Стыд и вина.

Солидаристские принципы, на основе которых оформляются отношения в традиционных структурах, требуют психического подчинения индивида разным вариантам целого и общего, что создает систему унификации не только поведения

индивидов, но и самого их сознания, когда их помыслы целеустремленно подчинены интересам данного социального целого. С невысокой степенью развитости личностного начала на уровне массового сознания в этих культурах многие исследователи связывают преобладание в них моральной ориентации на чувство стыда, а не на чувство вины. Вина связана с озабоченностью ин-дивида своей внутренней правотой. Стыд — с озабоченностью личности тем, как будут оценены его достоинства другими, что рождает стремление избежать огласки неудачи, слабости, зависимости и т.д. «Культура стыда» несет на себе отпечаток локальности, так как ориентирует сознание индивида исключительно на его собственную общину: стыд существует только в отношениях со «своими». Достоинство и бесчестие соотносятся с внешними фактами контроля, осуждением, наказанием, насмешкой или же одобрением, похвалой, поощрением и т.п.

К «культуре стыда» обычно причисляют азиатские и африканские культуры. Но как в рамках каждой «высокой» культуры, в них в той или иной степени утверждалась и вина — ориентация на ответственность индивида за свои поступки и свое состояние. Такое значение приобрел, например, принцип кармы в индуизме. Он означал признание человеком не только груза прежних перерождений, но и ответственности за содеянное в данном существовании. И все же вина уступала по своей значимости стыду как более очевидному и массовому типу воздействия на поведение индивида. Чувство стыда тщательно культивировалось в конфуцианстве.

Но и в более сложной социальной среде заметное место в практике идейно-политической борьбы занимает антитеза стыд-гордость. Однако в такой среде стереотипы стыда и гордости могут резко различаться в зависимости от идеологических установок и для их насаждения или подавления могут пускаться в ход разные средства вплоть до репрессии. Место прежних стереотипов занимают новые. «Белые» и «красные», «коммунисты» и «буржуа», «интернационалисты» и «патриоты» могут меняться местами.

Дело, конечно, вовсе не в изначально высоком уровне агрессивности, как утверждают некоторые исследователи, сравнивающие это состояние, с описанной английским философом Т. Гоббсом «войной всех против всех». Антагонизм — лишь крайняя, ситуационно обусловленная реакция против «чужого» через укрепление внутренней сплоченности. Развитие отношений между коллективами, несомненно, расширяет рамки солидаризма и устраняет крайности антагонизма, но не снимает его до конца.