Культуры эпохи поздней бронзы и переходного к раннему железному веку периоду

Эпоха поздней бронзы связана с развитием бархотовской и ирменской культур в лесостепной и южно-таёжной полосе Западной Сибири, саргаринско-алексеевской культуры в Алтайском Приобье и Северном Казахстане, карасукской культуры в горных системах Южной Сибири. В таёжной зоне (Среднее и Нижнее Приобье) развивались барсовская культурно-историческая общность и атлымская культура.

Бархотовская культура. Была распространена в Притоболье.Близка сузгунской культуре, с которой, вероятно, сосуществовала на последних этапах её развития. Памятники представлены поселениями и городищами, появление которых было типичным для эпохи поздней бронзы. Погребения пока не известны. Жилища имели углубленный длинный коридорообразный вход, а их площадь достигала 70 м². Хозяйство было комплексным - животноводство с заметной долей присваивающего уклада – охоты и рыболовства.

Ирменская культура. Была распространена в восточной половине западной Сибири, на территории современных Омской, Новосибирской, Кемеровской областей, на севере Алтайского края и юге Томской области. Выделена Н. Л. Членовой. Название получила по наименованию ныне затопленного Обским водохранилищем поселения в Новосибирском Приобье. Термин «ирменская культура» появился в 1955 г. Культура сложилась в результате воздействия карасукского населения на носителей андроновской (федоровской) и андроноидных культур. В настоящее время известно более 200 поселений этой культуры и множество могильников, в которых изучено более 800 погребений. Ирменская культура является одной из наиболее полно изученных археологических культур эпохи бронзы в Западной Сибири.

Есть несколько точек зрения на датировку культуры. В. И. Матвеев относит ее к середине XII – первой половине VIII вв. до н.э. По мнению В. И. Матющенко, культура существовала с X по VIII вв. до н.э. В. И. Молодин датирует её IX - VIII вв. до н.э., а позднеирменский период VIII - VI вв. до н.э. Все исследователи выделяют позднеирменский период, который хронологически совпадает с началом эпохи раннего железа.

Поселения. Наиболее изучены Ирмень-1, Быстровка-4 (раскопки В. И. Молодина), и Милованово-3 (раскопки Е. А. Сидорова). Как правило, поселения не были укреплены. Оборонительные вал и ров встречены лишь на городищах Батурино-4 на р. Обь и Каргат-6 в Барабинской лесостепи. Значительная мощность рва и вала свидетельствовала о достаточно напряженной обстановке и необходимости обезопасить себя от нападения возможного противника.

На краю ирменских поселений обычно располагаются обширные зольники, так как ещё с андроновского времени существовала традиция выносить из жилищ золу вместе с другим мусором и ссыпать её в одно место. Эта традиция связана с культом огня и протозороастрийскими верованиями, зарождавшимися в индоиранской среде. Зольники насыщены находками: разбитые сосуды, обломки костей, в том числе пережжённых, сломанные и целые предметы. Внешне зольники представляли собой пологие холмы, диаметр которых мог достигать 100 м., а толщина, как показали раскопки городища Быстровка-4, 3, 5 м. Зольники существовали длительное время, и их раскопки дают важную информацию по развитию форм и орнаментации сосудов, по развитию типологических особенностей других вещей.

Ещё одна особенность ирменских поселений – большая насыщенность культурного слоя находками – от 30 до 100 на 1 м². В основном это обломки керамики и костей, встречаются костяные наконечники стрел.

Хорошо изучены жилища. По конструкции они могли быть каркасно-столбовыми или срубными. Каркасно-столбовой тип фиксируется по столбовым ямкам в материке – остаткам опорных столбов. Они периодически подгнивали и их приходилось менять. По площади каркасно-столбовые конструкции могли быть малыми (12-42 м²) или большими (160-400 м²). Большие состояли из двух частей: в центре – прямоугольное помещение, в котором жили люди; оно отделялось стеной от внешнего помещения, в виде коридора окружавшего центральное помещение со всех сторон: здесь зимовал скот. По краям жилого помещения стояли мощные столбы, на которых покоились балки плоского деревянного перекрытия. Столбы имелись и в боковых помещениях, они были по высоте ниже центральных, и поэтому балки перекрытия здесь лежали наклонно. В целом, крыша ирменского жилища в разрезе представляло собой трапецию. Стены складывались из брёвен, лежавших горизонтально и упиравшихся торцами в столбы.

Срубные жилища по площади были меньше: 100-170 м². Их крыша представляла собой сужающийся кверху бревенчатый сруб наподобие пирамиды. Они тоже состояли из двух частей: в той, что ближе к входу, зимовал скот, а в более крупной жили люди.

Жилища отапливались очагами, которые топили по-черному, т.е. дым шёл прямо в жилище. Одновременно могли действовать один или несколько очагов. Помимо жилых сооружений раскопаны и хозяйственные, но в них очагов нет. В некоторых жилищах (на городище Каргат-6, на поселении Исток в Промышленновском районе Кемеровской области) выявлены колодцы, из которых брали воду зимой, когда вода в реке летом могла пересыхать или замерзать зимой.

Погребальный обряд. Погребальные памятники представлены курганами со слабо выраженными насыпями. Наиболее полно исследованы могильники Преображенка-3 в Барабе (раскопки В.И. Молодина) и Журавлево-4 в Кузнецкой котловине, в районе оз. Танай (раскопки В.В. Боброва). На каждом из них обнаружено более ста одиночных и коллективных погребений. Из других могильников надо упомянуть Плотинную (у г. Камень-на-Оби) и Еловку-2. В каждом из них открыто около 60 погребений.

Погребальный обряд ирменской культуры в целом одинаков на всей территории ее распространения. Захоронения совершались в неглубоких могилах или прямо на поверхности древней почвы. Над погребенным сооружали строение из пластов дерна. Если рядом было несколько могил, насыпь приобретала овальную форму. В нескольких случаях под насыпью были обнаружены неглубокие рвы, окружавшие могилы. Иногда в них находили остатки жертвоприношений и тризн: кости животных (иногда их целые черепа), обломки сосудов. Часть рвов до нас не дошла, так как они могли быть неглубокими и не перерезали материк. В Прииртышье (могильник Калачевка-2) ровики были прямоугольными. Погребенные лежали в скорченном положении; чаще всего на правом боку, головой на юг и юго-запад. Часты вторичные захоронения. Трупосожжений встречаются редко. Погребенных сопровождал небогатый инвентарь: сосуды, небольшие бронзовые изделия (ножи, гвоздевидные подвески, браслеты и др.). В курганах: могильников Журавлево-4 и Камень-1 найдены грубо обработанные камни-обелиски, которые устанавливали в изголовье погребенных. По мнению В.В. Боброва, они восходят к деревянным столбам андроновских могил.

Культовое сооружение обнаружено при раскопках памятника Сопка-2. Оно представляло собой кольцеобразный ровик диаметром около 10 м. В нем имелось четыре прохода, ориентированных по сторонам света. Внутри кольца и за его пределами имелось много ямок. В одной из них обнаружен ирменский сосуд.

Керамика. Глина хорошо отмученная, с примесью дресвы и органики. По­верхность сосудов хорошо заглажена, иногда подлощена. Керамика могильников и поселений отличается лишь своими размерами.

По форме сосуды делятся на три группы. Самая распространенная форма - плоскодонные горшки. Они могут быть крупными и небольшими, со слабой и силь­ной профилировкой, с прямыми и отогнутыми венчиками. В них хранили продукты и готовили еду.

Вторая группа - небольшие плоскодонные и круглодонные сосуды типа низ­ких горшков (диаметр больше высоты). Некоторые из них не имеют горловины. Это столовая, тщательно изготовленная посуда.

Третья группа - плоскодонные или уплощенные кувшины с узким горлом и раздутым туловом, предназначенные для хранения жидкости. Орнамент чаще всего резной или гребенчатый. Он наносился на верхнюю половину сосуда и представлен геометрическими фигурами: заштрихованными треугольниками и лентами, гладки­ми ромбами. Орнаментальные зоны отделены друг от друга узеньким пояском из горизонтальных линий, ямок или разделенных «жемчужин».

Бронзовые изделия немногочисленны. Это специфические для ирменской культуры гвоздевидные подвески, пластинчатые несомкнутые браслеты с «шишеч­ками» на концах, крупные и мелкие бронзовые бляхи, кольца, накосники, бронзовые кожи. Найдены костяные наконечники стрел, концевые накладки на лук и другие предметы. Особо надо отметить обломки двух каменных жерновов из Журавлево-4. Найдены многочисленные обломки костей домашних животных. Кости диких жи­вотных встречаются значительно реже.

На последний период ирменской культуры приходятся предметы мелкой глиняной пластики. Они найдены в Новосибирском Приобье (городище Абрашино-1 и поселение Ирмень-1) и представляют собой изображения лежащих на спине, распластанных животных со слабо обозначенными конечностями и прочерченной полосой, идущей вдоль «брюха» скульптурки.

Антропологический материал, по В. А. Дремову, позволяет отнести носите­лей ирменской культуры к европеоидном типу. Они сложились на андроновской базе, но в их формировании приняло участие население, имевшее в своем составе ощутимую монголоидную примесь.

Ирменцы генетически связаны с населением андроновской культуры. Эта связь хорошо прослеживается в геометрической орнаментации сосудов. В. И. Молодин полагает, что в появлении ирменской культуры определенную роль сыграло кротовское население. В. И. Матющенко прослеживает общие черты с самусьскими племенами. Антропологические данные подтверждают эти связи. Близость к еловской культуре настолько очевидна, что В. И. Матющенко выделил единую еловско-ирменскую культуру. Безусловно, имелась определенная связь и с карасукской культурой Минусинской котловины, особенно в восточной части ирменской терри­тории.

Экономика. Большое место в них занимало скотоводство. Разводили крупный и мелкий рогатый скот, лошадей. Костей домашних животных встречено больше, чем диких. Характерной чертой скотоводства ирменцев являлось домашнее содержание скота зимой. Сохранившееся в некоторых местах до недавнего времени зимнее домашнее содержание скота дает возможность реконструировать особенно­сти скотоводства у носителей ирменской культуры. Для зимнего потребления резали значительную часть скота, оставляя необходимое для воспроизводства количество особей. Оставшиеся животные зимовали вдомах. Пребывание животных под одной крышей с людьми давало дополнительное тепло и экономило силы на заготовку топлива. Особенно эффективным было расположение скота в помещении, опоясывающем жилье по периметру. Скот, оставаясь всю зиму без свежего воздуха, был очень вялым, ослабленным, мало потреблял пищи, что экономило силы для заготовки большого количества корма. При имевшихся в то время орудиях труда это было очень удобно.

Земледелие. О нем говорят отпечатки зерен пшеницы и сорных растений на поверхности глиняных сосудов из Милованово-3; находки ячменных и просяных зерен из Истока; многочисленные обломки зернотерок и вращающихся жерно­вов о ручных мельниц, которые обычно появляются лишь при достаточно высоком уровне земледелия. Некоторые ученые даже предполагают возможность существования пашенного земледелия. Охота и рыбная ловля имели подсобное значение.

Судя по пряслицам, занимались ирменцы и ткачеством. Развито было бронзолитейное производство, о чем свидетельствуют многочисленные бронзовые изделия и следы бронзы на стенках сосудов. При помощи бронзовых ножей обрабатывали кость, дерево и рог, изготавливая из них различные предметы.

О социальных отношениях по имеющемуся материалу судить трудно. Сод­ной стороны, развитие земледелия предполагает доста­точно высокий уровень социального развития. С другой стороны, отмечается очень слабая дифференцированность в системе погребального обряда. По мнению В. В. Боброва, последний факт может объясняться несовершенством существующих ме­тодик исследования. Определенно можно говорить лишь о более высоком общественном статусе мужчин по сравнению с женщинами.

Карасукская культура (XII - VIII/VII вв. до н.э.) была распространена главным образом в горах Южной Сибири (Хакасия), Казахстане, верхней Оби. Культура имеет, пожалуй, самую долгую историю изучения. Её можно разделить на четыре этапа. Пер­вый (конец XIX - начало XX веков), связан с выделением карасукской культуры, и завершается работами С.А. Теплоухова, определившими её ме­сто в хронологии Южной Сибири. Второй этап (1930-50-е гг.) - это период первоначального сбора и изучения материалов. Итоги этого этапа содержатся в соответствующем разделе монографии С. В. Киселёва " Древняя история Южной Сибири" (1951 г.). Третий этап (1960-80-е гг.) ознаменовался количественным и качествен­ным прорывом в накоплении материалов благодаря работам Красноярской экспедиции и выделением в составе культуры двух групп памятников. За­вершается этап серией монографий и статей, отражающих различные точ­ки зрения на взаимоотношения этих двух групп. В 1960-е гг. памят­ники культуры были разделены на собственно карасукские (более ранние) и каменноложские. Каменно­ложские группы некоторые исследователи называют лугавской культурой, которая генетически связана с последующей татарской.

В рамках последнего, четвёртого, этапа, начавшегося с середины 1980-х гг., исследователи ак­центируют более пристальное внимание на углублённом изучении выде­ленных групп памятников и их связях с другими культурами региона.

Культура характеризуется высокоразвитой металлургией бронзы. Есть несколько типов бронзовых кинжалов: безэфесовые, выемчатоэфесовые, со слабонамеченным перекрестьем. Так же выявлено несколько групп бронзовых ножей: коленчатые (лезвие и рукоять находятся под тупым углом), с дугообразным обушком, и прямые. Для ножей и кинжалов характерны скульптурные изображения голов баранов, горных козлов, лосей.

Кельты и наконечники копий образуют менее многочисленную категорию инвентаря. Кельты клиновидной формы. Наконечники копий литые и имеют втулку с прорезью. Многочисленны бронзовые иглы и шилья. Широко бытовали бронзовые бляшки, нашивки, «лапчатые» подвески.

Для культуры характерны находки кладов: Тукайский, обнаруженный напротив д. Тукай, в составе 44 предметов (нож, долото, зеркало, бляшки, ложечковидные подвески); Сартакский, обнаруженный около улуса Сартак на берегу р. Абакан, в составе 331 предмета, среди которых были не только бронзовые изделия, но и костяные украшения.

Карасукская керамика - это сосуды, вылепленные ленточным способом; затем стенки тщательно проколачивали лопаточкой, колотуш­кой, что придавало стенкам ровную поверхность и небольшую толщину. Сосуд при­обретал форму чуть сплющенного шара, иногда с уплощенным дном. Поверхность лощили до блеска, придавая его поверхности черный, желтый или красноватый цвет. Одну группу сосудов орнаментировали только линией из ямочек или горизонталь­ных желобков; другую — богатыми узорами в виде сочетаний штрихованных тре­угольников, ромбов, лент, образующих разнообразные и сложные композиции.

Сосуды каменноложского этапа изготовлены более грубо. Они имеют удли­ненные, яйцевидные формы, часто с поддонами. Орнамент беден: по венчикам — поясок из черточек, штрихо­ванная сетка, желобки.

Погребальный обряд карасукской культуры. Могильники – это большие родовые кладбища, насчитывающие до нескольких сотен курганов. Они устраивались в виде поставленных на ребро каменных плит. В плане оградки могли быть округлой или прямоугольной формы. Внутри оградок - могильные ямы, стены которых укреплены каменными плитами. Погребенные лежат на боку с подогнутыми руками и ногами, головой на северо-восток. Около головы обычно ставили глиняные сосуды. Рядом со скелетами встречаются бронзовые изделия и кости животных.

Карасукское население оставило много петроглифов. Не все они надежно связаны с карасукским населением, но значительная доля их не вызывает сомнений в том, что петроглифы исполнили карасукские художники.

Происхождение карасукской культуры. Карасукское население является продуктом сложных взаимо­действий местного населения Хакасско-Минусинской котловины с пришлым. Мест­ное население ко времени появления мигрантов не было единым: это были потомки афанасьевцев, окуневцев, андроновцев (федоровцев). Пришельцы в Хакасско-Минусинскую котловину проникают из районов, лежащих юго-западнее Саяно-Алтайского нагорья.

Следы этих мигрантов зафиксированы и в лесостепной полосе Западной Сибири. В 1980-е гг. был исследован могильник Старый Сад, относящийся к эпохе поздней бронзы, а, возможно, и к переходному времени от бронзы к железу. Он рас­положен в центральной Барабе. Этот могильник дал совершенно очень своеобразные ма­териалы. Обнаруженные сосуды, как и погребальный обряд, свидетельствовали, что открыта новая для Западно-Сибирской равнины культура, перекликаю­щаяся с бегазы-дандыбаевской культурой Центрального Казахстана. По данным антрополога Т. А. Чикишевой, население, оставившее этот могильник, по своему внешнему виду весьма отличалось от синхронных им ирменцев и карасукцев. На могильнике Старый Сад выявлен оригинальный погребальный обряд. В ряде могил были обнаружены по­гребения, совершенные по обряду трупоположения. Погребенные покоились на спине, с подогнутыми вверх коленями, а иногда на боку или вытянуто на спине. Есть случаи своеобразных кенотафов: на уровне погребенной почвы помещали несколько сосудов, а сам погребенный отсутствовал.

В керамике, её формах и орнаментации наблюдается синкретизм андроновских, ирменских и северных сузгунских черт, а также южных бегазы-дандыбаевских сюжетов. Этот синкретизм просматри­вается не только на отдельных сосудах, но и в наборах посуды, обнаруженных в отдельных захоронениях. В одну могилу могли поместить от двух до четырех сосу­дов, выполненных в принципиально разных традициях. Однако в их при­надлежности одному населению нет никаких сомнений. На памятнике получен и интересный бронзовый инвентарь, тоже сочетающий черты местной, ирменской, и пришлой, южной, традиций.

Интересно, что аналогичный материал обнаружен Т. Н. Троицкой в могильни­ке Крохалевка-13. Там был раскопан удлиненный овальный курган. Погребения здесь отсутствовали. Вместо них обнаружена серия «местоположений»; на уровне погребенной почвы стояли на расстоянии 1 - 2 м друг от друга, сосуды. Иногда ря­дом с такими сосудами лежал бронзовый нож или бронзовое украшение. Видимо, они прикрывались сооружением из дерна, которые позже слились в один овальный низкий курган. Керамика аналогична материалам Старого Сада.

Эти находки, вместе с открытыми барнаульским археологом B. C. Удодовым поселениями Бурла-3 и Кай-городок в Кулундинской степи, показали, что, начиная с эпохи поздней бронзы (в IX в. до н.э.), из Центрального Казахстана в За­падно-Сибирскую низменность продвигался поток переселенцев. Этот мощный поток мигрантов, несший с собой даже среднеазиатскую керамику, изготовленную на гон­чарном круге, втянул в движение соседствующую с ним на севере Казахстана куль­туру позднебронзового времени. Ее носители продвинулись в Кулунду и Южную Барабу, где были зафиксированы В. И. Молодиным на поселении Картат-6. Это яв­ление демонстрирует завершающую фазу некогда активного миграционного процесса, закончившегося уже в переходное от бронзы к железу время. В результате адаптации пришлого населения и смешения его с местными ирменскими племенами и, видимо, таежным южносузгунским населением образовалась новая культура, позднее принявшая участие в сложении саргатской, культуры железного века.