Глава 12. Какая-то грустная.

Сергей шел, ставшей уже привычной дорогой, в сторону маленького одноэтажного магазинчика. С Леной у него не было проблем, не было заморочек, подобных долгим ночным гуляниям, как со сверстницами. В постели она ему отдавалась охотно, пылко и страстно, без тени смущения или каких-то внушенных зацикленных комплексов. Все было прекрасно, но как-то обыденно и даже семейно, как, например… семейные трусы, которые не оденешь, собираясь в гости к незнакомой женщине на свидание. Воспоминания о Люси казались теперь просто нелепым сном, галлюцинацией, которая, случившись раз, больше не повторится.
Порой от Сергея пахло марихуаной, часто у него были стеклянные или сжатые в точку зрачки. Лена, казалось, не замечала этого, не устраивала сцен, не выказывала никаким образом недовольства, даже не намекала. Но вопрос, который она задала в этот раз, поверг парня в замешательство и смущение; вопрос этот был:

— Ну что, ты ко мне переезжаешь, или как?
— Или как, – отшутился Сергей, заваливая Лену на диван и расстегивая халатик.
Ее тело было для него знакомым, привычным инструментом, послушно звенящим в руках. Руки скользили по мягкой нежной коже, словно копируя ее виртуальный образ, стирая недостатки и приукрашивая достоинства; губы целовали так, как ей нравилось, и шептали нужные слова, пальцы находили самые заветные уголки, ласкали именно там и так, как это было необходимо; и уже через пару минут Лена изгибалась в сладкой истоме, тихо постанывала и шептала:
— Твои руки, они волшебные… Иди ко мне, скорее, не могу больше.

Еще немного помучив страстную девушку, заведясь сам, как следует, он вошел в нее, и не отпускал до тех пор, пока она не стала молить о пощаде. Тогда Сергей в первый раз в своей жизни притворился, будто кончает, а потом лег рядом, продолжая нежно гладить такие приятные на ощупь округлости.

Когда Лена начала мирно мило посапывать, он отправился на кухню, проглотил подаренную Масакрой волшебную промокашку и долго курил, глядя в грязное черное окно за которым видны были лишь страшные шевелящиеся уродливые тени костлявых осенних деревьев.

Возвращаясь обратно по длинному коридору, Сергей заметил, что дверь в соседнюю комнату приоткрыта, и из нее льется желтый болезненный свет электрической лампочки, который еще успеет до тошноты надоесть за черную бесконечную зиму. Тихо постучавшись и войдя внутрь, он увидел маленькую хрупкую девушку с фигуркой и прической совсем как у Даяны Росс. Девушка сидела на кровати и курила, задумчиво наблюдая, как дым ее дорогой сигареты уносится в коридор сквозняком. Взгляд у нее был какой-то отсутствующий. Повсюду валялись разные вещи: одежда, вешалки, обувь, коробки, парфюмерия...

— Привет, хотите парикмахерскую тут открыть? – спросил Сергей, глядя на всякие приспособления для создания женских причесок.
— Я парикмахер вообще-то, но тут только мое, – ответила девушка, выпуская порцию дыма в сторону вошедшего лоботряса.
Выглядел он весьма респектабельно и живописно: черные дырявые отечественные трико, зеленые пушистые тапочки и розовый женский халатик на голое, довольно таки волосатое тело. Картину довершал «хаер», называющийся «взрыв на макаронной фабрике», большая золотая серьга с изумрудом в левом ухе и блестящие безумным светом, развратные озорные глаза.
— Меня Сергей зовут, – сказал он, нагло присаживаясь рядом и закуривая новую сигарету.
— Нина, – ответила девушка, так, словно она сомневалась, – ее ли это имя на самом деле.
Поболтав минут пять о переезде и просто практически ни о чем, Сергей собрался было уже уходить, но Нина не пылала желанием просто так отпускать нового знакомого.
— Поможешь, завтра Шкаф собрать? – спросила она.
— Конечно, как не помочь такой красивой девушке, – обрадовался Сергей и, прикинув немного, добавил: – Ближе к обеду, пойдет?
— Ладно, только инструмент возьми.
— Если собираешься придти с молотком, не забудь прихватить гвозди, – сказал, непонятно почему, слегка взволнованный парень.
Нина как-то странно на него посмотрела.
— А сейчас у тебя разве гвоздей нет с собой? – ехидно спросила она.
Сергей покосился на приоткрытую дверь и ответил:
— Конечно, есть. Уверена?
— А ты?
— Более чем.
— Тогда закрой дверь. И свет выключи, хотя… как хочешь.

Сергей закрыл дверь, выключил яркую противную верхнюю лампу и почувствовал себя зайцем, попавшим в лисью нору, – начала действовать принятая не так давно промокашка. К тому же, за стеной возможно еще не спала Лена, а он тут, совсем рядом, с незнакомой женщиной.

" В жизни ты или мудак, или терпила", – пришла непонятно откуда в голову мысль. Вероятно у сидевшего на левом плече бесенка проснулось вовремя вдохновение. Больше совесть Сергея абсолютно не беспокоила, тем более что девушка подошла и обняла его, прижавшись всем телом.

Нина казалась по-детски хрупкой и миниатюрной, но в тоже время невероятно изящной желанной и женственной. Сергей сразу же захотел взять ее на руки и отнести в постель, что он и сделал очень бесцеремонно.

— Ты похожа на маленькую лесную нимфу, – сказал он, восхищенно любуясь ее юным телом, одновременно и нарисованным и вырезанным из идеально чистого мрамора.
— Получше, чем та старая вешалка? – неровно дыша, спросила вдруг Нина.
— Не люблю такие вопросы.
— Я про Надю, – засмеялась нимфа и, повалив Сергея на спину, села на него сверху. – Ууу, да мы успокоились, – съехидничала она, взяв в руку теряющий твердость член. – Ничего, сейчас взбодришься. У Нинки тут есть припасы.

Встав с кровати и включив свет, девица прошлась по комнате, грациозно покачивая бедрами (несмотря на худобу, попка у нее была – то, что надо). Ей явно нравилось разгуливать обнаженной, возможно не только у него одного на виду. В голове Сергея почему-то возникли ассоциации с рассказами о бесстыжих ведьмах, вызывающих демонов, или зажигающими с Урианом на шабаше.

Открыв какую-то коробку, она достала пакет с ампулами. Сергей молчал. Ему казалось, что это если не галлюцинация, то какая-то злая шутка.

— Омнопончик; смотри какая запасливая! Бахнешься? – весело сказала девушка, удивительно красивым, сексуальным голосом.
— Люси?
— Наконец-то дошло. Но ты пока еще не совсем то, что мне нужно.
— Поясни.
— Не парься. Давай лучше вмажемся.
— Омнопон достать трудно, если ты, конечно, не врач. Она что, банчит? – спросил парень, зажимая большим пальцем, как жгутом, вену и, работая кулаком.
— С такой фигуркой можно и не то найти, – кокетливо ответила Нина-Люси и быстро струйно ввела Сергею в вену сразу две ампулы.
— Блииин, есть, – хрипло выдавил он голосом раненного на поле боя солдата, откидываясь на спину.
— Да не переживай, когда ты зашел сюда, она уже втертая была. Завтра ничего и не вспомнит.
— А я вспомню? – спросил Сергей, чувствуя, что залипает.
— Посмотрим, – ответила теперь уже точно Люси, ставшая серьезной и грустной.
Она легла рядом, и провела длинными ногтями по груди Сергея. – Ты тут?
— Если бы не вся та дурь, что я сегодня захавал… Я бы решил, что свихнулся, – ответил Сергей.
— Ты и свихнешься, если будешь глотать все подряд.
— Так не бывает. Похоже, что я уже конкретно погнал. Кто ты такая?
— Я Люси, а ты мой Пойсон.
— Ладно, я – Пойсон, ты – Люси… В психушке место найдется и для меня. Будем с Масакрой циклодол кушать…

Сергей не заметил, как омнопон окончательно убаюкал его. Отъезжать было легко и приятно. Шесть часов его не было в этом мире, не было и в привычном обиталище снов. Зато шум моря, теплый песок и нежные прикосновения Люси ощущались так явно отчетливо и так блаженно, как не бывает ни во сне, ни наяву, – в нашей безыскусной, полной разочарований, унылой Ассии – краю изгнанников рая.

— Твой мир не самый реальный, и то, что существует, гораздо хрупче, чем кажется, — шептала ему на ухо прекрасная дьяволица, засыпая теперь уже в собственном сне.

Пробуждение было похожим на отключение электричества во время интересного фильма; еще казалось, что кто-то перерезал кислородный шланг акваланга, и теперь, – хочешь - не хочешь, а нужно всплывать на поверхность. Ну и, конечно же, первой мыслью, едва стоило только открыть глаза, и увидеть потрескавшийся потолок убогой общаги, мозг выдал следующее: «Есть что-нибудь»?

Нина лежала рядом и сладко спала. По ее лицу было видно, что она счастлива – у хорошего омнопона есть интересное свойство, которое можно выразить одним простым предложением: «Потащишься, поспишь, потом еще малеха потащишься». Осторожно убрав из-под ее головы онемевшую руку, Сергей встал, подошел к столу, и надломил ампулу. Услышав знакомый хлопок, Нина пошевелилась и, не отрывая глаз, пробормотала:
— Мне тоже воткни.
Порывшись в коробке, Сергей нашел резиновый жгут и очень аккуратно сделал худышке укол в тоненькую, едва различимую вену. Он видел, как напряглось ее стройное, накрытое простыней тело; потом, несколько мгновений спустя, Нина расслабилась, сладко мурлыкнув, положила свободную руку себе между ног и сжала бедрами.
— Я снова кончила, – прошептала она чуть слышно, и очень соблазнительно потянулась. – Ммм так не хочется вставать.
— Поспи, еще рано.
— Я хочу с тобой. Мне такой сон снился…
— Мне тоже, – Сергей наконец-то справился с непослушным жгутом и вмазал себе порцию омнопона.
Идти куда-то сразу же перехотелось, и, подержав секунду кожу пальцем над местом инъекции, он нырнул под простыню к Нине.
— Что тебе снилось? – спросил Сергей, покрывая поцелуями небольшие упругие груди.
— Тебе интересно? – чуть хрипловатым, будто простуженным, сонно-пьяным голосом спросила Нина.
— Интересно, – Сергей целовал теперь уже нежную, бархатную кожу на ее плоском животике.
Нина запустила пальцы в длинные густые волосы Сергея, медленно заставила опуститься ниже, затем, также за волосы, подняла его голову вверх и впилась губами в его горячие губы, одновременно обвивая поясницу ногами. Не войти в нее было просто невозможно, и разговор они смогли продолжить только спустя час.

— Мне снилось почти то же самое, что было сейчас, только на море, – сказала Нина, оторвавшись от банки с соком. – Вода, просто чудо, – такая прозрачная и теплая, а внизу белое дно, как в бассейне. Но я просто видела это все, а сама была словно марионетка.
— Белые скалы, – сказал Сергей.
— Скалы… ты был там?
— Да был, это место есть на самом деле, неподалеку от Гантиади. – Сергею почему-то не хотелось рассказывать Нине о том, что он видел во сне, тем более что не такие прекрасные, но все - же похожие скалы действительно существовали на Черном море.
— Так странно. Чудное место. Вот бы снова там очутиться. Наяву…
— Обязательно побываешь, или в еще более прекрасном месте.
— Хорошо бы, – мечтательно произнесла Нина. – Я последнее время постоянно втыкаю и торможу. Мы где познакомились?
— Здесь, вчера вечером. Ты просила шкаф собрать.
Большой платяной шкаф с антресолью был почти непременным атрибутом каждой комнаты в общежитии. Как правило, он делил помещение на две части, отделяя жилое пространство от выхода в коридор, создавая хоть какое-то ощущение человеческого жилья и уюта.
— Да ты што. Ну ясно. Бахнем еще одну на двоих? – предложила она, улыбаясь.

За стеной предательски зазвенел будильник.

— Мне надо одежду забрать, а то дверь закроют.
— Иди, – почти равнодушно сказала Нина, и повернулась на бок, заворачиваясь в мятую простыню.

***WD***