Речь номер 101

Я многому научилась от тех людей, кто полагал, что мог бы вылечить меня от заикания… но всё было «не то». Я полагаю, что выучила множество новых способов заикания, хотя когда-то знала единственный способ: «ступор до посинения».

Когда начались речевые центры, кучи инструкторов роились вокруг меня, записи голосов, проверки напряженности мускулов, команды замедлиться и глубже дышать. Я (и другие в моем классе) научилась заикаться более выраженно и разнообразно, чем рань­ше. И всегда, чем больше мы старались говорить так, как должны были, тем хуже у нас получалось. Чем больше нам внушали и читали лекцпй, тем сильнее мы заикались.

Когда-то я говорила: «С-С-С-С-смотри, щенок». Теперь я научилась плавно входить в слова. Примерно так: «хххааа смотри, хххааа ще хххааа-нок».

Нас учили говорить на стаккато, но всё чему мы научились, это как заикаться на стаккато: «А сейчас мы все вместе! Класс! И-и-и… С-с-с-с-смотри, щ-щ-щ-щ-щенок».

«Очень, оч-чень всё хорошо, молодцы. Завтра мы поупражняемся немного больше, и каждый из вас обязательно должен купить метроном, чтобы пользоваться им, когда будете разговаривать с вашими друзьями».

«Придурок что-ли?» - мы подначивали друг друга и подсмеивались. «Дурак совсем! Я как червяков ем», - шептались мы с нашим подростковым юмором, внезапно и волшебно избавившись от заикания. (Такая вот еще странность у заикания: мы обычно не заикаемся друг с другом, если нас никто не слушает и не записывает).

Многие заикающиеся не заикаются среди животных, но не я, я бы постеснялась сказать, но все мы здесь свои свои. Как-то ясным летним утром я сидела на лошади и старалась выговорить «стой!», пока так не устала, что чуть не падала с лошади. Еще со мной бывало, что возникал ступор на слове «тпру!», так что я, в конце концов, вообще отказалась от мысли о верховой езде.

Да, и еще о пении. Я не заикалась, когда пела, и не знаю никого, кто бы заикался при этом. Один учитель пытался использовать эту способность, приводя нас в продуктовую палатку и заставляя пропеть список продуктов. Можете вы представить спрашивающего фунт рубленого бифштекса на манер мультика «Иди скажи тетушке Роди, что ее старый серый гусь умер»?

ТРЕНИРОВКА, ТРЕНИРОВКА…

Мои занятия по восстановлению речи состояли из упражнений по формированию слитности, дыхательных упражнений и всяких других. Один логопед практиковал методику, согласно которой надо сидеть в темной комнате, никакого света, кроме свечи, и пристально смотреть на пламя. Другой подчеркивал нужность тренировки, говоря нам, что нужно от 60000 до 80000 правильных произнесений слова, прежде чем возникнет слитность. Моим вопросом всегда было: «Если я точно знаю, что могу говорить, когда я одна и уверена в этом, и точно знаю, что могу петь и говорить синхронно без заикания вообще, то почему я должна повторять звуки снова и снова для того, чтобы суметь научиться выговаривать слово слитно?»

У меня также была особенность хорошо говорить в присутствии логопедов. Не однажды мне был выдано маленькое свидетельство о том, что я излечена (настолько, насколько они были в состоянии вылечить). Единственная проблема в том, что как только я возвращалась в комнату для занятий, неся мое свидетельство, так мое заикание оказывалось таким же ужасным, как и прежде.