В полицейском комиссариате. Понедельник 27 сентября

На следующий день после изложенных событий Бернадетту и Аннетту порознь допрашивают в серо-металлическом пространстве полицейского участка

Аннетта. А мне дела нет, что вы плевать хотели на то, что я вам говорю - мое слово – ля, ля, ля (тратата) и на том стою

Бернадетта. Я ничего не говорила (ничего не говорю), говорят же вам, что мне нечего вам сказать, и я умолкаю (у вас галстук грязный)

Аннетта. Спрашивайте меня о чем хотите (где, когда, что и почему), а я вам на это – ля, ля, ля – хочу видеть свою сестру

Бернадетта. У вас тут повсюду серое с голубым – всё очень серое и вы тоже (какая, собственно, разница между комиссаром и инспектором: комиссар разве не инспектирует? Коломбо, к примеру, лейтенант, - обожаю Коломбо – а вы случайно не лейтенант?)

Аннетта, поет Отчего

и Как

Откуда

и Повсюду

Без конца

Почему бы нет

Не буду

отвечать

ни нет, ни да

Мир вокруг меня кружится

Ритм его неважен мне

И не холодно, не жарко

словно я живу во сне

Бернадетта. А окружной? это что такое? (окружной полицейский комиссар)

Аннетта, поет

Если спросите: Откуда? Где? Когда? Зачем? и Как?

Отвечать я вам не буду,

Мой ответ – тарахтактак

Бернадетта. Я ничего вам не говорю, потому что мне совершенно нечего вам сказать (нет у меня никаких точек соприкосновения с вами и с вашим серо-голубым цветом – ваших глаз, ваших черт, ваших голосов, с вашими замашками сверхчеловека в броне оружия, с вашей мебелью, столами, серо-голубыми стенами (я -Мишель Морган, потерянная в 1938 году в немецком аэропорту Темпельхоф)

Аннетта. Я вам уже сказала, что мне не нравятся ваши методы, и мне дела нет, что вам наплевать на все, о чем я говорила (явиться вот так в дом, в понедельник утром прямо в лавку, в понедельник, - как бы не так, полетишь у меня из дома вверх тормашками. Глупые и дурацкие у вас методы, мсье, прямо вам скажу, уж извините)

Бернадетта. Я Мишель Морган, потерявшаяся в 1938 году в аэропорту Темпельфоха, и я желаю видеть мою сестру (вы сильно ошибаетесь, если полагаете, что только собравшись вместе, мы способны дать одинаковые показания, как ошибаетесь и в том, что с помощью дубинки можно заставить этих двух баб изменить версию

Аннетта. Чтобы вас предупредить, такое с ней может случиться в момент паники (с моей сестрой), она задыхается, у нее начинается удушье, дыхание останавливается, а меня рядом нет (вы, конечно, можете делать, как вам вздумается – мое дело сказать, я сказала), и совершенно невозможно предсказать, когда именно с ней это может случиться – паника то есть, сильное волнение, чтобы она начала задыхаться, и у нее наступило удушье, и остановилось бы дыхание, и знаете, к какому результату это может привести? В понедельник утром во французском комиссариате обнаружится удавленная дамочка

Бернадетта. А если она рухнет, завалится у вас в руках (не говорите потом, что я вас не предупредила), имейте в виду – стоит случиться приступу, и немедленно она опрокидывается – ее заносит, ноги перестают держать, она падает – так новогодняя елка сверкает, потрескивает и хлоп- вдруг падает, как подкошенная Не говорите мне потом, что я вас не предупреждала – я только что вас предупредила, и больше мне с вами говорить не о чем)

Аннетта. Во всем виновата я одна (в этом, по крайней мере), и я готова подписаться внизу любой страницы, где черным по белому было бы написано, что я виновата

Бернадетта. Она совершенно не при чем – точно могу вам сказать, чтобы с этим покончить, покончить с этой комедией, в которой мы оказываемся под допросом, в разлуке, в том же месте, в тот же час, в то время как она здесь совершенно не при чем (абсолютно точно).

Аннетта. Я же сказала: хочу уехать (далеко, на Север – в Амьен, Амьен, Амьен), я ее заставила, она пошла со мной, а потом так вот случилось. Амьен был его городом (вопреки всем его отъездам, побегам и теневым сторонам), то есть городом отца, я хочу сказать

Бернадетта. Мы, в сущности, толком не знали (ни я ни она), где собственно он похоронен, отец наш – то, что от него осталось, учитывая двадцать пять лет под слоем перегноя – где-то рядом с Амьеном, на маленьком кладбище, на природе, среди деревьев, рядом церквушка убогая – там он и захоронен двадцать пять лет назад

Аннетта. Так иногда бывает – навязчивая идея внедряется тебе в башку, как гвоздь в дерево – поди знай почему (это произошло вчера утром, воскресным утром) – надо, мол, отправиться на поиски отцовской могилы (название деревни, кантона, кладбища, коммуны...чего бы то ни было- установить невозможно), а в памяти одни только картинки – деревья, церковь, природа вокруг, дорога, ведущая вниз..., но это в порядке вещей, мы двинулись разыскивать могилу отца, чтобы сообщить ему, что мамы больше нет, вчера утром, доехали на поезде до Амьена, и солнце подпаливало серые края облаков (это ее выражение – она могла бы время от времени зарабатывать на пожарах, работая на помпе, помпезно)

Бернадетта. И не зная ни Амьена, ни района, мы вроде бы отправились (так и было) осматривать все маленькие кладбища Франции, заглядывая во все аллеи всех кладбищ во всех городах всех коммун во Франции, чтобы найти эту могилу. Это началось вчера утром и представлялось абсолютно естественным и нормальным – и таким же естественным и нормальным становилось всё, что могло бы нам способствовать в нашем предприятии – а солнце в облаках представлялось драконами, поверженными светом (мы поехали к отцу, чтобы обнять его и сообщить, что мама умерла)