Эгалитаризм и иерархизм.

Для традиционного общества характерен замедленный рост средств производства, что порождает представление об ограниченности жизненных благ, доступных обществу (стереотип «постоянного пирога»), и возможностей природы как источника благ. Поэтому важной заботой для общества является* соблюдение привычной меры распределения имеющихся средств существования. Ее нарушение вызывает острые конфликты и приводит в движение сильные мотивационные установки за «восстановление справедливости».

Эгалитаризм питается в немалой степени настроениями низших слоев общества, которые существуют в основном за счет перераспределения. Эгалитаристские требования — способ защиты интересов низов, ограничения запросов господствующих классов и меры эксплуатации, предотвращения чрезмерного престижного и паразитического потребления имущих слоев.

Однако сами по себе эти требования не содержат установки на переход к новому, более прогрессивному способу производства. Уравнительные отношения к совокупному продукту ставят барьер на пути использования накопленного труда с целью увеличения производства. В примитивных культурах и ситуациях накопленное достояние попросту уничтожается в дорогостоящих пиршествах (потлатч), войнах, набегах и погромах. Потребность в создании устойчивой системы разделения труда и дифференциации ролей диктует обращение к иерархическим принципам организации общества, регулирующим как производственную деятельность, так и образ жизни различных слоев населения. Такое разделение труда неизбежно совпадает с отношениями господства и подчинения.

Эгалитаризм в традиционных обществах сосуществовал в сложном переплетении с принципами иерархизма, четко фиксируемыми в сознании. Степень и характер иерархизма резко менялись в зависимости от уровня социальной дифференциации, ранговые, кастовые, сословные разделения, оформляемые внешними признаками и нормами поведения, становились и в сознании воплощением внутренней ценности индивидов. Такая система вырабатывает не только повиновение, но и преклонение, раболепие, льстивость по отношению к вышестоящим и установки на доминирование и презрение по отношению к нижестоящим. Господство и подчинение воспринимаются как составные

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 176 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 177 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

части солидаризма «своих», в рамках которого «большой» человек («хороший» монарх, помещик, вождь, чиновник) оказывает обязательное покровительство, а «маленький» человек отплачивает ему повиновением.

Соотношение между указанными амбивалентными ценностными ориентациями (солидаризм — антагонизм, эгалитаризм — иерархизм) обнаруживает сложную динамику в зависимости от конкретного состояния коллектива и общества в целом. Солидаризм в рамках различных групп и между ними может сменяться острыми смутами и открытыми столкновениями, чтобы утихнуть по исчерпании потенций конфликта. Жесткая система господства оживляет эгалитаристские тенденции, порождает активное движение протеста, которое вновь приводит к воссозданию иерархических структур.

В попытке избежать реального столкновения этих противоположных ориентаций каждое общество вырабатывает механизм самоконтроля, предотвращающий разрушительные вспышки. Огромную нагрузку в этом плане несет религия. Однако эти вспышки могут быть институционализованы в рамках «ритуального бунта» народных мистерий и карнавалов, когда временно нарушаются все иерархические строгости, устанавливается вседозволенность и разгул страстей.

Отношение к жизненным благам и трудовому процессу в такого рода структурах связано с солидаристско-иерархическими установками. Традиционное массовое сознание ориентировано прежде всего не на рост материальных предпосылок труда, а на удовлетворение непосредственных жизненных потребностей. Но эти потребности жестко определены положением данной группы или индивида в общей структуре отношений, т.е. потребление имеет ограниченный характер. Поэтому указанные выше ценности могут рассматриваться как базовые, которым подчинены присущие мас-совому сознанию потребительские ценности, воплощающиеся в идеалах богатства, здоровья, долголетия, многодетности, силы, мудрости и т.п. Все это должно придавать мощь коллективу или индивиду — по сравнению с его соперниками или противниками.

Указанные ориентации определяют и отношение массового сознания к таким важнейшим факторам, как труд и богатство. В традиционных обществах имеет ценность конкретный труд, свя-занный с профессиональным мастерством и рассматриваемый как источник (хотя и не единственный) приобретения и потребления материальных благ. Труд ради накопления и сбережения с целью развития материальных факторов производства осуждается не только потому, что это ведет к росту эксплуатации, но и потому, что усиливает тенденцию к изъятию растущей части общего достояния и создает для такого рода имущих слоев новый источник социальной обеспеченности, недоступный другим. Излишние накопления должны прямо или косвенно перераспреде-

ляться между всеми членами коллектива: пиры, подарки, помощь в экстремальных случаях, религиозные пожертвования и т.п.

Скованность производительных сил и ограниченность отношений в традиционных структурах приводят к тому, что положение человека лишь частично зависит от его трудолюбия, определяясь прежде всего «судьбой»: величиной доставшегося земельного участка, размером семьи, кастовой и религиозной принадлежностью, «благосклонностью» природы и прочими факторами, над которыми человек почти не властен и которые составляют его карму. Но зато многое зависит от того, насколько отработаны хорошие отношения индивида с его группой или же лицом, от которого он зависит.

В традиционном обществе благосостояние индивида и коллектива в целом в немалой степени определяется межличностными отношениями, поддержание которых (праздники, ритуалы, совместное обсуждение дел и т.д.) с точки зрения собственно производства выглядит скорее как досуг, что зачастую служит предметом язвительной критики (или же, напротив, зависти) со стороны буржуазных исследователей. Значительная часть накапливаемого богатства уходит на поддержание этих отношений.

Вот как характеризует человека в такой среде В. Зомбарт: «Докапиталистический человек — это естественный человек... В центре всех страданий и всех забот стоит живой человек. Он «мера всех вещей». Но этим уже определяется отношение человека к хозяйству: оно служит человеческим целям, как и всякое другое создание рук человеческих. Итак, вот основное следствие такого понимания: исходной точкой всякой хозяйственной деятельности является потребность человека, его естественная потребность в благах. Сколько благ он потребляет, столько и должно быть про-изведено; сколько он расходует, столько он и должен заприходовать. Сначала даны расходы, а по ним определяются доходы. Я называю эту форму ведения хозяйства расходным хозяйством»*.

Впрочем, как тут же показывает Зомбарт, существует принятая мера потребностей, которая должна соответствовать социальному положению. «И вот тут резко отличаются друг от друга два слоя, образ жизни которых характерен для докапиталистического быта: господа — и народная масса; богачи — и бедняки; сеньоры — и крестьяне; ремесленники — и торговцы; люди, ведущие

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 177 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 178 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

свободную, независимую жизнь, без хозяйственного труда, — и те, кто в поте лица своего зарабатывает хлеб свой, люди хозяй-

*3омбарт В. Буржуа: Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. — М., 1994. — С. 12.

ства. Вести жизнь сеньора — значит жить «полной чашей» и давать жить многим; это значит проводить свои дни на войне и на охоте и прожигать ночи в веселом кругу жизнерадостных собутыльников, за игрой в кости или в объятиях красивых женщин. Это значит строить замки и церкви, значит показывать блеск и пышность на турнирах или в других торжественных случаях, значит жить в роскоши, насколько позволяют и даже не позволяют средства. Расходы постоянно превышают доходы... Деньги сеньор презирает. Они грязны, так же как грязна и всякая приобретательская деятельность. Деньги существуют для того, чтобы их тратить»*.

Зомбарт подчеркивает, как потом и М.Вебер, что и в этом обществе существовала страсть к наживе. Однако она выделялась из обычного круга деятельности и стремилась к своему удовлет-ворению за пределами процесса производства благ.

Потребительское отношение к производству благ учитывало прежде всего качественную, а не количественную сторону. Высокий уровень мастерства, которым славилось средневековье, обеспечил для последующих эпох великолепие многочисленных музеев и памятников. Но высокая требовательность к качеству имела своей обратной стороной отвращение к массовой выделке или даже к «подделкам», т.е. повторению той же вещи.

Отвращение к количеству имело своим следствием отсутствие желания и умения точно обращаться с цифрами и учитывать затраты времени. Подсчеты носили приблизительный характер, меры не имели общепринятой фиксации, а время измерялось большей частью естественными циклами. Темпы хозяйственной деятельности подчинялись сложившимся потребностям, и количество праздников было громадным, доходя до ста дней в году.

В Китае популярные народные картинки и посуда украшались иероглифическими формулами, среди которых наиболее часто встречались такие: «Долгой жизни, богатства и знатного чина!», «Тысячи амбаров да переполнятся рисом!», «Десять тысяч лет счастья!», «Единым клубком, в ладном духе!». Для большей наглядности эти надписи часто заменялись или сопровождались картинками с устойчивой символикой, выражающей желанные атрибуты счастья**.

Немалое значение придается также и качествам, связанным со способностью к продолжению рода и деторождению, т.е.

*3омбарт В. Буржуа: Этюды по истории духовного развития современного экономического человека. — М., 1994. — С. 13.

** См.: Алексеев А. Китайская народная картина: Духовная жизнь старого Китая в народных изображениях. — М., 1966.

с производством основного богатства традиционного общества — самого человека. Развитая на этом уровне эротическая народная символика (в изобразительной и словесной форме) тесно связана с общей установкой на максимализацию естественных способностей. (Эта установка срабатывает и в том, что традиционное сознание упорно сопротивляется идее ограничения рождаемости.)

Вполне достоверное отражение ценностей массового сознания дает фольклор. Обычные методы фольклора — восхваление определенного персонажа, наделенного всеми благами, достоинствами и авторитетами, хотя бы и за счет других. В фольклоре отражается неравноценность и неравенство людей: своих и чужих, знатных и незнатных, богатых и бедных, сильных и слабых и т.д. Фольклор в общем снисходителен к проявлениям жестокости и несправедливости, если они становятся источником чьей-то удачи и силы. Вместе с тем важное место в фольклоре занимает социальная критика поведения высших слоев со стороны народных масс, низов, протест против порядка в патриархальной семье, жестокости кастовой системы, лицемерия духовенства, лихоимства чиновников и т.п.

Такая система как раньше, так и теперь вовсе не закрывает путь к росту потребностей и потребления материальных ценностей. Напротив, потребление (индивидуальное и общественное) рассматривается как источник развития индивида и коллектива в целом. В светской культуре, а во многом и в религиозной, богатство считается фактором, способствующим упрочению солидарности, если оно расходуется на богоугодные цели, праздники, благотворительность, содержание и угощение родни, соплеменников и соседей, на поддержание многочисленной челяди и прихлебателей, раздачи по «симпатии сердца» и т.п.

Богатство в традиционных общественных структурах — предпосылка выхода за узкие пределы существования, определяемого низким уровнем производства, в более широкий круг потребления — источник престижа в этом мире и в мире ином. Основной традиционный канал расходования накопленного богатства — непроизводительные затраты состоятельных кругов, ритуалы и религиозный культ, что санкционируется принятыми нормами и религией. То самое сознание,

Ерасов Б.С. Социальная культурология: Учебник для студентов высших учебных заведений. — Издание третье, 178 доп. и перераб. - М.: Аспект Пресс, 2000. - 591 с. Янко Слава 179 (Библиотека Fort/Da) || https://yanko.lib.ru

которое не одобряет излишних накоплений, легко принимает траты в долг на проведение престижных мероприятий (свадьбы, похороны и т.п.), что приводит подчас к закабалению индивида или всей семьи на многие годы или даже на будущие поколения.

С одной стороны, существовали огромные богатства, породившие представления о восточной роскоши. С другой — широ-

кие массы населения страдали от крайней ограниченности в потреблении. Это находило санкцию в обычаях или религиозных установках на удовлетворение имеющимся положением. Всякий продукт, превышающий принятый прожиточный минимум, мог подвергнуться изъятию. Да и для состоятельных элементов накопление оказывалось часто рискованным мероприятием, так как легко становилось объектом притязаний со стороны правящих слоев. Так что бедность широких масс вытекает не только из недостаточного развития производства или щедрости природы, в силу этого якобы не располагающей к труду, но и из рутинности социальных связей, тесно связанных с системой классового господства и подчинения.