Сумерки

Горят электричеством луны

На выгнутых длинных стеблях;

Звенят телеграфные струны

В незримых и нежных руках.

Круги циферблатов янтарных

Волшебно зажглись над толпой

И жаждущих плит тротуарных

Коснулся прохладный покой.

Под сетью пленительно-зыбкой

Притих отуманенный сквер,

И вечер целует с улыбкой

В глаза проходящих гетер.

Как тихие звуки клавира –

Далекие ропоты дня…

О сумерки! милостью мира

Опять упоите меня!

Юному поэту

Юноша бледный со взором горящим,

Ныне даю я тебе три завета:

Первый прими: не живи настоящим,

Только грядущее – область поэта.

Помни второй: никому не сочувствуй,

Сам же себя полюби беспредельно.

Третий храни: поклоняйся искусству,

Только ему, безраздумно, бесцельно.

Юноша бледный со взором смущенным!

Если ты примешь моих три завета,

Молча паду я бойцом побежденным,

Зная, что в мире оставил поэта.

Обязательства

Я не знаю других обязательств,

Кроме девственной веры в себя.

Этой истине нет доказательств,

Эту тайну я понял, любя.

Бесконечны пути совершенства,

О. храни каждый миг бытия!

В этом мире одно есть блаженство –

Сознавать, что ты выше себя.

Презренье – бесстрастие – нежность –

Эти три – вот дорога твоя.

Хорошо, уносясь в безбрежность,

За собою видеть себя.

* * *

З.Н. Гиппиус

Неколебимой истине

Не верю я давно,

И все моря, все пристани

Люблю, люблю равно.

Хочу, чтоб всюду плавала

Свободная ладья,

И Господа, и Дьявола

Хочу прославить я.

Когда же в белом саване

Усну, пуская во сне

Все бездны и все гавани

Чредою снятся мне.

Иннокентий Анненский

Смычок и струны

Какой тяжелый, темный бред!

Как эти выси мутно-лунны!

Касаться скрипки столько лет

И не узнать при свете струны!

Кому ж нас надо? Кто зажег

Два желтых лика, два унылых…

И вдруг почувствовал смычок,

Что кто-то взял и кто-то слил их.

«О, как давно! Сквозь эту тьму

Скажи одно: ты та ли, та ли?»

И струны ластились к нему,

Звеня и ластясь, трепетали.

«Не правда ль, больше никогда

Мы не расстанемся? довольно?

И скрипка отвечала да,

Но сердцу скрипки было больно.

Смычок все понял, он затих,

А в скрипке эхо все держалось…

И было мукою для них,

Что людям музыкой казалось.

Но человек не погасил

До утра свеч… И струны пели…

Лишь утром их нашли без сил

На черном бархате постели.

Идеал

Тупые звуки вспышек газа

Над мертвой яркостью голов

И скуки черная зараза

От покидаемых столов,

И там, среди зеленолицых

Тоску привычки затая,

Решать на выцветших страницах

Постылый ребус бытия.