Превращение в бабочку 1 страница

Кристин Лестер

Аннотация

Как это легко и просто — жить чужой жизнью! Совершать смелые поступки, любить, ненавидеть, а еще — быть красивой и сексуальной…

Джейн Эрмингтон до такой степени боялась призраков прошлого, так лелеяла старую сердечную рану, что готова была пойти на все вплоть до подмены имени, лишь бы не сталкиваться лицом к лицу с действительностью. Возможно, игра продолжалось бы довольно долго, если бы в один прекрасный момент Джейн не поняла, что рискует потерять гораздо больше, чем собственное имя, — любовь самого лучшего в мире мужчины…

Сначала она увидела туфли. Точнее ярко‑ бирюзовые босоножки, украшенные экзотическими цветами. Каблуки у них были высокими, очень высокими, каких Джейн никогда не носила. И поначалу ей даже стало страшно: а вдруг она упадет? Но шаг за шагом ноги все тверже ступали по сверкающему полу вперед, к сцене. При этом вокруг стояла абсолютная тишина.

Остановившись возле зеркального фрагмента стены, Джейн еще раз осмотрела себя: ну просто красавица! Ноги стройные и загорелые, о каких можно только мечтать, бедра тоже хороши. Дальше… Дальше – тонкая талия, а за ней – грудь. О, эти два прелестных полушария, выглядывающие из глубокого выреза! Джейн давно смирилась с тем, что у нее с ее телосложением подростка таких не будет никогда. А теперь – они откуда‑ то появились. Кроме того, в этом волшебном зеркале у нее неизвестно откуда взялись красивые плечи, стройная шея, высокая прическа с забранными вверх непокорными кудряшками – в общем, все то, чего у Джейн просто не могло быть.

Она знала, что это – она. Но на всякий случай оглянулась: может, эта ослепительная блондинка стоит за ее спиной? А Джейн – вечная серая мышь с тоненькими короткими ножками и плоской фигурой – просто растворяется, сливается со стеной? Нет, за ее спиной никто не стоял. И вообще в этой стороне зала больше никого не было, только она.

В этот миг, разрезая гулкую тишину, из динамиков прозвучало ее имя, и Джейн, испуганно вздрогнув, медленно стала подниматься на сцену, туда, в самый центр переливающегося всеми цветами круга… Сейчас она отчетливо видела себя со стороны: вот она медленной, сексуальной походкой выходит на середину… вот берет микрофон… и низким голосом говорит…

Кажется, кто‑ то стучит в дверь? Нет, показалось… Сексуальной походкой она идет на середину…

Стук повторился. Джейн открыла один глаз и тут же закрыла: ее нет дома!.. На чем она остановилась? Ах да, низким голосом говорит… Низким…

Стук повторился и усилился, а через секунду из‑ за двери раздался голос подруги:

– Джейн! Я знаю, что ты дома, открывай, а то я позову консьержку!

– Да что же это такое?! – Джейн вскочила с дивана и, громко и раздраженно топая пятками, пошла открывать. Грезы ее снова были разрушены самым жестоким и бесцеремонным образом.

На пороге стояла Алиса и широко улыбалась. На ней был короткий топ, слегка прикрывавший богатство бюста, и шорты, не прикрывавшие ровным счетом ничего. Как, впрочем, всегда. Над головой ее висел маленький ярко‑ розовый пакет, перевязанный ленточкой.

– Приве‑ е‑ ет! – протянула она, покачивая пакетом, и вошла в комнату, бесцеремонно отодвигая Джейн плечом. Алиса всегда приносила с собой запах солнца и ощущение неколебимого оптимизма. – Ты одна? Впрочем, глупый вопрос. Ты всегда одна! И, наверное, даже на твоих похоронах я буду единственной приглашенной. Если, конечно, доживу до ста лет.

– Почему это до ста? – насупленно спросила Джейн, закрывая за ней дверь. Она слегка злилась на подругу за прерванный на самом интересном месте сон.

– Потому что, во‑ первых, ты на три года меня старше. Тебя еще надо пережить! А во‑ вторых, – Алиса отломила большой кусок от шоколадки, которой Джейн час назад собиралась насладиться за чаем, – а во‑ вторых… А о чем я говорила?

– Не важно.

– А! Да. Просто старые девы очень долго живут, поэтому до ста. Кстати, можно шоколадочку? – спросила она, проглатывая последний ломтик.

– Конечно, угощайся, – снисходительно бросила Джейн.

– Спасибо! Я уже. Можно посмотреть?

– Можно. Тем более – ты «уже».

Алиса склонилась над рабочим столом Джейн, на котором была разложена распечатанная первая глава ее научного труда по метеорологии калифорнийского побережья.

– Все пишешь?

– Пишу. Скоро сдавать, а я еще…

– Все чахнешь.

– Чахну, хотя…

– Хотя должна сидеть сейчас со мной на пляже под нашим любимым зонтиком… Слушай, а у тебя кофе есть?

– Нет.

Алиса заглянула в бокал с холодным чаем, приготовленный Джейн, и, выпив его до последней капли, ублаготворенно выдохнула:

– Уф‑ ф‑ ф! Ну вот, теперь можно и поговорить! Так на чем мы остановились?

– На том, что я чахну. – Джейн машинально отняла у подруги листы с текстом своей книжки и положила их в ящик стола. От греха подальше.

– Да! – Алиса повернулась спиной к креслу и запрыгнула туда отработанным движением, сразу закидывая ноги на подлокотник. – Я внимательно слушаю, что на этот раз нам мешает пойти загорать. Ты, конечно, уже придумала какую‑ нибудь убедительную причину, кроме своей дурацкой книжки?

– Почему дурацкой? Почему конечно?

– Потому что ты всегда приводишь только очередную недописанную главу своей кандидатской работы, которая на кафедре никому, кроме тебя, не нужна… Кстати, ты помнишь, что скоро у нас юбилей? Говорят, затевается что‑ то грандиозное. Ой! Я уже заранее волнуюсь.

– Слышала, – со вздохом ответила Джейн.

– А что, ты не рада? Надо готовиться, придумывать платье, искать ухажеров… А! Что с тобой говорить! Ты самая безнадежная старая дева и синий чулок! И только одна я знаю, что раньше ты не хуже…

– Слушай, хватит тараторить. И давай оставим в покое мое темное прошлое. Что ты хотела сегодня?

– Я хотела, чтобы мы пошли под наш любимый зонтик. Чтобы Риккардо нам приносил сок, переставлял шезлонги…

– Тот самый Риккардо?

– Ага, тот самый! – Подруга весело стрельнула глазами и тут же покраснела. – Мы с ним… Мы с ним вчера… Ну в общем он теперь стопроцентно наш любимый Риккардо. И больше ничей.

Джейн удивленно качнула головой:

– Быстро ты его.

– Быстро?! – возмущенно переспросила Алиса. – Да я медленно! Это он все торопился. Только познакомились, можно сказать, и тут же… вот. Ну ты понимаешь. А у меня как раз купальник новый был, так вот он его даже порвал, когда… Ну ты понимаешь.

– Понимаю.

– О! О! – заорала Алиса, подбрасывая в руках пакет с бантиком. – Я и забыла! Я же тебе купальник притащила! Новый! А ну марш мерить!

– Зачем мне купальник? Тем более новый? Ты же знаешь, что я…

– Дала обет безбрачия. Знаю. Но ты не давала обета не выходить никогда на пляж и… В общем, марш мерить, а не то я обижусь навсегда!

Джейн тяжело вздохнула, взяла пакет и нехотя пошла в ванную.

– Навсегда! Как бы не так, тебя ничем не проймешь, – бормотала она себе под нос.

В пакете лежало нечто напоминающее саму Алису, то, что скорее подошло бы именно ей: розовое, все в оборочках (даже на трусиках в несколько рядов были расшитые бисером рюши). Джейн надела все это и вышла в комнату, сурово глядя на подругу.

– Что это такое?

– О! О! Тебе безумно идет!

– Я похожа на наседку в курятнике.

– Нет! Тебе идет!

Джейн переступила с ноги на ногу.

– Зачем ты притащила мне это безобразие?

– Я специально!

– Вот именно. Тебе самой не подошло, а в магазине белье не принимают обратно, и ты решила подарить это мне.

– Нет, клянусь тебе! Очень! Очень хорошо!

Джейн наклонилась к ней и, понизив голос, спросила:

– Это купальник или наряд для стриптиза?

– О? – Алиса задумалась.

– Ну?

– Э‑ э‑ э.

– Понятно. Наряд для стриптиза.

– Нет!.. Слушай, я не подумала. Я еще стояла и размышляла: брать? не брать? И зачем только, думаю, делают такие купальники? Как в них загорать?

– А в них не надо загорать.

– Ну я просто хотела сделать тебе подарок! – Алиса обиженно надула губы. – Я же старалась. Ты вечно как серая мышь. У тебя даже купальник серый.

– Серебристый. – Джейн стягивала лифчик, повернувшись к подруге спиной. – Забери эту красоту и лучше отдай обратно в магазин. Я надену свой, и мы пойдем на пляж.

– Да, в магазин могут не взять. Там уже… Подожди, что ты сказала? Ты наденешь купальник и мы… мы идем на пляж? Сейчас?

– Да. А что такого?

– Да сегодня просто небо упадет на землю! Что с тобой?

– Устала.

– Ну наконец‑ то! А мы точно пойдем на пляж?

– Да, – раздалось из шкафа, куда Джейн нырнула в поисках одежды.

– А мы сразу пойдем на пляж? Не будем сначала заглядывать в библиотеку… на кафедру… Нет?

– Нет. Сразу.

Алиса хотя и обрадовалась, но все‑ таки озадачилась. Она была из тех девушек, которые сначала делают, а потом думают, хорошо ли у них получилось. А зачем это делать – не думают вовсе. Зато Алиса была красива (чертовски красива – по ее собственному утверждению) и пока очень молода. В отличие от своей лучшей подруги, успевшей окончить университет, Алиса в двадцать два года с трудом перешла на четвертый курс. Жгучая брюнетка с безупречной формой талии и бедер, с потрясающим бюстом четвертого размера, она была абсолютным профаном в вопросах погодного состояния штата, хотя предполагалось, что в ее будущем дипломе будет указана профессия «метеоролог». Зато Алиса знала всех богатых женихов побережья, правила проведения вечеринок на сто персон и даже несколько шаблонов светских тем, на которые полагалось говорить в высшем обществе, куда она мечтала обязательно попасть…

Что ее держало возле Джейн, никогда никуда не выходившей дальше рабочего кабинета и получившей к тому же давно и окончательно клеймо «синий чулок», – никто не понимал. Каждый совместный вечер у них начинался с абсолютно одинаковых обличительных речей Алисы и требований выйти на прогулку, которые Джейн встречала вялыми попытками отбиться, а потом все равно соглашалась и шла. И так было всегда.

Но сегодня Джейн слишком быстро согласилась, и Алиса озадаченно закурила, ожидая подвоха в виде научного зала библиотеки или еще чего‑ нибудь.

– Не надо здесь курить, – раздался голос Джейн.

– Да ладно! Ты раньше смолила не хуже меня!

– Когда?

– Тогда! Думаешь, я ничего не помню?

Джейн вышла из шкафа, одетая в свой любимый бесформенный сарафан, и строго посмотрела на подругу.

– Я лично ничего не помню! И вообще, ничего не было!

– О боже! О боже! – Алиса перевернулась в кресле и закрыла лицо руками. – Я с этим никуда не пойду!.. Это что за пугало вышло ко мне?

Джейн недоуменно оглядела себя.

– А что? Я всегда так хожу.

Алиса посмотрела на нее и снова отвернулась, громко шлепнув по лбу рукой с ярко‑ розовым маникюром:

– Не могу смотреть, уберите от меня этот ужас! Что ты себя уродуешь?! Хочешь уйти в монахини? Уходи тогда по‑ настоящему: выбирай монастырь и иди.

– Знаешь, – задумчиво проговорила Джейн, – я буду носить то, что мне нравится, и заниматься тем, чем мне нравится. Так будет правильно. Идем?

– А ты всегда делаешь то, что правильно?

– Всегда.

– Вот в этом‑ то весь ужас! – Алиса встала и безуспешно попыталась опустить пониже то, что называла шортами. – Иногда я боюсь, что тебя не спасти.

– А ты не бойся. В определенном смысле меня уже не спасти.

Алиса еще раз критически оглядела подругу: белая майка с коротким рукавом, сверху – сарафан‑ балахон, полностью скрывающий все прелести фигуры, да и фигуру вообще, какие‑ то нелепые красные сандалии на ногах. Может, мягкие и удобные, но совершенно не соответствующие ее собственным представлениям о женской красоте и сексуальности.

Джейн собрала непослушные кудри в пучок на затылке и поправила очки.

– Я готова.

– О‑ о‑ о!.. – простонала Алиса и, шагнув к подруге, смело сняла заколку с волос. – Хотя бы это оставь как есть. Не позорь меня!

– Мне жарко.

– Сделай хвост.

– Мне не идет хвост. У меня вообще волосы жуткие, они…

– Классные!

– Не знаю, что с ними делать. Эти ужасные кудри!

Алиса подняла указательный палец вверх, видимо, для убедительности.

– Радоваться надо! Многие об этом мечтают!

– Или покрасить? Мне не нравится эта белобрысость, и вообще я…

– Глупая! Сними ужасный пучок, тебе говорят, и пойдем!

– Нет.

– А еще лучше смени сарафан на шорты.

– Ты что?! В шортах? На пляж?

– И правда! Какой ужас: разве можно на пляж ходить в шортах?! Джейн, одумайся!

– Я сказала нет.

Над Калифорнией давно парило лето. Хотя еще стоял май, днем воздух прогревался очень сильно, и в городе было нестерпимо жарко. Вся жизнь уже не первую неделю сосредотачивалась на пляжах, у воды.

Алиса и Джейн в купальниках сидели за своим любимым столиком под зонтом в прибрежном кафе, где очаровательный и неотразимый Риккардо разносил напитки. Риккардо был креол, обожал женщин, и ему было все равно, в каком виде доставлять им удовольствие – обслуживая за столиком или в постели.

Все‑ таки перед выходом Алисе удалось уговорить подругу одеться по‑ пляжному и снять ужасный сарафан. Правда, в понятиях Джейн «по‑ пляжному» означало надеть шорты довольно целомудренной длины, все те же красные сандалии и белую спортивную майку, закрывавшую все, что на пляже люди обычно стараются открыть. Но самое интересное, что даже в этом далеко не претенциозном одеянии она выглядела довольно мило.

По дороге, к вящей ее радости, на нее никто не показывал пальцем и даже не оглядывался: то ли Джейн попросту не узнавали, то ли и правда все это было ей гораздо больше к лицу, чем привычные длинные юбки. Но все равно она хотела как можно быстрее и как можно незаметнее добраться до любого укрытия. И, когда дорога была позади, с облегчением спряталась под любимый зонтик, юркнув в шезлонг.

Некоторое время спустя подруги переоделись, Риккардо принес им свежевыжатый сок из смеси фруктов и, тихо поворковав о чем‑ то с Алисой, ушел к себе в кафе. А подруги остались любоваться, как океан перелистывает одну волну за другой. Это был своеобразный ритуал и причуда Джейн – сначала посидеть, понаблюдать происходящее вокруг, а уже потом выходить и ложиться под солнце. Раньше она любила серфинг и скорость, а теперь часами сидела в тихих безлюдных уголках…

Алиса же, напротив, тянула ее туда, где кипела жизнь, и в результате подруги всякий раз выбирали компромисс: не в самой активной части пляжа, но все‑ таки возле кафе.

Наступал вечер, все окрашивалось в мягкие, приглушенные краски, даже голоса купающихся казались тише.

– Ну и что ты собираешься делать? – пожевывая соломинку от коктейля, спросила Алиса.

– Ты о чем?

– Я о ком. О Кристиане. Долго ты будешь мариновать себя? А заодно и Пола?

– А с чего ты взяла, что я мариную себя? И при чем здесь Пол?

– Пол, бедняга, тут и правда ни при чем. А вот Кристиан – совсем другое дело. Ты вздыхаешь ему вслед, боготворишь его, готова сделать для него все, что он скажет, потому что…

– Он – мой шеф. И это моя обязанность – делать все, что он скажет. И вовсе я не вздыхаю… – Джейн вздохнула. – Зря ты заставила меня надеть шорты, я всю дорогу чувствовала себя неуютно.

– Почему?

– У меня некрасивые бедра и…

– Ты просто боишься, что тебя кто‑ нибудь увидит в неподобающем для тебя амплуа. Без пучка, без сарафана до пят, без книжек… – Алиса развернулась к подруге, улыбаясь озорной улыбкой – как всегда, когда придумывала какую‑ нибудь каверзу. – Слушай! А почему ты сюда их не взяла? Ты же вечно ходишь с ними в обнимку. И еще вот – смотришь себе под ноги. Я все время забываю спросить: зачем ты смотришь под ноги? Чтобы книжки не уронить?

– Да, чтобы не уронить… Правда надо было брать с собой: не все же время слушать твои глупости!

– Вот! А еще надо было взять парочку тетрадей, учебников, чтобы перед пляжем пойти в библиотеку. Или после.

– Или вместо! – Джейн начала злиться.

Вечно Алиса лезет не в свое дело! Она, конечно, считает себя всезнающей и мудрой, но от ее советов и «обличительных» речей на тему смены образа жизни и внешности Джейн уже тошнило.

– Ну ладно, что насчет Пола? – вдруг резко сменила тему Алиса.

– А что насчет Пола?

– Ты правда на него не претендуешь?

– А зачем?

– И правда, зачем тебе на него претендовать? Он и так весь твой.

– Перестань! Он мне как брат. Мы знакомы с детства.

– Только смотрит он на тебя совсем не по‑ братски.

– Это тебе только кажется.

– Ты слепая, Джейн! – Алиса вскочила и нервно прошлась туда‑ сюда по песку. – Ты просто не хочешь видеть очевидное! Как, впрочем, и с Кристианом.

– Я все прекрасно вижу. Но не придаю этому такого значения, как ты. Алиса, мы ходили на один горшок, гуляли в одном дворе, и в детстве я донашивала за ним одежду. Как он после этого может ко мне относиться?

Алиса махнула рукой и плюхнулась на свое место.

– Ты пропащая, Джейн! Вот если бы у меня был такой Пол! Ну хотя бы на денечек… О‑ о‑ о!

– Успокойся. Забирай его себе, в чем проблема?

– Проблема в тебе… А впрочем, вы пара.

– То есть?

– Ты такая же, как он. Он любит тебя, ты – Кристиана, а Кристиан любит все женское народонаселение нашего университета. И на вашей кафедре, кстати, кроме тебя, уже не осталось никого из молодых девчонок, кто еще не успел побывать у него дома.

– Я знаю. Но для меня не имеет значения то, что он делает с ними дома.

Алиса внимательно посмотрела на нее.

– Да? Тогда почему ты грезишь о нем?

Джейн пожала плечами:

– Мне нужно просто… Каждому человеку надо о чем‑ то мечтать. Я могу мечтать о ком‑ нибудь другом, могу мечтать о Николасе Кейдже. В принципе это ничем не отличается.

Джейн огляделась вокруг: двое мужчин, стоящие чуть поодаль, не сводили с них глаз. Риккардо с очередной многозначительной улыбкой принес и поставил очередной сок.

– Отличается! – не согласилась Алиса. – Николас Кейдж не видит, какими глазами ты на него смотришь. Ты, кстати, на него даже и не смотришь. А вот на нашего Кристиана ты смотришь безумными глазами, так что даже пугаешь окружающих.

– Пугаю?

– Да! Всю кафедру. Все знают, что ты в него безнадежно влюблена и готова не только сварить кофе или написать трехмильный отчет, но и землю перевернуть, если любимый Кристиан попросит.

Джейн пожала плечами:

– Бред. Я просто делаю то, что мне нужно. И рядом с ним… А что ты, собственно, от меня хочешь? Чтобы я бросила мечты о Кристиане и занялась Полом?

– Я хочу, чтобы ты хоть как‑ то ожила, – сумрачно сказала Алиса.

– Для этого мне нужен кто‑ то еще. Другой. А впрочем, мне никто уже не нужен.

– Ага, – зло кивнула Алиса. – Вот именно. Никак не забудешь того негодяя, который испортил тебе жизнь?

Джейн замерла на несколько секунд, прикрыв глаза, как человек, услышавший что‑ то очень неприятное.

– Я запрещаю тебе говорить на эту тему, – строго сказала она, не поднимая век.

– Да? – Алиса снова вскочила и принялась расхаживать перед Джейн. – Ты ведь из‑ за него стала такая! Я же не слепая, все вижу! Почему ты мне не можешь рассказать? Почему, Джейн?!! Я тебе давно стала роднее мамы. А ты все держишь в себе, и как только мы затрагиваем эту тему…

– Мы сейчас поссоримся.

В голосе Джейн был настоящий лед, но на Алису уже ничего не действовало, она села на любимого конька.

– Зачем ты себя похоронила? Прошло уже почти пять лет, а ты все оплакиваешь то…

– Я сейчас уйду.

– Да уходи! Пожалуйста! Только кому от этого станет хуже? – Алиса произнесла это уже гораздо тише – она тоже заметила мужчин.

Под зонтиком на некоторое время воцарилась тишина.

– Между прочим, они сейчас подойдут, – негромко сказала Джейн, с радостью меняя тему разговора. – А мы собирались поговорить о Кристиане.

– Нет. Мы собирались поговорить о Поле. А это совсем другое дело!

Мужчины, о чем‑ то пошептавшись, наконец направились к ним с одинаковыми улыбками на лицах. Издалека они казались намного моложе, да и солнце светило ярко. Сейчас же, при ближайшем рассмотрении, стало понятно, что одному из них лет тридцать пять, а второму – не меньше сорока.

– Ну вот. Этого еще не хватало, – с досадой пробормотала Джейн. – Старички решили склеить нас для коллекции.

– А может, они богаты? – оптимистично предположила Алиса.

– Это вряд ли. Богатые ходят по другим кафе.

– Милые девушки! – с сильным акцентом начал тот, что постарше. – Мы прибыли сюда впервые и издалека. Нам очень трудно и… одиноко. Вы не могли бы показать… ваш прекрасный город, эти пляжи… да что там, всю вашу Калифорнию?!

– Ого! – с сарказмом бросила Джейн. – Не что‑ нибудь там, а целую Калифорнию!

– Да‑ да! – вступил в беседу второй, который не сводил глаз с Джейн. – Именно так!

Джейн надменно приподняла брови.

– Извините, но мы…

– …С удовольствием покажем вам всю Калифорнию! – радостно закончила Алиса. – А откуда вы приехали?

– Из Неаполя.

Джейн мрачнела на глазах.

– О! – вскричала Алиса. – Всю жизнь обожала ездить во Францию. Париж, Ницца…

Мужчины переглянулись.

– Это в Италии, мэм.

– О! Я так и думала!!! – ничуть не смутилась Алиса. – Когда‑ нибудь вы мне все это покажете. – Она улыбнулась им самой прелестной улыбкой. – Итак, во сколько поедем смотреть Калифорнию?

Мужчины опешили и рассмеялись.

– Ну… Да можно, например, завтра днем. Думаю, что мы все успеем посмотреть… постепенно.

– Пойду искупаюсь! А то вдруг опоздаю к началу осмотра! – бросила Джейн и, резко встав с шезлонга, пошла к воде.

Алиса и мужчины озадаченно уставились ей в спину.

– Она всегда такая? – спросил тот, что помоложе.

– Нет… Она всегда как раз совсем другая, – честно ответила Алиса. – Не пойму, что с ней… Хм. Да. Так на чем мы остановились?

– На Калифорнии.

Джейн вышла из воды через полчаса, немного успокоившись и почти забыв о неприятном разговоре с подругой. За время ее отсутствия все трое уже подружились и сейчас вели оживленный диалог, перемежавшийся смехом.

Джейн, безумно стесняясь своих ног, которые ей всегда казались то слишком худыми, то слишком короткими, быстро прошла по пляжу и легла прямо на песок чуть поодаль от своего шезлонга, поскольку тот был теперь занят. К ней тут же подошел один из незнакомцев.

– Может, я хотя бы скажу, как меня зовут?

Она приоткрыла глаза и, смерив его взглядом, отвернулась, проронив:

– Скажите. Кто же вам запрещает.

– А вам это будет интересно или нет?

– Нет.

– А… зачем же мне тогда говорить?

– Вот уж не знаю. Но я так поняла, что вам сильно хочется что‑ то сказать.

– У вас острый язык.

– Как у всех.

Джейн начала скучать. Надо быстрее вставать и уходить, пока он не разозлил ее. Она знала сценарии таких знакомств наизусть, и они всегда казались ей жуткой банальностью. К тому же с ней ничего подобного не случалось… сколько сказала Алиса, почти пять лет?.. Да, именно так. С тех пор как Георг разделил ее жизнь на две половины. Раньше она и знакомилась, и влюблялась, и дарила свои ночи понравившимся мужчинам, а потом, когда ей стукнуло двадцать, встретила его…

Джейн откашлялась и заставила себя прогнать воспоминания.

– Так как вас зовут? – спросила она у незнакомца, вставая и направляясь к столикам.

Он растерянно поплелся за ней.

– Вы хотите отвлечься на меня от грустных мыслей?

– Да. Именно.

– Меня зовут Денни.

Джейн покачала головой, отвечая собственным мыслям:

– Нет, это бесполезно.

– Что, простите?

Она смотрела сквозь него. Какое Алиса имеет право так говорить?! «Никак не забудешь негодяя, который испортил тебе жизнь!» Четыре с половиной года назад Джейн решила посвятить себя учебе и работе. Четыре с половиной года назад она перестала смотреть на мужчин! А случилось все пять лет назад. Стоял такой же май…

Стоял такой же май, как сейчас, когда она поехала на каникулы в Италию. Это короткое затишье между двумя наплывами туристов – карнавальными праздниками и летним курортным сезоном – всегда особенно приятно для тех, кто любит наслаждаться страной не спеша, любуясь ее жизнью как бы изнутри.

В тот год Джейн приехала в Неаполь к старинной подруге матери. Учитывая сессию, время было выбрано не слишком удачно, но Джейн, как одна из лучших студенток университета, досрочно сдала экзамены и уже в середине мая имела полное право идти на все четыре стороны до начала следующего учебного года.

Мать на этот раз не смогла поехать с ней, но компенсировала свое отсутствие большой суммой денег. И, приплюсовав ее к своим сбережениям, Джейн почувствовала себя баснословно богатой, свободной и абсолютно взрослой. Ей недавно исполнилось двадцать.

Каждый день она видела себя словно на самом острие счастья: весенний Неаполь вдохновлял и влюблял, а впереди – еще два месяца свободы, солнца и моря!

Георг появился случайно и, как потом они любили шутить, «постепенно». Сначала она не замечала его и не придавала значения встречам то там, то здесь. Они были соседями, их дома стояли рядом. Георг был итальянцем, жил и работал в Нью‑ Йорке, но каждое лето старался приезжать на родину, так как очень по ней скучал.

Джейн – хрупкая блондинка с голубыми глазами и пышным облаком кудрявых «ангельских» волос – сильно выделялась в толпе смуглых итальянок, и все местные мужчины невольно заглядывались на нее, потому что необычное и редкое всегда привлекает. Георг не стал исключением, только ему больше повезло: соседи, как известно, чаще встречаются.

В тот день Джейн пошла с тетей Марой на базар. Тетя Мара была типичной итальянкой, каких тысячи в любом городе: держала частное кафе возле дома, вела огромное хозяйство и больше всего на свете любила поболтать.

Вот тогда‑ то в этих разговорах Джейн впервые услышала о Георге, что он чертовски красив, богат и, кажется, на данный момент холост.

Джейн, впрочем, с трудом представляла, о ком идет речь. Все ее мысли в тот день были сосредоточены на Лориано, который часто катал ее на скутере, всегда провожал до дома по ночам, а однажды они ездили на безлюдный берег, где на мягком песке Джейн показала ему все, на что способна. Но именно с тех пор Лориано почему‑ то перестал катать ее и все реже провожал по ночам. Более того, в компании, в которой они оба проводили время, в ее адрес стали все чаще раздаваться подозрительные смешки.

Тогда Джейн решила разобраться, чего он хочет. А если выяснится, он решил бросить ее, тогда она отомстит самой что ни на есть коварной местью!

Вообще, итальянцы сильно раздражали ее. В них удивительным образом сочеталась зрелость тел и абсолютно юный, идеалистический подход к жизни. С этими людьми было трудно общаться: они много говорили, редко держали слово и часто выдавали секреты.

Она стала подумывать – а не завести ли роман с мужчиной постарше? Только где его взять? На Георга, жившего в соседнем доме, Джейн даже не смотрела. У него был один существенный минус: в этом году ему стукнуло тридцать два, об этом она узнала от Мары.

Позже, когда их роман был в самом разгаре, он клялся, что все дни, с тех пор как она приехала, не спускал с нее глаз. Но Джейн, сколько ни напрягала память, не могла найти в ней ни единого эпизода этих «случайных» встреч…

Итак, был обычный жаркий майский денек. После похода на рынок Джейн долго отдыхала в своей комнате, а под вечер стала, как обычно, собираться на прогулку. Ей было немного неуютно оттого, что ребята из компании над ней смеются. Она прекрасно понимала, откуда «дует ветер», и собиралась сегодня начистоту поговорить с Лориано. Но, придя на площадь, к своему ужасу и смятению, увидела его с другой девушкой, причем оба вели себя так, словно были уже давно близки.

На ее просьбу отойти в сторонку, чтобы поговорить, Лориано сначала отвечал едкими улыбками и молчал, а потом, многозначительно переглянувшись с остальными, встал и нехотя пошел за ней. Он отказался объяснять свои действия, сказал, что она придает слишком много значения мелочам. И добавил, что если девушка спит с первым встречным, то хорошего отношения к себе не заслуживает. Это было в какой‑ то степени справедливо: на пляж они поехали уже на третий день близкого знакомства.

В общем, через пять минут Джейн вся в слезах убежала к морю, но, не зная дороги, как назло, попала на тот самый ненавистный пляж, где долго рыдала, сидя на песке.

Стоит ли говорить, что Георг нашел ее именно там, и, как это часто бывает, после его попыток утешить и вытереть слезы Джейн они стали друзьями? Правда, теперь Джейн вела себя осторожно, хотя прекрасно видела, что интерес Георга совершенно не дружеский. Но он вел себя как настоящий джентльмен: бросал на нее пылкие взоры, заставлявшие ее краснеть, и при этом держался на расстоянии. Джейн сильно смущала двенадцатилетняя разница в возрасте и тот факт, что встречаться приходилось тайно, чтобы не вызвать недовольства тетушки Мары и сплетни соседей.