Неоконченные предания Нуменора и Средиземья, Сражения у Изенских Бродов, 1

Главной помехой к быстрому захвату Рохана были для Сарумана Теодред и Эомер: люди решительные, преданные Королю, который благоволил к ним - своему единственному сыну и сыну своей сестры. Со своей стороны, они делали все возможное, чтобы оградить Короля от влияния Гримы, вошедшего в силу, когда здоровье начало изменять Теодену. Это случилось в начале 3014 года, когда ему было шестьдесят шесть; его недуг мог иметь и естественные причины, хотя рохиррим обычно жили до восьмидесяти и дольше. Но могли его вызвать или усилить несильные яды, которые давал ему Грима. В любом случае, слабость и зависимость от Гримы, которые ощущал Теоден, вызваны были по большей части лукавством и ловкостью внушений этого худого советника. Он все время стремился очернить своих основных противников в глазах Теодена, а при возможности и устранить их. Рассорить их друг с другом не удалось: до того, как " немощь" поразила Теодена, его любили все родичи и подданные, и верность Теодреда и Эомера оставалась неколебимой, даже при очевидном его слабоумии. К тому же Эомер не был честолюбив, а его любовь и уважение к Теодреду (бывшему на тринадцать лет его старше) уступали лишь любви к приемному отцу. Поэтому Грима пытался натравить их друг на друга в воображении Теодена, внушая ему, что Эомер спит и видит, как бы забрать себе побольше власти и поступать не спросясь у Короля или его Наследника. Здесь он кое в чем преуспел, и в результате Саруману удалось наконец умертвить Теодреда.

Когда в Рохане услышали о сражениях у бродов из первых рук, стало ясно, что Саруман отдал особый приказ любой ценой убить Теодреда. В первом сражении все его самые свирепые воины яростно нападали на Теодреда и его гвардию, не обращая внимания на остальные события боя, который в ином случае обернулся бы для рохиррим более сокрушительным поражением. Когда в конце концов Теодред был убит, командир саруманова войска (без сомнения, имея на то приказ), по-видимому, на время успокоился, и Саруман сделал ошибку, как оказалось, роковую, не введя немедленно новые силы и не начав тут же массовое вторжение в Вестфольд; хотя задержке его немало послужила и доблесть Гримбольда и Эльфхельма. Если бы вторжение в Вестфольд началось пятью днями раньше, подкрепления из Эдораса без сомнения не смогли бы даже приблизиться к Хельмовой пади - их окружили бы и задавили на равнине; да и сам Эдорас мог быть атакован и захвачен до появления Гэндальфа.

Уже говорилось, что доблесть Гримбольда и Эльфхельма послужила задержке Сарумана, и это обернулось его поражением. Возможно, замедление это было еще важнее, чем кажется.

Изен бурным потоком спускался от своих истоков за Изенгардом, но на равнине Прохода он замедлялся, пока не поворачивал на запад; оттуда он стремился вниз по длинным склонам к прибрежным низинам дальних пределов Гондора и Энедвайт, и становился глубоким и быстрым. Как раз перед этим поворотом на запад и находились Изенские броды. Там река, широкая и мелкая, обходила двумя рукавами большой остров, струясь по каменистому дну, покрытому галькой и валунами, нанесенными с севера. Лишь здесь большие силы, в особенности всадники или тяжеловооруженная пехота, могли пересечь реку к югу от Изенгарда. У Сарумана, таким образом, было преимущество: он мог послать свои войска вниз по любому берегу Изена и напасть на Броды, если их станут оборонять, с обеих сторон. Его силы к западу от Изена могли при необходимости отступить к Изенгарду. С другой стороны, Теодред мог послать людей через Броды в числе достаточном, чтобы либо задержать войска Сарумана, либо оборонять западный плацдарм; но будучи разбитыми, им некуда было отступать, кроме как обратно через Броды с противником на плечах, чтобы, возможно, встретить его же на восточном берегу. На юг и запад вдоль Изена дороги домой им не было, не имей они припасов для долгого путешествия в Западный Гондор.

Нападение Сарумана не было нежданным, но началось оно раньше, чем предполагалось. Разведчики Теодреда донесли ему о сборе войск перед Вратами Изенгарда, в основном (как казалось) на западном берегу Изена. Поэтому на подходы к Бродам с востока и запада он направил пеших здоровяков из вестфольдских новобранцев. Оставив три отряда всадников, вместе с конюхами и запасными лошадьми, на восточном берегу, сам он переправился через реку с главными силами своей кавалерии: восемь отрядов всадников и отряд лучников, намереваясь опрокинуть армию Сарумана, пока она не вполне изготовилась.

Но Саруман не раскрыл еще ни своих намерений, ни полной своей мощи. Силы его уже были на марше, когда Теодред только трогался. Милях в двадцати к северу от Бродов он столкнулся с их авангардом и рассеял его, причинив неприятелю потери. Но когда он двинулся вперед, чтобы атаковать основные силы, сопротивление окрепло. На самом деле противник встретил его, стоя за окопами, полными копейщиков, и Теодред в ведущем эореде был остановлен и почти окружен, ибо новые войска, спешащие из Изенгарда, теперь обходили его с запада.

Его освободил натиск подошедших сзади отрядов; но, взглянув на восток, он пришел в смятение. Это было хмурое и туманное утро, но теперь бриз с запада отгонял туманы в Проход, и к востоку от реки он рассмотрел новые войска, спешащие к Бродам, хотя о силе их нельзя было судить. Он тотчас же приказал отступать. Это всадникам, хорошо натренированным в перестроениях, удалось, они сохранили порядок и потеряли немного людей; но они так и не смогли ни скинуть противника, ни оторваться от него, ибо отступление часто задерживалось, и тогда арьергарду под командованием Гримбольда приходилось оборачиваться, словно загнанному зверю, и отгонять самых ярых преследователей.

Когда Теодред добрался до Бродов, день клонился к закату. Он поставил Гримбольда командовать гарнизоном западного берега, усиленном пятьюдесятью спешившимися всадниками. Остальных всадников и всех лошадей он тут же отправил через реку, кроме своего отряда: спешившись, он занял позиции на острове, чтобы прикрыть отступление Гримбольда, если того отбросят. Они едва успели это сделать, как пришла беда. Восточный отряд Сарумана спустился вниз по течению с неожиданной быстротой; он был значительно меньше западного, но гораздо опаснее. В его первых рядах были дунлендские всадники и большой отряд грозных орков верхом на волках, которых боялись лошади. За ними шли два батальона свирепых Уруков, тяжеловооруженных, но обученных долгим переходам с большой скоростью. Всадники и волки обрушились на погонщиков, отрезали лошадей, перебив и рассеяв их. Гарнизон восточного берега, застигнутый врасплох неожиданным нападением множества Уруков, был сметен, а всадники, только что подошедшие из-за реки, не успели построиться, и хотя они отчаянно сражались, под натиском Уруков им пришлось отойти от Бродов вдоль берега Изена.

Как только противник завладел восточной частью Бродов, появился отряд людей, или орколюдей (очевидно отправленный именно для этой цели), - свирепых, одетых в кольчуги и вооруженных топорами. Они поспешили на остров и атаковали его с обеих сторон. Одновременно войска Сарумана напали и на позиции Гримбольда на восточном берегу. Взглянув на восток, встревоженный звуками битвы и ужасными победными криками орков, тот увидел людей с топорами, теснящих воинов Теодреда от берегов острова к пригорку в его центре, и услышал могучий голос Теодреда, взывающего: Ко мне, Эорлинги! Гримбольд тут же, взяв нескольких стоявших с ним рядом людей, поспешил назад к острову. Так яростен был его натиск с тыла нападавших, что Гримбольд, сильный и крепко сложенный, прорубил себе дорогу и вместе с двумя людьми добрался до Теодреда, стоявшего, словно загнанный зверь, на пригорке. Слишком поздно. Когда он подошел к нему, Теодред уже пал, сраженный огромным человеко-орком. Гримбольд убил его и встал над телом Теодреда, решив, что тот умер; он и сам умер бы там, если бы не появился Эльфхельм.

Эльфхельм спешил по дороге из Эдораса, ведя четыре отряда в ответ на призыв Теодреда; он ожидал, что будет битва, но лишь через несколько дней. Но около пересечения с тропой, спускавшейся с Падины, его дозоры с правого фланга доложили, что в полях заметили двух всадников на волках. Почувствовав неладное, он не повернул в Хельмову падь на ночевку, как намеревался ранее, но на рысях поспешил к Бродам. После перекрестка с тропой из Падины дорога шла на северо-запад, но снова резко сворачивала к западу, оказавшись вровень с Бродами, к которым вел прямой отрезок длиной около двух миль. Поэтому Эльфхельм не слышал и не видел сражения между отступавшим гарнизоном и Уруками к югу от Бродов. Солнце село, и света почти не было, когда он оказался вблизи последнего поворота дороги, и там ему встретились скачущие в беспорядке лошади и несколько беглецов, рассказавших ему о поражении. Хотя люди и лошади уже устали, они на всем скаку преодолели прямой участок, а оказавшись в виду восточного берега, он отдал своим отрядам приказ атаковать.

Теперь удивились изенгардцы. Они услышали топот копыт и увидели черной тенью на фоне темнеющего восточного неба надвигающуюся орду (как казалось) с Эльфхельмом во главе, а рядом с ним белый штандарт - знак для тех, кто следовал за ним. Немногие остались на месте. Большинство бежало на север, их преследовали два отряда Эльфхельма. Остальных своих людей он спешил и оставил охранять восточный берег, а сам со своим отрядом поспешил на остров. Орколюди теперь были зажаты между оставшимися в живых защитниками и нападающим Эльфхельмом, причем рохиррим все еще удерживали оба берега реки. Они продолжали сражаться, но вскоре были все до одного перебиты. Сам же Эльфхельм взбежал на пригорок; и там он нашел Гримбольда, бьющегося против двух верзил с топорами за тело Теодреда. Одного Эльфхельм тут же сразил, а другой пал от руки Гримбольда.

Тогда они наклонились, чтобы поднять тело, и обнаружили, что Теодред еще дышит; но он успел лишь сказать свои последние слова: Оставьте меня здесь - держать Броды, пока не придет Эомер! Спустилась ночь. Прозвучал резкий сигнал рога, и все стихло. Атаки на западный берег прекратились, и противник там растворился во тьме. Рохиррим удержали Изенские броды; но потери их были велики, в том числе и лошадьми; королевский сын был мертв, они остались без командира и не знали, что еще может с ними приключиться.
Когда после холодной и бессонной ночи снова забрезжил серый свет, изенгардцев не было видно, кроме мертвецов, лежавших на поле боя. Вдали выли волки, ждали, когда живые уйдут. Многие из тех, кого рассеял внезапный натиск изенгардцев, стали возвращаться: одни верхом, другие вели в поводу пойманных лошадей. Тем же утром, чуть позже, большинство всадников Теодреда, оттесненных к югу вдоль реки батальоном черных Уруков, вернулись утомленные битвой, но в порядке. По их рассказам, с ними случилось примерно то же самое. Они остановились на невысоком холме и приготовились защищать его. Хотя они оттянули часть атакующих сил Изенгарда, отступление на юг без припасов было делом безнадежным. Уруки сопротивлялись всем попыткам прорваться на восток и теснили их в сторону враждебной теперь дунлендской " западной границы". Но когда всадники приготовились отразить их натиск, несмотря на глубокую ночь, вдруг зазвучал рог; и вскоре они обнаружили, что противника больше нет. У них было слишком мало лошадей, чтобы попытаться их преследовать или хотя бы послать вслед разведчиков, сколько это позволила бы темнота. Спустя какое-то время они начали осторожно двигаться обратно к северу, но не встретили сопротивления. Они решили, что Уруки отступили к Бродам, усиливая свои полчища, и ожидали снова схватиться с ними там, и очень удивились, обнаружив, что Броды держат рохиррим. Лишь позже они узнали, куда делись Уруки.
Так закончилась Первая Битва у Изенских бродов. О Второй Битве не было составлено подобных скрупулезных отчетов, из-за гораздо более великих событий, случившихся сразу же после нее. Эркенбранд из Вестфольда принял командование над западной маркой, когда на следующий день в Горнбург дошла весть о смерти Теодреда. Он отправил гонцов в Эдорас, чтобы объявить это и передать Теодену последние слова его сына, добавив свои собственные мольбы немедленно послать Эомера с той помощью, которую только можно было выделить. " Пусть же мы отстоим Эдорас здесь, на Западе", сказал он, " и не станем ждать, пока его осадят". Но резкая форма этого совета позволила Гриме и дальше тянуть время. Лишь после того, как Гэндальф прогнал его, начали что-то делать. Подкрепления с Эомером и самим Королем во главе выступили после полудня 2 марта, но той ночью была дана и проиграна Вторая Битва у Бродов, и началось вторжение в Рохан.
Сам Эркенбранд не сразу отправился к полю битвы. Все было в беспорядке. Он не знал, какие силы можно собрать в спешке; не мог он и прикинуть потери, реально понесенные войсками Теодреда. Он верно счел, что вторжение неизбежно, но что Саруман не осмелится идти на восток и напасть на Эдорас, пока стоит крепость Горнбурга, если у нее будет довольно защитников и припасов. Этими заботами и сбором всех людей Вестфольда, каких он мог найти, он был занят три дня. До своего прибытия он отдал Гримбольду командование на поле боя; но Эльфхельм и его всадники, принадлежавшие к Сбору Эдораса, не подчинялись никому. Оба командира были друзьями, верными королю и мудрыми людьми, и между ними не было разногласий; они расположили свои войска каждый сообразно своему мнению. Эльфхельм считал, что Броды больше не важны, что это скорее западня для воинов, которых лучше поставить в другом месте, ибо Саруман вполне мог послать свои полчища вниз по любому берегу Изена, - смотря по тому, куда он нацелится; а он, несомненно, прежде всего стремился опустошить Вестфольд и блокировать Горнбург до того, как из Эдораса придет помощь. Его армия, или большая ее часть, должна была таким образом спуститься по восточному берегу Изена; ибо хотя этим путем, по неровному бездорожью, они шли бы медленнее, им не пришлось бы силой прорываться через Броды. Эльфхельм поэтому советовал оставить Броды; всех имеющихся пехотинцев собрать на восточной стороне и занять позиции на пути движения противника: вдоль длинного вала, тянувшегося с запада на восток в нескольких милях к северу от Бродов; а кавалерию отвести к востоку в место, откуда, когда наступающий противник ввяжется в бой с обороняющимися, можно атаковать их фланг и сбросить их в реку, причинив как можно больше потерь. " Пусть Изен станет западней для них, а не для нас! "
Гримбольд, с другой стороны, не хотел оставлять Броды. Отчасти тому причиной были внушенные ему и Эркенбранду с детства традиции Вестфольда; но был в этом и здравый смысл. " Мы не знаем", говорил он, " какие силы еще остались у Сарумана. Но если он действительно намеревается разорить Вестфольд, оттеснить его защитников в Хельмову Падь и там запереть их, тогда эти силы должны быть очень велики. Он вряд ли выведет их все сразу. Как только он догадается или узнает наверняка, как мы расположили наши защитные порядки, он непременно пошлет по дороге из Изенгарда большое войско с наказом двигаться как можно быстрее, и, пройдя незащищенные Броды, зайдет к нам с тыла, если мы все соберемся на севере".
В конце концов Гримбольд отправил на западный край Бродов большую часть своих пехотинцев; они укрепились в земляных редутах, охранявших подходы. Сам он встал на восточном берегу с остальными своими людьми, включая тех, кто остался от всадников Теодреда. Остров он не занял. Эльфхельм же забрал своих всадников и занял позиции там, где по его планам должна была стоять основная линия обороны; так он намеревался как можно раньше обнаружить любой отряд, приближающийся вдоль восточного берега реки, и рассеять его до приближения к Бродам.

Все пошло скверно, и скорее всего, так вышло бы в любом случае: силы Сарумана были слишком велики. Он напал днем, спустившись по изенгардской дороге, и атаковал укрепления к западу от Бродов. Это была лишь малая часть его сил - как раз хватит, думал он, чтобы избавиться от ослабленных защитников. Но гарнизон Бродов упорно сопротивлялся, хотя противник во много раз превосходил его. Но в конце концов, когда оба редута завязли в гуще схватки, Уруки пробились между ними и начали переходить Броды. Гримбольд, надеясь, что Эльфхельм отразит нападение на восточном берегу, перешел через реку со всеми оставшимися у него людьми и отбросил Уруков - на время. Но тогда вражеский командир бросил в бой свежий отряд и прорвал оборону. Гримбольду пришлось отступить за Изен. Это было незадолго до заката. Он понес большие потери, но нанес еще большие потери противнику (по большей части оркам) и продолжал держать восточный берег. Противник не пытался пересечь Броды и с боем пробиться вверх по крутым склонам, чтобы выбить его с позиций; еще не пытался.

Эльфхельм не смог принять участия в этом бою. В сумерках он отошел в сторону лагеря Гримбольда, расставив своих людей группами на некотором расстоянии от него, прикрыв лагерь щитом от нападения с севера и востока. С юга они не ожидали ничего плохого, надеясь на помощь. Сразу же после отступления через Броды были отправлены нарочные к Эркенбранду и в Эдорас с известием об их тяжелом положении. Опасаясь, даже твердо зная, что вскоре им придется еще хуже, если к ним вскоре не придет помощь, на которую нельзя было надеяться, защитники Бродов приготовились сделать все возможное, чтобы задержать продвижение Сарумана до того, как их затопчут. Большая часть людей бодрствовала в полном вооружении, лишь несколько человек попеременно пытались урвать хоть чуть-чуть отдыха и сна. Гримбольд и Эльфхельм не спали, ожидая рассвета и страшась того, что принесет.

Им не пришлось ждать так долго. Полночь еще не настала, когда на севере завиднелись красные огни, приближавшиеся вдоль западного берега реки. Это был авангард основных сил Сарумана, которые он теперь послал на захват Вестфольда. Они быстро приблизились, и внезапно вся орда словно вспыхнула. Сотни факелов загорелись от тех, что несли командиры отрядов, и Саруманово воинство, захватив по пути своих людей, уже стоявших на западном берегу, рекой огня прокатилось через Броды с воплями ненависти. Большой отряд лучников мог бы заставить их пожалеть о свете своих факелов, но у Гримбольда была лишь горстка стрелков. Он не смог удержать восточный берег и отступил, оборонив свой лагерь стеной щитов. Вскоре он был окружен, и нападавшие бросали в людей факелы, перекидывая некоторые поверх щитов в надежде поджечь припасы и испугать тех лошадей, что еще оставались у Гримбольда. Но стена щитов устояла. Тогда, поскольку орки были менее пригодны в таком сражении из-за их роста, против нее были брошены отряды яростных дунлендских горцев. Но несмотря на всю свою ненависть, дунлендцы все еще боялись встретиться с рохиррим лицом к лицу, и они были к тому же менее искусны в воинских делах и хуже прикрыты доспехами. Стена щитов все еще держалась.

Напрасно Гримбольд смотрел, не придет ли помощь от Эльфхельма. Никто не пришел. Тогда в конце концов он решил привести в действие, если получится, план, который он заранее составил подобного безнадежного положения. Он наконец признал правоту Эльфхельма и понял, что хотя его люди могут сражаться до последнего, и сделали бы так, получив такой приказ, подобная доблесть не поможет Эркенбранду: любой воин, кому удалось бы вырваться из кольца и уйти на юг, принес бы больше пользы, хотя и не стяжал бы себе славы.

Ночь была облачной и темной, но теперь прибывающая луна замерцала в просветах бегущих облаков. С востока налетел ветер: предвестник той бури, что с наступлением дня пронеслась над Роханом и разразилась над Хельмовой Падью следующей ночью. Гримбольд вдруг обнаружил, что большинство факелов погасло, а ярость натиска ослабла. Поэтому он тут же посадил в седла тех всадников, для которых хватило лошадей, не более половины эореда, и поставил командиром над ними Дунхира. Стена щитов открылась в сторону востока, и всадники вышли наружу, отбросив нападающих с этой стороны; затем, разделившись и обходя лагерь вокруг, они атаковали противника на севере и юге от него. Неожиданный маневр увенчался успехом - на какое-то время. Противник был в замешательстве и смятении; многие сначала решили, что с востока подошло множество всадников. Сам Гримбольд остался на месте с отборным пешим арьергардом, подготовленным заранее, прикрывая вместе со всадниками Дунхира стремительный отход остальной части своих людей. Но саруманов командир вскоре догадался, что стена щитов открылась, а ее защитники уходят. К счастью, тучи закрыли луну, и снова стало темно, а он торопился. Он не позволил своим войскам в темноте преследовать беглецов, раз уж Броды все равно захвачены. Он собрал как можно больше своих солдат и двинулся по дороге на юг. Так выжила большая часть людей Гримбольда. Они растеряли друг друга в ночи, но, выполняя приказ, двигались в стороне от Дороги, к востоку от того места, где она сворачивала на запад, к Изену. Они были рады, но удивлялись отсутствию врагов, не зная, что уже несколько часов назад на юг прошла большая армия, что Изенгард теперь охраняют лишь его стены да ворота.

По этой причине не было никакой помощи от Эльфхельма. Более половины саруманова воинства было отправлено вниз по восточному берегу Изена. Они шли медленнее западных отрядов, двигаясь по неровному бездорожью; да и факелов у них не было. Но перед ними, стремительные и бесшумные, шли ужасные орки верхом на волках. Прежде чем Эльфхельма успели предупредить, что враг приближается по его берегу, волки и их всадники оказались между ним и лагерем Гримбольда; они пытались окружить каждую из небольших групп, которыми расположились рохиррим. Было темно, и все его люди растерялись. Он построил всех, кого удалось собрать, плотным клином, но ему все же пришлось отступить на восток. Он не мог добраться до Гримбольда, хотя знал, что тому нелегко - Эльфхельм уже собирался двинуться на помощь, когда его самого атаковали орки на волках. Но он также верно догадался, что нападавшие были лишь предвестниками силы слишком великой, чтобы ей сопротивляться, которая двинется на юг. Ночь тянулась медленно; ему оставалось лишь ждать рассвета.

В дальнейших событиях много неясного, поскольку полностью все знал только Гэндальф. Он получил известия о случившейся беде лишь к вечеру 3-го марта. Король тогда находился недалеко от пересечения Дороги с проселком на Горнбург - чуть к востоку. Оттуда по прямой было около девяноста миль до Изенгарда; и чтобы попасть туда, Гэндальф, очевидно, летел изо всех светозаровых сил. Он был у Изенгарда в ранних сумерках и, не прошло и двадцати минут, снова тронулся в путь. И по дороге туда, когда прямой путь лежал недалеко от Бродов, и обратно на юг в поисках Эркенбранда, он должен был встречаться с Гримбольдом и Эльфхельмом. Они были уверены, что он действует от имени короля, не только потому, что у него под седлом был Светозар, но также и оттого, что он знал имя посланного ими Кеорла, и содержание его депеши; и они восприняли данные им советы как приказы. Воинов Гримбольда он отправил на юг к Эркенбранду...