Глава 19. Первым делом я заехала в магазинчик, где продавали хорошую косметику

Первым делом я заехала в магазинчик, где продавали хорошую косметику. Его для меня открыла Людмила, и я нисколько об этом не пожалела. Продавцы меня знали, и посоветовали взять для подарка духи «Маги нур», хорошую тушь для ресниц и помаду. Я так и сделала. Все это обошлось в приличную сумму, но что не пожалеешь для того, чтобы докопаться до истины. Тем более, я знала, что Алька не смеет позволить себе столь дорогую косметику и духи, и пользуется дешевой, польской или даже китайской.

Конечно, я предполагала, что можно обойтись коробкой конфет или шоколадкой. Но с Алькой мы когда‑ то крепко дружили в школе, и она была славной девчонкой. Жизнь у нее не сладилась. Муж бросил с трехлетним сыном на руках, и ей так и не удалось выйти замуж.

Мне повезло. Альбина сегодня работала, но возле ее окошка толпилось не менее десяти человек. Я набрала номер ее телефона по сотовому.

— Аля, — сказала я, — ты мне очень нужна. Надо срочно поговорить. Я уже здесь. Подними голову, я в десяти шагах от тебя.

Она подняла голову, улыбнулась и тотчас вывесила табличку «Технический перерыв». Люди в очереди недовольно заворчали, но Алька махнула мне рукой в сторону зала ожидания.

Я прошла в зал и опустилась в свободное кресло. Следом появилась Альбина. Она сильно похудела, и походила сейчас на девочку‑ подростка. Я знала, что у нее проблемы с сыном. Не хочет учиться, связался с какими‑ то темными личностями.

— Привет, — сказала она и поцеловала в щеку. — Какими судьбами?

— Аля, не буду отвлекать тебя от работы. Скажи только, могу я узнать, куда могла уехать моя знакомая? Она покупала билет в одной из ваших касс. Я знаю, только, что она уехала позавчера иркутским поездом, в восьмом вагоне.

— Восьмой вагон — купейный, — Альбина пожала плечами. — Узнать можно, хотя наше начальство подобных вещей не любит. Скажи, если не секрет, зачем это тебе? И кто она?

— Очень неприятная особа, — ответила я. — Задолжала мне кучу денег, и смылась. Я хочу найти ее.

— Тут нет криминала? — Альбина насторожилась.

— Аля, — сказала я укоризненно, — какой криминал? Я просто напомню ей про долги.

— Ладно, я попробую, — Алька покачала головой, — но учти, если что, я здесь не причем!

— Можешь не сомневаться! Честное пионерское, я тебя не подведу.

Она засмеялась, а я открыла сумочку, и достала красиво упакованный пакетик.

— Это тебе! Знаю, у тебя скоро день рождения. Думаю, пригодится.

Алька быстро развернула пакетик, охнула, и ее глаза расширились от удивления.

— Анюта, зачем? Это ж стоит уйму денег?

Но ее щеки зарозовели от восторга, и я подумала, сколь мало нужно женщине, чтобы почувствовать себя счастливой.

— Успокойся, — сказала я. — Не думай, что плачу тебе за услугу. Это от души. Для красивой женщины — хорошая косметика.

— Спасибо, — тихо сказала Альбина, и, глянув на большие часы, висевшие на стене зала ожидания, вскрикнула: — Ой! Мне уже пора! Подожди пять минут и подойди к справочному. Я постараюсь разузнать все, что нужно. Как зовут твою пассажирку?

— Волкова Марина. Она ехала с грудным ребенком, значит, на нижней полке.

— Понятно, — Алька улыбнулась и поднесла пакетик к носу. — Все, девки обзавидуются. Спасибо тебе!

— Позвони мне на сотовый, когда что‑ то узнаешь, — попросила я.

— Ладно!

Алька чмокнула меня в щеку и убежала.

Но прошло почти двадцать минут, когда она, наконец, позвонила.

Я подошла к справочной, и Алька вышла ко мне с клочком бумаги в руках.

— Ну, ты и задачку задала мне, подруга! — сказала она. — Не было никакой Волковой в этом поезде. Я на всякий случай проверила все вагоны.

У меня, видно, вытянулась, лицо, но Алька хитро улыбнулась.

— Но я все‑ таки кое‑ что обнаружила. Твоя Марина — красивая молодая женщина лет двадцати пяти, и ребенку где‑ то месяцев шесть? Темненькая, модно одетая?

— Ну да, — произнесла я растерянно. — Ты‑ то откуда знаешь?

— Позвонила бригадиру проводников. Его бригада обслуживала этот состав, и сегодня они вернулись из поездки. Он мне назвал фамилии проводниц восьмого вагона. А дальше дело десятое… Словом, ехала в восьмом вагоне на одиннадцатом месте молодая женщина с ребенком. До Озерков, это станция такая, километров двести от нашего города. Сошла под утро, никто ее не встречал. Проводница помогла ей вынести коляску и чемоданы. Я проверила по компьютеру. Женщину действительно зовут Марина, но она не Волкова, а Сухорукова.

— Сухорукова? Ну да, Сухорукова! — Я постаралась не подать виду, как меня огорошило подобное известие. — Я совсем забыла, Волкова это ее девичья фамилия, а по мужу она Сухорукова.

— Ну, вот и славно! — обрадовалась Алька. — Рада, что помогла тебе. Только смотри, чтобы начальство не узнало. Выгонят к чертовой матери с работы!

— Не узнает, тут я — могила, — поклялась я и поцеловала ее в щеку. — Спасибо тебе!

— Забегай! — Алька протянула мне бумажку, где были записаны фамилия и имя, а также номер места, которое занимала Марина, помахала мне рукой и скрылась в справочной. Возле ее окошка уже шумели недовольные пассажиры.

Я посмотрела на бумажку, скомкала ее и выбросила в урну для мусора. Фамилию Сухорукова я не забуду в любом случае. Случайно или, наоборот, неслучайно, но моя дорогая подруга носит ту же самую фамилию. Я знала, от первого брака. Что ж, хочу я того или нет, но мне вновь придется заехать в кафе «Эвридика» и задать несколько вопросов Людмиле. Людмиле Сухоруковой. И попутно разобраться, почему она так поспешно сбежала от меня сегодня утром?

Уже подъезжая к «Эвридике», я заметила серебристый лимузин Ворошилова, и едва успела юркнуть в боковую улочку. У меня вспотели ладони, и спина покрылась потом. Я не на шутку испугалась. И сама не поняла, почему? Но после происшествия в беседке меня трясло мелкой дрожью при одном воспоминании о нем. Я заставляла себя не думать о том постыдном, что случилось со мной. Получается, что теперь он знает обо мне такое, в чем я сама не посмела бы себе признаться. И разве ему докажешь, что все произошло помимо моей воли и желания. Я была бессильна, что‑ либо изменить, и от этого ненавидела его все больше и больше. И боялась. Боялась новой встречи, его злорадных ухмылок, многозначительных взглядов. Что ни говори, как не укоряй себя, но он добился того, что хотел. И ему наплевать, что я при этом испытываю.

Я заглушила мотор, и некоторое время сидела, тупо уставившись в одну точку. Я была уверена, что Ворошилов меня не заметил, иначе свернул бы следом за мной. Наконец, сердцебиение пришло в норму, и я задумалась: откуда у Клима взялась эта машина? Понятно, что он не мог привезти ее с собой, потому что прилетел из Москвы самолетом. Одолжил у кого‑ то на время? Выходит, есть у него в городе дружки, которые способны отвалить огромные деньги на автомобиль, который не слишком подходит для наших дорог. Ему нужны просторные автобаны, скоростные трассы, то, чего у нас днем с огнем не найдешь. Впрочем, мне‑ то что за морока, забивать себе голову никчемными мыслями? Какое мне дело, на чьем автомобиле он разъезжает по городу? Главное, чтобы разъезжал от меня подальше.

Я развернула «Рено» и покатила в сторону «Эвридики». Я почему‑ то не сомневалась, что не застану Людмилы. Так оно и случилось. Мрачный Эдик к вечеру стал еще мрачнее, и встретил меня с нескрываемым раздражением. Честно сказать, меня еще утром удивила эта внезапная перемена. Раньше Эдик относился ко мне во сто крат любезнее.

— Хозяйка не появлялась? — спросила я его.

— Не появлялась! — отрезал он и сделал вид, что его интересует стопка накладных, которые он рассматривал до моего прихода.

— Эдик, что происходит? — Рассердилась я. — Ты перестал меня узнавать?

— Я всех узнаю, — он посмотрел на меня исподлобья. — Весь день сегодня, где хозяйка? Где хозяйка? Откуда мне знать, где хозяйка? Уехала, только и сказала: «Буду завтра!» Может, по магазинам поехала с проверкой, может, в кафе! Сегодня не день прямо, а сумасшедший дом! Только что мужик какой‑ то пытал, сейчас вы приехали! Что я справочное бюро?

— Какой мужик? — спросила я. — Из милиции?

Почему‑ то я подумала, что Хрусталев и сюда добрался.

— Почем я знаю? — И вовсе вызверился Эдик. — Богатый мужик! На шикарной тачке! На таких в милиции не ездят!

— Тачка серебристого цвета? — спросила я на всякий случай.

— Ну да, — уставился на меня Эдик. — «Мерс» последней модели. Я такой только у Милехина видел. Пять лет назад барахолки «крышевал», а сейчас, гляди‑ ка, на «Мерсах» рассекает.

— Милехин? Положенец местный?

Эдик с изумлением уставился на меня.

— Вы с ним знакомы?

— Имела как‑ то счастье, — сухо ответила я. И уточнила: — Мужик, тот, что на «Мерсе» приезжал, высокий, волосы длинные, и сзади связаны в хвостик?

— Точно! Два раза приезжал. Про вас спрашивал. Когда была и зачем?

— Что ты ему сказал?

— То и сказал. Утром были, хозяйку спрашивали, а потом уехали и не появлялись.

— А Марина, когда появлялась?

Эдик поднял глаза к потолку. Я с нетерпением ждала, когда он ответит.

— Маринка уже неделю не появлялась, — наконец, сказал Эдик.

— Ты какую Марину имеешь в виду, ту, что из косметического салона или племянницу?

Про племянницу я бухнула наугад, но, оказывается, попала в цель. Или почти попала!

— Племянницу! Хотя какая она племянница! Сухорукову она племянница. А Людмиле седьмая вода на киселе. А вам она зачем?

— Так она в турагенстве работает. Хотела про путевки узнать.

— А, тогда другое дело, — сказал Эдик и снова обратил свой взор на накладные.

Я не стала докучать ему своими вопросами. Все, что требовалось узнать, я узнала.

Похоже, сегодня день очередных сюрпризов! Чем дальше в лес, тем больше дров!

Я попрощалась с Эдиком, села в машину и отъехала от кафе. Теперь мне надо было найти какое‑ нибудь надежное укрытие: маленький дворик или густые кусты, чтобы загнать туда машину и осмыслить ту информацию, которая вылилась на меня за час с небольшим. Весьма интересная, но с непонятным пока душком.

Более всего, меня озадачило знакомство Людмилы с любовницей моего мужа. Неужели ей ничего не известно об этой связи? А если известно, почему она даже глазом не моргнула, когда я рассказывала ей о молодой любовнице… Погоди! — Приказала я себе. — Она ведь спрашивала, где эта девица живет? Уточняла, Марина это или нет, а, может, не знала ее новый адрес? И я его практически сдала… Равно как и информацию о том, что она уехала на иркутском поезде. Мне ни разу не удалось переговорить с Людмилой, после нашей встречи в кафе, а утром она от меня сбежала… Что это значит? Каким боком Людмила относится к этим событиям? Прямо или косвенно? И что о них знает?

Я снова набрала ее номер. Абонент по‑ прежнему находился вне досягаемости сети. Куда она могла подеваться? Или намеренно не хочет со мной видеться?

Мне вспомнились Риммины тревоги по поводу нашей дружбы и нежелания Людмилы бывать в нашем доме. Возможно, они не лишены основания? И ее занятость только прикрытие. Вдруг я ошиблась, и она на самом деле преследует другие цели, к примеру, развалить нашу семью с помощью свое племянницы Марины? Но почему? С какой стати?

И как все улики против Сережи оказались в моем доме? Ладно, карманы! В них можно подсунуть все, что угодно! Но шкатулка с письмами, записка о беременности… Запертый на замок ящик стола… Теперь я не сомневалась, все это подстроено, чтобы довести до моего сведения, что муж мне подло изменяет! Неужто, кто‑ то надеется, что я с ним мгновенно разведусь и освобожу место сопернице? Но зачем эти многоплановые комбинации? Обычно это делается проще: звонок по телефону неизвестного доброжелателя: «Ваш муж встречается с той‑ то. В данный момент вы их сможете застать там‑ то». Разъяренная жена мчится по указанному адресу и застает парочку в ресторане, в бане, в постели… А дальше, по известному сценарию…

Я вздохнула. Нет, здесь что‑ то другое. Старались ударить наверняка, а потом с садистским наслаждением наблюдали, как бабочка, то есть я, трепещу на иголке.

Но какую роль во всей эпопее играет красавчик охранник? Теперь я не сомневалась, что Людмила меня обманула. Это одна цепочка: Людмила, Марина, охранник. И не с легкой ли руки Марины, или самой Людмилы он устроился работать в представительство. Но с какой целью? Приглядывать за Сережей? Но зачем? Выгоднее было бы устроиться работать к нему водителем и таким образом знать всю подноготную своего шефа. Но у Сережи много лет был один и тот же водитель Юра, пожилой, солидный. Сережа ему, несомненно, доверял. И, скорее всего, именно Юра был в курсе похождений своего начальника. А вот охраннику не доверял, поэтому отправился на Подольскую гору в одиночку.

Неужели он чего‑ то боялся? Или кого‑ то? Неужели кто‑ то вызнал про его тайную связь с Мариной? Но кому это на руку? Не выгодно ли это самой Людмиле? Может, вся эта комбинация для того и была затеяна, чтобы развести моего Сережу на деньги, как последнего лоха. Тут я подумала, что даже мысленно изъясняюсь на лексиконе, не к ночи будет упомянутого, Милехина.

— У‑ уф! — Я с трудом перевела дыхание. Это ж, сколько вопросов? И сумею ли я найти на них ответы? Конечно, будь Юра в городе, ему бы от меня не отвертеться. А если Сережа предполагал, что дело повернется таким образом, и я все узнаю? И не с этой ли целью Сергей позволил ему уехать на неделю в деревню, потому что знал, что я первым дело припру к стенке Юру?

Я завернула в соседний двор, Здесь было безлюдно. И я могла спокойно сосредоточиться на всем, что меня волновало.

Теперь Клим. Он‑ то с какой стати появился в кафе? Разыскивал меня? Но Римма не могла сказать ему, что я поеду к Людмиле, хотя бы по той причине, что знает о моей неприязни к Ворошилову. Выходит, ему известно о нашей дружбе, но ведь я ему не рассказывала о Людмиле…

Чем больше я размышляла, тем больше у меня возникало вопросов. Обращаться за разъяснениями к самому Ворошилову я не стану даже под угрозой расстрела. Впрочем, его визит в кафе меня волновал меньше, чем его супердорогая машина. Неужели он и вправду одолжил ее у Милехина? Выходит, они знакомы? Но что может связывать издателя из Америки с главным бандитом города? Правда, это несколько объясняло появление Поросячьего Рыла, но его покаяние? Какое же влияние должен иметь на этого грязного мерзавца Клим, если тот, чуть ли ни на коленях ползал, умоляя его простить? Не думаю, что мой Сережа пользуется таким авторитетом в преступном мире. Наверняка все‑ таки здесь постарался Клим…

Я потянулась и взяла с заднего сидения «Атлас дорог», чтобы удостовериться в том, что и без того знала. Действительно, трасса на Иркутск проходила мимо аэропорта. Получается, мой Сережа коротает сейчас свой отпуск без содержания рядом со своей девицей.

И принялась искать на карте Озерки, попутно размышляя, почему вдруг Марина Волкова оказалась Сухоруковой, или наоборот. Или существует две Марины, и за обеими ухаживает мой муж? Но это уже слишком! Что его повело на этих Маринах? Маринофилия, черт бы его побрал!

Я выругалась и тотчас нашла Озерки. Крошечная точка располагалась на самой границе Иркутской области. Я на глазок прикинула расстояние. Да, как ни крути, но километров двести с гаком! В оба конца почти пятьсот. Одной мне такой маршрут не осилить. И я не знала, к кому обратиться за помощью.

Тут я покривила душой. Я знала, кого я могу попросить о помощи, но не воспримет ли он это как желание продолжить знакомство?

Впрочем, этот довод не слишком меня напугал. Зачем предполагать худшее, если можно поехать и выяснить все на месте.

И я, не задумываясь, развернула свой автомобиль в сторону Подольской горы. Честно сказать, я не сомневалась, что он мне не откажет. И будет рад видеть меня.

Я даже забыла обо всех неприятностях, и испытывала сильнейшее нетерпение, особенно, если приходилось долго стоять у светофора. Правда, я вспомнила, что с утра не звонила Римме, и набрала ее номер. Я не хотела ее беспокоить, и не стала вдаваться в подробности. Судя по веселому голосу Риммы, доктор неотлучно находился при ней. Но в трубке я слышала не только басок Ромашова, но и звонкий смех дочери.

— Что там происходит? — спросила я строго, когда сообщила Римме, что задержусь на пару часов. — Что за веселье?

— Володя с детьми мастерят воздушный змей, — сообщила Римма, и, понизив голос до шепота, добавила. — Кажется, он нашел с Мишей и Таней общий язык.

Я хмыкнула про себя. Надо же, как все запущено! Погрузившись в свои проблемы, я утратила контроль за происходящими в доме событиями! Но это были радостные события. Светлые пятна на черной полосе!

— Будь осторожнее! — предупредила меня Римма. — И возвращайся быстрее! Сегодня Тамара радует нас пирогом с рыбой.

— Ребята поймали? — обрадовалась я.

— Поймали! Три очень приличные щуки! Одну, правда, сожрал Редбой, но нам тоже досталось.

Я рассмеялась, прекрасно понимая, отчего вдруг все мои проблемы, словно уменьшились в размерах. И не из‑ за того, что бородатый доктор понравился нашим детям, и не из‑ за пойманных в кои‑ то веки Таней и Мишей щук. Нет! Я знала точно, это чувство возникло во мне сразу, как только я приняла решение попросить помощи у Суворова.

Удивительное дело, но во дворе знакомого мне девятиэтажного дома во всю кипела жизнь. Сегодня было жарче, чем вчера, но лавочки возле подъездов оккупировали бабушки, в заполненной свежим песком песочнице копошились малыши, их мамы рядком сидели на длинной скамейке и что‑ то увлеченно обсуждали. В беседке несколько пожилых распаренных мужиков ожесточенно стучали костяшками домино. Ребятня каталась на скейтбордах и роликовых коньках, а две маленькие девочки, явно соревнуясь, прыгали через скакалку. На подъездных козырьках нежились толстые коты, а неподалеку с увлечением гонялись друг за другом кудрявая болонка и крохотная рыжая собачка, и оглашали двор звонким лаем.

Мне даже показалась, что вчера я побывала в царстве Спящей царевны, а сегодня прекрасный принц разбудил ее своим поцелуем, и жизнь в этом ухоженном дворе вновь закрутилась, как карусель в детском парке. Я присмотрелась к собачке и поняла, что это Дикси. Значит, где‑ то поблизости Эльза Марковна. И, словно прочитав мои мысли, старушка показалась из кустов. Она была не одна, а в компании высокого, худого старика в белых льняных брюках, таком же пиджачке и в соломенной шляпе. Он курил трубку и, размахивая руками, что‑ то увлеченно объяснял своей даме, которая на этот раз была в узких брючках розового цвета, полосатой маечке и в шляпке с пером.

— Эльза Марковна! — окликнула я ее. — Здравствуйте!

Она живо оглянулась, и чуть спустив темные очки, посмотрела на меня.

— А, это вы? — радостно воскликнула она. — Опять ищете Мариночку? Но она не появлялась, рано еще. Вы бы оставили свой телефон, я ей непременно передам.

— Нет, сегодня я не к Марине. Я к Александру Васильевичу! Вы не видели его?

— Как же! Как же! — Эльза Марковна скорбно поджала губы. — Я в курсе, что эти мерзавцы напали на вас! Я рада, что Александр Васильевич пришел к вам на помощь. Я так кричала, и Дикси лаяла… — Она покачала головой и посмотрела на своего спутника. — Николай Семенович, я вам рассказывала … Это и есть та самая милая девушка, на которую вчера напали грабители.

Пожилой джентльмен тоже осуждающе покачал головой, а Эльза Марковна снова обратилась ко мне:

— В дворницкой его не ищете. Он сейчас, скорее всего, в клубе с подростками. Я ведь не ошиблась, когда говорила, что у нас замечательный дворник?

— Да, да, — внес свою лепту джентльмен в шляпе и пыхнул трубкой. — За три месяца не только навел образцовый порядок в квартале, но и все окрестное хулиганье к ногтю прижал. Вся местная ребятня вокруг него крутится.

— Я уже это поняла, — улыбнулась я. — Дворник у вас и вправду замечательный. Уникальный дворник. Только подскажите мне, где найти этот клуб?

— В‑ о‑ он там! — махнул рукой с зажатой в ней трубкой Николай Семенович. — В подвале соседнего дома.

Я попрощалась со стариками и направилась в указанном направлении.

Я сразу увидела вывеску над входом в подвал. Клуб назывался «Добрыня». Подтверждением этому служил розовощекий богатырь на вывеске. Косая сажень в плечах, с пышными усами он выжимал одной рукой огромную гирю, а в другой держал меч‑ кладенец. Внизу более мелкими буквами было написано: «Есть такая профессия — Родину защищать».

Я спустилась по ступенькам вниз. Дверь была открыта, и из подвала доносились бухающие удары, лязг металла, восторженные выкрики и прочие звуки, которые сопровождают серьезные занятия настоящих мужчин.

Я вошла в подвал и приятно удивилась. Во‑ первых, я не ощутила затхлых запахов, во‑ вторых, я не увидела обшарпанных стен. В‑ третьих, на входе пол устилали циновки, и серьезный мальчик лет четырнадцати предложил мне разуться, прежде чем войти в зал. На мой вопрос, где мне найти Александра Васильевича, он ответил, что тот на тренировке и следует подождать минут десять, когда тренировка закончится.

Я присела на стул и огляделась. На стенах висели плакаты с изображениями известных спортсменов и большой портрет маршала Жукова на вороном жеребце. Налево, направо и прямо вели три двери. Я кивнула на них и спросила:

— Можно посмотреть?

Мальчик важно кивнул:

— Посмотрите, но только тихо! Не отвлекайте от занятий.

Я почему‑ то на цыпочках подошла к дверям и заглянула в каждую из них. Та, что направо вела в тренажерный зал. Налево располагался настоящий учебный класс с десятком столов и кафедрой для преподавателя. На стенах висели щиты с изображением стрелкового оружия, какие‑ то схемы, образцы военной униформы, и что‑ то еще, что я не успела разглядеть, и географические карты. Меня удивило, что за столами спокойно сидели подростки лет пятнадцати‑ шестнадцати и внимательно слушали высокого пожилого мужчину, по виду, отставного военного, который расхаживал перед ними с указкой в руках и что‑ то объяснял.

Дверь скрипнула, мужчина оглянулся и строго на меня посмотрел.

— Извините, — поспешно сказала я и прикрыла дверь.

Более всего, меня поразил даже не тренажерный зал, хотя он и был оснащен хорошими тренажерами, а то, что мальчишки в такую жару занимается совершенно не свойственным им для этого времени года делом. Вместо того, чтобы гонять на футбольном поле мяч, купаться или прохлаждаться возле пивного ларька в компании своих сверстников, они что‑ то пишут в тетрадях и покорно внимают рассказам бывшего военного.

Я прошла к тем дверям, что вели прямо. Они открылись и выпустили стайку совсем уже маленьких, лет десяти не больше, мальчишек в кимоно. За ними вышел их наставник — молодой человек лет двадцати пяти и тоже в кимоно.

— Всем немедленно в душ! — весело крикнул он.

И весело гомонящая компания скрылась за еще одной дверью. Я ее поначалу не заметила, так как она была не выкрашена, а отделана, как и стены, вагонкой.

— Вы к кому? — спросил тренер.

Я не успела открыть рот, как мальчик на входе вскочил на ноги и вытянулся по стойке «Смирно».

— Они к Александру Васильевичу! — громко доложил он. — Я попросил подождать, когда закончится тренировка.

— Молодец, Синельников, — похвалил его тренер. И обратился ко мне: — Александр Васильевич, освободился. Если вам срочно, пройдите в зал. Он сейчас индивидуально с ребятами занимается.

Я прошлепала в зал. Он был раза в четыре больше остальных. Пол его закрывал борцовский ковер, в углу находился боксерский ринг, на котором два юных боксера обменивались ударами, а несколько подростков подбадривали их громкими криками. Суворова я увидела на ковре. Он был босиком и в кимоно, и что‑ то объяснял мальчику лет пятнадцати в точно таком же кимоно. Вероятно, какой‑ то захват, потому что, то и дело, хватал его за шиворот и с каким‑ то вывертом бросал на ковер. Парень, в конце концов, кивнул головой и весьма ловко бросил Суворова через бедро.

Тот поднялся с ковра, если я правильно помню, он называется татами, и одобрительно хлопнул паренька по плечу. Затем пожал сопернику руку и направился в противоположную от меня сторону.

— Александр Васильевич! — крикнула я.

Суворов резко оглянулся. Я ожидала увидеть на его лице удивление, недоумение, вежливый интерес, но не такой всплеск восторга, который вылился на меня.

— Костя! — крикнул он высокому парню, который находился возле ринга. — Замени меня! — и быстро направился ко мне.

Восторг в его глазах исчез, зато появилась тревога.

— Что случилось? — спросил он, пожимая мне руку. — На вас лица нет.

— Мое лицо при мне, — тихо сказала я.

Мне вдруг стало страшно. А вдруг откажется? Конечно, я и сама в состоянии добраться до Озерков, просто затрачу гораздо больше времени на дорогу и не сумею обернуться за один день, но в случае его отказа, я уже не посмею снова обратиться к нему за помощью. А из этого следует, что больше мы никогда не увидимся…

И все же надо было как‑ то начинать…

— Мне нужно, просто необходимо съездить в одно место. Это более двухсот километров в один конец… — Я подняла на него взгляд. — Я не могу объяснить, но это очень важно. И я очень прошу вас съездить со мной.

— Подождите, — прервал меня Суворов. — Я сейчас приму душ, переоденусь, и вы все мне расскажете.

— Но… — начала я.

— Никаких но, — опять перебил меня Суворов. — Я понимаю, вы нуждаетесь в серьезной помощи, но прежде, чем браться за дело, я должен хотя бы в общих чертах представлять, в чем ваша проблема.

— Хорошо! — пролепетала я, с трудом сдержавшись, чтобы не подпрыгнуть от восторга.

Четыре, пять, шесть часов мы будем вместе. Сейчас меня не так волновала мысль, что в Озерках я обнаружу своего негодного мужа и его любовницу, как предвкушение долгого путешествия рядом с человеком, который не давал мне авансов, не делал никаких намеков или предложений, но умел смотреть так, что мороз пробегал по коже, ладони становились мокрыми, а коленки стучали друг о друга, как зубы у продрогшего до костей человека.

Я смотрела ему вслед. Суворов быстро, снимая на ходу кимоно, прошел в противоположный конец зала и открыл дверь, вероятно в тренерскую комнату. Спина у него была загорелой, крепкой, под кожей перекатывались мышцы. А под правым нижним ребром я заметила вдруг крупный, серпообразный шрам. Похоже, от осколка…

В горле у меня пересохло. Нервно сглотнув, я отвела взгляд от двери, за которой скрылся Суворов. Давно у меня такого не бывало, чтобы нравилось все, абсолютно все в мужчине. И не просто нравилось…

Я бросила быстрый взгляд по сторонам: не заметил ли кто, с каким пристальным вниманием я наблюдаю за Суворовым. Кажется, все обошлось. Каждый в этом зале занимался своим делом, и на меня не обращали внимания.

Присев на длинную, узкую скамейку возле шведской стенки, я стала наблюдать за кувырками мальчишек на татами. Это было презанятное зрелище, и я вздрогнула, когда Суворов окликнул меня. Он настолько бесшумно подошел, что я даже не заметила, когда он это сделал.

Сейчас он был в спортивных брюках и в майке, а в руках держал кроссовки. На шее у него висело полотенце, а волосы были влажными.

— Аня! Я готов! — сказал он.

Я молча уставилась на него. Сейчас он выглядел намного моложе, лет на сорок с небольшим. И я подумала, что его отставка вызвана наверняка не возрастом, а, скорее всего, ранением.

Но Суворов понял мой взгляд по‑ своему.

— Аня! Вам плохо? — спросил он встревожено. — Пойдемте на свежий воздух.

Он подхватил меня под руку и вывел из зала. На выходе он обул кроссовки, а я чуть не ушла босиком, если бы он не засмеялся и не подал мне спортивные туфли.

После прохладного зала на улице мне показалось нестерпимо жарко.

— Пройдем ко мне? — спросил Суворов.

— Нет, лучше поговорим в машине. Там мне спокойнее.

Мы прошли к машине, и я была уверена, что все, кто в это время находился во дворе, от дряхлых бабушек до грудных младенцев, проводили нас взглядами. Я их чувствовала спиной и, вероятно, поэтому несколько раз споткнулась.

— Осторожнее, — сказал Суворов и снова подхватил меня под локоть. — Ничего страшного. Будет тема для разговоров до начала сериала.

— Вы умеете читать мысли? — поинтересовалась я.

— Конечно, — вполне серьезно ответил Суворов. — Вы сейчас подумали, что старушки замучат меня расспросами по поводу вас. И не беспочвенно, потому что все как одна желают скорее женить меня.

— И они добились успеха в сватовстве?

— Пока нет, но я не исключаю, что добьются.

Я, может быть, резче, чем следовало, выдернула руку из его пальцев и открыла машину.

— Приземляйтесь, — сказала я и села на место водителя.

Суворов послушно занял соседнее кресло.

— Я весь внимание, — сказал он.

Я молчала, не зная с чего начать. Мне казалось унизительным раскрывать подноготную своей семьи. Тогда Суворов обнял меня и ободряюще похлопал по плечу.

— Успокойтесь, Аня! Я все пойму!

И я принялась рассказывать. Не знаю, сколько прошло времени, но Суворов ни разу не перебил меня, даже когда я сбивалась или повторялась. Только попросил разрешения закурить, и опустил стекло, чтобы дым вырывался наружу.

— Вот и все! — закончила я свой рассказ. — Мне абсолютно не у кого попросить помощи, поэтому я обратилась к вам. — И замолчала, ожидая приговора.

— Аня, как вы познакомились с Людмилой? — спросил Суворов совсем не то, что я от него ожидала.

— С Людмилой? — удивилась я, потому что никогда не придавала значения обстоятельствам нашего знакомства. — Совершенно случайно. В косметическом магазине. Выбирали косметику у одного продавца, разговорились, затем зашли в кафе, выпили по чашечке кофе, после этого стали перезваниваться, встречаться.

— Как долго это продолжается?

— Больше двух лет. Мы прекрасно общались, доверяли друг другу… — Сказала я. — Вы считаете, что она не случайно познакомилась со мной?

— Кто его знает? — пожал плечами Суворов. — Но, честно сказать, кое‑ что меня в этом настораживает.

— Позвольте узнать, что именно?

— Я пока не определился, — серьезно посмотрел на меня Суворов, — но, насколько мне известно, Людмила Сухорукова когда‑ то была любовницей Милехина.

— Откуда вы знаете Людмилу? — Я с недоверием посмотрела на него.

— Имел возможность познакомиться. Решили как‑ то с одним из тренеров выпить пивка в ее кафе. Она подсела к столу. Приятель мой давно ее знает. Вот он и сообщил мне, кто она такая. Весьма эффектная особа!

— Эффектная! — согласилась я. — Но вы здесь всего три месяца, и уже знаете такие подробности? — Я не скрывала, что поражена до глубины души. — Я живу в этом городе почти всю жизнь, и про Милехина узнала только от Ворошилова.

— Но на десять лет вы выпали из общественной жизни, — усмехнулся Суворов. — В какой‑ то мере это оправдывает ваше незнание. Что касается Людмилы, то она тщательно скрывает это знакомство, чтобы не подмочить репутацию.

— Возможно, это многое объясняет, — сказала я. — Но почему мой Сережа? Что им от него нужно?

— Этого я не знаю, — ответил Суворов, — но вы сможете потребовать от своего мужа объяснений, если найдем его в Озерках.

— А вы сомневаетесь в том, что найдем?

— Думаю, стоит проверить, — улыбнулся Суворов. — Но учтите, руководство экспедицией я беру на себя. Я — капитан, вы мой смелый юнга. Идет?

— Идет! — С облегчением сказала я.

— Тогда подождите меня в машине. Я быстро переоденусь и вернусь.

— Нам надо еще заехать в автосервис, — сказала я, — и забрать джип из ремонта. Он надежнее в дальней дороге.

— Слушаюсь и повинуюсь! — Суворов снова расцвел улыбкой и выбрался из машины.

А я достала пачку сигарет, закурила и стала ждать своего дворника.