Подлинно художественный спектакль может появить­ся лишь при единстве взглядов режиссера и коллектива. Не подчинить своей воле силой, а увлечь своим замыслом.

Сделать всех его добровольными пленниками, не сковать, а вызвать инициативу творческого коллектива обязан са­мый строгий, требовательный, принципиальный режиссер.

ПРАВДА, УМЕСТНАЯ И НЕУМЕСТНАЯ

Актерам надо всегда говорить правду, — учил Лео­нидов. — Если актер делает что-то хорошо, надо ему это сказать, если плохо — не бояться ущемить его самолю­бие. Весь вопрос — в форме замечаний. В интонациях. Самовлюбленного, склонного к зазнайству, тоже надо похвалить, если он этого заслуживает, но похвалить сдержанно, без особых восторгов. Способного, но не уверен­ного в себе актера надо поругать, если он того стоит. Но, чтобы он окончательно не упал духом, надо критические замечания делать ему в форме дружеского совета, без раздражения, спокойно. В замечаниях режиссера «текст» может расходиться с «подтекстом»: на словах похвалил, а по существу дал понять, что еще полностью не удовлет­ворен; на словах поругал, а по существу выразил веру в то, что, в конце концов все получится преотлично...

В только-только созданной Леонидовской студии, естественно, не было «ведущих» и «не ведущих», «первых» и «вторых» актеров. Но мера одаренности студийцев, естественно, была различной. Кое-кто считал себя обиженным. Кое-кто был признан в коллективе талантом, кого-то уже записали в посредственности. И не всегда без ос­нований.

Леонидов знал это, но требовал равного отношения ко всем. В студии это осуществить было сравнительно легко.

В театре же молодой, неопытный режиссер часто опасается делать замечания прославленному артисту, а если и делает их, то с глазу на глаз, в извинительной форме. С актерами же, как говорится, «маленькими» позволяет себе быть иронически-насмешливым и даже грубым.

Правда ценна не сама по себе, а за предполагаемый результат. Надо не просто сказать актеру правду, а ска­зать ее вовремя. Врать не надо. А с правдой иногда по­лезно и повременить.

Существует легенда о том, как Леонидов однажды вы­гнал Станиславского, пришедшего к нему со своими заме­чаниями во время спектакля. Его можно понять.

Сказать актеру, что у него большой нос, а актрисе, что у нее кривые ноги, даже если это соответствует действительности, не правда, а грубость, бестактность, хам­ство.

То, что замечаниями и работой исправить нельзя, обсуждению подлежать не должно. Бесполезная правда становится бессмысленной жестокостью. Правду, даже суро­вую можно стерпеть, жестокость вызывает лишь озлоб­ление.

Делать замечания одним публично, другим наедине — плохая дипломатия. В конце концов, поняв, что режис­сер боится портить отношения с «сильными мира сего», его перестают уважать. Форма бесед с глазу на глаз мо­жет быть хорошим способом в особых случаях, когда на­до сбить самоуверенность с успокоившегося актера. На­значьте дополнительную вечернюю репетицию, на кото­рую вызывается лишь один актер. Можно гарантировать, что актер придет объясняться — «неужели у меня все так плохо?» Дополнительная репетиция — подарок для моло­дого актера, но обида для считающего себя мастером. Обида, но не оскорбление.

Тонкая натура артиста отнюдь не требует, чтобы вся­кое слово ласкало его. Гипертрофированное самолюбие — болезнь, и ее надо лечить, а не развивать. Честное, даже категорическое, но корректное по форме замечание не может травмировать настоящего артиста. Боязнь обидеть артиста, испортить с ним отношения чаще всего выглядит трусостью. Добреньких, ласковых режиссеров артисты могут звать в гости. А работать предпочитают с режиссерами строгими и требовательными.

Сколько огорчений испытывают молодые режиссеры, когда актеры, с которыми они были добры и ласковы, «предают» их. Но полбеды, если режиссер недостаточно требователен. Беда, если он актеру в глаза говорит доб­рые слова, а за глаза — худые. Это не дипломатия, а ли­цемерие.