Глава 13. Брызги крови, как брызги счастья.

Рассвет застал Панка сидящим возле бочки с черным пакетом в слабых дрожащих руках. Лес наполнился щебетанием незримого полчища птиц. Послышались чьи-то далекие крики и приглушенный звук мощного двигателя. Реальность возрождалась, восставала из тьмы, настолько стремительно, ярко, будто сама природа не могла надышаться этой чудесной унылой порой, перед отходом к долгому священному сну. Панк закрыл глаза, – казалось, что всего на секунду, а когда снова открыл их, то красное солнце уже повисло в кронах деревьев, угрожающе освещая всю его мерзкую суть. Чувствуя себя совершенно неуместным в этом прекрасном солнечном мире, парень огляделся по сторонам в поисках хоть какой-то норы, в которой он смог бы укрыться.

Панку не верилось, что он смог пережить эту ночь. Несколько раз его пытались уволочь в чащу какие-то жуткие, сотканные из тьмы и огня астральные сущности. После жестокой ментальной борьбы, на которую уходила масса энергии, он ненадолго останавливался, но вскоре снова принимался судорожно искать заветный пакет и, найдя его, снова вгонял себя в полуобморочное сенсетивное состояние самоубийственного злого экстаза.

Иногда ему виделось нечто совершенно прекрасное, восхитительное и удивительное, похожее на преддверие рая. Вымощенная лазуритом, обрамленная кустами пахучего лавра, темно-бордовых роз и нежных чувственных фантастических хризантем дорожка, вдоль которой росли огромные кипарисы, уходила куда-то вперед и вверх, а затем исчезала в туманной дымке, парящей над бесконечным сине-зеленым призрачным миражом-океаном. Высоко в небе, над этой бескрайней водяной гладью, парил светящийся белый замок, словно вырастая из облаков и возвышаясь далеко в стратосферу. Панк хотел пойти по этой дороге, не сомневаясь, что она приведет его к замку, но только он ступал на нее, как появлялись огненно-черные монстры, снова принимались терзать его и куда-то тащить.

Панк взобрался по песчаному обрыву карьера в сосновый лес и там затаился. Внизу не было видно ни одного человека, лишь отдаленный звук, начавших свою работу механизмов напоминал о близости мыслящих существ из плоти и крови. Прислонившись спиной к дереву, он ненадолго уснул, – просто провалился на мгновение в черную бездну, а проснувшись, и размяв затекшие ноги, принялся бегать по лесу, разогревая окоченевшее тело.

Немного обретя способность чувствовать, ощутив себя живым человеком, Панк вернулся на прежнее место и немедленно достал из кармана пакет, ставший уже частью него самого, как силиконовые имплантаты, библия в руках священника-миссионера или кардиостимулятор. Он слышал внутри себя ужасную мертвую вибрирующую пустоту, которую необходимо было чем-то срочно заполнить.
Панку очень хотелось снова увидеть сияющий зеленью океан и этот волшебный, возвышающийся над облаками, великолепный призрачный замок. Он чувствовал, что может теперь не просто смотреть глупые галлюцинации. После трагического убийства, – кровавой человеческой жертвы, принесенной в измененном состоянии разума, нем появилась какая-то странная, пугающая, но прекрасная потусторонняя сила. Собрав всю оставшуюся волю в кулак, Панк принялся отчаянно заполнять легкие едкими парами, и… он увидел его.

Стоило только Панку закрыть обращенные к солнцу глаза, как он почувствовал близость моря, буквально ощутил дуновение соленого ветра, наполненного его незабываемым густым ароматом, с привкусом свежести, водорослей, йода и чего-то еще специфического, уникального, не имеющего аналогов на земле. Раздался шум волн, бьющихся пенной массой о скалы, а вскоре и сам белый замок, стоящий на огромной скале, окутанной густым туманом, предстал его взору.

Он снова видел океан, дорогу и замок, но теперь уже откуда-то с другой стороны, с высоты птичьего полета, причем гораздо ближе, отчетливей и реалистичней.

Утренний туман рвало на куски, уносило прочь буйным ветром, и Панк готов был поклясться, что по высеченной у подножия замка в скале каменной лестнице, к морю спускается красивая пара, одетая в свободные белые одежды. Платье девушки было почти прозрачным, и, прижимаемое ветром, открывало взору потрясающее зрелище. Такая фигура могла только снится обычным земным женщинам, такое можно было увидеть только в раю.
Однако то, что происходило дальше, заставило усомнился несчастного наблюдателя в том, что это место является раем. Девушка, шедшая впереди, вдруг остановилась, прижала парня к скале, грубо толкнув его, и впившись ему в грудь острыми, как кинжалы ногтями. На белоснежной рубашке немедленно выступила кровь, но парень почему-то улыбался. Он привлек обидчицу к себе и укусил ее в тонкую изящную шею, немедленно прильнув к месту укуса губами, делая жадный глоток. Девушка в экстазе закатила глаза, сверкающие отнюдь не добрым ангельским блеском. Изо рта ее медленно выполз длинный раздвоенный как у змеи, извивающийся алый язык, и обвил шею парня. Тот начал задыхаться и оторвался от своего питья. Язык девушки быстро скользнул обратно к ней в рот, но секунду спустя уже находился во рту мужчины, явно рискуя оказаться прокушенным. Девушка хищно улыбнулась, оскалив длинные белые клыки, и опустилась на корточки, широко раздвинув красивые загорелые бедра. Взявшись руками за пояс брюк, она словно бумагу разорвала ремень и прочную парусину. Прямо в лицо ей вывалился большой, будто у жеребца, почти твердый прекрасный фаллос. Красавица провела языком вдоль ствола, ненадолго задержавшись внизу, чтоб потеребить им яички, обхватила губами блестящую головку, а затем, быстро, одним движением, приняла его внутрь, заглотив на всю длину до самого корня. Проделав это несколько раз, она исподлобья хитро взглянула на парня. Его затвердевший, казавшийся теперь гротескным член, угрожающе нависал над ее лицом.

Не отрывая своего взгляда от глаз любовника, дьяволица снова пустила в ход свой язык. Медленно выползая, он обвился три раза вокруг могучего ствола, став на нем неожиданно плоским, и начал двигаться вверх - вниз, постепенно ускоряя движение. Мужчина лег на спину, а ведьма заняла удобную для обоих позицию сверху, и его язык, удлинившийся раза в четыре, принялся бить кунилингус, мелькая с огромной скоростью. Несколько минут спустя, когда скорость фрикций повысилась до угрожающей частоты, мужчина закричал сдавленным голосом. Девица ослабила хватку, и ей на лицо брызнула горячая белая струя спермы. Ее было так много, что хватило бы на десятерых, но этим дело не кончилось. Парень продолжал кончать, а из его члена теперь брызгала кровь, которую ведьма проглатывала. Ее лицо, волосы, платье, вся она была в брызгах крови и спермы, но выглядела при этом абсолютно счастливой. Любовник стал совсем бледным, – казалось, что он вскоре испустит дух.

Прекрасная бестия, видимо почувствовав, что ее другу вскоре придет конец, отпустила истерзанный фаллос, который сразу поник и лежал теперь, оставаясь по-прежнему завидным орудием. Язык дьяволицы, словно его и не было, убрался обратно в рот, облизав напоследок красивые полные губы.
После того, как дьяволица помогла другу подняться, любовники, как ни в чем не бывало, поцеловались и, бросая друг на друга полные страсти влюбленные взгляды, пошли по лестнице вниз. Избавившись от остатков разорванной кровавой одежды, они вошли в море, спускаясь по ровному, как дно бассейна, белому каменному дну, и их прекрасные тела сплелись вместе в удивительно прозрачной зеленоватой воде.

Вода не только смывала усталость и грязь, она подпитывала их организмы новыми живительными силами. Искупавшись в Зеленом море однажды, обитатель этого мира навсегда оставлял в нем память о своем истинном идеальном, здоровом молодом облике. Вода считывала информацию скрупулезно, вплоть до последнего атома, и стоило кому-нибудь только войти в воду, мгновенно начинала изменять малейшие несоответствия норме. Тела, хоть и выгодно отличающиеся от земных, но, все же уязвимые, выздоравливали, молодели, излечивались от ран. Шрамы после купания могли остаться только в том случае, если кто-то сильно желал этого, или выходил из воды раньше времени.
Ходили легенды, что сильный дух, войдя в Зеленое море, мог обрасти плотью, но, скорее всего, это были всего лишь сказки. Так же и отрубленная часть тела не вырастала в воде до целого организма, а была мгновенно съедаема ее прожорливыми обитателями и становилась частью пучины. По неизвестным причинам море могло поступить подобным образом и с целым существом, поэтому риск бесследно исчезнуть всегда сопутствовал купанию в нем. Некоторые считали такую игру в русскую рулетку глупой, и поддерживали свой организм в желаемом состоянии иными способами. Сила мысли, породившая некогда первый квант всего сущего, и взорвавшая тихую бесконечную обитель Бога, создав тем самым эту безумную карусель вселенных, работала тут должным образом. Сила мысли способна была воздействовать на живую природу, неся как благо, так и жестокий вред...

Далее Панк, желая побольше узнать об этом поразительном месте, должно быть переусердствовал, потому, что видения его стали хаотичными и непонятными. Только одно мгновение он мог что-то понимать, потом же сдался и превратился в полного идиота. Вот, изложенная человеческим языком, часть той информации, которую он, хоть и не совсем понял, но счел весьма достоверной, и даже умудрился запомнить, а впоследствии передать Сергею, когда, целую вечность спустя, они вместе наелись грибов:
«Мир скорлуп, Преисподняя – это не мир без души; напротив, – это место, в котором душа так же материальна, как тело. Идея мультиверса в этом мире, как только не окрещиваемом землянами, была давно опровергнута. Все вселенные, существуя, подобно радиоволнам, с разной частотой, совершенно для них неощутимой, но в одном и том же месте, должны были располагаться от минус бесконечности и до плюс бесконечности. На практике же, только небольшой промежуток спектра был пригоден для существования материи. В действительности все выглядело гораздо сложнее, и развивалось от одномерного пространства, так называемой точки отсчета всего».
Это было далеко не все, что промелькнуло в голове Панка за считанные секунды, но вынести все Знание в свой мир он не мог, – даже малейшая часть его способна прижиться разве что в голове великого ученого, сумасшедшего или гения. Он понял, что просто знает, точнее подсознательно чувствует это, возможно потому, что сам когда-то был частью того мира, или же, каким-то неведомым образом, становился ею.

***WD***