Происхождение и этническая история. 1 страница

4702670500-196 013(02)-90

135-91

ББК 82.3 Хан -f Ma

ISBN 5-02-016771-1

© Главная редакция восточной литературы ИПКО «Наука», 1990

ПРЕДИСЛОВИЕ

Ханты и манси — два близкородственных народа, живущие в Северо-Западной Сибири. Этнонимы «ханты» и «мапси» образованы от самоназваний народов хантэ, кантах и маньси. В качестве официальных названий они были приняты после Великой Октябрьской социалистической революции, а в старой научной литературе и в документах царской администрации хантов называли остяками, а мапси — вогулами. Эти названия использовались в течение нескольких веков и стали привычными не только для окружающего русского населения, но и для самих хантов и мапси. Этнонимы «остяки» и «вогулы» нередко можно встретить и в современной зарубежной литературе.

Для обозначения хантов и манси как единого целого в научной литературе утвердился еще один термин — обские угры. Первая его часть указывает на основное место проживания, а вторая происходит от слова «Югра, Югория». Так называлась в русских летописях XI—XV вв. территория на Полярном Урале и в Западной Сибири, а также ее жители. Лингвисты ввели этот термин в генеалогическую классификацию, назвав языки хантов и манси угорскими (югорскими); в эту же группу входит родственный венгерский язык. Угорские языки наряду с прибалтийско-финскими, волжскими, пермскими и саамскими языками составляют финно-угорскую группу уральской языковой семьи (в нее кроме фишю-угорских входят самодийские языки, на которых говорят ненцы, селькупы, энцы, нганасаны).

Происхождение и этническая история.

Для понимания характера и особенностей культуры в целом, в том числе и устного народного творчества, хантов и манси необходимо иметь представление об их этногенезе. Проблема эта очень сложна, и исследователи по целому ряду вопросов не могут прийти к едивому мнению. Исходя из того, что хантыйский и мансийский языки относятся к финно-угорской группе уральской языковой семьи, предполагается, что некогда существовала и общность людей, говорившая на этом праязыке.

Вопрос о том, где жила эта общность, занимает умы' исследователей с середины прошлого века. Тогда была выдвинута гипотеза азиатского происхождения финно-угорских и самодийских языков. Позднее получила широкое распространение теория европейской прародипы, выработанная в основном финскими и венгерскими учеными. Одни из них предполагали, что прародина могла находиться в Северо-Восточной Европе, не очень далеко от Урала, по мнению других, эта территория простиралась от Балтийского ыоря до Урала.

Известный советский археолог и этнограф В. Н. Чернецов предложил в 1940-х годах гипотезу, согласно которой история уральцев возводится к западносибирскому неолиту. Эту же концепцию по лингвистическим и палеонтологическим данным разрабатывает в последние годы венгерский академик П. Хайду [97, с. 138—190], которого поддерживают и другие венгерские ученые. Основываясь на названиях деревьев и спорово-пыльцевом анализе, они полагают, что в VI—IV тысячелетиях до н э. уральцы жили в Западной Сибири. В дальнейшем прауральский язык разделился на несколько обособленных групп. Первым этапом было отделение предков са-модийцев от финпо-угров на рубеже V и IV тысячелетий до н. э. Затем наступила финно-угорская эпоха, когда относительное единство сохраняли только предки современных финно-угорских народов. Процесс деления продолжался, и в начале II тысячелетия до н. э. завершилось формирование угорского праязыка — предка венгерского, хаптыйского и мансийского.

В этот период происходят климатические изменения, вследствие которых граница степи сдвигается на север. Происходит, вероятно, и географическая передислокация угорских племен: часть из них сдвигается несколько на юг, где усиливаются их связи с южными соседями — праиран-цами, и переходит, возможно под влиянием последних, от присваивающего к производящему хозяйству — животноводству и земледелию.

Вероятно, угры уже на очень рапнем этапе разделились на две ветви: южную, в которой можпо усматривать предков венгров, и северную — предков современных хантов и манси. В исследованиях последнего времени эта дифференциация объясняется причипами экономического характера, связанными с изменениями климата. Из-за нового потепления на рубеже II и I тысячелетий до н. э. граница тайги и лесостепи сдвинулась к северу примерно на 300 км. Область расселения угров стала пепригодпой для комплексного животповодческо-земледельческого хозяйства. Одна часть угорского населения (предки венгров) перешла к кочевому животноводству, а другая (предки хантов н манси) переселилась ниже по Оби, в оставшиеся пригодными для земледелия районы, и сохранила комплексное хозяйство. Несколькими столетиями позже, начиная с VII в. до п. э., наступило похолодание, и тайга вновь достигла своих прежпих южных границ. В этот период началось движение вепгров на юг, а во время великого переселения народов (V в. н. э.) они были увлечены на запад. Предки же обских угров с наступлением похолодания оказались в таежной зоне. В результате их расселения на запад от Уральских гор и в зону тущтры они смешались с местным охотничье-рыболовецким населением, отказались от' земледелия и животноводства и возвратились к присваивающему хозяйству. Они ассимилировали местное население, языковая принадлежность которого пе установлена.

Несмотря на неясность и противоречивость в решении многих вопросов происхождения хантов и манси, исследователи единодушны в мнении о двухкомпонентности их культуры, вобравшей в себя традиции местных сибирских племеп и пришлых с юга угров.

Важным фактором формирования и развития предков обских угров были контакты с другими этносами. ЛИНГВИСТЫ говорят о возможности древних связей уральской языковой семьи с ипдоевропейской и тюркской, выявляют параллели между уральскими и юкагирскими, чукотско-камчатскими, эскимосско-алеутскими языками. Для угорской эпохи обнаружены языковые следы угорско-праиранских культурно-исторических связей; исследуется вопрос об угорско-тюркских и угорско-пермских языковых параллелях.

Этническая история хантов и манси в XVI—XIX вв. прослеживается уже по письменным источникам. В XVI в., по данным русских летописей и документов, остяки (ханты) жили по средней и нижней Оби и па притоках Казымо, Куновате, Сыне, Ссверпой Сосьве с Ляпином, возможно, па верхней Лозьве и на Тазу, по Иртышу и его притоку Демьянке. Они упоминаются также на Кондо, в верховьях и среднем течении Туры, на Чусо-вой и ее притоках Сылве и Ирени, на Нице, в Пелымском уезде. Вогулы (манси) в это время проживали по Чусовой, Тагилу, Пейве, Кокою, Саранче, Вишере, Печоре, средней и нижней Лозьве, Сосьве, Ляле, Конде. Примерно так же расселялись ханты и манси в XVII в. (здесь и далее см. [91]).

После разгрома Сибирского хапства Кучума в конце XVI в. западная часть Сибири — по Оби и Иртышу с притоками — была присоединена к Московскому государству, и татары стали уходить с некоторых угорских земель. В XVII н. началось освоение Западной Сибири русскими. Вначале здесь были сооружены остроги, позднее превратившиеся в города (Бере-80B, Обдорск, Тюмень, Сургут, Нарым, Томск и др.). Начавшееся затем переселение крестьян привело к тому, что к концу XVII в. численность русского населения стала выше, чем коренного. Хантов в начале XVII в. было 7859 человек, манси — 4806 человек. В копце XIX в. хантов насчитывалось 16 256 человек, манси — 7021 человек. Возрастание численности происходило не столько за счет естественного прироста, сколько за счет вы» явления новых ясачных плательщиков. В этот период обско-угорское пасе? ление постепенно переселилось с юга на север и с запада на восток, В XVIII — XIX вв. все этнографические группы хантов и манси были в разной степени смешаны: южные ханты и манси — с татарами, западные манси — с русскими и хантами, северные ханты — с ненцами и хантами более южных районов, средне- и верхнеобские ханты — с южными хантами и селькупами, ваховские ханты — с селькупами и отчасти кетами. В XIX — начале XX в. шел сравнительно быстрый процесс ассимиляции некоторых групп обско-угорского населения.

В настоящее время ханты и манси живут в Ханты-Мансийском и Ямало-Ненецком автономных округах Тюменской области, а небольшая их часть — в Томской, Свердловской и Пермской областях. Ханты населяют бассейны средней и нижней Оби с притоками: Васюган, Вах, Aran (с Тромъ-еганом), Юган, Пим, Салым, Иртыш (с Кондо и и Демьянкой), Казым, На-аым, Сыня, Куноват. Мапси живут между Уральскими горами и Обью: по бассейну иижпей Оби, по притоку Оби Северной Сосьве (с Ляпипом), притоку Иртыша Конде (с Юкоядой), по Тавде и ее притокам — Лозьве, Ваги-лу, Пелыму. По данным переписи 1979 г., хантов насчитывалось около 21 тыс., а манси — более 7, 5 тыс. человек.

В занятиях, материальной и духовной культуре (включая фольклор), в социальной организации у разпых групп имеется своя специфика. По наиболее общей классификации, манси разделяются на южную, западную, северную и восточпую группы, а ханты — на южную, северную и восточную. Эти крупные этнографические группы делятся на более мелкие, называемые обычно по месту проживания — реке или административному центру (например, сосьвинские манси — по реке Северная Сосьва, березов-ские ханты — по поселку Березово, бывшему уездному, а ныне районному центру и т. д.).

Язык хантов и манси состоит из множества диалектов, различающихся иногда настолько, что их носители не понимают друг друга. Новейшая классификация обско-угорских языков принадлежит крупнейшему венгерскому финно-угроведу П. Хайду [97, с. 30—48]. В хантыйском языке он выделяет северную группу диалектов, распространенных между устьем Оби и поселком Шеркалы: обдорский, ляпинскнй, сынский диалект хантов поселка Мужи, шурышкарский, казымский, шеркальскнй; к южной группе он относит диалектную область на юг от Шеркалов до устья Иртыша с его нижним течением: иртышский, кондинский и демьянский диалекты (сейчас почти исчезнувшие) и переходные к северной группе нияямский и кеушинский диалекты; к восточной — диалекты, расположенные в Среднем Приобье: са-лымский, сургутский (тромъеганский, югапский, малоюганский, пимский), ваховский, васюганский, вартовский. У манси северный диалект расчленяется на ряд более мелких говоров: ляпинский, сосьвинский, обской, верх-нелозьвинский; западные диалекты распространены по берегам средней Лозьвы, нижней Лозьвы, Пелыма и Вагила (часть из них ныне уже исчезла); к восточным диалектам относятся нижне-, средне-, верхнекондин-ский; в южную диалектную группу входят манси Тавды (ныне их можно считать практически исчезнувшими).

Письменность и литературный язык начали создаваться для хантов и манси с 1930-х годов. Единого литературного хантыйского языка не существует, издания базируются на разных диалектах из-за больших различий между ними. Мансийский литературный язык ориентирован на северный диалект.

В антропологическом отношении ханты и манси являются наиболее характерными представителями уральского антропологического типа, к которому относятся также селькупы и западные ненцы. По своим основным признакам этот тип занимает промежуточное положение между монголоидной и европеоидной большими расами.

Территория проживания хантов и манси, расположенная к востоку от Уральского хребта, представляет собой в основном обширную низменность, прорезанную многочисленными реками бассейна крупнейшей реки Сибири — Оби. Большую часть территории покрывают громадные болота. Климат суровый, резко континентальный. Леса главным образом хвойные, богаты зверем и птицей, реки — рыбой.

Традиционное хозяйство и материальная культура хантов и манси конца XIX — начала XX в. сохранили многие свои черты до настоящего времени. Большая часть населения ведет типично таежный образ жизни. Это полуоседлые охотники и рыболовы, занимающиеся, кроме того, оленеводством на севере и скотоводством на юге. В зависимости от местных географических условий на первый план выступал один из названных видов занятий. У жителей бассейна Оби и низовий ее притоков основным занятием было рыболовство, а в верховьях рек занимались главным образом охотой. Практиковалась сезонная рыбная ловля на Оби, куда выезжали на лето семьи, живущие по ее притокам. Здесь они добывали рыбу не только для личных нужд, но и на продажу. Круглогодичный лов рыбы для пропитания велся и в близлежащих от жилья водоемах. Наиболее древним традиционным способом был лов с использованием заграждений из кольев и прутьев (запоры), с давних пор известны также уды и сетные ловушки.

Охотничий промысел включал добычу мясных и пушных животных. Среди мясных первое место занимали лось и олень, боровая и водоплавающая птица. Медведя промышляли лишь изредка. Пушная охота издавна имела товарное значение, здесь на первом месте стояла добыча белки. Практиковались так называемые «пассивные» и «активные» способы добычи: в первом случае охотник ставил ловушку (черкан, слопец, плашку, капкан, и др.) и проверял ее время от времени; во втором он преследовал зверя и убивал копьем, из лука или ружья.

Олепеводство у большинства групп служило транспортным целям, и оленей в хозяйствах было немного. В качестве основной эта отрасль была известна лишь у нижнеобских хантов и у манси, живущих в предгорьях Урала. Другим домашним животным была собака; их использовали на охоте и запрягали в нарту.

Основным средством передвижения по воде служили лодки-долбленки (обласки) и большие дощатые каюки. Зимой использовали лыжи, ручные, собачьи и оленьи нарты.

Большая часть хантов и манси пела полуоседлый образ жизни. У охотников и рыболовов для каждого времени года имелось сезонное поселение и жилище. С наступлением соответствующего сезона семья переезжала и жила, как правило, весь сезон на одном месте. Оленеводы перекочевывали чаще.

У хантов и манси удивительно много типов жилищ Одни из них были временными, разборными, а другие—постоянными. Для ночлега в пути летом сооружали временный на вое или заслоп у костра, а зимой выкапывали снежную яму. Постройки с каркасом из жердей и покрытием из бересты очень разнообразны по форме. Это и (палаши с двускатной и односкатной крышей, и полусферические, полуконические и конические постройки — чумы. Чум покрывали не только берестой, но и шкурами, а в настоящее время для этого используют брезент. Постоянными, неразборными жилищами служили землянки или полуземлянки и наземные постройки из бревен и досок. Из них особенно интереспы древние полуземлянки с опорными столбами и шатровой крышей. В древности они имели вход через крышу. Срубные постройки различались по конструкции крыш: плоской, односкатной, двускатной. Во временных постройках очагом служил костер, а в постоянных—чувал, напоминающий камин, сделанный из обмазанных глиной бревен. На улице ставили глинобитную печь для выпечки хлеба.

Во временных постройках на спальные места настилали циповки и шкуры. В постоянных жилищах имелись нары, также застилаемые. Полог из ткани изолировал семью и, кроме того, защищал от холода и комаров. Своего рода «микрожилищем) для ребенка служила колыбель — деревянная или берестяная. Непременной принадлежностью каждого дома был столик на низких или высоких ножках.

Для хранения домашней утвари и одежды устраивали полки и подставки, вбивали в стены деревянные штыри. Каждый предмет находился на отведенном ему месте, некоторые мужские и женские вещи хранились раздельно.

Разнообразны были хозяйственные постройки: амбары — дощатые или бревенчатые, навесы для вяления и копчения рыбы и мяса, конические и односкатные хранилища. Строились также укрытия для собак, сараи с дымокурами для оленей, загоны для лошадей, станки и хлева. Для привязывания лошадей или оленей устанавливали столбы, во время жертвоприношений к ним привязывали жертвенных животных.

Кроме бытовых существовали общественные и культовые сооружения. В «общественном доме» храпились изображения предков данной социальной группы, устраивались праздники пли собрания. Наряду с «гостевыми домами» они упоминаются в фольклоре. Существовали особые постройки для менструирующих женщин и рожениц — так называемые «маленькие дома». В поселках или глухих, труднодоступпых местах строились амбар-чики для хранения предметов культа. У северных групп обских угров имелись миниатюрные домики, в которые помещали ияображепия умерших. В некоторых мостах строили навесы для храпения медвежьих черепов.

Предметы домашнего обихода изготовлялись почти исключительно из местных материалов. Каждая семья имела множество берестяных емкостей разной формы и назначения: плоскодонные сосуды, кузова, коробки, табакерки и т. д. Из дерена мужчины вырезали блюда, ступы, кадушки, черпаки, ложки. Оригинальны были коробки и тарелки, плетенные из корней кедра или из расщепленных веток черемухи (сарги). Из привозной посуды ценились котлы и фаянсовые чайные чашки. В метках и сумках разных размеров, сшитых из шкур и тканей, хранили одежду и мелкие предметы. Женщина имела игольник и нитки из сухожилий. Необходимой принадлежностью в хозяйстве были стружки, которыми пытирали посуду, лицо и руки, перекладывали бьющуюся посуду, использовали их и как гигроскопический и перевязочный материал. Наструганпые и измельченные гнилушки подкладывали под ребенка в колыбель.

Основной пищей у хантов и мапси в прошлом были рыба и мясо. Рыбу ели сырой (свежепоймаппую и мороженую), вареной и жарено-сушеной или вяленой. На внутренностей вытапливали рыбий жир, употреблявшийся с разными продуктами — рыбой, ягодами, мучными изделиями. Основным источником мяса были крупные промысловые звери — лось и дикий олень. Домашнего оленя забивали для пропитапия только владельцы большие стад. Почки, печень, костный мозг, глаза, уши, губы, а нпогда и мясо ели сырыми, но обычно мясо варили. Боровую и водоплавающую птицу ели в вареном виде или вялили и коптили. Из дикорастущих потребляли главным образом ягоды, собирали и некоторые растения. Грибы считались «нечистыми», их не ели. Глубокие корни имеют у хантов и манси традиции приготовления некоторых блюд из муки и круп, но хлеб стал широко потребляться только в недавнее время. Напитками служили ЕОДЭ, отвар чаги и другие растительные отвары. Очень популярен был плиточный чай. Многие курили, нюхали и сосали табак.

В одежде хантов и манси некоторые виды были одинаковыми у мужчин, женщин и детей. Вместе с тем здесь более, чем в других предметах материальной культуры, заметны были межгрупповые различия. Так, у северных групп в верхней мужской одежде преобладала глухая (без разреза спереди, надеваемая через голову), у южных и восточных—распашпая. Глухая меховая одежда, не имеющая разреза спереди, была трех видов: малица, гусь (кумыш) и парка. Первую носили мехом к телу, а гусь и парку — мехом наружу. Парка была нарядной одеждой, а кумыш надевали в дорогу поверх малицы. Мужчины подпоясывали все виды верхней одежды поясами. Женщины повсеместно носили распашную верхнюю одежду, но у каждой группы был свой покрой. Некоторые виды женской одежды (штаны, рубаха, халат, платок, обувь) не отличались от мужской; специально женскими были набедренный пояс-повязка, двойная шуба из оленьих шкур, большие головные платки. На севере зимнюю одежду шили по большей части из оленьих шкур, а южнее — из сборного меха в сочетании с тканями. В старину использовали еще один оригинальный материал — рыбьи кожи. Из них шили штаны, рубахи, кафтаны. Мужчины летом носили верхнюю одежду из тканей (шабур, кафтап, халат) либо ныношепную зимнюю из меха — глухого покроя.

Обувь была разных покроев: для лета — поршнеппдпая (с загнутой подошвой, присборенной над ступней), короткие черкп и черки с пришивным длинным голенищем из ткани или кожи; зимой носили длинную обувь, целиком сшитую из камусов — шкур с ног крупных животных. Внутрь клали травяные стельки, надевали шерстяные либо меховые чулки.

Головным убором служили капор, платок пли капюшон малицы и гуся. Своеобразны были так называемые ложные косы — пучки волос, перевитые цветным шнурком. В некоторых районах было принято стричь волосы особым образом либо их носили нестрижеными. Мужчины и женщины очень любили кольца, особенно из белых металлов. Женщины носили также пагрудпые и особые наносные украшения.

Одна из особенностей материальной культуры обских угров — широкое распространение орнамента. Узорами украшали одежду, обувь и вязаные чулки, рукавицы, головные уборы, шейные и нагрудные украшения, пояса, игольники, подушки, сумки, коробки, кузова, колыбели, мелкие предметы из кости, ткацкие станки, луки и колчаны, выбивалки снега, лодки и весла, металлические и костяные пряжки и многие другие предметы, даже лепешки из черемухи.

Особенно богат и разнообразен орнамент на берестяных изделиях, выполняемый различной техникой. Вероятно, самой древней была техника выскабливания. Любопытно, что в одной из мифологических сказок (№ 25) это искусство передает своей человеческой дочери медведица; для подошед-' ших охотников выброшенная из берлоги орнаментированная коробочка служит знаком, что они имеют дело пе с животным, а с человеком. Для изделий из бересты характерно введение в орнамент упрощенных изображений животных, изредка — всадников. Прямолинейным геометрическим узорам на бересте близок и мозаичный орнамент на меховой одежде. Вышивки на одежде южных хантов богаче и разнообразнее по мотивам, чем на севере. Некоторые старинные рубахи здесь почти сплошь покрыты вышивкой. Повсеместно одеиеду украшали бисером. Резьба по дереву и кости не имела у хантов широкого распространения.

При всем локальном разнообразии декоративное искусство хантов и манси отличается внутренним единством. Лучшее исследование по этому воиросу принадлежит С. В. Иванову [62, с. 43—162].

Социальная организация обских угров — дискуссионная проблема (см. [92]). Одни авторы подчеркивали существование у них родового строя, другие—дуально-фратриальной организации; высказывалась точка зрения о наличии элементов феодализма в обско-угорском обществе. Для реконструкции общественных отношений у предков хантов и манси использовались и фольклорные данные. Особенно подробно это сделал С. К. Пат-канов, опираясь на героические сказания и песни иртышских хантов, относящиеся, по его мнению, к XIV —XV вв. [41]. Судя по пим, ханты находились на рубеже классового общества, а страна была разделена на мелкие «княжества» с городком в центре и с богатырем-воином во главе. Некоторые из воспеваемых городков С. К. Паткавов соотносит с реально существующими археологическими памятниками-городищами.

По мнению М. Ф. Косарева [65], социальная структура, описанная в героических сказаниях хантов, начала складываться с рубежа бронзового и железного веков (I тысячелетие до н. э.). Это связано с выходом таежного населения на крупные западносибирские реки («большие дороги») и усилением связей с югом, где в это время возрастает спрос на пушнину. В обмен на нее поступают предметы роскоши, которые скапливаются в руках родовой верхушки и военной знати. Усиливается политическая власть последних. На смену мирной жизни приходит эпоха захватнических войп и грабительских походов. Вся Западная Сибирь покрывается городками-крепостями. Например, в районе г. Сургут, на участке протяженностью 8—9 км, открыто шестьдесят городищ и сотни поселений, относящихся к периоду с конца бронзового века по средневековье. При раскопках городищ, расположенных обычно на возвышенностях, обнаруживают оборонительные сооружения в виде валов и рвов, окружающих сравнительно небольшое поселение.

Укрепленные городки богатырей, военные союзы южных хантов известны по фольклорным и ранним историческим источникам. Фольклорные же материалы северных хантов и манси и восточных хантов рисуют более архаичную картину. Здесь общественные отношения выглядят демократичнее, роль женщины — выше. Архивные источники XVII в. также свидетельствуют о социальной дифференциации у отдельных групп обских угров. Русские застали в Западной Сибири какие-то объединения, которые были положены в основу введенного позднее административного деления на волости. Во главе поселков (юрт) и волостей стояли «лучшие люди», «кпяз-цы»—должностные лица, назначенные администрацией. Большая их часть происходила из влиятельных семей.

В разных источниках зафиксировано деление хантов и манси на «роды* и «поколения», «фамилии» и «породы»; в названия крупных территориальных групп включалось также понятие «народ». В. Н. Чернецов, обобщим литературные данные и богатый собственный материал, пришел к выводу о существовании у обских угров в прошлом фратрии и рода [99; 103]. Об этих же социальных единицах писал В. Штейниц по хантыйским материалам [130]. Под фратриями подразумевались две группы, на которые делились северные ханты и манси — Пор и Мось, характерной особенностью которых был запрет на заключение брака внутри группы. Мужчина Мось мог жениться только на женщине Пор, и наоборот. Члены одной фратрии считались кровными родственниками и вели свое происхождение от одного

Мифологического предка. У фратрии Пор предком считался медведь, у Мось — -женщина Калтась, которую представляли в виде зайца или гусыни. Они являлись главными тотемами, но кроме них были и тотемы других уровней: у Пор — кедр, лиственница и растение порых, у Мось — Мир-сусне-хум (сын Калтась) и береза. У каждой фратрии был собственный центр: у Пор—Вежакоры, у Мось — Белогорье, оба селения располагались на Оби. Они считались местообитанием тотемов, здесь проводились общефрат-ряальные празднества и обряды. Одним из правил для членов фратрии было соблюдение тайны обрядов и священных сказаний.

Фратрии Пор и Мось, их общественные и религиозные функции зафиксированы только у северных обских угров, а в других районах экзогамные группы имели свои особенности. Например, у восточных хантов групп было не две, а три, и они носили названия Лося, Бобра и Медведя. Нет сведений о существовании Пор и Мось у южных хантов и манси.

Дискуссионным является и вопрос о роде у обских угров. В. Н. Чернецов выделил у них такие признаки рода, как экзогамия, родовое имя или самоназвание по имени тотема, богатыря или выдающегося человека, общеродовой знак (тамга), личные имена родового происхождения, вера в общего предка и родовой культ его, наличие родового кладбища и кровная месть за убитого сородича. Позднее вопрос о роде был подробно исследован 3. П. Соколовой [92; 93 и др.]. Она пришла к выводу о большой аморфности родовой системы хантов и манси в XVII—XIX вв. и предположила, что род как экзогамная единица так и не выделился из недр дуально-экзогамной организации. Вместо рода, считает 3. П. Соколова, у обских угров существовала локально-тотемическая, или генеалогическая, группа. По своим признакам она весьма близка роду, но в отличие от него не обладает собственной экзогамией.

Основными единицами обско-угорского общества в XVII — XIX вв. были семья и юрта-поселок [92]. В это время существовали большие семьи, состоящие из нескольких брачных пар, проживающих в одном доме и сообща владеющих угодьями. Наряду с большими были и малые семьи. Семья была патриархальной: главой считался мужчина, счет родства велся по мужской линии, дети при разводе оставались у отца, женщина во многом зависела от мужчины. Однако говорить о приниженной роли женщины было бы неправильно. Имеются данные и об относительно свободном положении женщины в семье, возможности для нее развода, при котором дети оставались у матери, о культе женщины-родоначальницы и т. п.

Поселки были, как правило, небольшими и состояли из одной или нескольких семей. В XIX — XX вв. часть угодий находилась в коллективном владении, а часть — в семейном. К началу XX в. стали оформляться территориальные общины. В этот период получила дальнейшее развитие социальная дифференциация, особенно на Оби и Иртыше, где хозяйничали русские рыбопромышленники и торговцы, и начинали складываться патриархально-феодальные отношения. Ко времени Октябрьской революции среди хантов и манси уже наметились элементы классового расслоения, но эксплуатация нередко носила скрытые формы и была замаскирована традициями первобытнообщинных отношений в виде взаимопомощи. Как и в других сферах жизни, в социальной организации и общественных отношениях у отдельных групп обских угров имелись определенные различия.

Релвповвые воззрения и обряды. Религия и фольклор хантов и манси были тесно переплетены, что свойственно обществам ва ранних стадиях исторического развития. Их мифология была системой первобытного мировосприятия и включала зачатки донаучных представлений о мире и человеке, об истории общества, разные формы искусства, философии и религии. Поэтому нередко исследователи религии и мировоззрения обских угров привлекают в качестве источника фольклор, для понимания которого, в свою очередь, важны верования и обряды. Им посвящено множество сообщений, статей и ряд монографий [56; 57; 67; 68; 81; 101; 102; 115; 118—120; 124; 131 и др.].

Попытаемся вкратце изложить систему религиозных верований хантов и манси, уделяя особое внимание тем моментам, которые важны для целей нашего сборника, — представлениям о сверхъестественных существах, выступающих и в качестве фольклорных персонажем, и как объекты почитания в верованиях.

Вера в духов, или анимизм, пронизывает всю религиозную систему обских угров. Поражает число этих духов, сложная картина их взаимоотношений. Лучший знаток этого вопроса К. Ф. Карьялайнен писал в начале XX в.: «У современных остяков мир духов очень богат, настолько богат, что, наверно, никогда никому не удастся выявить число и имева всех этих духов, являющихся... предметом почитания и страха» [119, с. 4]. Он разделяет духов на три категории: «домашние», «местные» и «всеобщие». Мы начнем их характеристику с последней категории, так как «всеобщие» духи фигурируют в космогонических мифах, открывающих сборник.