Дойти до предела

Думаю так: никто не может остановить заикание, пока его руки связаны.
Я никогда не скажу, что логопедия не поможет никому, потому что это было бы совершеннейшей неправдой. Что правда, так это то, что вам нужно прийти к состоянию, когда ваши собственные наблюдения возьмут верх над чужими убеждениями.

Если на мой вопрос: «Замечаете ли вы, что чем больше стараетесь, тем сильнее ваше заикание?», вы начинаете: «Но мой логопед говорит, что это неправда; он говорит, больше занимаешься – лучше говоришь, а у меня нет оснований ему не верить», тогда совсем не сложно понять, что происходит: вы не вовлечены в процесс. Вы не открыли глаза. Вы еще следуете правилам.

Если вы еще цепляетесь за неработающие методики, надеясь решить проблему вашего заикания, то, как сказал бы Рам Дасс: «Вы не достаточно натерпелись. Идите домой и потерпите еще».

Если заикающиеся должны дойти до последней черты перед тем, как быть излеченными от заикания, то я достигла этой черты в немецком городе Мюнхен, где я жила, когда мне было 33 года. К этому моменту я уже никогда не звонила по телефону, хотя и отвечала на телефонные звонки, когда мне звонили друзья. Я говорила им: «Если вы звоните, и никто не отвечает, то не вешайте трубку. Это я».

Неважно, сколько речевых центров я прошла, но на тот момент я заикалась хуже, чем когда-либо. Даже в присутствии моих собственных детей. Чтение вслух для них стало одним их тех «подвигов», о которых говорят «даже и не думай!».

Для меня это было последней каплей.

У одного моего очень полного друга был как-то примерно такой же день. Доктор сказал ему, что надо худеть. И вот однажды он как-то случайно прошел голым перед зеркалом в полный рост. Это был день его пробуждения и первый день начала потери веса.

В этом смысле мое пробуждение началось в тот день в Мюнхене, когда я открыла пустую школьную тетрадь, тетрадь одного из моих детей, написала слово «Проповеди» сверху на странице и начала описывать свой опыт попыток вылечить заикание. Проповедь это именно то слово, чем я занималась. Я дважды много писала: в первый раз это были Проповеди, а на другой раз это было 3 месяца писанины, которая относилась к моим наблюдениям и тем, что связано с заиканием.

В течение же этой одномесячной каторги я все писала и писала и писала. Я испытала все так называемые «лечения» в мире и сейчас вспоминала их так подробно, насколько только могла. Больше не было ничего, что можно было бы попробовать, и мне не нужен был хрустальный шар, чтобы понять, что это означало. Это означало, что остаток жизни я должна была просидеть в той тюрьме, на которую заикание обрекает все свои жертвы.

Я строчила о тех разочарованиях, которые давным-давно уже ведут меня к сумасшествию. Я плакалась об униженной маленькой девочке, которая так много страдала и старалась скрыть свои страдания за смехом. Я писала о бестолковых средствах, которые не помогали.

Я говорила о всех неприятностях, о которых хотела сказать, потому что только бумага могла меня услышать. Всё было между мной и бумагой… и вовсе не для того, чтобы кто-то еще в мире мог прочитать это.

Не скажу, что было приятно. Скажу попроще. Это писание было похоже на очистку кишечника, только чистился не кишечник: это моя голова освобождалась от непрерывной трескотни, по крайней мере на то время.

Может быть, я думала, что процесс очищения должен проявиться у меня так же, как у Джейн Эйр, которая писала, когда она перестала копить свой гнев и выплеснула его наружу: «Прежде чем я закончила этот ответ, моя душа развернулась и возликовала, будто если бы невидимая связь лопнула, и я пробилась из безнадежности на свободу».

Я была еще немного раздосадована, даже после страниц и страниц проповедей, которые я исписала. Я как-то еще верила, что если вы на своей двери повесили табличку «Логопед» и собираете кучу денег с каждой жертвы, которая постучится в эту дверь, то у меня есть хороший шанс на то, что вы хотя бы немного знаете о том, как лечить заикание.

Но позвольте мне вас заверить, что большинство логопедов более гордятся тем, что они называют «честностью», нежели своей компетентностью. Будто говорят: «Средства от заикания нет. В этом мы с вами абсолютно честны. Но, уффф, пожалуйста, подпишите нам чек и отдайте его регистратору перед выходом из здания, а регистратор сообщит вам дату и время следующего приема».

Мое состояние напомнило мне день, когда я забирала из ремонта свою машину. Механик насчитал мне $400. Когда я завела машину, всё, что я услышала, было «уирррр». Я вернулась в мастерскую и сказала механику, что моя машина ехать не желает. «О! вы хотели, чтоб она еще и ехала?», - ответил он.

Я шла к логопедам, чтобы излечиться от заикания, а мне сказали, что такая цель глупа и недостижима. В то время, как я старалась перестать заикаться, меня пристыдил один логопед. Он довел до меня, что я обманщица, что прячу свое заикание, что мне нужно показать себя во всей красе, то есть, я должна «принять» заикание. То, что я уже признала свое заикание, в этом не было никаких вопросов. Но я всё думала, заикание – это было просто ступоры в речи, или ступоры означали существование еще каких-то блоков? Как я уже писала, я нашла, что я – это то, что Джулия Камерон называла «заблокированное творчество». Я чувствовала, что это справедливо для всех заикающихся. Когда я оставила блокирование речи и обратилась к письму, то обнаружила, что у меня были блоки в письме такие же, как и в речи.

Также, даже когда я уже счастливо признавала факт своего заикания и всегда была готова пошутить на эту тему, оказалось, что принять заикание означает принять нескончаемую болтовню моего сознания и все безумные убеждения, лежащие в основе заикания.

А потом, после выполнения всего того, что говорили мне эти профессионалы, плюс всегдашнее выкладывание довольно внушительных сумм за их советы, настал, наконец, день расплаты, когда это должно было случиться со мной: ничего не работало и точка. Неважно, как много я потратила или как много я работала, ничего даже близко не помогало. А я даже не требовала хоть какой-то гарантии.

Меня мучили мысли об этом беспросветном заикании, которое я терпела так долго. Как я могла избавиться от мыслей о заикании? Вы знаете, как люди переживают, когда их обманули или обжулили… как они не хотят, чтобы кто-то знал об этом, потому что они стесняются оказаться такими наивными? Так это как раз обо мне.

Я дошла до предела, в этом не было сомнений. Я вспомнила знакомого, у которого диагностировали рак. Он всегда полагал, что если пойдет к нужным докторам и заплатит нужную сумму, то лекарство от рака с гарантией найдется. Но тот день, когда он обнаружил, что никакие деньги, никакие труды, никакой самый верный выбор ничего не скажет и не сделает, чтобы излечить его от рака, тот день был самым черным днем в его жизни, и он был совершенно уничтожен.

Это было именно то состояние, в котором я находилась.