ОРИГЕН (ок. 185—254) — христианский теолог, философ, ученый, представитель ранней патристики.

ОРИГЕН (ок. 185—254) — христианский теолог, философ, ученый, представитель ранней патристики. Один из восточных Отцов Церкви. Основатель библей­ской филологии. Автор термина " богочеловек". Учился в Александрийском христианском училище Климента Александрийского. После бегства Климента преподавал в училище (с 203) философию, теологию, диалектику, физику, математику, геометрию, астрономию. Возглав­лял училище (217—232). Рукоположен ок. 230 еписко­пами Александром Иерусалимским и Феоктистом Кесарийским. Немедленно отлучен от Александрийской церкви Собором, созванным епископом Александрии Деметрием (на основании того, что в юности О. осуще­ствил самооскопление). В 231 рукоположение О. было аннулировано следующим Собором. Позже О. основы­вает школу в Кесарии (Палестина) при поддержке мест­ного епископа. Умер после пыток и пребывания в за­ключении (250—252) во время очередного гонения хри­стиан. Основные труды: " Трактат о началах" (220— 225), " Против Цельса", " Трактат о демонах" и др. (Все­го перечень работ О. насчитывает ок. 2000 " книг" в ан­тичном смысле слова — комментариев, гомилий, схо­лий, фрагментов и пр.). Восприняв ряд системных идей из учения Платона (бессмертие и пресуществование душ, " не-тварный" Бог, постижение Бога через созерца­ние), О. использовал подходы аристотелевской диалек­тики, а также — применительно к исследованию психо­логических проблем — вокабуляр стоицизма. При этом О. счел необходимым отказаться от ряда существенных тезисов ортодоксального платонизма (в частности, тео­рии идей и диалектики). Критиковал Платона за осуще­ствленное им описание армии богов и демонов в диало­ге " Федр", полагая, что оно было внушено ему " самим диаволом". Запрещал своим ученикам чтение трудов ки­ников, эпикурейцев и скептиков, опасаясь, " чтобы их душа не загрязнилась от слушания речей, которые, вме­сто того чтобы приводить их к благочестию, являются противоположными божественному культу". Считая се­бя толкователем Священного Писания, О. посвятил свою деятельность раскрытию аллегорического " изме­рения" текстов Библии. О. подчеркивал, что " если тща­тельно изучить Евангелие во многих отношениях, рас-

сматривая его с точки зрения противоречии, связанных с историческим значением слова... то охватывает голо­вокружение и после этого или перестанешь выступать за истинность Евангелий и вычитывать из них то, чему привержен, так как не осмеливаешься полностью отка­заться от веры в Господа, или признаешь четыре Еванге­лия и связываешь их истинность не с телесными знака­ми". Не хотеть подняться над буквой, а показывать себя ненасытным в ее отношении, по идее О., есть признак жизни во лжи. Поскольку, утверждал О., Бог является автором Священного Писания как такового, постольку ничто в этом тексте не выступает не имеющим сакраль­ного значения. (Ср. Иисус Христос о Законе: " доколе не прейдет небо и земля, ни одна йота или ни одна черта не прейдет из закона, пока не исполнится все".) Все слово Божие, но версии О., — тайна: " Дело в том, что образа­ми притчей являются все вещи, которые записаны и от­ражают определенные тайны, являются отражением бо­жественных вещей. Относительно этого — во всей церкви одно мнение, что весь Закон духовен". О. высту­пил автором примечаний и комментариев ко всем кни­гам Ветхого и Нового Заветов, делая особый акцент на проблеме провиденциализма. О. рекомендовал учени­кам изучать самые разнообразные поэтические и фило­софские сочинения, написанные как греками, так и вар­варами, за исключением " произведений атеистов и тех, кто отрицал Провидение". По мысли О., путь к пости­жению смысла Священного Писания (" совершенного и гармоничного средства выражения Бога", " единого со­вершенного тела Слова") изоморфен познанию как тако­вому. Познание же заложено в самой душе человеческой как одно из ее устремлений: " Как только душу поразила огненная стрела знания, она уже не может предаться праздности и успокоиться, но будет всегда стремиться от хорошего к лучшему и от него вновь к более высоко­му". Предмет людского познания, с точки зрения О., бесконечен (у О. человек, познавая, " находит все более глубокое и тем неизъяснимее и непонятнее оно для не­го") и организован в соответствии с тем, что человек со­прикасается с видимым материальным миром и лишь на этом фундаменте способен постигать мир невидимый: " Бог создал две природы — видимую природу, т.е. теле­сную, и невидимую, каковая является бестелесной... Од­но было создано в собственном смысле и ради себя, а другое лишь сопутствует и было создано ради другого". Истинное, согласно О., суть небесное и оно — цель по­знания: "...если кто-то дарит нам какой-то веществен­ный предмет, то мы не говорим, что он подарил нам и тень предмета, потому что вещь он нам подарил, не имея намерения подарить предмет и тень. При передаче же предмета одновременно происходит и сопередача те­ни". " Посюсторонняя", конкретная вещь, по версии О.,

имеет определенное подобие соответствующей вещи небесной, да и всему " потустороннему" миру: " может быть... она является не просто образом какой-то небес­ной вещи, а Царства Небесного целиком". Тяга к позна­нию, по мнению О., — основа для овладения христиан­ским учением, при этом предпочтительнее ученики, раз­деляющие истины веры после их " разумного и мудрого" исследования, а не те, юга усваивает их " простой верой". (О. ссылается на апостола Павла, сказавшего: "...ибо, когда мир своею мудростью не познал Бога в премудро­сти Божией, то благоугодно было Богу юродством про­поведи спасти верующих".) О. ставил целью опроверг­нуть мысль, согласно которой христианство отрицатель­но относится к образованным людям: "...кто держится такого мнения, тот пусть обратит свое внимание на то, что Апостол /Павел. — А.Г./... укоряет простых людей, которые отвергают созерцание духовных, невидимых и вечных истин и занимаются только чувственными веща­ми и на них сосредоточивают все свое помышление и стремление". Только образованные люди, по убеждению О., способны рассуждать о " тех высочайших важней­ших вопросах, которые в каждом отдельном случае сви­детельствуют и обнаруживают существование философ­ского обсуждения их у пророков Божиих и Апостолов Иисуса", только они " в состоянии проникать в смысл образов и прикровенных мест в законе, у пророков и в Евангелиях". Квинтэссенцией христианского образова­ния О. полагал, чтобы " юноши, после предварительной подготовки, полученной ими от занятия общеобразова­тельными науками и философией, могли достигнуть славного и возвышенного состояния велеречия христи­анского, недоступного для большинства народной мас­сы". Как учил О., "...Слово, стоящее перед учениками, призывает слушателей поднять очи к нолям Писаний и к полю, где в каждом отдельном существе присутствует Слово, чтобы они увидели белизну и сияющий блеск света истины, присутствующий везде". Главное фило­софское сочинение О. — " Трактат о началах" — вклю­чает четыре книги, посвященные Богу, миру, человече­ству и Священному Писанию. О. подчеркивал, что учит о Боге " только то, что составляет " непреложную" исти­ну, — то, что может понять даже простой человек, хотя и не так ясно и вразумительно, как это могут делать только немногие, старающиеся более глубоко понять тайны веры". Записавшие Евангелие, согласно мнению О., скрыли объяснение соответствующих притч, ибо от­кровение, данное о них, превосходило природу и свой­ство букв, а толкование и прояснение этих притч таково, что " весь мир не смог бы вместить книг, которые нужно написать об этих притчах". Бог-Отец, действующее про­видение (см. Провиденциализм), согласно О., " неизме­рим и непостижим", принципиально нематериален и аб-

солютно един. (По мысли О., "...следует толковать " сердце Божие" как силу Его разума и Его силы в управ­лении вселенной, а его Слово как выражение того, что присутствует в этом сердце".) Бог-Отец как Основа Бы­тия или " Первый Бог" может быть познан только Бо­гом-Сыном (Логосом), а также Святым Духом, вечно по­рождаемыми Первым Богом. Бог-Отец, по О., открыва­ет себя через Бога-Сына суть вечно сущего Слова Бога, совечного Отцу. Бог-Сын (у О. не столько избавитель, сколько образец) — Иисус Христос — воплощается так­же в Моисее и пророках, и — в некоторой мере — в " ве­ликих мужах" античной Греции. Святой Дух, по мне­нию О., также совечный Отцу и Сыну, вдохновляет Пи­сания. Последние — ибо каждая буква в них боговдохновенна — суть ключ к пониманию загадок жизни. Бог у О. " создал Писание как тело, душу и дух — как тело для тех, кто был до нас, как душу для нас, но как дух для тех, кто " в будущем унаследует жизнь вечную" и дойдет до вещей небесных". С точки зрения О., " Сын, будучи менее Отца, стоит выше только разумных созданий (ибо Он — второй после Отца), а Святой Дух — еще меньше и живет только в душах святых". О. отрицал мнение, до­статочно распространенное во 2—3 вв., согласно кото­рому Бог Ветхого Завета, будучи справедлив, но не благ, не идентичен Богу — Отцу Иисуса, несправедливому, но благому. Святой Дух же, по мысли О., до боговоплощения доступный лишь пророкам, ныне и во веки веков будет дан всем верующим во Христа. Неоднократно ис­пользуя понятие " свободной воли", О. полагал ее прису­щей не только всем " разумным тварям", но даже (до не­которой степени) и природному порядку. Все, имеющие свободную волю, ответственны перед Богом: именно Божественная максима о праведной жизни и доказывает, согласно О., возможность выбора между добром и злом. (Зло, по О., — нежелательное следствие доброго наме­рения.) Все мироздание, по мнению О., со временем восстановит первоначальное единство со всем сотво­ренным, поколебленное " грехопадением". Выступал сторонником идеи конечного спасения всего сущего (см. Апокатастасис). О. отвергал просветительский потен­циал буквального истолкования сакральных христиан­ских текстов: подлинная их интерпретация, по О., пред­полагает наличие разных смысловых уровней (" теле­сного" — буквального, " душевного" — морального, " духовного" — философско-мистического) для различ­ных категорий верующих и посвященных. (С точки зре­ния О., " идти по следам стад" — означает последовать учению тех, кто сам остался грешником и не смог найти снадобья для излечения грешников. Кто пойдет за этими " козлищами" (грешниками), тот будет бродить " у кущей пастырских", т.е. будет стремиться ко все новым фило­софским школам. Вдумайся поглубже, сколь ужасно то,

что скрывается за этим образом".) Посвященные же, со­гласно О., и осуществляют Божий промысел по просве­щению людей и эволюции мира: " Люди Божий есть " соль", которая держит мирские взаимосвязи на земле, и вещи земные сохранятся в совокупности, пока " соль" не изменится". О. полагал оправданным наличие " тайной" христианской традиции, сопряженной с задачей " сохра­нения учения от болтовни и насмешек не понимающих христианских таинств". (Ср. " водораздел" у Филона Александрийского: ученики, которые, " обучаясь и пре­успевая в учении, достигают совершенства", и более из­бранная категория — " удалившихся от поучений и став­ших одаренными учениками Бога"; согласно Филону Александрийскому, " дается как явное изложение для многих, так и как прикровенное для немногих, которые изучают пути души, а не формы тел".) Как отмечал О. по поводу христианского мировоззрения, " если наряду с общедоступным учением и есть в нем нечто такое, что не сообщается многим, то это составляет особенность не только учения христиан, но и учения философов; у этих последних точно так же были некоторые всем до­ступные учения и учения сокровенные". Люди-подвиж­ники, приобщаемые к подлинным глубинам Учения, со­гласно О., должны отвечать определенным социальным и нравственным характеристикам: "...к таинствам и к участию в мудрости тайной, сокровенной, которую предназначил Бог прежде веков к славе (1 Кор. 2: 7) сво­их праведников, мы не призываем ни негодяев, ни во­ров, ни разрушителей стен, ни осквернителей могил, во­обще никого из подобных людей... Мы призываем всех этих людей только к исцелению". Иисус, по мысли О., " готовит своим больным не отвары из трав, а лекарства из тайн, заключающихся в словах. Если видеть эти ле­карства Слова, рассеянными как дикие растения, и не знать силу каждого высказывания, ты пройдешь мимо них, как мимо бесплодной травы, потому что не най­дешь там того, что обычно присуще красивому языку". Эдиктом императора Юстиниана (543) О. был объявлен еретиком. Учение О., явившее собой первое системное изложение идей христианства в философском контексте, оказало значимое воздействие на творчество последую­щих мыслителей: Евсевия Памфила, Григория Назианского, Григория Нисского, Василия Великого и др. Из­бранные произведения О. издавались во Франции (де ла Ру) в 1733—1759 (в 4 томах) и в Германии (Ломматцш) в 1831—1848 (в 25 томах).

A.A. Грицанов