Эффект сварившейся лягушки

Если лягушку бросить в кипяток, то она мгновенно, не будь дурой, из него выскочит, пусть и с серьезными ожогами.

Но вот если лягушку бросить в котел с холодной водой и поставить его на медленный огонь, то она, будучи животным хладнокровным, станет наслаждаться постепенным повышением температуры воды, причем до тех пор, пока не сварится.
Если человека, скажем, из дореволюционной России забросить в наше с вами время, то он, столкнувшись на улице с парочкой поклонников Мэрлина Мэнсона и «опупев» от обилия голых женских пупков на улице, пожалуй, рванет обратно к себе домой, в своё время, и в панике побежит молиться в ближайшую церквушку, дабы Россию оставили адские силы Зла. На эту тему, кстати, у Карена Шахназарова тоже есть многозначительный фильм — «Сны».
Мы же с наслаждением варимся в глобальном котле, наличие которого уже и не скрывают — его ещё называют «Плавильным котлом». Так что же в нем переплавляется?
Ответ однозначен: все цветное многообразие национальных особенностей превращается в этом котле в однородную серую массу.
Национальное жречество переплавляется в нём в глобальное иудо-христианство и этот процесс переплавки до сих пор не сбрасывает темп.
Национальные лидеры переплавляются в нем в «парламентариев».

Национальные аристократии переплавляются в нем в космполитичную «интеллигенцию» и в не менее безродный финансовый истеблишмент.
Национальные полнофункциональные экономики переплавляются в узкоспециализированные филиалы глобальной экономики (одни страны, по мнению глобальных управленцев, должны производить компьютеры, другие — транспорт, третьи —поставлять энергоресурсы, четвертые — выращивать кофе).

Национальная музыка всех народов мира переплавляется в однотипный техно-трэш. Одна из популярных групп — «Глобальные Ди-джеи» — занимается как раз тем, что аранжирует старенькие узнаваемые песни в стиле примитивных ударных партий. Если бы эту «музыку» включить лет этак двадцать назад, то её восприняли бы скорее как шум прокатного стана или как шумовые эффекты бригады электромонтеров. Но постепенно, шаг за шагом, сначала танцевальный рэп, затем «евро-поп», затем «техно» и, наконец, «кислота», «клубняк» и прочая «долбиловка», нацеленная на перспективу, когда человеку для получения музыкального удовольствия станет достаточно ритма африканских тамтамов.
Национальная живопись и скульптура переплавляются в постмодернистскую мазню и совершенно идиотские «инсталляции». На этот счет есть замечательная и замалчиваемая книга Ивана Шевцова «Тля». Ещё в 60-е годы прошлого века он описал всю эту космополитично-столичную «богему» и предсказал, как их малозаметная, казалось бы, деятельность тлей разъест государственность Советского Союза. В своё время мне попадалось в руки шикарное и совершенно бесплатное приложение к американскому журналу «Ридерз Дайджест» — «Шедевры мировой живописи». Моне, Дега, Ван Гог и, конечно же, раскрученный до небес Пикассо. Все они — представители авангарда, стиля, напрочь убивающем в живописи все национальное. Перспектива такого «искусства» указана так же четко — это пресловутый «Черный квадрат» Малевича. Он имеет только один смысл — масонско-тамплиерский; но современные искусствоведы (вот, к слову, отличная иллюстрация современного образования) не только находят в этой геометрической фигуре печать высокого искусства, но и вывесили эту масонскую хохму в Третьяковской галерее.
Процесс переплавки широко касается и национальной литературы. Местом действия неких героев часто является некий Офис, либо некая обстановка, в которой можно запросто поменять русские имена на англоязычные — и от этого ничего не изменится. Мало того, самый раскрученный сейчас жанр — так называемый жанр «фэнтези». Его задача — вытеснить, заместить собой национальные сказки…

…Фильм «Город Зеро» заканчивается тем, что Варакин делает очередную попытку сбежать из гротескной реальности, в которой он оказался. Он прыгает в лодку и отчаливает от берега, точь-в-точь как лягушка, ошпарившаяся в кипятке и пытающаяся его покинуть, в противовес остальным героям картины — продолжающим наслаждаться повышением градусов, а посему — обреченным.
Вот только весел в лодке не оказывается — прямой намек на невозможность народа повлиять на создавшуюся нелепую ситуацию. Варакин плывет «по ветру», не в силах что-либо изменить; мрачный, полностью деморализованный, дезориентированный во времени и пространстве. Концовка фильма как бы вопрошает — куда прибьет Варакина, к какому берегу?
Так вот, хочется сказать, что сейчас у России появились весла, и определился курс движения. Я имею в виду в первую очередь появившееся именно в России научное исследование глобального рабовладения и выработка противодействия ему, известное сейчас как Концепция Общественной Безопасности.
И я имею в виду серьезный настрой многих русских исследователей опрокинуть замшелую академическую ортодоксию, навязанную нам глобалистами, с целью лишить исторической памяти, духовности и просто человечности с тем, чтобы превратить нас в самовоспроизводящихся роботов по обслуживанию «золотого миллиарда».
Самое страшное оружие для создателей толпо-элитарной системы — ЗНАНИЯ. Это своеобразные волшебные очки, сквозь которые человек вдруг начинает отчетливо видеть в толпе уродливых монстров, казавшихся до этого обычными и даже весьма авторитетными людьми.

Есть хорошая формула: хочешь контролировать своё будущее — контролируй прошлое; чтобы контролировать прошлое — контролируй настоящее.