Разорение 23-му вопросу и ответу. 7 страница

И рече Господь Бог к Каину: Где есть Авель, брат твой? Он же рече: Не веде. Еда страж брату моему есмь аз? Тако и ныне государь царь и прочии глаголют: Сам де он, покинув престол свой, нихто де ево не гонил.

Т ем же (л. 420)[1396] паки рече Господь: Что сотворил еси? Се глас брата твоего вопиет ко Мне от земли. И ныне проклят ты на земли, яже разверзе уста своя прияти кровь брата твоего, и егда делаеши землю, не приложит силы своея дати тебе, стеня и трясыися будеши на земли.

Зриши ли, неправедный ответотворче, колико зло приносит прекословие к Богу, клятву земли, неплодство и во всяком деле непоспешество, стенание, то есть печали и скорби множество, трясение, то есть смятение ума и непостоянство. И что по сих? Отчюждение от Бога.

И рече Каин ко Господу Богу: Вящшая (л. 420 об.)[1397] вина моя, еже оставити ми ся..

Видиши ли, ответотворче, како люто злоба, яко ни к Богу хощет покаятися, но желает оставитися.

И аще рече: Изгониши мя днесь от лица земли, и от лица Твоего скрыюся, и буду стеня и трясыися на земли, и будет всяк, обретаяй мя, убиет мя. Толико зло грех, яко и от Бога отчюждитися и стояти и трястися и убитися не отмещется.

И рече Господь Бог: Не тако. Всяк убивый Каина седмь отмщении приимет. И положи Господь Бог знамение на Каина, еже не убити его всякому обретающему его. И изыде Каин от лица Божия и вселися в зе(л. 421)млю[1398] Наид прямо Едему. Камо отшел еси Каине и каинотворящие беззаконие, уне быти глаголати: Камо иду от духа Твоего и от лица Твоего камо бежу? Аще взыду на небо, тамо еси, аще сниду во ад, тамо еси, аще возму криле мои рано и вселюся в последних моря, и тамо удержит рука Твоя.

И аще не бы поросно Богу принесл еси, не быти такова страсть случилася. И аще не бы позавидел брату своему и погна его без правды от жизни сея, не быти случилося самому отлучитися от Бога. Якоже и ныне от тебе образ злобы навыкшии, гоняют без правды братию свою, иже имут отлучитися по писа(л. 421 об.)нному[1399] во Евангелии: Отъидите от Мене, проклятии, во тму кромешную, взалках бо ся, и не дасте ми ясти. И прочее.

С огрешения же Каинова семдь. Первое[1400] зависть, еже позавиде брату своему Авелю в добродетелех, зане принесе Богу дары от первородных своих овец, Каин же от других, доброе же себе, а не Богу. Еже и ныне беззаконныи закон, его беззаконницы держат, хуждшее Богу приносят, а лучшее себе употребляют. Тем же священник молится, глаголя: Твоя от твоих Тебе приносяще о всех и за вся. Ныне же не глаголют, еже твоя от твоих Тебе приносим, но мое Тебе приношу, и о сем (л. 422)[1401] раскаиваются.

В торое лесть, с нею же веща брату рек, изыдеве на поле. Сице и ныне благотворящих прелщают и отводят от себе.

Т ретие убииство, прилог злобе, еже и ныне закон убииства держится, оттоле поченшися.

Ч етвертое яко братоубиица. Господу свидетелствующу: Предаст брат брата на смерть.

П ятое яко первый убиица и лукавству показатель всем живущим на земли, еже и доднесь от такова лукавства не престает человеческии род.

Ш естое яко родителем плач сотвори. И оттоле мнози и ныне родители плачют, чад своих лишаеми (л. 422 об.)[1402] от неправедных убииц.

С едмое яко Богу солга. Вопрошен бысть, где есть брат твой Авель, и рече, не вем. Тако и ныне, в них же согрешают человецы в божественых и глаголют, не ведая, но Бог тех ведущих множае имать мучити, не ведущих же не толико, но и те без муки не будут.

Сия убо седмь согрешении от Каина прозябшии и доныне в роде сем лукавнем и грешнем пребывают в человецех. А яже седмь мук Каиновых, сия суть. Первое, проклята земля от тебе. Второе, делати землю. Третие, и не приложит дати тебе крепость свою. Четвертое, (л. 423)[1403] стонание. Пятое, трясновение, и будеши, рече, трясыися на земли. Шестое, юже сам Каин открыв, рек: Аще отженеши мя ныне от Тебе, и от лица Твоего скрыюся. Тяжчайшая мука, еже от Бога разлучение. Седмое, еже не укрытися мучения, но знамение проявлено всем проповедати стонания ради и трепета. И сих ради двоих вин жертвы неправедныя и зависти вся злая вниде в мир даже и доднесь.

Коея[1404] ради неправды первыи мир погибе потопом и коих ради добродетелей Ное сам осмь спасеся, аще не дары и приношенми лучшими и не раскаяйными. И первый от Бога завет прият, (л. 423 об.)[1405] на небеси знамение дугу поставлену, еже к тому не быти потопу, и по первом праотцы Адаме вторый всему человеческому роду отец наречеся. Такожде и Авраам, праотец наш, не дароношения ли ради угоди Богу, обетование прият и сына своего Исаака единороднаго возлюбленнаго вознесе Господеви на всеплодие. И не усумнеся и вместо единаго яко звезды небесныя и яко песок морскии умножи сыны тому Бог.

Д ревнему[1406] же писанию, глаголющу: Всяк обет, иже обещает человек Господу от всего, елико ему есть. От человека и до скота, и от нив одержания его, и не отдаст, ниже (л. 424)[1407] искупить всякого обета, святая бо святых, рече, будет Господу и от всякого обета, иже обещает человек, смертию да умрет. И паки: Аще[1408] обещаеши обещание Господу Богу твоему, да не умедлиши воздати его, яко взыща взыщет его Господь Бог твой от тебе, и будет на тебе грех. Исходящая от уст твоих снабди и сотвори, им же обещася Господу Богу твоему дар, еже еси глаголал устнама твоима. Не приемли бо, рече, имени Господа Бога твоего всуе, не очистит бо Господь прилагающих имя Его туне. И паки: Яко аще обещаеши обет Богу, не умедли его отдати, яко несть (л. 424 об.)[1409] хотение твое безумно, ты бо елико обещався, отдаждь. Благо, еже не обещатися, нежели обещатися, не отдати. Не дай же устен своих согрешити плоти своей, да не речеши пред лицем Божиим, яко невидима суть, да не прогневается Господь о глаголе твоем и погубит дело рук твоих, и обрящешися лжа перед Господем Богом твоим.

В идели, лживый ответотворче, древле реченное о хотящем отвечати, коль страшно, и что бысть Ахару сыну Хармиеву, еже взят от возложенных Богу мало нечто, на весь Израиль гнев Божий бысть.

Отпустил фараон царь египетскии (л. 425)[1410] люди Божия Израиля, паки хотя возвратити, в мори потоплен бысть со всем воинством. Восхоте Амалик Израилю противу стати, в пустыни поражен бысть.

Взыде Сусаким царь египецкии на Иерусалим взяти сокровища святыя церкви, и порази его Господь. Взыде Сенахирим царь асирийскии взяти святая, и поругася святому Сиону, и порази аггел 185 тысящ. Взят Навуходоносор царь вавилонский сосуды от святыя церкви, от царства изгнася и со зверми седмь лет пасяся. Взят Валтасар царь вавилонский святыя сосуды в свою потребу, в ту нощь смертию умре, и царство вавилонское скончася. (л. 425 об.)[1411] Взыде[1412] Антиох царь на Иерусалим взяти церковное богатство, лютою смертию скончася, сам о себе свидетелствова, яко того ради умре. Взят Ахаз царь казну церковную и отдаде асирийскому царю, и не бысть во благо, но паче гнев Божий умножи на ся. Сказа финикийский воевода асирийскому царю о богатстве церьковном, лютою язвою поражен. Дерзну[1413] Менелай церковное богатство взяти, жив червми снеден, умре. Филопатор[1414] царь антиохийский вниде в церковь, люто поражен, скончася. Господу[1415] глаголющу: Аще убо принесеши дар свой ко олтарю (л. 426)[1416] и ту помянеши, яко брат твой имать нечто на тя, остави ту дар твой пред олтарем и шед, прежде смирися з братом своим. И прочее.

Зриши ли, яко аще и во гневе кто принесет дар свой ко олтарю, не повеле Господь возвращати, но оставити пред олтарем, дондеже смирится.

И осиф[1417] же, нареченный Варнава от апостол, еже есть сказуемо сын утешения Леввитин, кипрянин родом, имяй село, продав, принесе цену и положи при ногах апостол.

Толкование.

Хощет повесть творити, яже о Анании прочее и Сапфир, и хотяй указати мужа, в зело горших согрешивша (л. 426 об.)[1418] прежде воспоминает исправлшаго, яко толику множеству сущу, иже сия творящу. Толицей благодати, толицем знамениям и ни от единаго от сих исправи себе, но единою от сребролюбия ослеплен быв, погибель ону привлече на свою ему главу. Имея село, сице рек, являя, яко сие токмо стяжав, продав, рече, принесе цену и положи при ногах апостол.

Муж[1419] не некии, именем Анания, с Сапфирою, женою своею, продав имение и утаив от цены, сведущей иже не его, и принесе часть некую, при ногах апостол положи. Тяжко сие, яко по сложению грех сей (л. 427)[1420] бысть, и никто же другии, ведяше бывшее, откуду прииде злострастному сему и окаянному соделати. Глаголаше же, рече Петр: Анание[1421], почто исполни сатана сердце твое солгати ти Духови Святому и утаити от цены села. Зри и сие ныне велие знамение бывшее и много болшее оного прежняго. Не сущее ли рече, твое бе и проданное в твоей власти бяше, сиречь, еда бо нужда некая бе и насилие, еда бо не волею вас привлекаем, что яко положи в сердцы твоем вещь сию, не солга человеком, но Богом. Слышав же Анания словеса сия, пав из душе.

Видиши ли, откуду болшее есть знамение сие, от знамения (л. 427 об.)[1422] хромаго, от еже убити, от еже яже в мысли, и яже в тай бывшая ведати. Бысть же, рече, страх велии на всех слышащих сия, вставше же юноши и спрятаху и и изнесше, погребоша. Бысть же, яко часом трием минувшим, и жена его, не ведущи бывшаго, вниде. Отвещав же ей Петр: Рцы ми, аще на толице село отдаста. Сию хотяше спасти, оный бе бо вождь[1423], и сего ради негли ей дает нарок время ответа и власть покаяния, глаголя: Рцы ми, аще на толице село отдаста. Она[1424] же рече: Ей, на толице. Петр же рече к ней, что яко согласистася искусити Дух Святый, се ноги погребших мужа твоего при дверех и изнесут тя. (л. 428)[1425] Паде[1426] же абие пред ногами его и издше. Вшедше же юноша, обретоша ю мертву и изнесше, погребоша близ мужа ея. И бысть страх велии на всей церкви и на всех слышащих сия, повнегда быти страху сему, множайшая знамения творяху. Но да видим слыше реченная: Продаяху[1427], рече, и приношаху цены и полагаху пред ногами апостол. Зри ми, возлюбленне, како не апостолом попущаху продаяти, но сами продаваху и ценя онем отдаяху. Но не тако Анания, но участие некое отъемлет себе[1428], его же продаде села. Тем же и томление подъемлет, яко вещь сию не добре положь в себе и изобличен, быв своя ему крадый.

Сие и нынешних иерей (л. 428 об.)[1429] касается[1430] слово и зело державне. Елма же ведяше о бывшем, иже на его, сего ради и сию истязует, но негли рекл бы кто, яко зело сию горце сию казняше. Что глаголеши, рцы ми, кая горесть? Аще[1431] дрова кто собрав, камением побиен бысть, много паче священнотатец. И сия бо уженныя уже пенязе бяху. Тем[1432] же изволивый убо своя продати и раздати, таже взем от сих, священнотатец был бы. И аже иже от своих вземыи священнотатец есть много паче, иже от чюждих. Да не убо елма ныне не бывает сие, и не абие воследует мучение, вознепщуему без томления сим бывати.

Видиши ли, яко о сем порицаем бывает, (л. 429)[1433] яко сотворивый та священныя быти, пенязе тогда взят. Еда бо не возмогл еси, рече, и повнегда продати сия аки своими потребу[1434] деиствовати. Еда бо возбранен был еси, почто повнегда обещати вземлеши? Зри, како абие изначала ловитву сотворил[1435] есть диавол между знаменми бывшими и чюдеся толикими, паче же како и сей от него ослеплен бысть. Таково нечто и в Ветсем бысть, егда Ахар[1436] оныи возложение украдят бысть, но обаче уведал еси и тамо, с еликим отмщением исправися вещь та. Священнотатство бо возлюбленне зело люто есть и со укоризною, многаго исполнено есть пренебрежения. Ниже продати (л. 429 об.)[1437] понудихом, рече, ниже продавша, отдавати пенязе. Ты изволил еси от своего произволения. Почто убо украл еси от священных пенязей? Почто исполни, рече, сатана сердце твое? И аще сатана сие сотворил есть, почто той порицаем бывает, повинен бысть приемый то деиство и исполнивый е. Но подобаше исправити, рече, но не исправил бы ся. Иже бо таковая зря и никое же приобретение прием, много паче есте инако[1438] приобрел. Тем же не подобаше просте преминути бывшее, но яко согнитию некоему отрезатись, да не и прочему на вред будет телу. Ныне бо и той ползовася не произшед, на далечайшую[1439] злобу и прочии тщаливейшии (л. 430)[1440] бывше, тогда же противное случилося бы.

Сего ради прежде обличает и показаует, яко не утаися его бывшее и тогда осуждает. Почто бо, рече, и от котораго произволения сие сотворил еси? Хотел ли еси имети? Подобаше ти имети изначала и не обещевати. Ныне же взем повне освятити сия, болшее священнотатство соделал еси. Похищаяй бо чюждая негли нужных вожделев, похищает. Тебе же леть бяше держати твоя. Почто убо сотворил еси сия быти священная и тогда взял есть? От многаго пренебреженяи сие сотворил еси, не имать бывшее прощения. Безответно[1441] бо есть, но никто же да соблажняется, аще (л. 430 об.)[1442] нецыи и ныне суть священнотатие.

Аще бо тогда беша, много паче ныне, егда многая злая. Но[1443] да обличаем их пред всеми, да и прочии страх имут. Июда священнотатец бе, но не соблазни сие прочих ученик.

Видиши ли, колика злая вожделение пенязей творит. И бысть, рече, страх велии на всех слышащих ся. Оный томление подъят, а инии приобретение имяху. Тем же не просте сия устроевашеся, и убо и знамениям инем первие бывшим, обаче не бе страх толико. Тако истинно есть оное, яко знаем[1444] есть Господь судьбы творяй: в делех руку своею увязе грешник. Сице и при кивоте бысть озан томление подъят. И бысть (л. 431)[1445] страх и другим, но тамо убо убоявся царь, отрину кивот, зде же сии паче внимателнеиши бывают.

Видел ли еси, како не возда ю Петр, но ожидаше дондеже вниде, ниже от инех кто смеяще изрещи бывшее. Сие страх учителев, сие честь ученическа, сие послушание. Трием часом минувшим, и не уведе жена, ниже изрече кто от ту бывших, аще и доволно бе от растояния времене промчену сему бывшу. Но бояхуся сему убо и чюдяся евангелист списатель, яко не ведущи бывшаго, вниде. Аще и мощно бе от сего навыкнути ей, яко ведяше утаевающаяся ей, почто бо ни единаго же вопросив, вас вопрошает, разве (л. 431 об.)[1446] являя, яко аки ведыи. Но многое ослепление не попущаше ей порока сего извлещися. Со многим же безстудием самоугодием отвещавает, не пщеваше бо к человеку беседовати. Люто сие, зане яко от единыя души совета на грех приидоша или якоже от сложения некоего. Что яко согласитися вама, рече, искусити Дух Господень? Се ноги погребших мужа твоего при дверех и изнесут тя. Первее учит ю, еже согрешила есть, и тогда показует, яко праведне таяжде постраждет с мужем, лма и в тех же согрешила есть. И како рече, абие паде пред ногама его и издше, яко близ стояше. Сице они на ся томление (л. 432)[1447] привлекоша. Кто прочее не удивил бы ся? Кто не убоял бы ся апостола? Кто не почюдил бы ся? Кто не устрашил бы ся? Сия глаголет, показуя, аще не к тому прочее бяху удобь пренебрегаеми якоже и прежде, и яко в кратцем времени и во едином мгновении, толика бяху от рыбаря и простца. Небо убо прочее бе земля и гражданства ради и дерзновения и чюдес их ради и якоже аггели тако чюдими бяху, ни к чесому же обращающеся ни к смеху, ни к запрещениям, ни к беседам. Не токмо же за сие, но и яко зело человеколюбни и щадителни бывающе, овем убо пенязми помогаху, овем же исцелением телес. Почто исполни сатана сердце твое? (л. 432 об.[1448] Токмо не отвещавает онем Петр, хотя муце предати и, и инех наказует, понеже бо зело тяготно хотяше являтися бывшее. Сего убо ради и на самого его и на жену его страшный творит суд. Аще же в непростителных согрешивших, не таковыя казни истязал бы на обоих, колико отсюду пренебрежение Божие не бы было. А яко сего[1449] ради, яве от еже не абие на томление приити, но указати прежде грех, отнюду же ни един постенав, ни един возрыдав, но вси убояшася. В лепоту же вере их простираемей и знамения множайшая бываху и многии и у своих страх бе, елма не тако (л. 433)[1450] внешняя нас смущают, яко домашняя. Аще убо будем друг со другом собирающеся, никто же будет[1451] нас воюяй, якоже[1452] аще друг со другом растоящеся будем, противу нас вси востанут. От сего и они прочее дерзаху и со дерзновением и на торжищи хождаху и посреде враг удержаваху и исполневашся оное реченное: Господьствуй[1453] посреде враг твоих, еже и болшия бе указание силы, яко яти бывающе и связуеми, сицевая творяху.

В идел ли еси, неправедный ответотворче, о раскавающихся страх и трепет и смерть. Послушай и еще к сим о клятвопреступницех, еже выше назнаменано. С коликою клятвою (л. 433 об.)[1454] государь царь дал Господеви и клятвами утвердил за своим подписанием и печатми укрепил, еже святый Златоуст глаголет о клятвопреступницех: Аще и не абие казни бывают от Бога, того ради паче боятися подобает. Зело бо лютейшии муки тех ожидают.

Т ем же аще иже солгавшии токмо таковая пострадаху, а иже клятвопреступающии, что ли не постраждут. Паче же аще просте рекшия жена еи на толице, толику подъят казнь и не отбеже, помыслите, кленущиися вы и клятвопреступлющии, коего будете достоини мучения. Благовременно есть и от ветхаго указати лютость клятвопреступления. (л. 434)[1455] Серп[1456], рече, летящ бе, в долготу лактии двадесять, а в широту лактей десять, еже летящь зело скорейшее нашествия томления наводит клятвам последующее, еже бо лактии многих быти широте же и долготе зелность знаменует и величество злых. А еже с небесе летети, еже вышняго судилища суду низноситися, серповидное же неизбежимое томления являет серп на выю напад, не сам о себе извлечется, пребывает же некако еще и главе отсекаеме[1457] наводит, якоже бо серп, идеже аще впадет, не сам о себе извлечется токмо, но и главе отсекаемей, сице на казнь на кленущихся находящая люта страшна некая есть и не убо оступити имать, не прежде исправивши дела своего, аще же убегаем кленущихся, да не дерзаем, (л. 434 об.)[1458] на наше бо зло сие бывает, елма что непщуете, колицы по Анании и Сапфире, таяжде онем дерзнуша, а не таяжде пострадаша. Не понеже простися им, но понеже на болшее соблюдаеми суть зло. Тем же иже многая совершающии, не мучимы, паче нежели мучимы, боятися и трепетати должни, возрастают бо им томления не томления ради и долготерпения Божия. Согрешаем и не абие казним от Бога, паче наказуемаго должен есть боятися[1459]. Тем же убо да не сие видим, яко не мучими есмы, но аще не согрешихом. Аще же согрешающе, не мучими бываем, паче трепетати должни есмы. Рцы бо ми, аще коего раба имел бы еси и запрещал бы ему токмо, и не бил бы еси, когда паче боится, (л. 435)[1460] когда ли бегает, когда ли в беглеца бывает, не егда ли запрещаеши токмо. Отнюду же и друг наказуем не претити часто, яко да не страхом паче позыбати душю, яко да не терзати и, паче нежели возложением ран. Инако же[1461] и тамо убо привременно бе томление, зде же всегдашнее, да не убо аще никто же серповная страх ждет ныне. Сие да видиши, но оно помысли, аще таковая творит, елма многая бывают ныне, якоже при потопе[1462], но потоп не бывает. Генною воспретися и томлением мнози согрешают, якова же содомляне, но огненый не снииде дождь. огненая бо уготована есть река. Мнози фараонитская дерзнуша, но (л. 435 об.)[1463] не пострадаху, яже фараон, ниже потоплени быша в Чермном мори, пучина бо их ожидает бездны, идеже не с нечювствием томление ниже потопитися мощно есть, но не множае мучимым, жгомым, душимым не изнурятися.

Мнози[1464] в яже израильтяны согрешенная дерзнуша, но не угрызахут их змия, ожидает бо их червь нескончаемый. Мнози гиезиева дерзаху, но прокажени не быша, ожидаеь бо их вместо проказы, еже полма растесаном быти и положитися с лицемеры. Мнози[1465] и кляхуся и клятвопреступиша, аже же и убегоша, да не дерзаем, ожидает бо их скрежет зубовный, (л. 436)[1466] но и зде негди постраждут и не имут убегнути. Аще и не абие ту, но во иных гресех даже и лютейшее томление будет, елма и мы многажды вины приемше от малых и от великих весь гнев истощаем. Тем же, егда увидиши, что тебе случшееся, воспомяни грех твой оный. Сие[1467] бо и в сынох Иовлих[1468] бысть, помнете братии Иосифовых, продаша брата, убити начинаху, паче же и убиша усердием, елико бе еже от них, прелстиша, оскорбиша старца[1469] и ничто же пострадаша. По множайших убо летех о последних беду подъяша и грех сей воспоминают. А яко недосмысление[1470] есть реченное, (л. 436 об.)[1471] послушай их, что глаголют: Ей[1472], в гресе бо есмы о брате нашем. Тако убо и ты, егда что случит ти ся, рцы, ей, в гресе есмы, яко не послушахом Христа, яко кляхомся, многоклятия и клятвопреступлении на главу мою приидоша. Тем[1473] же исповеждся, ибо и онии исповедашися и спасошася. что бо аще не абие находит томление, понеже и Ахав за правду на Вуфкя, не абие по греху пострада, яже пострада, и чесо ради сие бывает. Дает ти нарок Бог, да тако отмыешися. Егда же единаче пребываеши, наводит прочее томление. Видесте ли, что пострадаша лжущии, тем же помыслите, что постраждут (л. 437)[1474] и клятвопреступающии. Помыслите и отступите. Несть кленущемуся не клятвопреступати и волею и неволею, несть клятвопреступающему спастися, довлеет едино клятвопреступление все содеяти и всецелу нам муку навести. Сего убо ради да вниманием, молюся, себе, да яже отсюду муки избегше, яже от Бога человеколюбия сподобимся.

П аки, ответотворче, глаголеши, яко Бог против апостола, одних учинил апостолы, других пророки, не дал одному всех даров, чтоб не имел притчи к спевости и[1475] отлучении от своей милости. Смотри, лицемере, апостолское уставление како разочте, яко же и инде глаголет: (л. 437 об.) в нем же кто призван, в том же да пребывает. Како же царь, оставя свое подобие царское, на высоту святительства воскочи, чрез подобие, яко ты ж поминаешь. Езекиилево вознеслося сердце в твоей красоте и испортилася хитрость красотою твоею, для множества грехов твоих на землю бросил тя есть, погибель ты стал еси и не будешь паки во веки. Что же ты се помышляеши о нас, отступающих от зла по Христове заповеди и святых его? Разсмотри, человекоугодниче, чие сердце вознеслося и не оного ли восхитившаго чюждо достояние и власть, якоже Иозия вторыи. Аще ли о нашем отшествии глаголешь, готов пострадати (л. 438)[1476] Христа ради вся злая, якоже и терплю, но доброзаконно пострадати, якоже и апостол пишет, или якоже великии Григории Богословец о святем Василии: Закон[1477] же мучения есть заповедь Спасова, бегати убо гонения и не вметати себе в беды и ищемым крытися, разумом щадети гонителя. Да и не до крове пришедше, повинни будут греху мучителеву, времени же позвавшу и ятом бывшем подвизатися, еже да явитися самому на убииство, гордо и мерзко есть. А еже приспевшу времени обленитися и не подвизатися Христовы ради заповеди, не мужества есть знамение и безумия[1478]. Се убо дондеже, рече, бе великии (л. 438 об.)[1479] Афанасии, сей нам бяше столп и содержание и утвержение, реку же и всей церкви. А понеже еретик ради стужения виновно бе ему отлучитися на время, тем же отъиде, якоже бо нецыи хотящии град преяти и видяще его тверд и неудобь приступен, отчаяваются, еже силою одолети ему. Словесы же лестными устремляются к хитрости лукавства и градныя стражи лестию и имением подшедше, и тако град приемлют без всякого труда. И под властию себе сотворяют и, или яко добляго судию Самсона, совещавшии они иноплеменницы, прежде имением жену его прелстиша, и та испытавши лестию (л. 439)[1480] святыни его тайну и поведа им. Они же прежде власы ему остригоша, в них же имяше крепость, и тако емше и, ругахуся ему, елико же и хотеша. Такожде и на нас воюющии нынешнии иноплеменницы предаде великаго Афанасия нашего старейшину стражем, в нем же вся нам крепость бяше, сего же неимением умздиша, ниже лестию окрадоша, но насилием отгнаша и державу нашу безвестием покрыша и славу церковную остригше. И тако прочей напитовахуся своего нечестия повеленми без страха сия со дерзновением творяще.

С е[1481] уже третие за Троицу Великому борение. Первое, бегав при великом (л. 439 об.)[1482] Константине, от ариан оклеветан быв. Второе, при сыне его Константии. Третие, при Улиане, Тако бо подобно великому нашему страдалцу, по законе Христове страждущему, треми боренми бравшуся и победившу, совершенныя получити победныя похвалы наречением.

П аки[1483] глаголеши, ответотворче: Рахили дал красоту, толко не позволил ис плоду чрева ея, кривоглаза была. Глаголи, кто не изволил и где есть Рахиль неплодна? Иосифа и Вениамина кто породи?

П аки пишешь[1484]: Складал псалмы Давид и отписал, однако ж их сам не пел, толко сыны Кореовы складно спевали. Кто есть (л. 440)[1485] свидетель, яко Давид сам не пел псалмов? Сам Давид о себе глаголет: Милость и суд воспою тебе, Господи. И паки: Пою Богу моему, дондеже есмь. И паки: Пою и воспою во славе моей.

П аки, лжесловче и баснословче, пишешь: Мило Кротонский коли быв силен, в чювстве своем чаял, что быти ему крепку и в руках слово в слово, что и Палидамос, который един из них хотя руками держати вертеп каменный, а другой хотел раздрати дерево наполы. Раздрал же, толко обезсилелся от болшой мочи, и опять дерево как спустилося, захватило руки его и задержало в себе, и пришли после волки и жива съели (л. 440 об.)[1486] его. Не удоволился еси в Божественых правых догматох, еже Божествеными законы ограждены и утвержены, о таковых убо Господу свидетелствующу: Повелевая[1487] стрещися глаголя. Внемлите же от лживых пророк иже приходят к вам во одеждах овчих, внутрь же суть волцы хищницы, от плод их познаите, еда объемлют от терниа грозды или от репия смоквы.

Не есть ли истинно Божие слово, разсмотри, лицемере, праведно сам и истинно, кто еси ты и что суть дела. Не суть ли ты лжехристос, приходяй к нам? Не во овчюю ли кожу обшился еси, внутрь же хищник волк, похищая простеиших души? Не (л. 441)[1488] суть ли плоды твоя от терния и волчец? Не древо ли зло плоды злы творя, о нем же Христос глаголет: Тем же от плод их познаите их. Такоже и Божественный апостол Петр прорече о таковых, глаголя: Б ыша[1489] ж и лживы пророцы в людех, якоже и в вас будут лживии учители, иже внесут ереси погибели, и мнози последствуют нечистотам их. Ими же путь истинный похулится, в преумножении лстивых словес вас уловят, их же суд не коснит и погибель их не воздремлет. Но таковым Божественный апостол Павел запрещает, глаголя: Ложь отложше, глаголите истину. А яже басни твоей ложной, которой хотел, (л. 441 об.)[1490] глаголешь, розодрать дерево наполы, розодрал, толко обезсилелся от болшой мочи, и опять дерево как спустилося, захватило руки его и задержало в себе, и пришли после волки и жива съели. Тако и ты, новый расколниче, Божественных правых велении покушаеши розодрати, но обезсилевся, увязну, и помале душетленными волки имаши снеден быти.

П аки глаголеши, Люцифер, понеже имел много доброты, и чево ему не достало и какова добра не было, такова не было, одно под одным чтет Езекииль главу, вознеслося сердце твое в твоей красоте и испортилася хитрость красотою твоею, для множества грехов твоих на землю (л. 442)[1491] бросил тебя есть, погибель ты стал еси и не будеши паки во веки.

Разсмотри, лицемере, кто возвысился сердцем. Аз ли, последуя Божественной заповеди, глаголющей, аще гонят вы во граде сем, бегаите во ин[1492]. И паки: Идеже не приемлют вы, ниже послушают словес ваших, исходите из града того. Еда Христос и апостоли и святии вси бегали от злоб, высоко сердце имели, то уже и Христа, и святых апостол, и всех святых оглаголуеши, а не мене единаго. Оглаголуй того, которой не в сущих своих уставох пребывает и не на мене единаго превознесся, но и на самаго Бога и закон.

П аки к басням своим отходиши и глаголеши, увидя его (л. 442 об.)[1493] в таких многих благодетелствах неблагодарнаго, что вам кажется не з болшаго лиха, что неблагодарения неблагодарение есть, некоторой ветр[1494], которой все сушит, цветы, травы, овощь и реки. Кто есть, совопросниче, неблагодарен? О мне ли пишеши, яко неблагодарен? Ей, благодарен, ничто туне от царя нашего приях от движимых и недвижимых вещей, но за мног труд, яко Бог весть. И не погубих с любодейцами, но все возложих Господеви, яко свидетелствуют вещи. И есть царю нашему не сугубо или трегубо воздаяние, но присно плодоносимо в сем веце и по многолетном его житии (л. 443)[1495] и в будущем до пришествия Христова не престанет приклад благодати. Откуду убо ведомо есть се, аз ти покажу.

Господу свидетелствующу, притчею глаголя: Уподобися[1496] Царство Небесное человеку, сеявшу доброе семя на селе своем. И паки: Уподобись Царство Небесное зерну горушичну, еже взем человек, всея на селе своем, еже малеишии убо есть от всех семян. Егда еж возрастет, более всех зелии есть и бывает древо, яко приити и птицам небесным и витати на вервех его, И паки ину притчю глагола им: Подобишесь Царство Небесное квасу, иже вземши жена, сокры в мучных сатех три, дондеже воскисоша вся. И прочая. (л. 443 об.)[1497] кто же есть сеявыи доброе семя, сын человеческии, а село есть мир, доброе же семя, сии суть сынове царьствия, а плевели суть сынове неприязнении, еже есть ты и подобнии тебе, а враг всеядый есть диавол, отец ваш. Якоже Господь свидетелствует: Вы отца вашего диавола и похоти отца вашего творите. А жатели аггели суть, якоже убо собирают плевелы и огнем сожигают, тако будет и в скончание века сего. Послет сын человеческии аггелы своя и соберут от царствия его вся соблазны и творящыя беззаконие и ввергнут в пещь огнену, ту будет плач и скрежет зубом. Тогда (л. 444)[1498] праведницы просветятся яко солнце во царствии отца их, имеяй уши слышати, да слышит.

С лышал ли еси Спасово учение в притчах: елицы доброе семя обрящутся, имут расти, плодствовати до жатвы, то есть до скончания мира, такоже и прочая последующая притчи Христовы свидетелствуют. Ово подобно есть Царствие Небесное сокровищу сокровенну на селе, еже обрет человек скры и от радости его идет и вся, елика имать, продает и купует село то. И паки: Подобно есть Царствие Небесное человеку купцу, ищущу добрыя бисеры, иже обрете един многоценен бисер, шед, продаст вся, елика имяше, и купи его.