Теория «нового регионализма» в современных исследованиях китайских ученых

Разделение международного пространства на регионы не является чем-то новообразованным в международных отношениях. Исследовательница Л. Фосетт отмечает, что регионализм был всегда. Регионы на протяжении всей истории международных отношений были представлены в виде сфер влияния, империй, в виде альянсов крупных держав и союзников. Регионы также являли собой континенты, например, Европа, которая была безусловным лидером международных отношений XIX в^[97]. В современных реалиях регионы - части международной системы, которые имеют универсальную самостоятельную активность, и впервые начинают функционировать как независимые субъекты в начале XX в.

Китайские аналитики, как и большинство западных и российских ученых, полагают, что сегодняшнее мировое развитие характеризируется двумя процессами – регионализацией и глобализацией. Глобализация приводит не только к осознанию взаимозависимости мировых процессов, но и к растущему неоднозначному воздействию данного процесса на социокультурную и политическую реальность. Это воздействие содержит в себе дезинтегративные и интегративные потенциалы, которые будут определять суть вызовов для национальной и международной безопасности^[98].

В свете вышесказанного изучение китайскими учеными соотношения процессов регионализации и глобализации приобретает форму конструирования нового регионализма, который имеет следующий внешнеполитический механизм. Страны региона или нескольких субрегионов ставят себе задачей формирование общей торгово-экономической политики, которая отвечает национальным интересам КНР. На встречах глав правительств государств формируется данная политика, координируется совместно образованным органом, который ликвидирует препятствия в ее реализации. Впоследствии в границах сложившегося сотрудничества координируется развитие производств и отраслей, распределение ресурсов, создавая единой пространство, которое обеспечивает безопасное развитие^[99].

В XXI в. зарождаются новые геополитических стратегии, направленные на коренной передел мирового и регионального геополитического ландшафта. Политика Китая ушла от концепции «ответа на вызовы» к «политике активного действия».

Глобализация вынуждает экспансивно развивающийся Китай создавать регион, в свою очередь, азиатский регионализм интенсифицирует действия Пекина на мировой арене, инициируя создание своей концепции глобализирующегося региона — «нового регионализма». Лидерство КНР в этом интеграционном процессе во многом строится на противопоставлении американского варианта глобализации. Можно утверждать, что особенностью китайской стратегии «нового регионализма» является тот факт, что для Китая регионализация - первичный этап к глобальному лидерству^[100].

В основе интеграционных проектов КНР в рамках АТР лежит убеждение, что в долгосрочном периоде подъем Азии станет исторической тенденцией. В данном контексте китайские исследователи теоретически объясняют необходимость разработки концепции «нового регионализма» и продвижения стратегии «азиатского регионализма».

Исследователь проблем ЮВА Китайского института международных отношений Чжай Кунь отмечает, что теории «азиатского регионализма» необходимо избавиться от идеологических традиций, которые свойственны системе старого порядка «сюзерен — данник», и внедрить принципы азиатского консенсуса, чтобы общая азиатская цивилизация служила орудием регионального сплочения и была своего рода лекарством от слепой нетерпимости и неприятия «открытости»^[101].

Исследователь мировой экономики Цао Гуанхань, ссылаясь на примеры ЕС, ШОС и др., пишет, что подобные интеграционные образования оказывают положительное воздействие на развитие стран-участниц в экономической, культурной и политической сферах. Регионализация форсирует экономические реформы, повышает уровень их транспарентности, расширения рынков труда, взаимной торговли, способствуют модернизации структуры производства, созданию ТНК и повышению конкурентоспособности товаров и услуг, формируют многополярный мир^[102].

Гэн Сефэн в работе «Новый регионализм и эволюция структуры АТР» дает следующее определение регионализма: это «…обладающее масштабами жизненное пространство, которое разграничивается на основе ряда признаков: исторический опыт, географическая расположенность, экономические, политические и культурные интересы КНР^[103]». Также дано определение понятию «азиатско-тихоокеанский регионализм». Это трансграничный регионализм, который выходит за рамки государств. «… АТР включает в себя страны континентов, субрегионы, которые прилегают к бассейну Тихого океана. Но они не равноправные члены данного региона. Ядром регионализма АТР являются следующие государства: КНР, Япония, США, Россия, Канада».

Под «новым регионализмом» автор подразумевает глобализирующийся китайский регионализм. При этом Гэн Сэфэн выделяет его характеристики. Новый регионализм не является антиподом глобализма. Страна всячески использует все достоинства регионального сотрудничества для реализации глобальных интересов. Новый регионализм не заменитель китайского национализма, не последствие глобализма, а симбиоз, который играет роль моста между ними.

По социокультурным, экономическим и географическим признакам китайские ученые выделяют западный регионализм, который основан на приоритете интересов и прав личности, использовании либеральных ценностей; и китайский новый регионализм, который представляет не только экономическую сферу, но и определяет внешнюю политику. Так как глобализация характеризуется передачей части функций государства на субнациональный уровень, китайский регионализм – аккумуляцией этих фукнций для защиты государственного и регионального пространства от последствий геополитики, которая конструируется отдельными странами^[104].

Ма Инчжу в своей работе «Регионализм и развивающиеся страны» на основе исследований западных аналитиков исследует триаду «регион – регионализм – регионализация», особенности становлению регионализации в развивающихся странах, к которым он относит КНР. По мнению исследователя, смысл новой стратегии представлен в экономической кооперации КНР и региональных структур других развивающихся стран, а также в усилении роли КНР в АТЭС, АЕАН и ШОС^[105].

В статье двух китайских исследователей Чжан Сяотуна и Ли Саою «Китайский регионализм в Азии» рассматривается процесс создания широкого азиатского сообщества на основе культурных, исторических и экономических связей. Ученые отмечают особенности регионализма с китайской спецификой:

1. направленность политики КНР на «мирное возвышение Китая», на роль сверхдержавы – концепция, имеющая глубокие исторические корни;

2. Китай стремится к увеличению регионального взаимного доверия. Это можно рассматривать в качестве подготовки к ведущей роли, которую он может сыграть в будущем;

3. КНР приветствует открытый регионализм: поддержка внутри- и межрегиональных обменов и сотрудничества стран;

4. стратегия регионализма рассматривается Китаем как механизм для проведения внутренних реформ;

5. сегодня «новый регионализм» характеризуется новыми идеями, предложенными Си Цзиньпином: создание сообщества общей судьбы, Экономический пояс Шелковый путь, Морской шелковый путь и новая концепция морали^[106].

Все эти новые инициативы отражают повышенное внимание Китая к культурным и историческим связям с соседними странами. Китай стремится вновь вернуть доверие интегрирующийся Азии.

Аналитики выделили ряд сдерживающих факторов, с которыми предстоит справиться руководству КНР при реализации стратегии «нового регионализма». Во-первых, распространение теории «китайской угрозы» препятствует региональному сотрудничеству КНР с соседями. Во-вторых, согласно китайской пословице: «Одна гора не может вместить двух тигров» - сохранится жесткая конкуренция за региональное лидерство между КНР и США. В-третьих, Китай имеет территориальные споры из с соседними странами. Эти споры усилились в последнее время^[107].

Несмотря на все проблемы, перечисленные выше, существуют ряд возможностей для Китая расширить региональное сотрудничество. Во-первых, реформы и быстрый экономический рост Китая, а также открытие китайского рынка обеспечили достаточный импульс для регионального экономического сотрудничества. Во-вторых, активная дипломатия Китая в ШОС, АСЕАН, АТЭС дала ему богатый опыт регионального сотрудничества

В работе «Стратегия национальной безопасности Китая в начале XXI века» автор приходит к мнению, что формирование и становление регионализма с китайской спецификой таит в себе не только глубинные стимулы, но серьезнейшие препятствия. КНР представлена в АТР в качестве доминирующего, но в настоящее время не обладающего территориальной целостностью (проблема Тайваня), развивающего «внутренние регионы» государства. Все вышесказанное негативно влияет на реализацию стратегии «нового регионализма». Данные противоречия руководство КПК способно решить путем «подключения» к региону новых государств, которые смогут обеспечить динамично развивающийся китайский рынок ресурсами^[108].

Новый регионализм предусматривает тенденции образования единого китайского социокультурного пространства:

1. в «китайском регионе» начинают активно взаимодействовать экономики и саморазвивающиеся общества, что способствует интеграции государств. Подобное явление получило название «неофициальная интеграция» или «мягкий» регионализм;

2. стратегия способствует созданию и развитию культурной идентичности региона, пробуждает чувство принадлежности к «китайскому региону»;

3. кооперация в рамках единого региона, которое определяется достигнутыми межправительственными соглашениями, модифицирует сущность нового регионализма и формирует его отличительные черты;

4. новый регионализм содействует интеграции государств АТР^[109].

«Мягкая сила» является одним из объективных рычагов воздействия в вопросе реализации стратегии «нового регионализма» КНР. На сегодняшнем этапе в арсенале Пекина находятся миролюбивый внешнеполитический курс, привлекательность экономики, как одной из самой крупной и динамично развивающейся, ценность культуры традиционного Китая и современной КНР.

Формирующийся надгосударственный регион позволит создавать международное пространство в соответствии с интересами доминирующей КНР. Трансграничный регионализм способен поглощать в себя участки экономического, физического, политического и социокультурного пространства, формируя тем самым «гармоничную периферию»^[110].

В свете вышесказанного важно верно интерпретировать понятие «чжоубянь», которое постоянно используется в китайской научной среде. Этот термин переводят как «периферия». В китайском миропонимании «периферия» - не только граничащие с КНР регионы, а нечто большее. Чтобы располагаться «на границах» с Китаем, государствам, включаемым в периферию, необходимо находиться под китайским экономическим, политическим, культурным влиянием. На сегодняшнем этапе в систему «гармоничной периферии» входят, по мнению китайских ученых, близкие регионы и субрегионы: Северо-Восточная Азия, к которой можно отнести и российскую часть Дальнего Востока и Сибири; Юго-Восточная Азия, Центральная Азия, Южная Азия^[111].

Помимо «гармоничной периферии» китайский «новый регионализм» невозможно анализировать без учета важного аксиологического фактора. Ценностным обоснованием «мирного возвышения» КНР выступает идеология конфуцианского гуманизма, партнёрства и идеи создания гармоничного общества («сяокан»), концепт который использовался еще в древнекитайской философии. Обновленную версию концепции «сяокан», которая была приближена к современным реалиям КНР, была предложена на XIII Съезде КПК КНР Дэн Сяопином и означала[112]. «Единении без унификации» («хэ эр бу тун»)^[113] - конфуцианский тезис, который также получил широкое распространение в научной среде Китая.

***

По мнению китайских исследователей, теория «нового регионализма» предполагает формирование китайского регионального порядка, сообщества Пакс-Синика, посредством мирных механизмов: экономика, культура и идеология. Концепция находится на начальной стадии формирования, что в дальнейшем предполагает процесс конкретизации числа регионов и границ, условий их определения, а также их ядра и периферии. Сущность теории «нового регионализма» на сегодняшнем этапе заключается в создании благоприятного регионального окружения, для успешного мирного развития и устойчивого роста КНР.

Глава II. Начальный этап формирования «Большого Китая»

§1. Роль и место Гонконга в интеграционных процессах в рамках «Большого Китая»

Более полутора столетия истории Гонконга явили собой чередование притяжения и отталкивания во взаимоотношениях Китая с колонией. В 1842 году Гонконг был захвачен Британской империей и оставался зависимой территорией вплоть до 1997 г^[114]. В 1898 г. Великобритания взяла в аренду у Китая прилегающие районы на севере Коулонского п-ова и остров Лантау (арендуемые зоны получили название «Новые Территории»)^[115].

Синьхайская революция, революция 1925-1957 г., японская интервенция – цепь исторических событий, на фоне которых ослабела связь Гонконга и Китая. 1950-1970-е годы – время диверсификации международных отношений Гонконга, а также период интенсивного развития экономики, средств производства. В этот период появились предпосылки для нового этапа притяжения Гонконга к Китаю.

Актуализация претензий КНР в отношении британской колонии - Гонконг произошла после восстановления членства КНР в ООН. 10 марта 1972 года постоянный представитель Пекина в ООН Хуан Хуа подготовил и передал меморандум в Комитет по деколонизации ГА ООН, в котором был поставлен вопрос о принадлежности Гонконга к сфере китайского суверенитета^[116].

Однако Великобритания намерена была продлить срок аренды «Новых территорий» и сохранить свою колонию и после 1997 года. Предпринимались попытки со стороны британского правительства достичь договорённостей с Пекином по поводу будущего колонии. В 1979 г. губернатор Гонконга М.Маклехоуз посетил Пекин, где пытался решить вопрос о возобновлении срока аренды «Новых территорий», но получил отказ китайского правительства. Китай справедливо настаивал на возвращении Гонконга под свой суверенитет, так как район Гонконга является исконно китайской теppиторией.

Начало официальным переговорам положила встреча премьер-министра Великобритании Маргарет Тэтчер и Дэна Сяопина, которая состоялась в Пекине 22 сентября 1982 г^[117]. Было принято решение о проведении двусторонних переговоров, первый этап был проведен китайским министерством иностранных дел и британским посольством в КНР.

Второй этап с участием официальных делегаций обеих государств начался 12 июля 1983 г. Во время встречи китайская сторона категорически не согласилась с сохранением британской администрации в Гонконге. Но переговоры затянулись на 2 года. Всего состоялось 22 раунда переговоров на различных уровнях. В истории этот затянувшийся диалог между КНР и Великобританией получил название «Война слов^[118]».

Параллельно с двусторонними переговорами Пекин начинает укреплять контакты с представителями различных слоев населения Гонконга. В феврале 1983 года в состав Всекитайского собрания народных представителей и Народного политического консультативного совета Китая вошли 140 жителей Гонконга. В столицу Китая стали прибывать делегации из Гонконга, которым разъясняли позицию руководства КНР по вопросу о будущем колонии.

Во время второго раунда переговоров возникли сложности в китайско-английских переговорах. Аналитики полагали, что до официального соглашения еще далеко. Однако в интервью японскому телевидению Чжао Цзыян заявил, что Китай восстановит свой суверенитет над Гонконгом 1 июля 1997 г^[119].

Часть населения Гонконга охватила паника. Вырос процент эмиграции и оттока капитала. Жители стали переводить свои сбережения в американский доллар. Английское правительство рассчитывало использовать валютный кризис для давления на руководства КНР, но убедившись в твёрдой позиции Пекина, вынуждено было вмешаться и остановило панику в Гонконге.

Толчком успешному развитию затянувшихся переговоров стало послание Маргарет Тэтчер Чжао Цзыяну, в котором говорилось о готовности Великобритании от Гонконга в случае китайских гарантий сохранения статус-кво в колонии^[120]. В конце сентября 1984 года в Гонконге была сформирована специальная канцелярия, которая собирала информацию о реакции на англо-китайский проект. Был проведен опрос среди членов законодательного, административного советов, городских и районных поселений. На основе результатов был составлен доклад, который был изучен губернатором. Результаты показали, что соглашение приемлемо для большинства жителей Гонконга^[121]. 5 и 10 декабря 1984 г. нижняя и верхняя палаты английского парламента одобрили проект англо-китайского соглашения. А 19 декабря в Пекине премьер Госсовета КНР Чжао Цзыян и Маргарет Тэтчер подписали Совместную декларацию по вопросу Гонконга.

Согласно документу Гонконг возвращался под юрисдикцию Китая 1 июля 1997. На территории бывшей британской колонии согласно ст. 31 Конституции КНР будет сформирован специальный административный район, который будет подчиняться центральному правительству Пекина, обладать широкими правами во всех сферах кроме внешнеполитической и оборонной^[122]. Положения из китайско-английского соглашения подтверждены и в Основном законе Гонконга, который был принят 4 апреля 1990 г., району предоставлена широкая автономия до 2047 года, то есть на период 50-ти лет после передачи суверенитета^[123].

Предполагалось, что в Гонконге будут действовать независимые органы исполнительной, судебной и законодательной власти. Главы местного правительство будут назначаться центром на основе консультаций в Гонконге. В течении 50 лет после официального перехода Гонконга КНР гарантирована неизменность сложившегося социально-экономического строя. В рамках курса, предложенного Дэн Сяопином, «Одна страна — две системы» сохранится существующая капиталистическая экономическая система, статус свободного порта и международного финансового и экономического центра^[124].

Китай имеет возможность использовать Гонконг для связей с государствами, с которыми нет дипломатических отношений (Южная Корея). Декларацией предусмотрено, что подобные государства имеют право открывать в Гонконге неправительственные учреждения. Правительство Пекина направит войска, однако за поддержание внутреннего порядка в Гонконге будут отвечать местные силы безопасности.

В соответствии с Декларацией, Пекин будет считать имеющими право на получение паспорта САР (Гонконг) китайцев, которые родились в здесь или прожили в САР не менее семи лет и их детей, а также лиц других национальностей, проживших в Гонконге также не менее семи лет и избравших территорию своим постоянным местом жительства. По этому вопросу КНР и Англия обменялись меморандумами^[125].

Для проведения консультаций по воплощению положений Декларации, обсуждения вопросов о передаче власти КНР была создана совместная китайско-английская группа связи, состоящую из пяти представителей от каждого государства. С июля 1988 г. по 1 января 2000 г. консультативный орган имел постоянное представительство в Гонконге. В сфере его внимания оказались такие вопросы, как участие Гонконга после перехода под юрисдикцию КНР в деятельности ЮНКТАД, в международных соглашениях МОТ, статус различных документов, удостоверяющих личность жителей Гонконга после 1997 г^[126].

После событий на площади Тяньаньмэнь в 1989 г. ввиду перспективы возвращения Гонконга Китаю повлекли за собой крах на рынке недвижимости и ценных бумаг. Восемь лет спустя настроение жителей бывшей колонии стало иным – все ожидали экономического роста вместе с динамично развивающейся экономикой КНР. По мере приближения даты, 1 июля 1997, цены на фондовом рынке Гонконга несколько стабилизировались: начали стабильно расти, отражая уверенность инвесторов в будущем не только Гонконга, но и Китая^[127].

Процедура передачи Гонконга КНР была торжественной. На церемонии присутствовали принц Чарльз, премьер-министр Великобритании Тони Блэр, председатель КНР Цзян Цзэминь, премьер Госсовета КНР Ли Пэн, Госсекретарь Мадлен Олбрайт. Церемония передачи Гонконга КНР происходила с 16: 30, когда последний британский губернатор Крис Пэттен покинул Гонконг на яхте «Британия» до 20: 00, когда над бухтой Виктории был выпущен торжественный салют. В 19.09 30 июня 1997 г. в момент захода, под музыку военного оркестра флаг Великобритании над «Зданием принца Уэльского» был спущен. Эра английского господства в Гонконге завершилась.

Когда со зданий Гонконга исчезли британские флаги многие аналитики не скрывали обеспокоенности о будущем статусе Гонконга. Однако скептики вынуждены признать, что все опасения оказались напрасными, стратегия «одна страна – две системы» работает. Более того она помогает Гонконгу динамично развиваться в условиях нарастающей экономической и политической интеграции.

Побывавший на торжествах председатель КНР Ху Цзиньтао подтверждает данную точку зрения: «Возвращение Гонконга под юрисдикцию Китая способствовало дальнейшему процветанию и развитию САР, мы с глубоким удовлетворением подчеркиваем, что сегодня Сянган продолжает динамично укреплять свой статус крупного международного торгового и финансового центра^[128]».

Также глава китайского государства подчеркнул: «Реализация политики «одно государство – два строя» выгодна Гонконгу, выгодна государству, а также иностранным инвесторам; она способствует экономическому развитию региона^[129]». При этом Ху Цзиньтао отметил, что в Сянгане сохраняется капиталистический строй в экономике и прежний жизненный уклад, жители САР пользуются широкими демократическими правами и свободами.

29 июня 2003 года Гонконг и КНР подписали CEPA, которое вступило в силу 1 января 2004 года. Торговля товарами и услугами, содействие инвестиционной активности между Гонконгом и материковым Китаем – основные предметы заключенного соглашения^[130]. Одна из важных причин подписания CEPA для КНР - соображения касательно дальнейших отношений с Тайванем. Материк, тем самым, подал пример для острова с надеждой на заключение с ним подобного соглашения и использование экономического сотрудничества в качестве средства на пути к разрешению вопроса воссоединения^[131].

В 2014 году в Гонконге вспыхнули забастовки. Причина которых, борьба за демократию в САР. Многие жители Гонконга недовольны тем, что Пекин до сих пор не доверяет им выбирать главу города. А в 2017 году должны пройти выборы, в которых Пекин запрещает выдвигать кандидатуры главы района без одобрения «сверху»[132].

Непопулярное избирательное право в Гонконге многократно становилось предметом ожесточенных споров в САР с того момента, как в 1997 году он перестал быть колонией Великобритании. Тогда руководство КНР обещал провести в городе свободные и демократические выборы, которые, до сих пор находятся под контролем китайских властей. По мнению ряда исследователей, для решения это проблемы руководству КПК необходимо пойти на некоторые уступки Гонконгу. В 2015 г. Гонконг занял первое место в рейтинге экономической свободы. САР занимает уже 21 год призовые благодаря прозрачной законодательной базе, развитому рынку капиталов, своему статусу самой удобной платформы для ведения торговли с КНР^[133].

В этом же году на 3-ей сессии Всекитайского собрания народных представителей 12-го созыва премьер Госсовета КНР Ли Кэцян заявил, что «концепция «одна страна – две системы» заложена в сознании китайского народа, Пекин и дальше будет продолжать поддерживать правительство Гонконга. Руководство КПК будет развивать особую роль Гонконга в политике модернизации страны. Гонконг – это мост между Западом и Востоком, этот район играет значительную роль в политике открытости, провозглашённой Дэном Сяопином^[134].

***

Присоединение Гонконга – первый этап в стратегии формирования «Большого Китая». Переход Сянгана по юрисдикцию КНР вопреки ряду прогнозов произошел мягко и означал принципиальный сдвиг в положении Китая в мировой политике и экономике, который стал реальным благодаря многолетним усилиям нескольких поколений руководства страны в осуществлении эффективного внешнеполитического курса и особым вниманием к сянганскому направлению.