Тотальная гиперцентрализация

В годы «военного коммунизма» А. Рыков, так же как и его предшественник на
посту председателя ВСНХ В. Оболенским, — сторонник широкомасштабной
национализации, только еще более твердый и бескомпромиссный. Обратимся
к фактам. Так, до 1 июня 1918 г. в России целиком были национализированы лишь банки и водный транспорт. В промышленности же на этот период было национализировано и секвестировано всего 513 предприятий. Интересно и другое обстоятельство: мероприятия по экспроприации осуществлялись не только Цент­ром, но и еще более широко местными органами. Из указанных 513 предприятий промышленности на долю Центра приходилось лишь сорок⁴⁴, что свидетельство­вало не только о стихийности процессов национализации, как это подчас утверж­дается историками³⁵, но и в известной мере об определенном методологическом подходе к их осуществлению, ориентированном па исповедуемый Н. Осннским демократический принцип делегирования значительных полномочий местам.

С приходом на должность главы ВСНХ Л. Рыкова политика Центра претерпева­ет заметные изменения, сушь которых состоит в лишении честных органом прав па проведение национализации, обретающей все более систематизиро­ванный и централизованный характер. 20 июня 1918 г. была национализирова­на нефтяная промышленность, а 28 июня 1918 г. - крупнейшие предприятия горной, металлургической и металлообрабатывающей, текстильной, электротехни­ческой, лесопильной и деревообделочной, табачной, стекольной, керамической, ко­жевенной, цементной и других отраслей промышленности.

Подхлестываемый гражданской войной, аппетит национализаторов стремительно возрастал. Но дело не только в войне. Будем называть вещи своими именами - масштабы и скорость отчуждения предприятий от прежних владельцев и превращения их в объекты государственной собственности непосредствен по, напрямую увязывались с приближением столь страстно желаемой эры «истинного социолизма». Убедительным подтверждением тому является пе­чально известное «Положение о национализации предприятий», принятое ВСНХ 29 ноября 1920 г., по существу, уже после окончания гражданской войны. В соответствии с этим грустным памятником эпохи «военного коммунизма» объяв­лялись национализированными все находившиеся во владении частных лиц или обществ промышленные предприятия с числом рабочих свыше 5 при наличии механического двигателя или 10 рабочих и больше при отсутствии оного. С гра­нитной твердостью А. Рыков взялся за претворение данного документа в жизнь, поручив соответствующим отделам ВСНХ вести неослабное наблюдение за ско­рейшим выполнением постановления и представлять в Президиум ВСНХ регу­лярные отчеты о ходе предписанных работ.

Тотальная гиперцентрализация, осуществляемая ВСНХ под руководством А. Рыкова, требовала адекватнойсверхцептрализовашюй государственнойси­стемы управления экспроприированными предприятиями. И она не заставила себя ждать, формируясь одновременно с передачей предприятий в ведение госу­дарственных органов. А. Рыков видел свою задачу в том, чтобы новая система управления максимально объединяла всю хозяйственную деятельность страны по единому плану, позволяющему согласовывать все экономические мероприятия³⁶.

В отличие от первого председателя ВСНХ Н. Осннского А. Рыков был более целен, он гораздоумереннее двигался в пространстве между двумя аитагонистическими полюсами, отдавая приоритет централизму, но оговаривая, правда, при этом необходимость устранения «болезненных проявлений излишнего цент­рализма»³⁷.

Отстаивая на I Всероссийском съезде совнархозов идею создания жестко цент­рализованной системы хозяйственногоуправления, предполагающей строгое од­нолинейное подчинение нижестоящих уровнен иерархии вышестоящим во г..чане с ВСНХ, А. Рыков оставлял слишком мало места демократическим процессам и даже в определенной мере опасался их, усматривая в них почву для «синдикалистских тенденций» местных органов и отдельных рабочих коллективов предприя­тий. Для пресечения подобных устремлений были установлены мощные админис­тративные заслоны. Например, институт комиссаров, направляемых вышестоящими органами на предприятия и наделяемых чрезвычайно широкими полномочиями, такими, в частности, как право устранения с завода лиц, не подчиняющихся их распоряжениям, независимо от служебного положения последних. Еще более на­дежным противовесом демократическим настроениям явилась сконструированная Ю, Лариным и выпестованная в ВСНХ при непосредственном участии А. Рыко­ва печальной памяти всемогущая главнократическая система руководства, иск­лючительным образом направленная на усиление монопольно-отраслевого прин­ципа управления и утверждение неограниченной диктатуры Центра, убивающей какую бы то ни было хозяйственную конкуренцию, предприимчивость, инициати­ву мест.

Вплоть до 1921 г. А. Рыков сражался с экономическим «сепаратизмом» областей и районов, с «анархо-синдикализмом» объединений и Предприятий, любые предло­жения, хотя бы в самой незначительной степени ослабляющие идею фикс о единой хозяйственной воле пролетариата, встречали со стороны А. Рыкова решительный отпор. Так, в своем выступлении на IX съезде РКП(б) он в этом вопросе «опе­редил» не только Б. Ленина, но и Е. Преображенского и даже Л. Троцкого, остав­шегося в массовом сознании самым энергичным поборником административно-командной системы. Указав на недостаточность предложений перечисленных политических лидеров страны по укреплению «единства хозяйственной полити­ки», А. Рыков потребовал создания с этой целью нового органа, который «должен обладать административной и государственной властью, государственным автори­тетом»³⁸. Однако эта, как и ранее предпринимавшаяся Н. Осинским попытка законодательно утвердить неограниченную монополию ВСНХ в руководстве всем народным хозяйством страны, не получила поддержки со стороны самых высо­ких партийных и правительственных инстанций, но понятным причинам не желав­ших расстаться хотя бы с частью своих властных функций.

Но и в пределах ВСНХ А. Рыков сумел в максимальной степени укрепить централизованное начало. В руках созданных в системе ВСНХ отраслевых главков и центров, которых в 1920 г. насчитывалось около семидесяти³⁹, были сосредоточены все бразды оперативного управления предприятиями. Главмука и Главнефть, Главчай и Главуголь, Глапмолоко и Главруда, — эти и десятки других образований с аналогичными наименованиями стали своеобразными гигантскими щупальцами ВСНХ. Главки и центры безраздельно распоряжались предприятия­ми соответствующих отраслей и видов производств. Они устанавливали пред­приятиям производственные планы и контролировали их выполнение. Они наделяли предприятия средствами производства, осуществляли слияние предприятий, диктовали цены на их продукцию, подчинили себе заготовку сырья, сбыт всех товаров, прием заказов ⁴⁰.

Не справляясь с непосредственным руководством подведомственными предприя­тиями, тысячами и тысячами заводов и фабрик, особенно находившимися на зна­чительном удалении от центра, главки осуществляли насильственное объединение предприятий, их принудительное трестирование. К началу 1920 г. в стране насчи­тывалось 179 трестов, объединивших 1449 предприятий ⁴¹.

Стоит ли говорить о бесправии трестов и особенно предприятий в созданной «главкократической» системе «военного коммунизма». Их потребность в денеж­ных средствах целиком покрывалась из бюджета, собственных средств они вооб­ще не имели. И материально-техническое снабжение предприятий, и распределе­ние произведенной ими продукции осуществлялось в централизованном порядке, причем все расчеты производились без участия денежных знаков. Добавим к этому, что всевластие главков ВСНХ сопровождалось резким сужением прав местных совнархозов, анемией территориального принципа управления.

Созданная административная система управления являлась, конечно, не толь­ко «велением времени», она многим была обязана и самому А. Рыкову и не могла не носить на себе отпечаток его личности, не могла не быть окрашен­ной в цвет его собственных представлений, относившихся к рассматриваемо­му этапу развития страны.

Могут возразить: но ведь А. Рыков был-де за широкую коллегиальность в управ­лении? Да, был, но чаще в своих выступлениях. Нельзя, однако, отчеканить на одной стороне монеты и орла, и решку. В действиях А. Рыкова в эти годы явно доминировала тяга к жесткому единоначалию, которое на практике п короткий срок вытеснило коллегиальные формы и стало господствующей формой хозяй­ственного руководства, гораздо более адекватной авторитаризму административной системы «военного коммунизма». Так, если в 1918 г. было всего 28 единолично управляющихся предприятий, что составляло 3, 4 % от общего числа обследован­ных статотделом ВСНХ предприятий, то в 1919 г. их было уже 90 (10, 8 %). в 1920г. - 592 (71, 2%), а летом 1921 г. - 754 (90, 7 %) «.

Оправдала ли себя политика «военного коммунизма», в разработке и реал иль., которой самое деятельное участие принимал и А. Рыков? Вопрос сложный. О: тема управления производством и обращением, сложившаяся в эту тяжелую пору, была мобилизована в полном соответствии с духом известного лозунга «Все для фронта, все для победы», и с этой точки зрения она, конечно, способствоваладостижению победы в гражданской войне пришедших к власти новых политиче­ских сил. Но с экономической точки зрения оценка результатов выглядит куда менее привлекательной. В самом деле, административно-военная система стреми­тельно и безжалостно разрушала народное хозяйство страны. Катастрофическое падение производительности труда в промышленном производстве привело по­следнее в жалкое состояние. Так, в 1913г. было добыто железной руды 550 млн пудов, а в 1920г. - 9, 4 (1, 7 %). Чугуна в 1913 г. было выплавлено 256, 8 млн пудов, а в 1920 г. — 7 (2, 7 %)^{4; 1}. Думается, вряд ли есть необходимость в продол­жении иллюстраций.

Понятно, что подобный упадок промышленности повлек за собой тяжелейшие нарушения в ее взаимоотношениях с сельским хозяйством. Город не мог удовлетворить самые минимальные потребности деревни. Удручающее положение в сель­ском хозяйстве многократно усугублялось политикой продразверстки. Крестьяне были лишены каких бы то ни было стимулов к производству продукции, созна­тельно сокращая его до размеров, необходимых для элементарного пропитания семьи, и возвращаясь к средневековым формам патриархального хозяйствования. Все это в совокупности с отказом от товарно-денежных отношений делало неиз­бежным и угрожающим регресс аграрной экономики, превращало крестьянство из политического союзника пролетариата в его врага.

Опыт нашей страны красноречиво свидетельствует о том, что «красно­гвардейская атака» па капитал, тотальная национализация средств произ­водства, уничтожение всякой частной собственности отнюдь не являются синонимом «реального обобществления производства». Последнее оказалось очередным фантомом. Огосударствление, произведенное в годы «военного ком­мунизма», пропитало систему управления производством и обращением неистре­бимым бюрократизмом и оказалось смертельным для хозяйственной демокра­тии. Казенный аппарат им риал из рук коллегиальных выборных органов, из рук трудовых коллективов все нити руководства и превратил последнее в свою исключительную прерогативу, единолично определяя объемы производства, цены, ставки заработной платы без участия и контроля трудящихся масс.