И ш1

тем или иным причинам действовать регулярно» ^ви.

Как видим, В. Базаров выступил в защиту НЭПа, экономических методов хозяй­ствования, основанных на товарно-денежных отношениях. И остается лишь вы­разить чувство глубокого сожаления по поводу того, что к базаровской апологе­тике рынка не прислушались и вскоре НЭП был раздавлен...

Почему НЭП сумел обеспечить быстрое хозяйственное возрождение страны, высокий динамизм экономики? По мнению В. Базарова, главная предпосылка успеха — рынок — сложное экономическое явление со своими законами суще­ствования, выполняющими важные регулирующие функции. Во-перпых, рынок облегчил восстановление личной заинтересованности каждого работника в результатах труда и личную ответственность за его результаты (чего, до­бавим, не могла, не может и вряд ли сможет обеспечить внеэкономическая, коман­дная система планового управления). Во-вторых, рынок чрезвычайно упростил функции фактической проверки работы предприятий, а следовательно, «вся­ческое хозяйственное регулирование», осуществляемое аппаратом управления^Н|.

Дискуссии в Госплане_______________________________________________ 297

Что здесь имел в виду В. Базаров? Ответ на этот вопрос он дал, используя образную аналогию, существенно облегчающую понимание его позиции. Как пи­сал В, Базаров, во многих московских домах один электросчетчик приходился на несколько квартир, причем оплата энергии, учитываемой таким коллективным счетчиком, раскладывалась на отдельных квартиронанимателей пропорционально имеющемуся у каждого из них числу лампочек. Наблюдения показывали, что при такой системе каждый житель расходовал, как правило, больше энергии на одну лампочку, чем это он делал в дореволюционное время при наличии индивидуаль­ных счетчиков, несмотря на то, что энергия теперь обходилась значительно доро­же, а бюджет пользователя был обычно ниже довоенного. Нечто подобное, по В. Базарову, происходило в государственном хозяйстве. Хозяйственный расчет, базирующийся на возрожденном после «военного коммунизма» рынке, и создавал своего рода индивидуальный счетчик, автоматически отмечающий результаты дея­тельности каждого отдельного предприятия, что значительно упрощало задачу контроля и самоконтроля.

При отсутствии товарного рынка, рассуждал далее ученый, экономическое значе­ние каждого отдельного хозяйственного акта реально сказывалось не там, где такой акт имел место, а лишь на общих результатах всего государственного хозяйствования в целом. «И само собой понятно, что в этих суммарных резуль­татах, где причудливо перекрещиваются между собой и накладываются друг на друга ошибки и достижения, удачи и неудачи тысяч предприятий, практически невозможно выделить долю, падающую на каждое отдельное из них». Поэтому, отмечал автор, одного такого «коллективного счетчика», действующего при сис­теме непосредственно государственной организации производства и распределе­ния, совершенно недостаточно и «в противовес господствующему взгляду мож­но сказать, что смычка между государственной промышленностью и мелким самостоятельным товаропроизводителем требует свободного товарного рынка лишь постольку, поскольку сама государственная промышленность на данном ее уровне нуждается в НЭПе как основной предпосылке своего нормального суще­ствования и развития»¹⁴¹.

Ученый В. Базаров — диалектик, он против крайностей. В равной мере он отри­цательно относился как к идеям расширения и экспансии планового начала за счет ущемления НЭПа, так и к противоположным взглядам *'. Что ж, опыт бук­вально всех развитых стран Запада, применяющих методы государственного ре­гулирования, свидетельствует о правоте русского экономиста.

В. Базаров возлагал большие надежды на НЭП потому, что эта политика предус­матривала полиформизм, вовлечение в хозяйственную жизнь многих форм хо­зяйственной деятельности, таких как аренда, концессии, смешанные предприятия, частный капитал. Правда, как социалиста В. Базарова волновал вопрос о «прин­ципиально допустимых границах такого симбиоза государственного и частного капитала»¹⁴.

Принципиальный подход ученого к данной проблеме был таким: необходим оптимум соотношения, при котором «государство», сохраняя за собой «команд­ные высоты», в максимальной степени формировало бы темп развития, разрешая

298___________________________________________________________ Глава 11

местному или иностранному капиталу занимать все те хозяйственные позиции, обладание которыми этим высотам не угрожает»^К5.

Вот путь, рекомендовавшийся В. Базаровым в принципе. Но здесь требует рас­шифровки смысл, который вкладывал ученый в понятие «командные высоты», а ом весьма поучителен и для современных представлений об этом «старинном» понятии. Прежде всего обращает на себя внимание то, что ученый успешно пре­одолел бытовавшую и бытующую поныне чисто количественную трактовку «ко­мандных высот», согласно которой достижение последних предполагает количе­ственное преобладание государственных предприятий во всех отраслях народного хозяйства. «Ни в политике, ни в экономике, — писал В. Базаров, — реальная власть не определяется количественным подсчетом принципиально равноценных элементов, решающую роль и там, и здесь играет качественное превосходство отдельных групп, численно нередко весьма ограниченных»¹*⁶. Если взять, к приме­ру, область товарного рынка, то не следует заблуждаться относительно того, кому здесь принадлежит власть: она принадлежит не том)¹, кто производит преобладаю­щую массу данного товара, а тому, кто производит хотя бы и меньшинство товар­ных единиц, но при «качественно наивысших условиях», то есть при наименьшей себестоимости.

Английские текстильные фабрики, иллюстрировал свою мысль В. Базаров, окон­чательно убили ручное ткачество лишь к 40-м годам XIX столетия, но уже в конце XVIII столетия, когда ручные ткачи производили огромное большинство товарных единиц, было ясно, что гегемония в текстильной промышленности, ее «командные высоты» окончательно завоеваны фабричным производством. И об этом ни на минуту нельзя забывать. Если государственная промышлен­ность будет выпускать на рынок 80 % продукции, а частный капитал всего 20 %, но при лучшем техническом оборудовании, при меньшей себестоимости, то «ко­мандные высоты» окажутся все же у частного капитала, он станет диктовать политику цен, и «государство сможет вести свое производство безубыточно лишь в меру благоволения к нему частного капитала»⁸⁷. Справедливо, разумеет­ся, и обратное: «государственная промышленность, держа в своих руках одну пятую или одну четверть продукции главнейших отраслей, окажется неоспори­мой обладательницей командных высот, если находящаяся в ее заведовании группа предприятий по своей технике, по своей организации, по своему террито­риальному расположению построена настолько удачно, что никакие ухищрения частного капитала не дадут ему возможности производить дешевле госпромыш­ленности» ***.

Такое понимание проблемы «командных высот», резко отличное от большевист­ской интерпретации, как видим, предполагало не сокращение НЭПа, не ограниче­ние, а тем более ликвидацию частного предпринимательства и рыночных форм хозяйствования, а наоборот, активизацию их в ходе экономического состязания с государственным сектором, который именно в таком состязании должен завое­вать командные высоты. Внеэкономические, насильственные методы борьбы В. Базаров вообще не рассматривал, ибо им не должно быть места. Только такая «смешанная система», отмечал он, способна вызнать к жизни достаточно

Дискуссии в Госплане_______________________________________________ 299

быстрый технический прогресс, без параллельного роста безработицы и при не­прерывно повышающемся уровне жизни трудящихся. В. Базаров особо подчер­кивал, что здесь «не только нет элемента принципиальной уступки капитализму или сдачи уже завоеванных позиций, а как раз наоборот, здесь впервые были созданы такие позиции, которые не по настроению занимающих их лиц, а по своему действительному содержанию, по своему, так сказать, материальному соста­ву заслуживали бы названия социалистических»^ну.

Базаровская концепция «смешанной системы», в которой социализм должен в честной экономической конкуренции найти свое место и заслужить это название, достойна самой высокой оценки и выгодно отличается от сталинско-струмилин-ской теории форсированного преодоления рынка и насильственного утверждения социализма, практическая реализация которой повлекла за собой немало трагиче­ских для народа последствий.

Любопытно, что сам В. Базаров, рассуждая об альтернативных путях развития, писал: «История вынесет советской системе тот лестный приговор, который от нее настоятельно требуют, лишь при условии, что дальнейшее развитие нашего хозяйства потечет не по руслу ответственных программ, а по руслу моих безответственных мечтаний (к у рейв наш. ~ Авт.)»" ⁰.

К сожалению, тот путь развития, который предлагался в «мечтаниях» В. Базарова, не был принят, а история уже вынесла советской системе далеко не лестный

приговор.

11.3. Концепция В. Громана

Владимир Густавович Громам (1873-?), единомышленник и соратник В. Базаро­ва. Учитывая, что рассмотренные в предыдущем параграфе воззрения В. Базаро­ва, как правило, разделял и В. Громан, остановимся лишь на тех положениях его концепции, которые не получили отражения при характеристике взглядов В. Ба­зарова.

Сказать, что В. Громан был крупным русским экономистом, значит, не сказать о нем ничего. В той поистине блистательной плеяде экономистов, которая, на наше счастье, сложилась и активно работала в стране в первые послереволюционные годы, ему по праву принадлежало достойное место. Даже В, Базаров — один из наиболее оригинальных и светлых умов того времени — отказался от попытки дать оценку заслуг В. Громана, поскольку, по его мнению, «для этого потребова­лась бы не беглая заметка, а углубленное историческое исследование»⁹'. Но если В. Базаров не смог взять на себя смелость оценить по достоинству его достиже­ния в области экономической науки, то этот труд без колебаний взяло на себя ОГПУ: «Поставив себе целью свержение Советской власти в СССР и восстанов­ление капиталистических отношений... (Громан и его единомышленники. ~~ Ант.) направляли работу, как свою собственную, так и руководимых ими ячеек в нарко­матах и учреждениях, на осуществление вредительства в различных областях

300___________________________________________________________ Глава 11

народного хозяипна, и частности — в Госплане — в области планирования, в ВСНХ — по управлению промышленностью... в Госбанке — в области денежно­го обращения, преследуя цели максимального затруднения в хозяйственной жиз­ни страны, создания кризисного состояния в ней и срыва правительственных планов развития социалистической реконструкции народного хозяйства»⁹². В ре­зультате вместо даты смерти — трагический изгиб вопросительного знака.

Поскольку, по существу, неизвестна даже биография В. Громана, остановимся вна­чале на основных вехах его жизненного пути.

С 1891 г. В. Громан становится социалистом-марксистом. За участие в полити­ческой демонстрации был изгнан из Московского университета. В 1908 г. В. Гро­ман получил разрешение закончить все-таки университет экстерном, где и был оставлен, при содействии Н. Каблукова, на преподавательской работе. Вскоре, однако, В. Громан подал протест против министра народного просвещения Кас-со и вместе с группой университетских профессоров демонстративно ушел в отставку.

С 1909 г. В. Громан работал заведующим Губернским статистическим бюро в Пензе. Здесь им был разработан метод статистического наблюдения с помощью сочетания выборок различного объема, получивший уже в наши дни название многофазного отбора. Теоретическое обоснование своего метода и плана обсле­дования Пензенской губернии В. Громан вынес в виде доклада на подсекцию статистики проходившего в январе 1910 г. 12-го Съезда русских естествоиспы­тателей и врачей. Хотя план В. Громана вызвал возражения, он был горячо поддержан А. Кауфманом. Работа В. Громана в Пензе проходила в сложных ус­ловиях. Пензенская управа по требованию губернатора пыталась отстранить его от статистических работ. Однако ученый начал борьбу против губернатора и выиграл ее.

Идея многофазного отбора была осуществлена В. Громаном к оценочно-статис­тическом исследовании Пензенской губернии 1909-1911 годов, задолго до того, как этот прием выборочного наблюдения получил признание за рубежом.

В 1914 г. В. Громам принял приглашение на службу в Союз городов и участво­вал в особых совещаниях по продовольствию, где ставились вопросы о приспо­соблении народного хозяйства к обслуживанию нужд помпы. Он организовал статистическую работу по изучению роста дороговизны, сначала в обществе им. А. И. Чупрова, а затем в Союзе городов в Комиссии по изучению современ­ной дороговизны. Инициатива этих важных работ принадлежала В. Громану. Он активно боролся за определение уровня твердых цен, что противоречило интересам крупных землевладельцев, пытавшихся сохранить выгоды от роста цен. Накануне Февральской революции у В. Громана зародилась идея хлебной монополии и организации продовольственных комитетов; эти мероприятия он связывал с необходимостью широкого государственного регулирования эконо­мической жизни.

В первый день Февральской революции на собрании Совета рабочих депутатов, первым актом которого было формирование Продовольственной комиссии,

Дискуссии в Госплане_______________________________________________ 301

В. Громан был избран ее председателем. Позже в качестве делегата от петро­градского совета он стал членом Государственного продовольственного коми-юта и председателем Центральной продовольственной управы Петрограда. В. Громан пытался отстаивать идею хлебной монополии, чем вызывал ненависть правых сил и всей массы спекулянтов, наводнявших Петроград. У него возника­ли конфликты и с правительством, и с городской думой. Городской голова обвинил В. Громана в злоупотреблениях и назначил ревизию. Несмотря на то что В. Громан получил мандат доверия исполкома, он был смещен со своего поста.

После Октябрьской революции В. Громан не принял тактики саботажа и высту­пил в обращением к служащим с предложением прекратить забастовки. Он уча­ствовал в съезде продовольственных организаций в Москве, где блокировался с кооператорами и принял их политическую платформу борьбы за Учредительное собрание. В. Громан пытался от имени Совета по продовольствию влиять на политику наркомата продовольствия и выступал за передачу запасов продоволь­ствия Учредительному собранию. 27 ноября 1917 г. он вместе с Н. Кондратье­вым и другими членами Всероссийского Совета продовольственных съездов был арестован лично Ф. Дзержинским.

Через некоторое время по постановлению Совнаркома и ЦИКа В, Громан был освобожден. Он настоял на созыве второго съезда продовольственных организа­ций, где уже блокировался с большевиками и был снова избран в Продоволь­ственный совет. Председателем совета стал В. Громан, а его заместителем -А. Рыков. Совет недолго функционировал параллельно с наркоматом продоволь­ствия, а затем был упразднен. В. Громан был назначен А. Цюрупой руководите­лем Северной областной управы. На этом посту он работал до конца фактическо­го существования Управы — лета 1918 г.

В 1918 г. В. Громан переходит на работу в ВСНХ. В 1920 г. по просьбе Л. Кра­сина он стал председателем комиссии СТО по подсчету убытков, нанесенных интервенцией и блокадой. Результаты подсчетов были приняты Совнаркомом и послужили материалом для переговоров в Генуе. С августа 1921 г. В. Громан руководил работами по исследованию влияния неурожаев на народное хозяйство России.

В 1922 г. В. Громан был приглашен в Госплан, поначалу консультантом, в секцию, руководимую С. Струмилиным, и быстро занял достойное место в организации плановой работы. Плодотворной работе ученого мешали постоянные разногласия между ЦСУ и Госпланом. Положение нормализовалось только после реорганиза­ции ЦСУ в 1926 г., когда В. Громан стал членом его коллегии и одновременно членом Президиума Госплана. В декабре 1923 г. в Госплане был организован Конъюнктурный совет, Бюро которого возглавил В. Громан.

В 1927 г. отмечалось 30-летие научной и общественной деятельности В. Громана. По предложению ЦСУ ему было присвоено звание заслуженного деятеля науки. В этом же году В. Громан ездил в качестве эксперта советской делегации на Женевскую экономическую конференцию.

302___________________________________________________________ Глава 11

Во второй половине 1920-х годов, с переходом к реконструктивному этапу раз­вития народного хозяйства, взгляды В. Громана все больше расходились с про­водимой экономической политикой. Историкам еще предстоит проанализировать его оценки развития экономики. Очевидно, однако, что предлагавшийся ученым подход представлял одну из возможных, с точки зрения науки, альтернатив и не имел негативных политических аспектов, которые ему впоследствии приписыва­лись.

В конце 1920-х годов критика взглядов В. Громана, равно как и других так называемых «буржуазных» экономистов, нарастала. 20 сентября 1929г. в «Прав­де» появилась статья Р. Вайсберга «Первое пятилетие контрольных цифр», со­державшая, по существу, обвинения В. Громана и Н. Кондратьева во вредитель­стве. 13 ноября в газете «Экономическая жизнь» было опубликовано письмо В. Громана в редакцию, в котором он пытался возразить Р. Вайсбергу. Письмо, однако, сопровождалось ответом Р. Вайсберга, содержавшим, в частности, следую­щее утверждение — «с такой " наукой" нам не по пути. Нужна дезинфекция!» Точка была поставлена в известной речи И. Сталина на конференции аграрни­ков-марксистов 27 декабря 1929 г., в которой была подвергнута критике трактов­ка В. Громаном и В. Базаровым проблемы баланса народного хозяйства СССР.

В начале 1930-х годов работы В. Громана получали в отечественной литературе исключительно негативную оценку; в настоящее время его труды находятся в забвении. Обновление российской экономической науки настоятельно требует всестороннего анализа научного наследия В. Громана, восстановления его доб­рого имени. Это одна из тех неотложных задач, решение которой явно затяну­лось.

11.3.1. Многоукладная экономика как единый социально-экономический организм

Первое, что отличает взгляды В. Громана от позиций большинства экономистов того периода, — его оценка объекта планирования. Сегодня можно однозначно сказать: неверная оценка единого народнохозяйственного комплекса, состоящая или в игнорировании, или в преувеличении присущих ему противоречий, — один из главных, а возможно, и просто самый главный методологический недостаток. Столь же однозначно можно сказать и то, что, добровольно ослепив себя розово-голубой легендой о непосредственно общественном характере производства и труда при социализме, мы и сейчас, переходя к рыночной многоукладной экономи­ке, уделяем недостаточно внимания поиску и анализу объективно присущих ей, как сложной социально-экономической системе, противоречий. Отказавшись от наиболее одиозных теоретических «открытий» прошлого, официально провозгла­сив курс на развертывание рынка, мы продолжаем стыдливо обходить молчанием проблему противоречий.

В чем состояли взгляды В. Громана по данному вопросу? Во-первых, ученый рассматривал многоукладную экономику (пет даже нужды подчеркивать, на­сколько эта проблема близка современным дискуссиям) не как борьбу враж-

Дискуссии в Госплане_______________________________________________ 303

дебпых друг другу экономических укладов и стоящих за ними классов и соци­альных групп, но как единый социально-экономический организм.

Для того чтобы понять научную смелость и принципиальность В. Громана, необ­ходимо оценить его мысль с позиций 1926 г. Тогда большинство исследователей делило народное хозяйство страны на два сектора: плановый, социалистический и стихийный — буржуазный и мелкотоварный; противопоставляло их друг другу по только как противоположные, но и как враждебные, когда вытеснение второго сектора, обоих его укладов было одним из главных показателей большевистского плана.

Научная новация (новация даже по меркам сегодняшнего дня), внесенная В. Гро-маном в понимание этой проблемы, не исчерпывалась признанием единства различ­ных социально-экономических укладов как элементов единого народнохозяйствен­ного комплекса. Автор привлекал внимание и к диалектичности, противоречивости этого единства. В таком подходе, разумеется, не было бы ничего нового, если бы он, подобно многим, ограничился только указанием на противоречия, существующие (или искусственно создаваемые) между государственным и частным сектором экономики. Нет, В. Громаи шел значительно дальше.

В условиях уже вызревавшего к тому времени постулата о «непосредственно-общественном характере социалистического производства» его позиция звучала действительно как научное откровение: «противоречия этой системы (народного хозяйства. — Авт.) заключаются не только в разнородности частных хозяйств и государственных предприятий, по имеются и внутри самих государственных предприятий, которые противостоят друг другу, как продавец и покупатель, как должник и кредитор, как производитель и потребитель, как предлагающий услуги и использующий их и т. д....Плановому началу противостоят не только стихии частных хозяйств, но и стихии хозрасчетных предприятий, а также в известной мере и проявления групповых интересов рабочих, стремящихся к непосредствен­ному улучшению своего положения не всегда в соответствии с объективными условиями развития хозяйства.,.»''•'

Вплоть до конца 1980-х годов для большинства экономистов-теоретиков и еще большего числа партийных руководителей эта мысль В. Громана звучала как крамола. Сегодня трудно не признать его правоты.

Отмеченные ученым противоречия объективны. Они существовали и будут, видимо, существовать всегда. Другое дело, что в условиях примитивного вне­экономического принуждения к труду, отсутствия у людей реальных возможно­стей выдвинуть свои требования (как обоснованные, так и необоснованные) эти противоречия принимали адекватные условиям формы. Мимикрия существует не только в биологии. Давно пора вслед за В. Громаном понять, что этим свой­ством обладают и социальные организмы, приспосабливающие свое поведение к конкретным условиям и изменяющие поведение с изменением условий. В усло­виях командной экономики эти противоречия принимают скрытые, пассивные, застойные формы. Их суть сводится к сопротивлению повышению эффектив­ности производства. Рыночная экономика приводит к резкому возрастанию

304____________________________________________________________ Глава 11

«агрессивности» и самостоятельности ранее безмолвствовавших социально-экономических структур, нередко использующих такие формы «улучшения своего положения», как забастовки, «игра на ценах», что бесспорно под­тверждает справедливость громановского утверждения о неизбежности про­тиворечий между государством и трудовыми коллективами,

Что же касается активизации форм проявления противоречий, то этого вряд ли следует бояться: боль, разумеется, очень неприятна, но она сигнализирует о забо­левании организма и в силу этого много полезнее безболезненного до определен­ного предела течения болезни. Мы должны осознать — противоречия есть, их следует изучать и учитывать, чтобы дело не доходило до крайностей.

Рассматривая народное хозяйство в качестве органического единства его много­укладных форм, В. Громан приходит к интересному выводу о возможной динами­ке развития этих форм (напомним, тогда и долгие годы после этот вопрос рас­сматривался примитивно и однозначно: «даешь стопроцентную социализацию»), их соотношения. Борьба социальных форм хозяйства («государственного капи­тализма», частного капитализма, мелкого самостоятельного товарного производ­ства, кооперативного хозяйства) совершается, по В. Громану, как при услошш прогрессивного развития, так и при регрессивном процессе, и не всегда субъек­тивно желательная форма в данный момент является формой, по объективным условиям отвечающейся наибольшей хозяйственной эффективностью.

Для своего времени этот тезис звучал просто вызывающе. Но теперь всем (и не только в нашей стране) ясно: подавляющее господство общенародной собствен­ности, к которому долгие годы стремились коммунисты, отнюдь не означает про­грессивного развития общества. Для каждого данного момента существует опти­мальное сочетание различных социально-экономических укладов, которое может определяться только их позитивными потенциями. Как видим, В. Громан также высказывал идею нолиформизма в экономической жизни общества.

Здесь же нельзя пройти мимо громановского понимания связи экономики и политики. Как и В. Базаров, ученый постоянно подчеркивал, что единственным критерием прогрессивного движения общества является развитие его произво­дительных сил. По его мнению, «можно себе представить очень легко такие моменты, когда мы согласны будем, скажем, на то, чтобы наш обобществленный сектор вовсе не развивался, что мы даже найдем возможным на год-два отойти на шаг, отступить так, как мы отступили в эпоху перехода к нэпу, отступить от наших социалистических позиций, но мы никогда и нигде не можем отступить в направлении снижения наших производительных сил. Увеличение наших произ­водительных сил, их расширение — это должно быть всегда нашим руководя­щим началом. Производительные силы всегда должны расти» -^м. Эта позиция, как уже отмечалось, нашла суровых обвинителей в лице С. Струмилина, Р. Вай-сберга и др.

Сегодня очевидно, что В. Базаров и В. Громан были абсолютно правы — един­ственным мерилом прогрессивности производственных отношений является сте­пень их стимулирующего воздействия на развитие производительных сил, спо-

Дискуссии в Госплане_______________________________________________ 305

собность обеспечить высокий жизненный уровень. Понятно и то, что допущение в экономику различных форм собственности активизирует конкуренцию и спо­собствует в конечном счете росту производительных сил. К сожалению, полити­ческая победа противников В. Громана привела к долговременным серьезным трудностям в экономике. Кроме того, она, эта победа, позволила осуществить подготовку ряди процессов, главными жертвами которых и стали самостоятель­но мыслящие ученые — представители самых различных отраслей знаний, в том числе и В. Громан.

Подход ученого к методологическим проблемам во многом был следствием мето­дов экономического мышления, присущих, по свидетельству очевидцев, исключи­тельно В. Громану. Он как никто другой умел познать и проанализировать любое экономическое явление (процесс) во всем его противоречии и многогранности. Комплексный подход к анализу любого явления — обязанность любого добросо­вестного ученого, Но синтетический подход В, Громана был более сложным. Он исходил из того, что изучение отдельных структурных элементов того или иного экономического явления (процесса, например, народнохозяйственного планирова­ния), с последующим его механическим «увязыванием» с другими явлениями не может привести к адекватному реальной действительности отражению (позна­нию) целого. Здесь важно установить (а иногда даже уловить) связи между элементами, степень их воздействия па народнохозяйственное развитие. В. Гро­ман справедливо считал, что иногда величины, количественно ничтожные, лежа­щие в пределах вероятной статистической ошибки, могут оказать серьезное вол-действие на динамику всего народного хозяйства. Но как достигнуть познания совокупности? Как схватить внутреннюю связь частей, как овладеть законами их взаимопроникновения?

Здесь нужна, как говорил В. Базаров, «божественная познавательная интуиция», и этим редкостным даром обладал В. Громан. Благодаря изумительной интуиции он искусно претворял частичные конъюнктурные сведения в оценки и прогнозы народнохозяйственного целого, поражающие своей четкостью и меткостью. Мож­но, по-видимому, констатировать, что столь совершенное «комплексное мышление» было в значительной степени индивидуальным достоянием В. Громана. Такая оцен­ка присущего лично В. Громану метода научного мышления, выделяющего его из среды других экономистов, представляется нам «ключом» для понимания его на­учных заслуг и неизбежности его трагического конца.