Начинаются речевые центры

Так или иначе, ясно, что был перекос в отношении между плавной легкой речью и сопротивлении ей, который, по сути, как разница между правым и левым, между интуитивным бессознательным и педантичным сознательным… между двумя моими Я.

Большое Я наблюдало за бесконечным спором моего разума с самим собой. Всё то время, когда меня заставляли говорить нараспев под ненавистный метро­ном, этот конфликт продолжался: с одной стороны, я говорила как робот неестест­венным стак­като, а с другой стороны, в голове звучало: «Я кусок дерьма. Это глупо. Это со­в­сем не похоже на меня. Ладно, я буду так говорить, пока я нахожусь в этом Богом забы­том месте, но когда я отсюда выберусь, я так говорить точно не собираюсь».

Я полагала, что если бы люди знали про мое заикание, а в придачу еще и увидели, что я говорю как робот, то у меня было бы уже две проблемы вместо одной.

Когда я говорила плавно, преобладали природные моторные навыки. В то же время, контролируемая речь делала их проявление почти невозможным. Когда я ходила в те речевые центры, моя речь еще была относительно легкой, мои моторные навыки еще преобладали и делали речь автоматической. «Навыки», которые я получила (типа речи под метроном) спровоцировали внутренний конфликт со спонтанной речью.

Я называла этого внутреннего Цензора или Критика «Bossypants», и в реальности мой Цензор был намного больше, чем образ мисс Тиздэйл: он был со мной всегда, наставляющий, критикующий, говорящий мне «это плохо» или «это хорошо».
Это непрерывное обсуждение что хорошо и что плохо от лица моего Малого Я утомляло, такого обсуждения не бывает при слитной легкой речи.

Я более не была свободной.

Поток ушел из моей речи. Что-то произошло с Вокальной составляющей Речи. Зрительная компонента Речи была жива и процветала (я все еще могла видеть, что происходит), но моя выразительность была заблокирована.

Я оценивала и все, что я говорю, и как я это говорю. Естественная плавная речь превратилась в большие неподъемные блоки.

Одним особенно сумасшедшим моим правилом было: «Перед тем, как начать говорить, обдумай всё, что ты хочешь сказать». Я верила в это, хотя налицо был факт, что когда я была маленьким ребенком, я сначала говорила то, что хотела сказать, а потом уже узнавала что именно собиралась сказать. Маленькие дети не планируют слова, которые хотят сказать, до того как их скажут, потому что живут в настоящем, всецело подчиняясь своей спонтанной сути.

Сейчас же я верила, что должна знать о том, что собираюсь говорить и как скажу это еще до того, как откроется рот.