Концепт в лингвистическом аспекте

Несколько лет назад термин «межкультурная коммуникация» вошел в обиход многих университетов России в качестве обозначения одного из направлений обучения. В его основу положены такие культурологические принципы, как целостность человека в биологическом и социальном плане, синтез гуманитарных и естественнонаучных подходов, нерасчлененность гуманитарных знаний. Сочетание межкультурной коммуникации и лингвистики в рамках одной специальности предполагает пересмотр подходов к интерпретации лингвистических категорий с учетом принципов и понятий нового направления.

Человеческая коммуникация требует знания и владения поведенческими актами, выходящими за пределы системы языка, относящимися к области менталитета, логики, философии, традиций, обычаев - другими словами, культуры народа и отдельных его групп. Еще сложнее выглядит ситуация в случае коммуникации носителей разных языков, поскольку последние являются одновременно и носителями различных культур.

Математизированная модель процесса коммуникации хорошо известна из работ по теории коммуникации в кибернетике. Она предполагает наличие как минимум двух партнеров (передатчик - messenger < M> и приемник - receiver < R>), канала связи (channel < Cn>) и общего для приемника и передатчика кода (code < Cd>). Условия, в которых протекает процесс коммуникации, создают, как правило, помехи, или шумы (noise < N>), в канале связи, влияющие на эффективность передачи информации. Важным компонентом процесса коммуникации является код, представляющий собой систему знаковых единиц передатчика < Cd^> и соответствующую ей систему приемника< СУ Л >, которые представлены в канале связи физическими носителями - репрезентантами знаков (vehicle < V>). Успешная передача информации предполагает идентичность систем < Са м > и < Cd A > и идентичное знание правил кодирования < Cd M -+ V, + V 2 + У п > и декодирования < Vj+ V 2 + V n -» Cd*>. Схематически это можно представить следующим образом.

Идентичность кодовых систем и операционных правил в лингвистике возможна, однако, лишь как абстрактное допущение. Структура этих систем в реальной коммуникации детерминирована уровнем знания коммуникантов о ее строении и степенью владения процессами кодирования и декодирования. Данная модель тем не менее может с успехом иллюстрировать все компоненты реальной коммуникации, в том числе и с учетом ее межкультурного компонента.

История лингвистических исследований свидетельствует о том, что центр тяжести в изучении языков время от времени смещается с одного компонента процесса коммуникации на другой. Длительное время основное внимание уделялось дискретным единицам < V>, регулярности реализации которых позволяли формулировать общие правила для той или иной сферы языка. Логическим следствием такого подхода к языку стало разделение Ф. де Соссюром системы языка и процесса речи, что позволило установить структуру языка, уров-невую иерархию его единиц и принципы их взаимодействия.

Системные описания показали, что необходимо различать понятие системы языка и знание о ней конкретным говорящим, то есть абстрактную идиосистему 102 (систему систем) и идиолект. Выделение идиолекта как отдельного объекта лингвистики поставило перед исследователями серию вопросов: как соотносятся между собой идиолект и идиосистема; как формируются система идиолекта и его нормы, какие когнитивные процессы лежат в основе его функционирования. Другими словами, появилась необходимость решения проблем, связанных с процессами кодирования и декодирования. Данные процессы опираются, с одной стороны, на общность используемой знаковой системы, с другой - они различаются от индивида к индивиду и от одной группы индивидов к другой. Эти различия нашли свое отражение в социолингвистических и психолингвистических исследованиях.

Социолингвистика видит свою основную задачу в описании социолектов в их корреляции с группами социума. В основу классификации этого типа лектов кладутся дистинктивные параметры социо-групп: социальная роль, возраст, образование, профессия, пол, место рождения и проживания. Причины же структурных различий это-

102 В. М. Бухаров. Варианты норм произношения современного немецкого литературного языка. Нижний Новгород, 1995.

го типа лектов определяются обычно как лежащие за пределами языка и не исследуются. Это имеет следствием появление работ типа: лексические особенности языка молодежи; специфика произношения студентов; проблема вторичной номинации в языке женщин и т. п. При всей актуальности и значимости таких работ они ограничиваются описанием номенклатуры единиц того или иного уровня языка, поскольку остаются в границах традиционного подхода к языку, освященного дихотомиями Соссюра: язык - речь; лингвистический -экстралингвистический: синхрония -диахрония. Справедливости ради следует сказать, что во второй половине столетия наиболее эффективными как в теоретическом, так и в практическом плане были исследования, носившие комплексный междисциплинарный характер, и прежде всего - теория речевой деятельности, теория поля и лингвистика текста.

Подобным образом можно охарактеризовать и многие другие подходы к описанию языка: прагматический, психолингвистический, тендерный и т. д. Все это, однако, не является недостатком того или иного направления в языкознании. Причина кроется в сложности и многоаспектное™ объекта изучения - языка, познание которого предполагает использование принципа дополнительности Н. Бора. Однако, если вернуться к схеме 1, можно увидеть, что один из ее компонентов остается фактически незатронутым - шум в канале связи < N>.

В прикладных исследованиях по акустической фонетике и информационным системам термин «шум» используется в прямом значении как помехи передаче-приему информации в виде физического шума или иных нарушений в канале связи. В реальном языке под шумом < N> следует понимать весь комплекс обстоятельств, сопровождающих процесс общения, то есть его социо-, психо-, когнитивную и культурную констелляцию < К>. Необходимость подобного определения коммуникативной констелляции и включение ее в сферу лингвистики стала особенно очевидной после появления первых работ по проблематике межкультурной коммуникации 103.

Первоначально исследования в русле межкультурной коммуникации ориентировались на описание, традиций, обычаев народа,

103 Термин «межкультурная коммуникация» как обозначение научной дисциплины относительно нов. Его связывают обычно с публикацией в 1975 году работы Condon John and Fathi Yousef. An Introduction to Intracultural Communication.

язык которого изучался, его культурной среды, то есть зачастую ограничивались рамками страноведения. В нашей стране это нашло свое отражение в формировании такого лингводидактического направления, как лингвострановедение, которое в немалой степени обогатило методику и практику преподавания иностранных языков. Специалисты, занимающиеся проблематикой межкультурной коммуникации, неизбежно приходили к необходимости решения вопросов соотношения культуры и лингвистики и других смежных научных дисциплин. Подобными широкими междисциплинарными связями характеризуется культурология, базирующаяся на тезисе о нерасчлененности гуманитарных знаний. Такой подход, перенесенный из культурологии в лингвистику, предполагает при анализе фактов языка синтез лингвистики и других наук, как гуманитарных, так, отчасти, и естественнонаучных. Проблема такого подхода к изучению языка заключается в том, чтобы все это не превратилось в простое суммирование данных, накопленных отдельными дисциплинами. Возможность решения этой проблемы очевидна - необходима интегрирующая операционная единица и соответствующие методы ее идентификации и описания. В качестве такой единицы в работах последних лет все чаще используется понятие концепта.

Термин «концепт» в значении, не синонимичном «понятию» как компоненту содержательной стороны языкового знака, разрабатывался в культурологии и когнитивной лингвистике'" 4. Под концептом понимается идеальная сущность, формирующаяся в сознании человека. Традиционная семантика, оперируя понятийными категориями, обобщающими в мыслительной деятельности свойства и отношения предметов и явлений, устанавливает структуру значений в виде сем и семем. Интенсивные и длительные занятия в этой области привели некоторых исследователей к неожиданным выводам, крайним проявлением которых являются утверждения о том, что семантическая структура многозначного слова - лишь «еще один лингвистический миф» 105. Основой для подобных утверждений является то обстоя-

104 Здесь не ставится задача определения концепта, поскольку любая подобная попытка предполагает детальную дискуссию. См.: Краткий словарь когнитивных терминов. / Е. С. Кубрякова и др. М, 1996, с. 90-93.

105 См., например, работу Архипова И. К. Традиционные подходы к лексической полисемии в свете прототипической семантики. // Когнитивная семантика. Материалы 2-й международной школы-семинара. Ч. 2. Тамбов, 2000.

тельство, что в памяти человека не может содержаться полная семантическая структура всех слов языка, учитывая ее огромный объем. Данная проблема заключается, по всей видимости, в том, что семантическая система, возможно и не всегда осознанно, отождествлялась с сознанием.

Рассмотрение языка с позиции теории речевой деятельности позволяет интерпретировать его как один из частных видов деятельности, формирующих сознание, таких, как коммуникативная, познавательная, практическая, в том числе и неосознанная. Это можно рассмотреть на следующем примере.

Восприятие ребенком обжигающего предмета: «Огонь -> неприятное ощущение боли -> осознание связи -> новый опыт (горячая кастрюля на выключенной плите) -> обобщение -» категоризация = горячий, не горячий, холодный -> завершение формирования в сознании ребенка единицы, отражающей те или иные классы событий или артефактов, т. е. концепта.»

Одновременно индивид может получать информацию о вербальных, а часто и невербальных средствах выражения этого концепта в коммуникации. Обычно это обозначается как закрепление концепта за лексическими единицами или репрезентация концепта лексическими единицами, т. е. слово становится источником информации о содержании концепта 106.

Процесс формирования концепта в сознании индивида, как он описан на примере концепта горячий, на этом не заканчивается. В ходе дальнейшей познавательной и коммуникативной деятельности объем концепта расширяется. Следствием этого является появление в языке новых лексических единиц, а также активизируются процессы вторичной номинации. В результате первичный концепт сужается до размеров импульса, или первичного образа, который можно определить как ключ, или вход (input), в сферу концепта. В лексике это можно сравнить с внутренней формой слова. Соответственно с этим возникает соблазн структурировать сферу концепта по аналогии с семантической структурой, выделять в ней составляющие компоненты, признаки, уровни, слои, проводя аналогии с семами (слои)

106 См., например, работу Борзенковой М. О. Концепт благо в диалоге культур. // Когнитивная семантика... с. 43, а также другие материалы данного сборника.

и семемами (уровни) 107. Однако при этом необходимо учитывать как минимум два обстоятельства.

1. Концепт - результат двух уровней категоризации:

а) Обобщение субъективного индивидуального знания.

б) Обобщение общего из множества индивидуальных знаний. Общего для социальной группы и/или всего народа.

На каждом из этих уровней неизбежно присутствует упрощение. На индивидуальном уровне - как следствие недостаточности знаний; на групповом - как результат отсечения индивидуальных вариантов.

2. Утверждение о том, что концепт закреплен за ЛЕ, справедливо только отчасти. Можно предположить, что первичные концепты уровня input могут формироваться и у еще не говорящих детей, а также у слепоглухонемых людей и даже животных 108.

Расширение содержания концепта, вовлечение в его сферу нового опыта и новых знаний не обязательно должно сопровождаться закреплением за новыми компонентами концепта новых ЛЕ, так как концепт может реализоваться в коммуникативной деятельности не только вербальными, но и невербальными единицами. Таким образом, концепт может иметь иную структуру, чем значение. В ней можно достаточно четко, прежде всего с помощью ассоциативного анализа, выделить лишь область первичного входа (input) и с меньшей степенью объективности сопряженные с ним фрагменты концептуальной сферы. Это напоминает практику описания функционально-семантических полей с их доминантой и периферией. Полное же содержание концепта можно раскрыть лишь с помощью текстов.

Концепты, сопряженные с первичным (базовым) концептом, объединяются в концептополе, а совокупность концептополей образует концептосферу группы или целого народа. Процесс формирования концептов и их реализации в коммуникативной деятельности как отдельного человека, так и социогруппы детерминируется в рамках культуры конкретного социума традициями и реальностью. На

107 И. А. Стернин пишет о возможности полевого описания структуры концепта -в терминах ядра и периферии: Может ли лингвист моделировать структуру концепта? // Когнитивная семантика... с. 14.

108 3. Д. Попова и И. А. Стернин пишут, например, о концептах у некоторых видов высших животных. См. их работу: Понятие «концепт» в лингвистических исследованиях. Воронеж, 1999.

уровне реализации концептосферы (лингвистический уровень концепта) это имеет следствием формирование двух разновидностей языковой нормы - прескриптивной (традиция) и дескриптивной (реальность).

Подобная трактовка нормы позволяет снять многие дискуссионные вопросы теории нормы, являющиеся следствием разобщенного рассмотрения языка и концептосферы. Это же самое можно сказать и о недостаточной эффективности преподавания иностранных языков (или пять лет, или ничего). Разумеется концептологическая трактовка языка и сознания не может дать идеальных рецептов и совершить мгновенно революцию в преподавании иностранных языков. Она требует длительных фундаментальных исследований и их дидактизации. Однако определенные выводы могут быть сделаны уже сейчас. Овладение новым языком предполагает не только усвоение его лексики и грамматики, но и вхождение в его концептосферу. Поскольку концепт - единица сознания, это означает, что концептосферы близких по происхождению и культуре народов могут в определенных сегментах совпадать, но в конечной би-сфере неизбежно могут быть разрывы и несовпадения.

Рассмотрим это на примере концепта «ЗЛО». Не вдаваясь в его полное описание, можно отметить, что в русском и немецком языках к средствам его лексического выражения относятся ЛЕ черный и schwarz. Однако ЛЕ черный ворон и schwarze Rabe представляют разные компоненты содержания этого концепта. Русское черный ворон - машина для перевозки заключенных в царской России и в 30-40-е годы в СССР. Немецкое schwarze Raben - плохие парни.

При сопоставлении концептосфер обнаруживается еще одна задача, требующая разрешения. Как отмечалось выше, концепт реализуется не только вербально, то есть лексическими единицами, предложениями, текстами. Телодвижения, жесты, мимика, движение глаз, положение головы, сила звука, высота тона - все это при определенных условиях может выступать в качестве прямых репрезентантов концепта, а не только знаком знака - слова. Исследований в этой области, особенно межъязыковых, еще слишком мало, чтобы говорить о какой-либо их систематизации и типологизации. Однако и те небольшие сведения, которые можно отыскать в литературе, представляют интерес для теории и практики межкультурной коммуникации. Разумеется, сопоставление невербального поведения индивидов,

представляющих близкородственные культуры (например, народы и языки Центральной Европы), требует тончайшего анализа нюансов такого поведения, поскольку такс «подарки», как болгарское кивание головой да/нет, - случай исключительный. Не случайно поэтому исследователи обращают внимание на ось Восток - Запад (США - Япония и т. п.). Значительно меньше работ посвящено сопоставлениям типа США - Германия и др. В качестве примера можно привести варианты реализации концепта «ПРИВЕТСТВИЕ» американцами и японцами.

В американском английском этот концепт реализуется вербаль-но фразами How do you do? или How are you?, которым соответствуют определенные ЛЕ в японском языке. Кроме этого, для обеих концептосфер существенными являются движения тела (поклон и рукопожатие) и глаз.

Поклон - обязателен для японца, американец ограничивается вербальным приветствием, иногда сопровождаемым легким кивком головы. Подобное поведение характерно и для большинства жителей Европы, поскольку берет свое начало в средние века, когда склониться в кольчуге и латах было практически невозможно. Кивок и поднесение руки к голове имеют то же происхождение: здороваясь, надо было поднять забрало, чтобы видеть с кем. Японец, живущий в США некоторое время, может сопровождать английское How do you do? японским поклоном, то есть переносит полностью элемент своей системы невербального поведения в американский концепт. Такую реализацию можно определить как полное кодовое переключение (input-switch). ->

Рукопожатие - возможно как для японца, так и для американца. Различаются они интенсивностью: слабое у японца / интенсивное у американца. Американское рукопожатие воспринимается японцами как признак агрессивности. В случае, если японец приветствует американца слабым рукопожатием, можно говорить о парциальном кодовом переключении, т. е. о переносе только одного компонента (признака), а не всего знакового действия. Если же японец использует для приветствия и поклон, и слабое рукопожатие, то имеет место перенос нескольких действий, то есть мультиплицированное переключение.

Движение глаз - элемент приветствия и поддержания контакта в процессе общения. Американец обычно пытается встретиться

взглядом с адресатом в момент установления контакта, а затем отводит глаза в сторону. В процессе общения он ищет короткие, на несколько секунд, контакты с глазами собеседника и ближе к концу пытается установить более длительный контакт. Адресат-американец следит за глазами говорящего, отводя их в сторону в те моменты, когда их отводит говорящий. Для японца, особенно для немолодого, типичны полуопущенные глаза как продолжение поклона. Американское поведение оценивается японцами опять-таки как агрессивное. Живущие в США японцы допускают парциальное переключение: установив случайно контакт с глазами собеседника, они не отводят их в сторону, а опускают.

Среди невербальных коммуникативных действий особое место занимают способы сигнализации о наличии и поддержании контакта в процессе общения. Так, например, американец-слушатель каждые 5-10 сек. делает вставки типа yes/I see\ или uh, uhu, то есть «Я слушаю, говори». Японец делает это звуковой вставкой ее, ее каждые 2-3 секунды, то есть в два-три раза чаще. Наблюдение за американцами в Японии и за японцами в США показывает, что частота таких сигналов через относительно небольшое время изменяется: американцы поддакивают чаще, а японцы - реже. Это говорит о том, что дело здесь не в структуре языков или особенностях ритма.

Может показаться, что описанное выше касается только людей, которым требуется идеальное знание полной концептосферы иностранного языка, например дипломатов. Однако незнание жеста или его коннотации, телодвижения при выделении значимых слов или сопровождении ритма и т. п. может иметь существенное значение в любом акте общения.

Как было показано выше, концепт реализуется не только вербальными, но и невербальными средствами. Изложение было бы неполным, если бы вне рассмотрения остался такой языковой материал, как звуки языка. Будучи единицами языка, они должны по определению выполнять не только коммуникативную, но и когнитивную функции. Коммуникативная функция звуков заключается в их способности быть носителем информации, а когнитивная - в способности вызывать ощущения в органе слуха. В отличие от природных звуков, которые обусловливают аналогичные ощущения, комбинации звуков языка и соответствующие им комбинации ощущений рождают ЛЕ или другие репрезентанты концепта сознания. Поскольку в

концептосфере любого языка есть концепт «ЗВУЧАНИЕ», некоторые авторы приписывают звуку языка свойство непосредственного обладания информацией, передающей концептуальные признаки (слои) этого концепта 109. Вне всякого сомнения, в звукономинирую-щих или звукоподражательных словах видна связь между качеством составляющих их звуков и концептными признаками. Проиллюстрировать это можно на примере разных языков:

шипеть zischen пыхтеть keuchen

шептать flustern сопеть schnaufen

шелестеть rauschen чавкать schmatzen

щебетать zwitschern чмокать schmatzen

чирикать zwitschern

И в русских, и в немецких словах широко представлены фортис-ные фрикативные и эксплозивные согласные [а, х, s, t, p]. Но ни один из этих звуков в отдельности не соотносится с каким-либо концептом. Простой ассоциативный анализ позволил выделить ряд ЛЕ к концепту «звучание»: музыка, концертный зал, речь человека, вибрация (расположены в порядке убывания частотности), то есть input концепта - это гармонически упорядоченная последовательность звуков, а не просто звук или его свойство. Выбор звуков для звуко-номинирующих слов обусловлен скорее акустико-физиологически-ми, чем когнитивными, причинами. Звуки речи и природные звуки имеют одинаковые механизмы порождения, и прежде всего это касается щелевых и взрывных согласных и похожих на них природных звуков. Но лишь только будучи объединенным с другими звуками речи (хотя бы еще с одним: Чу!), звук становится словом и репрезентантом концепта. При этом вопрос о содержании концепта звуконо-минации в сознании человека остается открытым.

Обобщая вышеизложенное, можно попытаться смоделировать структуру языка, функционирующего в рамках межкультурной коммуникации (схема 2).

Комплексный интердисциплинарный подход к интерпретации человеческого общения, лежащий в основе изучения межкультурной коммуникации, в большей степени, чем любые частные лингвистические исследования, соответствует основной онтологической сущности языка - вариативности его системной организации и реализации. Вариативность языка имеет определенные пределы, выходя за кото-

См., например, работу Н. А. Гуниной в цит. выше сборнике «Когнитивная семантика».

рые, лект или другая языковая вариация становится формой существования другого языка" 0.

Общность языка поддерживается и сохраняется благодаря общности концептосферы социума (нации, народа). Концептосфера социума является при этом абстракцией от концептосфер малых групп и индивидов-коммуникантов (на схеме < А> и < В>). Индивидуальная концептосфера формируется под влиянием традиций и реальности, характеризующих коммуникацию данного народа и различных его групп. Концепт представляется в языке в виде семантических систем, а в процессе коммуникации как последовательность вербальных и невербальных актов - своего рода лингвистических артефактов. Успех коммуникации зависит, таким образом, от степени знания системы концептов и правил перехода от концептосферы к семантической системе и владения нормами ее реализации.

Поскольку концепт - это идеальная сущность, обладающая определенной независимостью от значения лексических единиц, то его формирование в сознании человека происходит вне жесткой связи с тем, на каком языке он говорит и говорит ли вообще на каком-либо языке. Это означает возможность установления общечеловеческих концептов, системы реализации которых обнаруживают национальную, этническую, культурную и т. д. специфику. В результате этого возникают трансконцептные связи и отношения, и овладение иностранным языком предполагает приобретение обучающимся знаний о новой концептосфере и этих отношениях.

' ш Ср., например, историю становления нидерландского языка или некоторые тенденции в развитии современного швейцарского варианта немецкого языка, которые вызывают тревогу у германистов.