А. Нужно освободиться от предрассудков

Причастие не только имеет множество названий: в различных церквях и движениях существует множе­ство способов совершения этого таинства. Как и во всем, что касается христианской жизни, здесь важно знать лежащие в основе хлебопреломления истины и принципы, а не только лучшие обряды. Зная, в чем состоит суть причастия, мы интуитивно пони­маем, как его следует принимать. Не понимая истин­ной сути вечери и совершая ее, мы будем небрежны, неуверенны или слишком педантичны. С более глу­боким пониманием приходят более глубокое почте­ние и истинная свобода. Мы не ощущаем чрезмер­ной скованности, и нам легче принимать благосло­вения.

В этой главе мне хотелось бы обратиться как к от­дельным верующим, так и к пасторам церквей, где нет определенности относительно того, как прини­мать причастие. Часто внутренне мы противимся тем вещам, которые нам незнакомы. Особенно в христи­анских кругах движения пробуждения хлебопреломление или что-либо другое, возможно, воспринима­ются как «религиозные традиции» и могут вызвать тревогу, так как в них видят «шаг назад». В своей по­пытке быть всегда впереди мы любим активно отста­ивать свою позицию. Мы не хотим заразиться ошибочными теологическими идеями, тяготеющими к магии или «мертвой религии». Вот почему важно видеть, что, когда делается упор на причастие, а это имеет место во многих христианских кругах, – это является показателем истинного духовного обновле­ния. Так или иначе, присутствуют разного рода стра­хи, в которых нам нужно разобраться и покаяться. Каждый из нас порой в чем-то бывает несведущ. И мы часто не желаем расширить свой кругозор и охватить нечто за пределами привычного, в котором мы чувствуем себя в безопасности.

Несомненно, приходит пробуждение евхаристии, которое многих обрадует, а других удивит. Господь знает, что нужно Его народу, в чем недостаток ду­ховного питания христиан, и что больше всего будет способствовать укреплению и развитию их духовной жизни. Он жаждет ответить на нужды Своих детей Своей любовью и Своим присутствием.

Когда Илия нанес поражение пророкам Ваала, Иеза­вель была на него в ярости. Скрывшись от ее гнева в пустыне, Илия лег под можжевеловым кустом и стал молиться о смерти. Тогда пришел ангел и разбудил его словами: «Встань, ешь; ибо дальняя дорога пред тобою» (3 Цар. 19: 7). Точно так же и нам нужно вку­шать Самого Господа и подкрепляться Им, чтобы до­стичь своей цели, будь это духовный прорыв в стра­не или, в конечном итоге, дом на небесах. Причастие есть наша духовная еда, необходимая нам для этого путешествия.

Интересно заметить, что в интерьере церкви про­является ее теология и то, что считается для нее на­иболее важным. Многие церкви, включая и нашу, обставлены по-спартански. Обстановка в основном сводится к кафедре и сцене или платформе. В попыт­ках подчеркнуть духовную «свободу» стены церкви вполне могут оказаться абсолютно голыми. По-мое­му, наши принципы и духовные утверждения могут зайти так далеко, что другие важные аспекты будут просто утрачены. Чем мы, верующие, становимся более зрелыми и утвержденными в вере, тем сильнее это будет отражаться различными путями в пос­тоянных внешних изменениях, так как внутреннее и внешнее взаимосвязано. Готовность к переменам не обязательно означает изменения в теологии, это скорее здравый естественный духовный рост и зре­лость, которые приходят с пониманием того, что мы нуждаемся во многих гранях служения, а не только в одном.

К сожалению, в новых церквях и движениях хлебопреломление обычно не играет особой роли. Причина тому неосознанно взятые на вооружение старые предрассудки и типы мышления. Одним из таких предубеждений является контраст между сво­бодой Духа на служениях церквей пробуждения и бо­лее регламентированной формой служения, которая часто используется во время причастия. К сожале­нию, это распространенная ошибка. Между прочим, слишком большая уверенность в широко распро­страненной «структуре собраний пробуждения» по­рой приводила либо к параличу, либо к отчаянным попыткам быть оригинальными. Здесь зачастую скрывается врожденная подозрительность ко всему старому. Мы легко становимся жертвой обмана, что все самое новое всегда лучше, а старое всегда хуже и к тому же, вероятно, еще и неправильно. Но мы забываем, что Иисусу, Петру и Павлу были знако­мы и регламентированное богослужение в синагоге, и свобода собраний пробуждения. Также интересно заметить, что чудеса Иисуса и многие Его наставле­ния имели место не во время собраний, а в откры­том поле, на узких тропинках, под колоннадами хра­ма, в домах за столом. В нагие время, по-видимому, будет не так сложно найти новых «фундаментали­стов», которые не захотят изменить ни одной бук­вы в «свободных собраниях», к которым они уже так привыкли.

Однако все служения и собрания, даже самые сво­бодные, имеют некий порядок. Иногда это выраже­но более ярко, иногда – менее. Заявить, что чтение молитвы, к примеру, из книги Псалмов подавляет свободу Духа, означает, по-видимому, совершенно не понимать и недооценивать способности Святого Духа. Свобода лежит совсем в другой плоскости. Она находится в сердце молящегося человека, в его вос­приимчивости к тому, что происходит в духе, а не только в наличии или отсутствии структуры служе­ния. Конечно, все равно важно быть снисходитель­ным к людским традициям, а также к их предубеж­дениям в этом вопросе.

Некоторых наиболее консервативных людей, по­рой склонных к предрассудкам, можно легко обна­ружить в рядах тех, кто любит называть себя хрис­тианами пробуждения. Зачастую именно здесь над­вигающиеся перемены или новые предложения встречают противостояние. Вполне вероятно, что наиболее консервативными являются «люди про­буждения», а самыми напуганными – «люди веры»! Мы носим в себе представления, обычно из детства, о том, «как это следует делать», и эти представления, независимо от того, верны они или нет, могут очень глубоко укорениться в нас. Это в большей степени относится к человеческим, психологическим ме­ханизмам, таким как потребность в безопасности, ощущение того, что ситуация под контролем, не­жели к жизни Духа. Нам всем нравится чувствовать себя в знакомой обстановке, поэтому мы часто свя­заны привычками, в том числе и духовными. Порой верующие опираются на негативную реакцию «про­тив чего-либо, с чем в их церкви покончено», и люди растут в этой среде, не зная и не понимая, почему такое отношение существует. Иногда члены свобод­ных церквей не могут себе представить того, чтобы использовать вафли для причастия (вафли – это просто хлеб из недрожжевого теста), и относятся к ним с неприязнью, так как они используются в «государственной церкви».

С другой стороны, прихожане ортодоксальной церкви иногда фыркают в сторону менее регламен­тированной структуры служения свободной церкви, потому что, на их взгляд, в ней не хватает некоторых существенных элементов. Вместе с тем они от­носятся небрежно или даже с презрением к глубоко­му, личному и духовному переживанию близости с Иисусом, которое испытывают их братья и сестры из свободных церквей. Более того, они, по-видимому, игнорируют результаты, которые ими достигаются, так как уже заранее «знают», что те неправы. Различ­ные части тела Христова должны глубже узнать друг друга. Тогда мы все сможем наслаждаться большим разнообразием и богатством во Христе. Тогда наша гордость, предубеждения, презрение и страх исчез­нут. Все-таки мы призваны любить друг друга!

Здравое учение и терпение помогут большинству из нас обрести более глубокое видение и двинуться вперед. Важно, чтобы мы не позволили людям, ко­торые по разным причинам не хотят расстаться с не­вежеством или предрассудками, остановить нас. Они духовные гордецы, а такая гордость мешает церквям достигать глубин Божьих и продвигаться вперед. Давайте не будем здесь показывать пальцем друг на друга. Напротив, давайте увидим, что нам всем нуж­но с этим разобраться.

Случается, что в недавно начатой церкви делают ударение на некоторых аспектах жизни Духа, порой доводя их едва ли не до крайности, и не придают большого значения установлению определенных об­рядов. Обычно так бывает, когда верующие являют­ся выходцами из христианских кругов, где их, объ­ективно или субъективно, удручало слишком боль­шое количество подобных обрядов. Однако в скором времени им приходится осознать, что, если не уста­новить порядок, «вино» может расплескаться. Для каждого урожая нужен амбар. Свежевыжатый сок нужно перелить в бутыли. Для варенья нужна бан­ка. Для жизни Духа, чтобы ее не расплескать, нужны правила в служении. Хотя они могут быть различны и предназначены для разнообразных целей, их нель­зя считать ненужными. Потому что собрания про­буждения отличаются от библейских уроков. Еван-гелизационные кампании отличаются от служений хлебопреломления. Отказ замечать, что нам нужна такая свобода, – то же самое, что играть на гитаре с одной струной или, того хуже, настаивать на том, чтобы всегда использовать один и тот же аккорд. В дальнейшем это становится очень утомительно и монотонно.

Мы уже убедились в том, что евхаристия занимала центральное место в жизни первой Церкви. Верую­щие понимали ее гораздо глубже, чем многие из нас сегодня. Поэтому важно ознакомиться с развитием служения евхаристии и таким образом узнать, что в ранней Церкви считалось наиболее важным.

Невозможно в рамках этой маленькой книги вой­ти во множество подробностей, возникавших на протяжении двух тысяч лет истории причастия. Од­нако интересно отметить, что основные элементы, по большому счету, с самого начала не изменились. К счастью, в Новом Завете нет готового порядка служения. Но это не значит, что порядок не нужен. В Новом Завете достаточно примеров обрядов, чтобы нам легко было видеть наличие определенного регламента.

Иисус и апостолы Петр и Павел воспринимали некоторые вещи абсолютно как должное. Иисус, к примеру, пошел в синагогу «по обыкновению Свое­му» (Лук. 4: 16). Он вырос с обычаями, традициями и привычками, которых не нарушал. Точно так же и Петр по обычаю шел в храм молиться «в час мо­литвы девятый» (Деян. 3: 1). Такие духовные обычаи следует отличать от ошибочных человеческих тради­ций, с которыми Иисус не имеет ничего общего (см. Map. 7: 7-9). Мы не всегда видим здесь разницу.

Конечно, легко сосредоточиться на том, как Иисус порывает отношения с фарисеями, видеть в Павле миссионера-первопроходца, осваивающего новые земли. Но мы не всегда осознаем, что тот же Павел, в действительности, очень строго соблюдает традиции. На самом деле, слово «традиция» используется в Биб­лии не только в негативном смысле. По-гречески это слово звучит как парадозиси попросту имеет значение «предание» – нечто, передающееся от одного челове­ка к другому. Во Втором послании к Фессалоникийцам (2: 15) говорится: «Итак, братия, стойте и держите предания [парадозис], которым вы научены или сло­вом или посланием нашим» (курсив автора. – Прим. перев.). Предания нужно было сохранить и добросо­вестно передать другим (см. 2 Тим. 2: 2). Если духов­ную истину соблюдали правильно, то она становилась традицией, которая приносила последующим поко­лениям большие благословения. Если ее соблюдали превратно, она становилась человеческой традицией, которая вела людей в неверном направлении. Вот по­чему в Первом послании к Коринфянам (15: 1) Павел с такой осторожностью проповедовал Благую весть о смерти Иисуса и Его воскресении: «Напоминаю вам, братия, Евангелие, которое я благовествовал вам, которое вы и приняли, в котором и утвердились...» (курсив автора. – Прим. перев.). Здесь же в третьем стихе говорится: «Ибо я первоначально преподал вам, что и [сам] принял, [то] [есть], что Христос умер за грехи наши, по Писанию» (курсив автора. – Прим. перев.). Павел использует слово «преподал» от гречес­кого парадидоми – «передавать» и «принял» от слова параламбано. Другими словами, первопроходец Па­вел очень аккуратен, когда передает истинную, живую духовную традицию. Будучи иудеем, Павел знал, что Господь повелел делать его праотцам (см. Пс. 77: 3-6); он также знал, что Иисус заповедал Своим ученикам учить, в свою очередь, других (Мат. 28: 18-20).

Жизнь ранней Церкви была основана на устрой­стве богослужений синагоги и храма. Служение Сло­ва велось по образцу синагоги, где наряду с длитель­ным, регулярным чтением Писания были молитвы, толкования, проповеди, приветствия мира и благо­словения. К этому, вполне естественно, прилагалось и преломление хлеба, евхаристия.

Когда наступало время молитвы, христиане на­чинали с молитвы Господней. Сам Господь заповедал Своим ученикам молиться этой молитвой (см. Мат. 6: 9), поэтому во время служения ей отводилось особое место. Традиция ответных чтений (и по сей день практикуемая среди ортодоксальных евреев) была за­имствована из синагоги и особенно из храма. Сперва говорил чтец или ходатай, затем вторило собрание, то говоря «аминь», то читая следующий стих Псал­ма. Благодаря установленному «ритуалу», прихожа­не были, в действительности, более активными, чем часто бывает в современных церквях.

Вскоре возникла необходимость в формулировке своих убеждений, что привело к формированию сим­вола веры. Новый Завет не существовал в письмен­ном виде до конца первого столетия, поэтому фор­мирование канона из-за неупорядоченности книг давалось поначалу нелегко. Одни книги полностью признавались, другие вызывали споры или отверга­лись. Только в четвертом веке наконец были канони­зированы 27 книг Нового Завета. В то время имелись в избытке самые различные писания. Некоторые из них были хороши и поучительны, но, поскольку не исходили от апостолов, в канон Нового Завета не вошли; другие были сплошной ересью, и по этой причине были отвергнуты.

Для служений и водных крещений возникла нуж­да в символе веры, в котором бы просто и точно из­лагались основы христианства. Появились два ос­новных и широко используемых символа веры: апос­тольский и никейский. Они служили прежде всего не ради утомительного объяснения веры, а для того, чтобы обозначить границы ереси во время расцвета лжеучений. Символы веры до сих пор служат этой цели. Так как причастие предназначено для верую­щих, служение причастия часто начинается с провоз­глашения древнейших основ веры. Веруем в Иисуса Христа, Господа нашего – и ни в кого иного.