Органические и механические образования

Все действительное органично в той мере, в какой его можно мыслить только во взаимосвязи с целокупной действительностью, определяющей его свойства и движения. Так притяжение в его многочисленных проявлениях делает доступный нашему познанию универсум единым целым, действие которого прояв­ляется в тех движениях, какими любые два тела изме­няют свое положение друг относительно друга. Но в аспекте восприятия и покоящейся на нем научной точки зрения целое, для того чтобы оказывать воздей­ствие, должно быть ограничено, и каждое такое целое мы находим состоящим из меньших целых, для кото­рых характерна та или иная направленность и ско­рость движения друг относительно друга; само притя­жение либо остается необъясненным (в случае дейст­вия на расстоянии), либо мыслится как механическое воздействие (через внешнее прикосновение), пусть даже и неведомо как осуществляемое. В этом смысле телесные массы распадаются, как известно, на одно­родные, с большей или меньшей энергией притягиваю­щие друг друга молекулы, агрегатными состояния­ми которых являются тела; молекулы состоят из неод­нородных (химических) атомов, причем объяснить их несхожесть различным сочетанием одинаковых внут­риатомных частиц предоставляется дальнейшему ана­лизу. Но чистая теоретическая механика лишь при­дает статус субъектов подлинных действий и противодействий лишенным протяженности силовым цент­рам, понятие о которых весьма близко к понятию о метафизических атомах. Все превратности расчетов, связанные с движением или направлением движения частиц, тем самым исключаются.

В применении же к одному и тому же телу, как к их системе, физические молекулы, поскольку они рассматриваются как обла­дающие равной величиной и без учета их возможной делимости, столь же приемлемым образом служат в качестве носителей силы, в качестве вещества как та­кового. Все наличные массы сравнимы по своему весу и могут быть выражены в определенных количествах одного и того же вещества, поскольку их частицы мыслятся как пребывающие в совершенно устойчи­вом агрегатном состоянии. В любом случае, единство, предстающее субъектом какого-либо движения или интегральной частью какого-либо целого (единства более высокого уровня), есть продукт неизбежной в науке фикции. В строгом смысле его адекватными представителями могут считаться только предельные единства, метафизические атомы — то нечто, которое есть ничто, или ничто, которое есть нечто, памятуя все же о том, что всякое представление о величине имеет лишь относительное значение.

В действи­тельности же, хотя с точки зрения механики это ано­малия, помимо этих частиц, которые и сами являются составными, и составляют мертвое, в нашем понима­нии, вещество, существуют также тела, которые во всем своем бытии выступают как природные целые и, обладая такой целостностью, движутся и воздейству­ют на составляющие их части — таковы органичес­кие тела. К ним относимся и мы, испытующие себя в познании люди, и каждый из нас кроме опосредован­ного знания обо всех возможных телах обладает не­посредственным знанием своего собственного. В силу неизбежных умозаключений мы убеждаемся, что с каждым живым телом связана психическая жизнь, благодаря чему оно в себе и для себя существует таким же образом, как это нам известно о нас самих. Но объективное рассмотрение с не меньшей отчетли­востью учит, что здесь всякий раз дано такое целое, которое не составляется из частей, но обладает ими как зависимыми от него и им обусловленными; что, таким образом, оно само как целое и тем самым как форма действительно и субстанциально. Человечес­кая сила способна лишь производить неорганические вещи из органических веществ, разделяя и снова свя­зывая их друг с другом. Таким же путем вещи приво­дятся к единству в ходе научных операций и предста­ют таковыми в понятиях. Наивное созерцание и фан­тазия художника, народная вера и вдохновенная поэзия придают явлениям живость; их искусно-дея­тельной силе, а именно силе вымысла, причастна и наука. Но наука же и умерщвляет живое, чтобы пос­тичь его отношения и взаимосвязи; все состояния и силы она обращает в процессы движения, всякое дви­жение сводит к количеству проделанной работы, то есть затраченной рабочей силы или энергии, чтобы постичь все процессы как однородные и соизмерить их друг с другом, коль скоро они в равной мере могут друг в друга превращаться.

Все это истинно настоль­ко, насколько истинны предполагаемые единства и насколько на деле безгранично поле возможного как мыслимого: тем самым достигается цель познания, равно как и другие цели, достижению которых наука призвана служить. Но тенденции и необходимые мо­менты органического становления и уничтожения не­возможно понять механическими средствами. Здесь само понятие становится живой, изменчивой и разви­вающейся реальностью как идея индивидуального су­щества. Если сюда вторгается наука, то меняется ее собственная природа: из дискурсивного и рационального воззрения она превращается в интуитивное и диалектическое, а это и есть философствование.

Но нынешнее рассмотрение должно вращаться не вокруг родов и видов и, стало быть, в том, что касается чело­века, не вокруг рас, народов и племен как биологичес­ких единств; наш взор устремлен к социологическому смыслу, сообразно которому человеческие отноше­ния и связи мыслятся как живые, или же, напротив, всего лишь как артефакты, и смысл этот отражается и находит свою аналогию в теории индивидуальной воли; именно в этом смысле постановка психологичес­кой проблемы станет целью второй книги нашего ис­следования.

Ф.Тённис. Ниже приведены фрагменты из Приложения «Результаты и перспективы», имеющегося во всех изданиях основной его работы «Общность и общество» (1887/1935). Здесь Ф.Тённис изложил свое, альтернативное концепции Маркса, представление о двух социокультурных «эрах» в истории человечества, соотношение между которыми весьма драматично. Суть этого представления Ф.Тённис вынес в первом издании своей книги в подзаголовок: «О коммунизме и социализме как эмпирических формах культуры».