Миф об убийстве митрополита Филиппа

В «Синодике» имени митрополита нет. Пожалуй, это самое надёжное свидетельство против мифа об убийстве Иваном Грозным митрополита Филиппа. Однако современные русофобские СМИ, возможно, в стремлении унизить русское национальное самосознание, предпочитают показывать антирусский фильм режиссёра Лунгина «Царь» в дни Православных праздников. Так было 4 ноября 2009 г. и 6 января 2011 г. Поэтому разоблачению этого мифа необходимо уделить пристальное внимание.

Митрополит Филипп, в миру Фёдор Степанович Колычев, в монашестве – инок Филипп, митрополит Московский, в возрасте 26 лет, был приближен к Василию III. Когда в 1537 г. дядя малолетнего Ивана Андрей Старицкий поднял мятеж, то бояре Колычевы примкнули к мятежникам. Последовавшие опалы заставили Фёдора искать спасения в Соловецком монастыре, где он становится послушником, затем монахом и, наконец, игуменом Филиппом.

Впервые более-менее связанная версия об убийстве Филиппа появляется в середине XVII века, после перезахоронения его останков в Успенском соборе в Кремле из Соловецкого монастыря, где они покоились с 1590 г. Возможно в 1591 г. был составлен первый вариант «Жития Филиппа, митрополита Московского» – «Соловецкое житие».

В «Житие» описывается, как Иван Грозный созвал Собор, где задумал разделить на «земщину» и «опричнину», но против этого замысла выступил митрополит Филипп. Иван Васильевич не послушался митрополита и учредил опричнину. После этого злые советники стали клеветать царю на митрополита. В результате Филипп был выслан из Москвы, а затем и убит Малютой Скуратовым. Бросаются в глаза две ошибки: для учреждения опричнины царь Собора не собирал; опричнина была введена в 1565 г., а Филипп занял престол митрополита в 1566 г. Текст «Жития митрополита» содержит множество странностей и давно ставит исследователей в тупик своей путанностью и обилием ошибок[127].

Авторами «Соловецкого жития» стали монахи, давшие ложные показания против Филиппа на Соборе в ноябре 1568 г. и «старец Симеон» – Семён Кобылина, который был приставлен к нему тюремщиком в Отрочьем монастыре[128].

Поверить в честность личных врагов митрополита, оклеветавших его при жизни, весьма затруднительно.

Подчас в качестве источника историки используют записи Псковской третьей летописи или Мазуринского летописца. Однако эти документы в качестве первоисточника использовали «Соловецкое житие».

Иногда в качестве источника используется Новгородская третья летопись. Но в первоначальном виде пространная редакция этой летописи была окончена между 26 июля 1674 года и 29 января 1676 года[129], а к этому времени утвердилась точка зрения патриарха Никона, стремившегося поставить под свой контроль Алексея Михайловича и провести церковную реформу.

Святитель Дмитрий Ростовский (1651-1709) составил «Житие Филиппа, митрополита Московского» на церковнославянском языке. Однако, как утверждают некоторые исследователи: «…в начале XX веке профессора, " переводившие" труд Святителя на Русский Язык совершили явный подлог: они, под предлогом " исправления ошибок" Святителя, вместо жития Димитрия Ростовского (где черным по белому говорится о невиновности Царя), вставили, дополненное Карамзиным " соловецкое житие"»[130].

Первый публикатор «Жития митрополита» Г. П. Федотов, хотя и использовал его как исторический источник, писал о том, что высказывания Филиппа не могут претендовать на подлинность[131]. В «Житие» не говорится о приказе царя об убийстве Филиппа. Этот «недостаток» для историков восполнили находившиеся под польско-литовским контролем Курбский, Таубе и Крузе.

Курбский смерть Филиппа связал с Иваном Грозным, предположив два варианта его кончины: удушение в монастыре «бесчеловечным кромешником» или сожжение митрополита в Александровой слободе. Таубе и Крузе написали, что Скуратов по приказу Грозного задушил Филиппа верёвкой, а тело утопил в Волге. К «свидетельствам» этих «очевидцев» удачно подходило по времени появление Малюты Скуратова в монастыре. Сочинители, однако, не знали, что Малюта прибыл туда через три дня после смерти Филиппа и незадолго до этого был изрезан ножами в Новгороде, не имея физической возможности для совершения подобного деяния.

Гибель Филиппа красочно живописал Карамзин: «…тиран не забыл сего сверженного им митрополита и послал к нему своего любимца Малюту Скуратова, будто бы для того, чтобы взять у него благословение. Старец ответствовал, что благословляют только добрых и на доброе. Угадывая вину посольства он с кротостию промолвил: " Я давно ожидаю смерти; да исполнится воля государева! " Она исполнилась: гнусный Скуратов задушил святого мужа, но, желая скрыть убийство, объявил игумену и братии, что Филипп умер от несносного жара в его келии»[132]. Даже Р. Скрынников шёл по обозначенному Карамзиным следу: «Фактически с согласия царя Малюта задушил низложенного Филиппа»[133].

Однако встаёт вопрос: какую цель преследовал Грозный, отдавая столь бессмысленный приказ? Если признать в Иване ІV патологического садиста, то доказательств не надо. Однако возникает и второй вопрос: почему всех лиц, в т.ч. и опричников Алексея и Фёдора Басмановых, причастных к отставке митрополита, русский царь наказал яростно и беспощадно? Здесь, как говорится, концы с концами не вяжутся.

История взаимоотношений между царём и митрополитом не дают повода для обвинения их во взаимной личной ненависти. Царь сам подбирал его на кафедру московских святителей. В качестве главной причины для неприязни историки называют жесткую критику Филиппа в адрес Грозного. Обычно говорят, что Филипп выступил против опричнины и в качестве примера приводят выдержки из «Жития митрополита», но в других источниках свидетельств этих речей нет. Если причин для внутреннего конфликта не было, то нужно ответить на вопрос: кому выгоден был конфликт между царём и Филиппом?

Вне всякого сомнения, конфликт между Иваном Грозным и Филиппом был. Однако он разворачивался на фоне событий ставивших под угрозу существования России. Масштабы раскрытого заговора в 1567 г. были чрезвычайно велики. Филипп, вначале поддержавший действия царя, усомнился и в компетентности опричного следствия, призвал упразднить опричнину и вести следствие вместе с митрополитом и Боярской думой. Имел ли митрополит право на подобные высказывания? Возможно, имел. Но в условиях войны подобное вмешательство было несвоевременным. Следствие доказало виновность причастность заговорщиков, но вмешательства в политические дела Иван ІV простить не смог. Филипп сам разрушил их соглашение о невмешательстве в дела друг друга. Теория «симфонии властей» окончилась конфликтом церкви и государства.

Конфликт митрополита и государя был использован в карьерных соображениях отдельными представителями церкви, а имена недругов Филиппа известны – это новгородский архиепископ Пимен, епископы Пафнутий Суздальский и Филофей Рязанский. Ещё в 1566 г., при его избрании митрополитом, они «просили царя об утолении его гнева на Филиппа»[134].

С этого времени духовные лица приложили немалые усилия для того, чтобы оклеветать Филиппа в глазах царя. Мотивы их действий известны: продвинуть Пимена на престол митрополита. Безусловно, они не могли не учитывать соглашения о разграничении сфер влияния между митрополитом и царём достигнутого в июле 1566 г: митрополит не касался государственных дел, а царь не должен был вмешиваться в дела церкви. Разграничение полномочий произошла в строгом соответствии с пожеланиями набожного царя: «Воздатите кесарева кесареви и божия богови». Поэтому им пришлось приложить немалые усилия, чтобы втянуть царя в конфликтную ситуацию в церкви.

Сначала интриганы попытались вбить клин между святителем и царем через клевету. Орудием послужил интриги для Пимена и его компании служил царский духовник Евстафий, который «явно и тайно носил речи неподобные Иоанну на Филиппа»[135]. После 1570 г. имя Евстафия мы уже не видим рядом с Иваном Грозным.

Обвинения в политической неблагонадежности митрополита Иван Грозный парировал требованием предъявления фактических доказательств, которых у них, не оказалось.

Заговорщики прибегли к тактике сбора компрометирующих материалов. В Соловецкий монастырь была послана комиссия под руководством Пафнутия Суздальского. В комиссию был включён видный опричник, князь В. И. Темкин-Ростовского. Подкупленные или запуганные девять монахов с игуменом монастыря Паисием дали нужные показания[136]. В ноябре 1568 года епископы-заговорщики собрали собор. В борьбе за сан митрополита особенно яростно «обличал» Филиппа, архиепископ Пимен. Г. П. Федотов, несмотря на предубеждённость против царя, отметил: «Святому исповеднику выпало испить всю чащу горечи: быть осужденным не произволом тирана, а собором русской церкви и оклеветанным своими духовными детьми»[137]. Характер обвинений против митрополита, список предъявленных обвинений остаются неизвестными. Однако из одной книги в другую перекочёвывает ложное утверждение, что будто бы Иван ІV для запугивания послал уже сведённому с кафедры Филиппу отрубленную голову его троюродного брата Михаила Ивановича[138]. Между тем окольничий М. И. Колычев умер в 1571 г., через три года после описываемых событий. Иоанн добросовестно соблюдал соглашение о разграничении сфер деятельности церковной и светской власти. Неизвестной остаётся степень самостоятельности Басмановых принимавших участие в работе комиссии. Иностранные источники сообщают, что свергнутый митрополит был арестован лично А. Басмановым и заточён в Тверской Отрочьев монастырь под надзор ещё одного заговорщика – Семёна Кобылина[139].

Когда в сентябре 1569 г. началось следствие о новгородской измене, связях новгородского духовенства с московскими заговорщиками, их роли в устранении митрополита, то Филипп стал очень опасным свидетелем. Возглавил следствие Малюта Скуратов. Однако опросить Филиппа Скуратову не удалось. Малюте осталось только доложить царю, что ключевого свидетеля по делу он не застал в живых. Нетрудно представить и гнев Малюты, который мог излиться на голову Кобылина, когда он прибыл к усопшему Филиппу. Но Кобылин, спустя два десятка лет своё возьмёт, когда с его слов будут создавать «Соловецкое житие», ставшее предтечей «Жития Филиппа, митрополита Московского».

Царь возложил на виновников опалы митрополита, свою, более грозную опалу. Были казнены Басмановы и князь Темкин-Ростовский. Духовные лица тоже понесли наказание: Филофея лишили сана; Паисия отправили на Валаам; Кобылина в монастырь. Но более позорное наказание понёс Пимен. Если в этом случае верить сообщению Шлихтинга, то царь сказал Пимену, что ему не пристало быть архиепископом, но следует стать скоморохом и жениться. Царь велел посадить архиепископа на кобылу, которую назвал его женой и вручил ему атрибуты скомороха – музыкальные инструменты. Курбский в своих сочинения поспешил Пимена «утопить» в реке. В действительности его заключили в Венёвский Никольский монастырь. Судьба Пимена служит косвенным, но красноречивым алиби для Ивана Грозного: если бы «обвиняемый» додумался загубить душу Филиппа, то Пимена он и подавно мог бы прихлопнуть как муху.

В 1590 г. останки митрополита Филиппа были привезены на Соловки, где началось местное почитание святителя. В 1636 г. Патриарх Иоасаф I, постриженик Соловецкого монастыря, установил ему общецерковную память. В 1652 г., при царе Алексее Михайловиче произошёл перенос его мощей из Соловецкого монастыря в Москву для погребения в Успенском соборе.

Инициатором перенесения был митрополит Новгородский Никон, будущий патриарх, который видел в этом особый смысл. Соборным постановлением было определено перенести останки ещё двух московских иерархов: патриарха Иова, сосланного Лжедмитрием, и патриарха Гермогена, замученного поляками.

Канонизация Филиппа, во-первых, служила Никону идеологическим оружием в установлении контроля над светской властью. Под его руководством Алексей Михайлович принёс публичное покаяние за деяния Грозного царя: «Молю тя и придти тебе желаю семо, еже разрешити согрешения прадеда нашего царя и великого князя Иоанна, нанесенное на тя нерассудно завистию и неудержанием ярости… И сего ради преклоняю сан свой царский за оного…». Во-вторых, мученик Филипп противопоставлялся не только Ивану Грозному, но и его наставнику митрополиту Макарию. В этом случае под сомнение подпадал и Стоглавый собор 1551 г., а это облегчало проведение Никоном своей реформы.

Спустя 14 лет Алексей Михайлович на Соборе 1666-1667 гг., где проходил суд над Никоном, заявил: «Для чего он, Никон, такое бесчестие и укоризну блаженные памяти великому государю царю и великому князю Ивану Васильевичу всея Руси написал»[140].

Пересмотр взгляда Алексея Михайловича на природу конфликта митрополита Филиппа и Ивана Васильевича не повлиял на первоначальную точку зрения: Филипп противопоставлялся царю и его наставнику митрополиту Макарию. Политические причины, и прежде всего необходимость отмены ряда решений Стоглавого собора, сыграли свою фатальную роль. Собор 1666-1667 гг. окончательно похоронил деяния Стоглавого собора 1551 года: «Тую неправедную и безрассудную клятву Макариеву и того собора разрешаем, и тот собор не в собор, и клятву не в клятву, но ни во что вменяем, яко же и не бысть». До этих решений, сами греки, например архидиакон Павел Алеппский, называл русских людей святыми: «Во время службы русские стоят, как статуи, молча, тихо, делая непрерывно земные поклоны... Несомненно, что все эти люди святые: они превзошли подвижников в пустынях!»[141].

По мнению А. Солженицына, итог реформы был ужасен: «Через 40 лет после едва пережитой народом Смуты – всю страну, еще не оправившуюся, до самой основы, духовной и жизненной, потряс церковный раскол. И никогда уже – опять-таки на 300 лет вперед – православие на Руси не восстановилось в своей высокой жизненной силе, державшей дух русского народа больше полутысячи лет. Раскол отозвался нашей слабостью и в ХХ веке»[142].

Историческая роль и заслуги Ивана Грозного в сохранении единства Русской Православной церкви были фальсифицированы. Именно тогда и родилась байка о Скуратове, якобы убившем Филиппа по приказу Ивана Грозного.