточно успешно справ­ляться с политическими и экономическими трудностями. Уже сегодня Китай является доминирующей региональной державой в Восточной Азии, и его дальнейшему движе­нию вперед на пути к мировому лидерству могут помешать только внешнеполитические факторы. Для того чтобы ста­билизировать ситуацию, Китай стремится расширять свои политические связи с США, Россией, Пакистаном, Бирмой и Северной Кореей.

Политика Соединенных Штатов применительно к Восточной Азии при администрации Обамы уже начала и, скорее всего, будет и в дальнейшем подвергаться серьезной переоценке. При этом американо–китайские отношения все больше и больше выдвигаются на первый план - в июле 2009 г. китайско-американский диалог вырос до уровня 26

«стратегического и экономического», затрагивающего самый широкий круг вопросов. Конечно, в отношениях Соединенных Штатов с Китаем и Японией есть и будет существовать проблема сбалансированности взаимодействия Вашингтона с этими ведущими государствами Восточной Азии. Избегая острой конфронтации с США и продолжая расширять объемы торгово-экономических и финансовых связей с ними, Пекин не мог, тем не менее, не испытывать недоверия к стратегическим целям политики администрации Дж. Буша в тихоокеанском регионе и конкретным шагам по их достижению. Речь шла, в частности, о программе передислокации Вооруженных Сил США на Тихоокеанском театре. Все это воспринималось в Пекине как прямые или косвенные проявления стратегии окружения и сдерживания Китая. До какого-то времени Америка, как единственная сверхдержава, могла особенно не беспокоиться по поводу недовольства Китая подобными действиями и планами. Однако серьезные неудачи и растущие проблемы в Ираке, Афганистане и Пакистане, остающийся нерешенным вопрос ракетно-ядерного потенциала Северной Кореи и, наконец, глобальный финансово-экономический кризис привели Вашингтон (при Обаме) к пониманию необходимости смещения акцента с «односторонних» на многосторонние действия при сохранении мирового лидерства Соединенных Штатов.

Одна из идей, широко обсуждавшихся в американском экспертном сообществе – сформулированный в январе 2009 г. Зб. Бжезинским призыв к выстраиванию особых отношений всеобъемлющего сотрудничества между США и Китаем в формате «большой двойки» (G-2 – «Чимерика»). По существу аналогичные мысли и предложения высказывались и Генри Киссинджером, имеющему большой опыт участия в поворотных решениях Соединенных Штатов в отношении Китая. Таким образом, такой подход имеет как бы двухпартийный характер, по крайней мере, на уровне высокопоставленных отставных бюрократов и видных экспертов.

Вашингтон будет продолжать усилия по вовлечению Китая в сеть двусторонних стратегических контактов – экономических, политических, военных – для того, чтобы просто лучше понимать, куда движется Китай, и принимать меры, включая превентивные, по возможному контролю над этим движением. Т.е. возможно сочетание идеи G-2, американо-китайского кондоминиума, с фактически функционирующим треугольником США-Австралия-Япония для «мониторинга» роста экономической и военно-политической мощи Китая. Что касается Пекина, то он будет действовать крайне осмотрительно, в том числе по внутриполитическим и внутриэкономическим причинам, не втягиваясь в «кондоминиум», но и сотрудничая с Вашингтоном там, где требуют национальные интересы КНР и/или поддержание международной стабильности, в том числе в сфере экономики и финансов. Тайваньский вопрос остается раздражителем и потенциальным детонатором, который может «взорвать» китайско-американское взаимодействие.

Существует проблема поставок вооружений Тайваню, из-за которой периодически возникает напряженность в отношениях США с Китаем. Например, на неопределенный срок время от времени прерываются двусторонние контакты по военной линии, которым американские военные придают очень большое значение. Сейчас в американской политике взаимодействия с КНР на первый план выдвинулись вопросы финансово-экономического характера. Таких вопросов немало. Например, практически ключевой, от которого стрелками расходятся многие другие, вопрос так называемых дисбалансов, выражающихся в крупном дефиците США в торговле с Китаем и накоплением последним американских казначейских обязательств в достаточно критических масштабах.

При этом Соединенные Штаты приветствовали возрастающую роль «сильного, процветающего и успешного» Китая в мировых делах. Тем самым, отвечая на опасения Китая, что США будут проводит стратегию сдерживания, препятствия росту экономической мощи азиатского гиганта. В свою очередь, Пекин, реагируя на давно и часто высказываемые опасения, что наращивающий мощь Китай будет выдавливать Америку из региона, приветствовал роль Соединенных Штатов как азиатско-тихоокеанской державы, вносящей свой вклад в «мир, стабильность и процветание» в регионе. Все это, понятно, отнюдь не исключает соперничества двух держав, но устанавливает для него рамки, в которых есть место и для широкого сотрудничества.