Интересы США в Азиатско-Тихоокеанском регионе на современном этапе. Становление Тихоокеанского экономического партнерства.

Азиатско-Тихоокеанский регион (АТР) продолжает занимать приоритетное положение в американской внешней политике. Несмотря на обострение в последний год ситуации в Европе и на Ближнем Востоке, отсутствуют какие-либо признаки возможного отказа или хотя бы внесения сколько-нибудь существенных коррективов в процесс “разворота” в сторону АТР ключевых американских интересов, заявленного руководством США в конце 2011 г.

Главный мотив “разворота” в сторону АТР американской внешней политики обусловлен превращением Китая в державу глобального значения, что воспринимается в качестве основного вызова американским интересам. Укреплению позиций Китая на мировой арене и повышению его самооценки несомненно способствует недавний прогноз МВФ, согласно которому по объёму ВВП (в пересчёте по паритету покупательной способности) КНР в конце 2014 г. выйдет на первое место в мире.

Усиливается тенденция к выстраиванию Китаем финансово-экономических интеграционных структур, фактически параллельных тем, которые возглавляются США, ЕС и Японией (Международный валютный фонд, Всемирный банк, Азиатский банк развития). В частности, настороженную и политически окрашенную реакцию в Вашингтоне вызвало подписание в Пекине 24 октября 2014 г. акта об учреждении Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (Asian Infrastructure Investment Bank, AIIB) с первоначальным капиталом в 50 млрд дол., который, по мнению экспертов, “в основном или даже целиком” будет наполнен Китаем.

Вслед за состоявшимся в июне 2014 г. решением о формировании банка развития БРИКС, это уже второй крупный международный банк, создаваемый главным образом под эгидой Китая. В списке 21 страны-учредителя AIIB обращает на себя внимание присутствие Индии, Катара, Лаоса, Камбоджи, Казахстана, Узбекистана. В этом списке отсутствуют США, а также их ближайшие региональные союзники де-юре и де-факто (Япония, Австралия, Южная Корея, Сингапур, Вьетнам).

Продолжающийся экономический прогресс наряду с ростом военного потенциала Китая способствуют в последние годы более отчётливому проявлению феномена китайской внешней политики, определяемый зарубежными экспертами термином “напористость” (assertiveness).

Эта “напористость” проявляется прежде всего в бескомпромиссности претензий КНР на владение не только Тайванем, но и рядом островов в Восточно-Китайском и Южно-Китайском морях. Как правило, указанные острова либо находятся под управлением стран-соседей Китая, либо эти последние тоже претендуют на их владение. Важно отметить, что страны, находящиеся в состоянии территориальных споров с КНР, как правило, являются американскими союзниками де-юре или де-факто.

Это обстоятельство противоречивым образом влияет на процесс формирования американской стратегии в отношении Китая и в регионе в целом. С одной стороны, в силу ряда причин (одна из основных связана с проблемами в американской экономике) в последние годы отчётливо проявляется тенденция к понижению уровня прямой американской вовлечённости в локальные вооружённые конфликты. Тем более в такие, которые возникают в зонах, расположенных за многие тысячи километров от американского материка.

Этой тенденцией объясняются не только существенно меньшие масштабы американского военного участия в новых конфликтах на Ближнем Востоке по сравнению с военными акциями прошлого десятилетия в Афганистане и Ираке, но и сдержанность в реагировании на конкретные китайские акты последнего времени в омывающих территорию Китая морях. В частности, были проигнорированы призывы правительства Филиппин помочь предотвратить захват Китаем в 2012 г. архипелага Скарборо в Южно-Китайском море.

По мнению одного из ведущих американских экспертов Кристофера Лейна, обе эти тенденции свидетельствуют о том, что наблюдается дрейф стратегии американской внешней политики в целом от “глобального доминирования” к “офшорному балансированию”. Из них вторая предусматривает масштабное военное вмешательство США только в такие конфликты, которые непосредственно затрагивают американские жизненно важные интересы.

Не менее важное символическое значение имело и заявление о возможности присоединения КНР к патронируемому США проекту создания Транстихоокеанского партнёрства (ТТП), которое осенью 2013 г. было сделано советником президента США по национальной безопасности Сьюзен Райс. Однако с тех пор тема возможного участия КНР в ТТП на официальном уровне не поднималась.

В то е время в Вашингтоне наблюдается понимание опасности для американских интересов в АТР позиции “отстранённости” в вопросе территориальных конфликтов Китая. Дальнейшее развитие этой тенденции чревато возникновением у американских союзников ощущения, что продолжение политики опоры на США перед лицом “китайской угрозы” не соответствует новым реалиям.

В частности, давно наметившийся процесс политического сближения Индии с Японией, который развивается и новым индийским премьер-министром Нарендрой Моди, также существенным образом вызван сомнениями каждой из этих стран в надёжности опоры на США перед лицом “китайской угрозы”.

Развитие подобных опасений может поставить под угрозу всю систему двусторонних союзов, выстраивавшихся США в АТР с начала 50-х годов. Поэтому в последние месяцы высшими чиновниками американской администрации (например, министром обороны Чаком Хейгелом) делались резкие заявления, адресатом которых являются как Китай, так и ближайшие союзники США в регионе.

Непосредственным поводом для них явилась российская операция в Крыму, вызвавшая спекуляции в японских и американских СМИ о том, что Китай может использовать российский “крымский опыт” при решении своих территориальных споров с соседями. В указанных выше заявлениях КНР предостерегается от таких попыток, а в отношении союзников (прежде всего, Японии) подтверждается “неизменность и надёжность” американских обязательств по обеспечению их безопасности.

За последние два десятилетия в американском политике на китайском направлении не раз наблюдалась смена преобладания одной из двух её основных компонент, то есть “сдерживания” или “встраивания” Китая в мировую систему экономических и политических отношений.

Показательным тестом для более или менее определённых выводов относительно того, какая из этих компонент возобладает в американской политике в отношении Китая в оставшийся срок президентства Б. Обамы может стать дальнейшая судьба заявления С. Райс о возможности присоединения КНР к ТТП.

Однако сам процесс формирования этого объединения в течение нескольких лет находится в тупиковом состоянии, главным образом потому, что не удаётся согласовать условия вхождения в ТТП Японии – ключевого союзника США в АТР.

Суть американо-японских разногласий обусловливается главным образом стремлением Японии оградить свой внутренний рынок сельскохозяйственной продукции от притока дешёвых иностранных продуктов (например, из тех же США или Вьетнама), что станет неизбежным в случае снятия всех пошлин в торговле между странами-участницами ТТП.

Регулярно проводимые двусторонние консультации до сих пор не привели к сколько-нибудь заметному прогрессу в преодолении разногласий. С этим связан пессимизм в экспертных оценках перспективы подписания до конца 2014 г. базовых документов ТТП всеми 12 участниками будущего объединения.

В ходе визита весной 2014 г. в Японию эта цель была поставлена Б. Обамой, для которого успешное завершение процесса формирования ТТП является, по мнению экспертов, “центральным элементом” всего процесса американского “разворота” в АТР.

Для подписания указанных выше документов тогда предполагалось использовать площадку очередного форума АТЭС, который пройдёт в Пекине с 5 по 11 ноября 2014 г. Однако уже по итогам встреч рабочих групп, прошедшей в Ханое в начале сентября 2014 г., а также на министерском уровне, состоявшейся в Сиднее 25-27 октября 2014 г., стало ясно, что к этому сроку не удастся преодолеть все имеющиеся проблемы.