Беглые заметки

*

Работы на выставке принимают с каждым днем все более лихорадочный характер, - суета и шум возрастают, количество

рабочих увеличивается, распорядители и устроители носятся с места на место каким-то особенным беглым шагом, физиономии возбуждены и озабочены, голоса хриплы, речь быстра и энер­гична - но несмотря на все это, ко дню открытия, по словам све­дущих людей, будут готовы только казенные отделы, да и то едва ли все.

В числе массы причин; задерживающих правильное и быстрое течение работ, немалую роль играет излишняя, как нам кажется, забота об эстетике. Бесспорно - стремление показать товар лицом вполне законно, но не надо забывать и чувства меры. А с ним не считаются или считаются, но плохо. (...)

Со всех сторон вас окружают разные архитектурные дели­катесы, всюду много стиля, много красоты, из хаоса то и дело возрождаются различные возбуждающие изумление дико­винки, - а между ними, на той же самой земле, на которой стоят и они, вздымая свои красивые купола к небу, - согнувшись в три погибели, грязные и облитые потом рабочие возят на деревянных тачках и носят на «хребтах» десятипудовые ящики с экспо­натами.

Это слишком резко бьет в глаза. Рельсы для четырехколесных тачек проложены далеко не всюду, во многих частях выставки их нет, и это ведет за собой ряд очень печальных последствий. Во-первых, рельсы, будь их больше, экономизировали бы мускуль­ную энергию и сильно ускоряли устройство выставки, так как тот же самый десятипудовый ящик, для перевозки которого рабочим на одноколесной тачке затрачивается четверть часа, мог бы быть перевезен по рельсам в пять минут и с затратой рабо­чей энергии несравненно меньшей, чем в первом случае, а во-вторых, неприятно видеть на художественно-промышленной вы­ставке - выставку изнурительного поденного труда чернорабочих. Это портит общий ансамбль праздника промышленности и даже как бы иронизирует над праздником.

Не эстетично, знаете ли, видеть у подножия архитектурных шедевров, гордо поднимающих свои разноцветные кружевные купола к небесам, - к небесам же обращенную в три дуги согнутую спину, пышущую испарениями далеко не ароматными, покрытую грязными лохмотьями и, кажется, даже тихонько поскрипывающую с натуги.

Скажут - без этого нельзя.

Всеконечно. (...)

«Нижегородский листок», № 138 от 21 мая 1896 года;

Горький А. М. Собр. соч., т. 23. М., 1953, с. 141-143.

Павильон товарищества Нобель - прежде всего самое стиль­ное здание на выставке в смысле своей архитектурной законченности. Все, что построено на выставке «в стиле», грешит многими отступлениями от него, неточностями и невыдержан­ностью. Так, например, «жемчужина русского строительного искусства», - как назвал царский павильон один любезный финн в гельсингфорсской газете, - несмотря на столь лестный отзыв о «жемчужине», заставляет все-таки отнестись с сомнением к чистоте ее национальности.

Воздушность и изящество этого здания, его склонность к го­тике, выражающаяся в непобедимом стремлении к небу, и общий его вычурный ансамбль - едва ли имеет много общего с духом приземистых великорусских изб, классические образцы которых и до сей поры еще сохранились в Новгородской и Псковской, а также Владимирской губерниях.

Мавританский стиль павильона Средней Азии - помимо того, что он в Средней Азии не совсем у места, ибо она выработала и имеет свою архитектуру, - еще и не выдержан, о чем свиде­тельствуют его арки, лишенные характерного изгиба и выпрямленные, а также и утрированная пестрота здания. Стильных по­строек вообще на выставке не много, на ней преобладает стиль «рококо - знай наших!» или винегрет из разных стилей, спутан­ных и перепутанных фантазией наших архитекторов в нечто сильно поражающее зрение, едва ли красивое.

Тем лучше на общем фоне свободного творчества строителей выделяется павильон Нобеля своей художественной красотой и точностью. Он так и кажется выхваченным из какого-нибудь испанского калифата и при входе в него - если не смотреть на­право - иллюзия продолжается. Волшебная путаница рисунка по стенам так и брызжет знойной фантазией мавров - и ах, как не­приятно видеть среди этих пестрых красок востока модель буро­вой скважины со всеми подробностями работ по бурению! С точ­ностью и поучительностью, заслуживающей полного подражания, показано, как машины приводят в движение бур, как он входит в почву, как устанавливаются трубы для прохода нефти и вынима­ется из скважины грунт. Далее вы видите образцы труб и бура, встретившего слишком твердый грунт и смятого в скважине, десятипудовое долото для бурения, расширитель скважин, «баш­мак» для резания смятых и застрявших в скважине труб, труборезку, - громадный прибор, опять-таки употребляемый для очищения засоренных испортившейся трубой скважин, вил­ку - клещи пудов в пятнадцать, назначенные для захватывания труб, смятых в скважине, ножницы, которыми и Геркулес едва ли в состоянии был бы отстричь что-либо, ввиду их величины и тяжести.

Во время бурения, встречая твердые грунты, трубы и самые аппараты для бурения, со страшной силой вгоняемые машиной в почву, часто мнутся, как тесто или замазка, - и вот вы видите и образцы этих сжатых давлением, исковерканных труб, и все при­боры для очищения засоренных испортившимися аппаратами буровых скважин. Вообще техника дела нефтедобывания пред-

ставлена в павильоне Нобеля замечательно наглядно и ясно.

Перед вами в миниатюре все, что есть и что делается в за­копченной дымом стране «нефтяного короля». Модели его приста­ней и флотилий, образцы нефти и ее производных, виды топок, керосиновых ламп, образцы почвы, цезарин, озокерит, минераль­ные масла, нефть и даже двадцатифунтовые камни, поднятые ею из недр земли и выброшенные на воздух через вышки вместе с черной, густой струей этой неведомо как рожденной жидкости, породившей громадные состояния, целые фабричные города, флотилии судов для ее перевозки, заводы для производства аппа­ратов эксплоатации жидкости, которая играет в промышленности нашего времени такую видную роль, из которой пробовали делать даже сахар, оказавшийся слишком сладким, и которая сделала жизнь Баку очень горькой, пропитав своим жиром и ароматом весь город.

«Черный городок» представлен в павильоне Нобеля целиком в прекрасной панораме Шильдера, вызывающей всеобщий восторг публики своим художественным и реальным исполнением; эта панорама оставляет далеко за собой пестрое «Покорение Кавказа» профессора Рубо (...) Картина Шильдера настолько хоро­ша, иллюзия, вызываемая ею, так полна, что прямо-таки хочется пойти по песчаным, пропитанным нефтью, застроенным кубообразными зданиями улицам этого даже чересчур черного города.

Пред вами развертывается во все стороны скучное, жаркое, выпачканное нефтью поселение странной мрачной архитектуры..!

Редкие прохожие в восточных костюмах идут по улицам. Длин­ной цепью тянется караван верблюдов, рядом с ними, утопая в песке, шагают погонщики, истомленные африканской жарой. Вам кажется, что вы слышите тяжелые вздохи работающего пара, чувствуете запах нефти, слышите плеск голубого моря, уходя­щего вдаль, позлащенного солнцем. Там, далеко на горизонте, рисуется туманное пятно Апшеронского полуострова, желтова­тое и скучное. Против него - бухта, вся голубая, и по берегу ее раскинулся Баку, город без клочка зелени, издали кажущийся грудой развалин, скучный, жаркий, шумный, пахучий. За ним, на горизонте желтоватые, горы. Песок, песок... И над всем этим - знойное, расслабляющее солнце... Скучно и тошно от со­зерцания этой стороны, считающей нефть сотнями миллионов пудов и деньги миллионами рублей. Сколько в ней богатств, и так она бедна, так забыта богом... А как скверно живется людям в этой Калифорнии Нобеля и Ротшильдов! Как антисанитарен и классически грязен этот город обетованной страны нефтяни­ков, - не раз доказывала холера, как зверски-грубы его нравы, ежедневно доказывает издающаяся в нем газета «Каспий». Это - город, стоящий у «золотого дна» и не имеющий себе равного по бедности жизни и природы.

(...) Нельзя пожаловаться на то, что публика плохо посещает этот интересный павильон: до 29 июля в нем перебывало 16 250 че­ловек. Его внешний вид, импонирующий своей важной, стиль-

ной красотой, поневоле заставляет заглянуть в него. А в нем бросаются в глаза эти чудные арки мавров и рисунок на стенах, заставляющий вспоминать о картинах и гравюрах Альгамбры; наконец, вся эта техника нефтепромышленности, такая оригиналь­ная и так наглядно представленная, сопровождаемая объясне­ниями, способна надолго удержать внимание публики и дает ей полную картину добычи нефти. Хорошо бы также для сравнения и Баку - городу - показать на выставке кусочек своей культуры в виде хотя бы очерка деятельности его самоуправления и двух-трех диаграмм, поясняющих санитарное состояние города, поло­жение в нем начального образования, рассказать о том, как в него возят воду в цистернах по железной дороге и как давно говорят об устройстве в нем более удобного и нормального водоснаб­жения, а также показать процент смертности его населения и прочее в этом духе. Сопоставив культуру города с оглушаю­щими цифрами доходов его граждан-нефтяников, публика вы­несла бы из павильона впечатление более определенное и широ­кое, чем то, с которым она уходит из павильона теперь. С одной стороны, солидно звучали бы сотни миллионов пудов и десятки миллионов рублей - с другой, развернулась бы поразительная картина грязи, дичи и всякой скверны, обязанной своим существо­ванием главным образом тому, что богачи - граждане города слишком глубоко погружены в нефть и не могут уделить городу ничего... ни времени, по недостатку его, ни денег, по недостатку щедрости у денежных людей.

«Нижегородский листок», № 212 от 3 августа 1896 года;

Сборник материалов к изучению истории русской журна­листики, вып. 3. М., 1956, с. 263-265.