Мифология и религия

Мифологическая организация мира происходит нередко ценой нарушения запретов, очевидных жестокостей, убийства соперников и родственников ради достижения жизненных целей или как проявление эмоционального состояния (сюжеты «Медея убивает своих детей», «Каин убивает Авеля», судьба царя в конце сказки «Конек-Горбунок»). Поэтому аксиологическое значение мифа Может быть условным и подвижным. Миф используется как для подтверждения высокого статуса религиозных ценностей, так и для их ниспровержения, что проявлялось, например, в демонизме Романтической литературы, представленной Блейком, Байроном, Лермонтовым. Именно через мифологические сюжеты и мотивы велась в литературе борьба за снижение статуса религиозных уста-

новок и за утверждение иных, прямо им противостоящих. Этот принцип ревностно отстаивал Ф.Ницше, а воплощение он нашел в творчестве Р. Вагнера и других крупных мастеров. Образ Прометея в позднейшей идейной борьбе часто служил иллюстрацией превосходства мифологии над религией как иллюстрация способности человека покорять природу вопреки воле богов.

Хотя мифология — непременный компонент всякой религиозной системы, миф не совпадает с

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 87 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 88 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

собственно религиозным настроем, так как религия предполагает наличие сверхчувственного мира и жизнь согласно высокой вере, ценности которой в той или иной степени выходят за посюсторонние рамки. Мифология оперирует очеловеченными представлениями об окружающем мире — природе и обществе, поддерживая через эту очеловеченность конкретно-чувственные ориентации, подпитывая витальные побуждения в культуре, упорядочивая социальную практику. Поэтому мифология означает не только мифопоэтический взгляд на окружающий мир, но и включает в себя магию как способ практического воздействия на окружающую человека природную или социальную среду или же его телесный или душевный мир — с целью улучшения его положения или состояния в земных делах и отношениях либо нанесения ущерба и порчи сопернику. Конечно роль магии оказывается преимущественно компенсаторной, так как она создает иллюзию совершения практически действен-ных поступков, что не исключает ни возможности благого действия на самоощущение того, кто прибегает к этим актам, ни вполне реальной порчи отношения вследствие целенаправленного недоброжелательства. Как отмечают этнологи, во всех примитивных культурах существуют как разработанные обычаи магического воздействия на окружающий мир, так и преследование колдовства и антиведовские культы, направленные на пресечение «черной магии».

Эта нерасчлененность преодолевается в мировых религиях, которые изгоняют примитивные языческие мифы, но в свою очередь создают собственные, оправдывающие свою веру. Обе формы сознания — мифологическая и религиозная — достаточно самостоятельны, несмотря на их переплетение. Как в древности, так и в настоящее время мифология могла и может существовать, не проходя через религиозную сакрализацию, выполняя во многом объяснительную функцию. Мифологическое сознание питается не только стародавними, устоявшимися образами, но и новыми соками. Оно нередко выступает формой массового сознания новых явлений действительности, хода истории и национальных судеб. И в современный период в нацио-

нальных историях часто встречается преувеличенное описание достижений древних героев и царей, способствующих возвеличиванию нации и т.д. Как развитие национализма, так и распро-странение социалистических течений в XIX—XX вв. сопровождалось широким распространением мифологии с присущими ей установками на усиление потенций человека, социальной или национальной общности. Достаточно вспомнить ту апологию мифотворчества, с которой выступили во второй половине XIX в. в Германии Р. Вагнер и Ф. Ницше. В Советском Союзе сторонником творческой роли мифологии выступил М. Горький, полагавший, что миф выше религии, так как он утверждает способность человека быть активным преобразователем условий существования, не подчиняясь предустановленной воле богов.

Мифология участвует в формировании этнического, национального или классового самосознания, мифы могут сопровождаться и противопоставлением одной нации другой. Так же действуют и новейшие мифы XX в. Возникая как в лоне, так и за пределами религии, они не исключают наивных или пагубных представлений, очеловечивающих действительность. На массовом уровне культуры вновь и вновь — вопреки всем попыткам демифологизации — срабатывают принципы мировидения, связанные с исходными типами социальности и жизнедеятельности народных масс. Ремифологизация, охватившая в первой половине XX в. различные стороны европейской культуры, показала, что и в этом развитом регионе миф — отнюдь не архаика и не удел либо массового сознания, либо художественного творчества. Выяснение роли политического мифа в массовой культуре показало устойчивость мифологического мышления. Введенный К. Юнгом термин «архе-тип» стал емким обозначением отлаженного в коллективном подсознании предшествующего культурного опыта, из недр которого вновь и вновь выходят мифологические образы и символы.

Огромная роль мифологии для синкретического сознания объясняет значительность того места, которое отводится в нем словесной активности как важной форме воздействия на субъективные факторы и тем самым регуляции поведения индивидов. Эта активность питает в немалой степени устное творчество, в котором словесные восхваления (за храбрость, щедрость, верность и т.д.) — форма повышения престижа индивида, а словесные обвинения (в слабости, трусости, нарушении обещаний, бесчестности, незнатности предков, аморальности, привязанности к осуждаемым Привычкам, таким, например, как поедание свинины, мяса собак, в занятии низкими профессиями и т.д.) — средства снижения морального и социального статуса противника. Слово здесь

служит действенным орудием социальной борьбы. Правящими классами оно используется для повышения своего престижа, низами — для посрамления владык и описания народных бедствий. Аналогичное использование словесной активности и мифической образности характерно и для современной культурной и политической жизни.

Искусство и литература на протяжении всей своей истории неизменно обращались к мифу, используя и переосмысляя сложившиеся мифические образы в художественных целях и создавая по их образцу свои собственные, вполне оригинальные фантастические образы. В таких произведениях,

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 88 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 89 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

как «Медный всадник» Пушкина, «Портрет» и «Нос» Гоголя, «Путешествия Гулливера» Свифта, «История одного города» Салтыкова-Щедрина, «Чевенгур» Платонова, «Волшебная гора» или «История Иосифа и его братьев» Томаса Манна, «Сто лет одиночества» Маркеса, и многих других произведениях даны мифические по своему характеру образы, выступающие в качестве сознательного художественного приема*.

Мифологизация широко поддерживается в массовой культуре, создавая образы суперменов, супершпионов, суперпреступников, носителей мирового зла или избавителей от него.

Но мифологизация имеет место и во вне художественных сферах культуры. Она может стать и вторичным порождением как религии, так и идеологии, если в них усиливается тенденция внушения в сознание общества превратного понимания действительности. Примеры такого рода внушения можно черпать не только в древности или средневековье. Новейшая политическая борьба дает достаточно таких примеров.

Один и тот же сюжет может стать материалом для мифа, религии и идеологии, хотя и представать в разном обличье в каждой из этих духовных модальностей. Лучшим примером может стать образ золотого века, который во многих мифологиях воплощал идеальное состояние единства человека с природой, в христианстве стал временем и местом, где совершилось грехопадение, но куда человек вновь может вернуться в эсхатологическом будущем.

Один из самых стойких мифов XX в. был создан на основе идеологизированного марксизма, в котором капитализм изображался как строй, лишенный ценностного содержания и обреченный на гибель. Мифологеме «капитал» противопоставлялся идеал социаль-

* См.: Лотман Ю. М., Минц 3. Г., Мелетинский Е. М. Литература и мифы // Мифы народов мира: Энциклопедия. — М., 1982. —Т. 2.

ной справедливости, основанной на перераспределении всеобщего продукта. В общественном сознании тщательно насаждалось недоверчивое отношение к накоплению капитала как цели чело-веческой деятельности, к расчетливости в производстве и отношениях. Функции накопления целиком отводились государству, осуществлявшему всеобщее безличностное планирование и контроль над производством. Фетишизм государственного планирования на официальном уровне дополнялся «товарным фетишизмом» масс, но не в марксовом смысле этого термина, а напротив, как отражение неспособности увидеть в товаре стоимость, а в деньгах меру всеобщего труда. Товар сводился до его потребительских свойств, а деньги рассматривались как неизбежное, но временное зло.

Сознательное функциональное применение мифологизирующих методов есть и в культуре управления производством. При коммунистическом режиме в Советском Союзе официальная мифологизация использовалась при создании великих строек коммунизма, при освоении целины или строительстве БАМа. Каждый раз затраты труда и средств не соотносились непосредственно с функциональной полезностью этих предприятий в хозяйственном плане, но мифологизированная связь между «освоением природы» и «построением лучшего будущего» диктовала крупномасштабную деятельность.

Конечно, наиболее естественно возникает мифологизация космической промышленности, размах которой поощряется большой политикой, в которой доминировала сверхидея гонки мировых систем или же покорения космоса. Непременные издержки такой гонки заставили ведущие державы снизить масштабы этой промышленности и урезать ее финансирование. Ошибочно было бы думать, что высокорациональное капиталистическое хозяйство свободно от мифологизирующих элементов. Широкое применение мифологизация находит в рекламе. Но и деятельность большого бизнеса тоже подвержена таким тенденциям. Обычным примером служит автомобильная промышленность, которая, например, в Америке тесно увязана с «американской системой ценностей» и «американской мечтой», что приводило к поощрению выпуска больших и дорогих автомобилей, навязываемых потребителю как воплощение жизненного размаха. Но после проникновения более практичных японских автомобилей, резкого падения спроса на большие модели и крушения крупной компании «Крайслер» социологи сделали вывод о том, что и прежняя мечта потерпела крушение. Впрочем, реклама вновь и вновь внедряет в сознание людей миф-мечту как средство «успешного маркетинга».