основные понятия метафизики (die Grundbegriffe der metaphysik) — работа Хайдеггера.

" ОСНОВНЫЕ ПОНЯТИЯ МЕТАФИЗИКИ" (" Die Grundbegriffe der Metaphysik") — работа Хайдеггера. Явилась названием лекционного курса, прочитан­ного Хайдеггером в 1929—1930. Ему предшествовали лекции 1925—1926, прочитанные в Риге, затем фунда-

ментальный труд " Бытие и время" [см. " Бытие и вре­мя" (Хайдеггер)], а также лекции, прочитанные в Даво­се в 1928 и их результат — работа " Кант и проблемы ме­тафизики". Отношение Хайдеггера к метафизике эволю­ционировало на основании идей философии жизни: рас­смотрение жизни с точки зрения длительности (Берг­сон), интерпретации бытия как истории (Дильтей), от­рицание истинности вечного и утверждение преходяще­го временного (Ницше), а также критики феноменоло­гии. Феноменология, провозглашая идею философии как абсолютной науки, и дала толчок критическим наст­роениям Хайдеггера. По мнению мыслителя, начиная с эпохи Нового времени сущность науки как " исчисляю­щего и измеряющего" исследования выразилась в мате­матизации знания, теории " действительного". Но фило­софия занимается не предметно-наличным — это пре­рогатива позитивных наук, она осмысливает то, что не сводится к наличности. Человек не может быть сведен лишь к миру природы, так как следствием этого, счита­ет Хайдеггер, является современная " технизация зна­ния", а научный мир, как укажет он в своих более позд­них работах, становится кибернетическим миром. От­сюда вытекала основная задача мыслителя: исследовать не предметное бытие, представленное в сознании чело­века, а найти тот онтологичекий фундамент человечес­кого бытия, который не зависим ни от сознания, ни от бессознательного — " бытие сознания". Он называет его Dasein, " здесь-бытие" как данное в форме потенциаль­ной открытости индивиду и рассматривает его в качест­ве человеческой экзистенции (см. Dasein). В связи с этим не случайно и название первой главы данной рабо­ты, где Хайдеггер, интерпретируя понятие философии, уже подспудно дает ответ, т.е. позволяет открыться по­нятию метафизики не в традиционно-натуралистичес­ком плане, " овнешненно", но " изнутри" в своем изна­чальном смысле: " Обходные пути к определению суще­ства философии (метафизики) и необходимость увидеть метафизику в лицо". " Увидеть метафизику в лицо" и выражает основную интенцию Хайдеггера обосновать метафизику посредством вопрошания о человеке или точнее способе существования человека как лица. Ха­рактерным является указание Хайдеггера на двусмыс­ленность философии в обосновании ее как науки или мировоззренческой проповеди. Философия не может быть сравнима ни с чем, и никакими окольными путями (через искусство или религию) ее невозможно постичь. Она постоянно ускользает " как человеческое дело в тем­ноту существования человека"; она есть философство­вание, проявляющее себя в экзистенциально-ностальги­ческой форме вопрошания, как желания " быть повсюду дома", " присутствовать в мире". Метафизическое вопрошание " что есть мир? " оборачивается постановкой

подвопроса: " Что такое человек? ", когда каждый в отве­те за себя, как единственный, стоит перед целым и пред­ставляется в человеческом существовании темпорально как проектация себя в нечто большее, чем он есть в дан­ный момент " быть-всегда-уже-впереди-себя-в-мире-при-внутри-мировом-сущем". Хотя Хайдеггер и остав­ляет для философии возможность быть чем-то вроде на­уки и мировоззрения, он подчеркивает присутствие че­ловека в ней, называя ее " мышлением бытия": " Само мышление есть путь. Мы соответствуем этому пути только тогда, когда остаемся на пути". Таким образом, философия по Хайдеггеру — это метафизика как фило­софствование и является фундаментальнейшим событи­ем в человеческом бытии, усилием увидеть себя и мир в ее лице. Но усилие — это действование, и если филосо­фия доступна каждому и касается каждого, то открыва­ется она лишь, опираясь на внутреннюю субстанцию че­ловека. Смысл философии как человеческого дела выра­жается в поступке: " Философия имеет смысл только как человеческий поступок. Не истина есть, по сути, истина человеческого присутствия. Истина философствования укоренена в судьбе человеческого присутствия". Ново­европейская традиция, подвергнувшая сомнению зна­ние не могла поставить под вопрос человеческое при­сутствие, да это и невозможно, считает Хайдеггер, так как философия обнаруживает себя до появления наук. Он исследует этимологию слова " метафизика", которая восходит к более первичному слову " фюсис" и в перево­де означает, не столько природу в узком новоевропей­ском звучании в противоположность истории, но в более широком, преднаучном, объемлющем не только природу и историю, но также и божественное сущее. Хайдеггер артикулирует значение " фюсис" как " рост", " растущее", " самообразующее владычество сущего в целом", к ко­торому принадлежит и сам человек. " Фюсис" как полно­властие владычествующего изъявляет свое правило, за­кон сущего, явленный в человеке посредством его ре­чи — " логосе", понимаемом как " извлечение из утаенности". Хайдеггер цитирует Гераклита, подтверждая свою мысль: " Владычеству вещей присуще стремление утаиться". Наделенный высшим даром сказать неутаен­ное, открыть истину, человек вступает в противоборст­во с самим сущим в целом, экзистирует в качестве чело­века и, тем самым, сообщает сущему свою истину " как судьбу человеческой конечности". Но, возвращаясь к ис­следованию понятия " метафизика" и, в частности, к " фюсис", следует отметить, что постепенно его перво­начальный смысл как " нечто постоянно себя образую­щее и разрушающее" утрачивается, или скорее затверде­вает в " нечто" как отделенном от всего остального, не­коей собственной области, отличной, например, от " техне" и одновременно обретает смысл внутренний сущно-

сти определенной вещи, закона вещи. Развертывание этих двух значений " фюсис" получило свое закрепление в философии Аристотеля и выражает, с одной стороны, вопрошание о сущем в целом, сущее вообще, а с дру­гой — вопрошание о бытии, собственно сущем, где су­щее берется в своем бытии как " усия". По мнению Хайдеггера, со смертью Аристотеля философия распадает­ся, живое вопрошание отмирает и набирает силу наме­ченное еще Платоном разделение философии на логику, " фюсику", этику и превращение ее в " эпистему" — на­уку, дисциплину, дающую знания. Аристотелевское на­следие почти забывается. Но в 1 в. н.э. начинается сис­тематизация аристотелевских сочинений и перед соби­рателями встает задача распределить материал Аристо­теля по вышеуказанным трем дисциплинам. Системати­заторы сталкиваются с определенной трудностью, не зная, куда включить то, что Аристотель называет " пер­вой философией". Ее невозможно поместить в физику и тогда она располагается под рубрикой " мета та фюсика", что и определяет технический характер значения метафизики: " мета" означает " за", " после". В процессе слияния этих двух греческих слов в латинское выраже­ние metaphisica, приставка " мета" меняет свое значение, и " метафизикой" теперь называется особый характер мышления, познание сверхчувственного. Термин " мета­физика" наполняется содержательным значением, кото­рое в своей исторической судьбе, как считает Хайдеггер, выявляет три недостатка. Одним из них явилось " овнешнение" понятия метафизики как результата доми­нирующего отношения к сверхчувственному в христи­анской догматике Западной Европы. Она сконцентри­ровала свое внимание на двух наименованиях состав­ляющих содержание потустороннего: Боге и бессмер­тии души. Хотя Аристотель и включает в первую фило­софию кроме вопроса о сущем как таковом, т.е. о том, что свойственно сущему как сущему, также вопрос о сущем в целом как о высшем и последнем — " боже­ственном", " тейон"; все же последующие интерпрета­торы Аристотеля свели " первую философию" к теоло­гии разума. Предметом последней становится опреде­ленное сверхчувственное сущее. Метафизическое, ука­зывает Хайдеггер, выступает как сущее, пусть и выс­шее, но равно наличествующее с другим сущим. Более того, важным мыслитель считает то, что сверхчувст­венный характер сущего в своем понятийном значении объединяется с нечувственными бытийными характе­ристиками последнего, тем, что недоступно чувствам, тем самым уничтожая проблематику " первой филосо­фии". Овнешненность, запутанность и беспроблемность традиционного понятия метафизики ярко про­звучала у Фомы Аквинского, который отождествил первую философию, метафизику и теологию. Объяв-

ляя метафизику нормативной наукой, он выделяет ее три основные характеристики, три рода познания: 1. Познание высших причин, de prima causis; 2. Познание того, что обще всему, что мы можем познать с помощью интеллекта, de ente. 3. Познание того, менее всего опре­деляется отдельным, нечто существующее само по себе, de Deus. Хайдеггер подмечает двойственность опреде­ления метафизики у Фомы Аквинского в зависимости от ее соотнесенности: относительно Бога и относительно того, что обще каждому сущему, подтверждая еще раз видоизменение этого понятия в истории философии. В эпоху Нового времени метафизика, по Хайдеггеру, рас­сматривается как научное знание, и ее основным содер­жанием становится проблема абсолютной достовернос­ти метафизического познания. " Я", сознание, не ставит­ся под вопрос и выступает фундаментом метафизичес­кого познания. Таким образом, прослеживая путь мета­физики как движение вопроса о сущем, Хайдеггер при­ходит к выводу, что вопрос о сущем как таковом должен через вопрос " что есть бытие? " вернуться к вопросу сущности понимания бытия вообще. А так как понима­ние это не только способ познавания, но момент экзистирования, то проблема обоснования метафизики нахо­дит свой исток в метафизике Dasein, которая открывает­ся с пробуждением метафизики в самом Dasein. Вопрошание о бытии фундируется внутренней возможностью Dasein — разумением бытия, как выявления его конеч­ности, и в то же время — открытостью (Da), свершаю­щейся в прорыве в сущее. Выявление внутренней воз­можности того, чем является Dasein, происходит в пла­не наброска, конструкции. Хайдеггер артикулирует этот процесс как " воспоминание", при котором вырывается из забытости конечность Dasein. Но подлинное воспо­минание, по мысли Хайдеггера, — это зов, повторение воспоминаемого, постоянное в присутствии. Метафизи­ка не есть то, что создается в учениях или системах, но выявляет себя как трансценденция Dasein. Отсюда мысль Хайдеггера о том, что мышлению должен быть придан " путевой" характер в отличие от современного " господствующего", который мог бы гарантировать опыт забытости бытия. Человек как некое сущее, бро­шенное в него и зависимое от него, должен быть ответ­ственным за себя, как некое сущее, что и притягивает его к разумению бытия. В одной из последних своих ра­бот " Положения об основании" Хайдеггер пишет: " Не остается ли сущность человека, не остается ли его при­надлежность бытию, не остается ли сущность бытия, все более нас озадачивая, все еще чем-то достойным мышления? Смеем ли мы, если уже дело должно состо­ять таким образом, оставить на произвол судьбы это до­стойное мышление в угоду неистовству исключительно считающего мышления и его гигантских успехов? Или

мы обязаны найти путь, на котором мышление способ­но было бы соответствовать этому достойному мышле­нию, околдованные считающим мышлением, мы про­шли в мысли мимо чего-то достойного мышления? Это — вопрос. Это — мировой вопрос мышления и в ответе на него решается, что станет с Землей и что станет с Dasein человека на этой Земле".

Т. В. Комиссарова