Эпоха эллинизма 4 страница

Перев. А. Я. Гуревича.

1. Птолемей VII Евергет II (145—116 гг. до н. 9.) разделял власть с двумя соправительнииами: Клеопатрой II и Клеопатрой III. Обе были, его женами. Клеопатра III была дочерью Клеопатры II, которая в официальных документах называлась сестрой царя.
2. Фармути — египетский месяц март — апрель.
3. Анахоресис — бегство трудящегося населения от чрезмерной эксплоатации под защиту соседнего храма, вообще самовольный уход с места жительства о целью избежать уплаты налогов и исполнения повинностей.
4. Апомойра — налог с виноградников и фруктовых садов.
5. Стратег — правитель нома.
6. Уступленная царем земля — земли, ведение хозяйства на которых было изъято из-под непосредственного наблюдения царских чиновников. Владельцы уступленной земли находились в более или менее привилегированных условиях.
7. Царская земля — значительная часть египетских земель, которую обрабатывали под надзором царских чиновников арендаторы — царские земледельцы на продиктованных царем условиях. Большинство царских земледельцев были бедными египетскими крестьянами.
8. Литургия — принудительная служба, вообще принудительная работа, повинность.
9. Панополис — город в Верхнем Египте, центр большого восстания против власти Птолемеев.
10. Содействующие доходам царя — общее название многочисленной группы лиц из разных слоев населения (от царских земледельцев до откупщиков и чиновников), имеющей отношение к царскому хозяйству и финансовой администрации.
11. Филакиты и архифилакиты — полицейские чиновники.
12. Эконом — см. № 139, прим. 12.
13. Хрематист — член судебной коллегии по делам греков.
14. Виссон — тончайшее льняное полотно.

№ 147. ЗАПРЕЩЕНИЕ ВЫВОЗА ХЛЕБА ИЗ СРЕДНЕГО ЕГИПТА В ЭПОХУ ПТОЛЕМЕЕВ
(В. G. U., VIII, № 1730, 50/49 г до н. э.)

По приказу царя и царицы (1).
Никому не разрешено закупать в номах выше Мемфиса пшеницу или стручковые плоды и ввозить их в Дельту или Фиваиду ни под каким видом. Ввоз же указанных товаров разрешен в Александрию беспрепятственно. Уличенный в нарушении сего постановления подлежит смертной казни.
Желающие донести на нарушителей этого постановления пусть обращаются к стратегам соответствующего нома. Доносчик получит из подлежащего конфискации имущества (преступника) одну треть; если же он раб, он получит свободу и одну шестую вдобавок. Год третий, месяц фаофи (2) 23-го числа.

(В. В. Струве, Хрестоматия, ч. 1, № 130).

1. Царя Птолемея XII и царицы Клеопатры VII.
2. Фаофи — см. № 139, прим. 10.

№ 148. СОЦИАЛЬНЫЕ РЕФОРМЫ АГИСА В СПАРТЕ
(Плутарх, Агис, 3-16)

В III в. до н. э. в Спарте, переживавшей упадок и самое резкое имущественное расслоение, была сделана попытка ликвидации долгов и передела земель. Во главе движения стал один из спартанских царей Агис IV (245—241 гг. до н. э.).

Как только внедрилось в городе Спарте стремление к золоту и серебру, к приобретению богатства, это повлекло за собой алчность и скряжничество; а когда спартанцы стали пользоваться своим богатством и пускать его в оборот, появились у них роскошь, изнеженность и излишества. Спарта лишилась большинства своих хороших качеств и, попав в унизительное, недостойное ее положение, пребывала в таком состоянии, пока не стали в ней царями Агис и Леонид.
Агис намного превосходил благородством своей души и умом не только Леонида, но почти всех царей, правивших в Спарте после Агесилая Великого (1). Он не достиг еще 20-летнего возраста. Он был воспитан в богатстве и роскоши женщинами: матерью Агесистратой и бабушкой Архидамией, которые принадлежали к самым богатым людям среди лакедемонян. Но Агис, [как только возмужал], сейчас же решительно отказался от всей роскоши и наслаждений... Он гордился грубым спартанским плащом, хотел пользоваться спартанским простым столом и вел спартанский образ жизни...
Начало разрушения и болезненного процесса в Спарте следует относить приблизительно к тому времени, когда спартанцы, сокрушив гегемонию афинян, наполнили свой город золотом и серебром. Пока, однако, оставался в силе закон Ликурга (2) о числе домов при наследстве, пока отец оставлял наследство сыну, — этот порядок, это равенство, оставаясь в силе, спасали государство от всех других ошибок. Но вот один из эфоров (3), Эпитадей (около 400 г. до н. э.), пользовавшийся влиянием, но гордый, тяжелого характера, поссорился с сыном. Он предложил ретру (4), по которой каждый имел право отдавать при жизни или отказывать после смерти свой дом и земельный надел всякому по своему желанию. Эпитадей предложил закон из чувства личной злобы, но спартанцы приняли его и утвердили под влиянием корыстолюбия и таким образом уничтожили прекраснейший во всех отношениях порядок. Влиятельные люди стали приобретать имущество, не зная границ, устраняли родственников, имевших право на наследство. Вскоре богатства скопились в руках немногих, а государство от этого стало беднеть. Вместе с завистью и недоброжелательством к собственникам появилось равнодушие ко всему хорошему, развились низкие чувства. Спартиатов оставалось не более 700 человек, и из них только сотня, быть может, имела земли и земельные наделы. Все же остальные граждане были неимущей бесправной чернью, проживавшей в городе. Они слабо защищались от нападений внешних врагов, но всегда старались не пропустить удобного случая произвести государственный переворот, ниспровергнуть существующий порядок.
Тогда Агис, считавший прекрасным делом — как оно и было в действительности — уравнять состояние граждан и пополнить их число, стал испытывать народ. Молодежь, сверх ожидания, вскоре примкнула к нему, готовилась вместе с ним к нравственному возрождению и, с целью достигнуть свободы, переменила образ жизни, как своего рода одежду. Не то было со стариками. Разврат глубоко коснулся их... В то время большинство богатств в Спарте находилось в руках женщин. Это обстоятельство затрудняло исполнение планов Агиса.
Женщины явились его противницами не только потому, что им приходилось отказаться от роскошной жизни, прославляемой людьми, незнающими истинно прекрасного, но и потому, что видели необходимость лишиться того уважения и влияния, которыми они пользовались благодаря своему богатству. Они обратились к Леониду, как к старшему, с просьбой удержать Агиса от его намерений и помешать их исполнению. Леонид желал помочь богатым, но боялся народа, стоявшего за политический переворот, поэтому не вступал в борьбу открыто, тайно же искал средств повредить Агису...
Агису, однако, удалось сделать эфором своего сторонника Лисандра. Через него он немедленно внес ретру (4), главные статьи которой упоминали об уничтожении долгов и разделе земель. Полоса земли между Пелленским ущельем и Тайгетом, Малеей и Селасией (5) должна была быть разделена на четыре с половиной тысячи участков, находящаяся вне этой полосы земля — на пятнадцать тысяч и должна была быть распределена между периэками, способными носить оружие, четыре же с половиной тысячи участков предоставлены спартиатам. Число последних должно было быть пополнено из периэков и иностранцев, получивших воспитание свободных граждан, обладавших красивой наружностью и находившихся в цвете лет. Из них следовало составить пятнадцать фидитий, от двухсот до четырехсот человек каждая. Они должны были вести такую жизнь, какую вели их предки.
Ретра была написана, но геронты (6) не могли придти к единому мнению по поводу ее. Тогда Лисандр собрал народное собрание и сам выступил перед гражданами. А Мандроклид и Агесилай (7) (дядя царя) просили... не отнестись безучастно к тому, что Спарта теряет свое достоинство, но вспомнить старинные прорицания оракула, увещавшие Спарту беречься корыстолюбия, как пагубного для нее зла, а также и недавно принесенное им прорицание Пасифаи (8)... Говорили, что и оно предписывало спартиатам установить у себя равенство для всех согласно закону, первоначально проведенному Ликургом. После всех перед собранием выступил царь Агис и в немногих словах объявил, что делает величайший вклад в государство, которое хочет преобразовать, а именно, прежде всего он передает в общее пользование все свое огромное личное имущество, состоящее из обрабатываемых земель, пастбищ, а кроме того, из шестисот талантов денег. То же самое готовы сделать его мать и бабка и его друзья и близкие к нему люди, все первые богачи среди спартиатов.
Народ был изумлен такой щедростью юного царя и очень обрадован, что через триста почти лет явился царь, достойный Спарты. Царь же Леонид с особенным ожесточением выступил против него. Он сообразил, что если и он будет вынужден поступить так же, он все-таки не получит такой же благодарности от граждан, так как, когда все в равной мере будут отдавать нажитое ими имущество, честь будет воздана только тому, кто показал в этом первый пример...
Тогда народ присоединился к Агису, но богачи обратились к Леониду с просьбой не оставлять их. Затем они стали просить геронтов, которым принадлежала верховная власть, рассматривать предварительно вносимые в народное собрание предложения и своими просьбами и убеждением добились, что число голосов в пользу принятия ретры было только одним больше высказывавшихся против нее.
Тогда Лисандр, занимавший еще свою должность, решил привлечь Леонида к суду на основании древнего закона, не позволявшего гераклидам (9) жениться на иностранках, в случае же отъезда из Спарты (10) и переселения в другую землю осуждавшего их на смерть. Он подучил и других лиц выступить с подобного рода обвинениями против Леонида, сам же вместе с товарищами по должности стал наблюдать знамение следующего рода. Каждые десять лет эфоры в светлую и безлунную ночь садятся вместе и молча начинают смотреть на небо. Если в это время с одной его половины перелетит на другую звезда, они возбуждают против царей судебное преследование в оскорблении религии и лишают их власти, пока из Дельф или Олимпии не придет оракул, оправдывающий обвиняемых царей. Лисандр объявил, что видел это знамение, и возбудил против Леонида судебное преследование. Он представил свидетелей, что тот женат на азиатке, бывшей прежде замужем за одним из сатрапов Селевка (сирийского царя), и имеет от нее двух детей; что жена была недовольна им и даже ненавидела его; поэтому он вернулся, против своего намерения, домой и захватил никем не занятый трон. В это же время Лисандр уговаривал зятя Леонида, Клеомброта, потомка царей, предъявить свои права на престол. Испуганный Леонид бежал в поисках убежища в храм Меднодомной (11). Его дочь ушла от Клеомброта и стала вместе с отцом умолять о защите. Леонида призвали на суд, но он не явился. Тогда его объявили лишенным престола, который передали Клеомброту. В это время окончился срок должности Лисандра, и он сошел со сцены. Новые эфоры возбудили обвинение против Лисандра и Мандроклида в том, что они противозаконно внесли предложение об уничтожении долгов и дележе земель. Обвиняемые, которым грозила опасность, убедили царей, бывших единомышленниками, не обращать внимания на решение эфоров... Эфоры должны управлять в качестве посредников в ссорах, но не вмешиваться в дела, если мнения царей одинаковы. Им удалось убедить царей. Они явились на площадь вместе со своими друзьями, прогнали зфоров с их кресел и выбрали вместо них новых, в том числе Агесилая. Они вооружили затем массу молодежи, освободили заключенных в тюрьмах и напугали своих противников, ожидавших, что они убьют многих. Цари, однако, не казнили никого; напротив, когда Леонид хотел бежать в Тегео и подвергался опасности быть убитым Агесилаем, который подослал вслед за ним своих людей, узнавший об этом Агис отправил других, верных ему спартанцев. Они окружили Леонида и в безопасности проводили в Тегею.
Таким образом, план царей подвигался вперед по пути к осуществлению. Никто не восставал против них, никто им не мешал; один только Агесилай испортил и в конце концов разрушил все их намерения. Прекрасная во всех отношениях задача, истинно спартанская, кончилась неудачей благодаря самому постыдному из пороков — сребролюбию. У Агесилая было много в высшей степени плодородных земель: но он был обременен долгами. Он не мог уплатить своих долгов и в то же время не желал потерять своих земель. Поэтому он убедил Агиса, что, если царь приведет одновременно в исполнение обе свои меры, в государстве могут произойти сильные волнения; но если землевладельцам польстить сперва обещанием уничтожить их долги, они впоследствии легче согласятся на передел земли. Так думал и Лисандр, в свою очередь обманутый Агесилаем. Долговые обязательства от должников, «кларии» по-спартански, были снесены все в одну груду и сожжены. Когда пламя поднялось высоко, богачи и кредиторы ушли в раздражении; но Агесилай, как бы в насмешку над ними, заметил, что никогда не видел «более яркого света и более чистого огня». Народ стал требовать и немедленного раздела земель. Цари отдали приказание относительно этого; но Агесилай находил разные препятствия, выдумывал предлоги, и тянул время, пока Агису не пришлось выступить в поход... За это время в самой Спарте произошли сильные волнения и перемены.
Агесилай занимал еще должность эфора. Избавившись оттого, что тяготило его прежде, он не останавливался ни перед каким несправедливым поступком, если только он приносил ему деньги. Против правил календаря он вставил в году тринадцатый месяц (12), хотя этого не требовал тогда круг времени, и даже стал взыскивать за этот месяц налоги. Боясь тех, кого обижал, и ненавидимый всеми, он содержал вооруженных людей и ходил в присутственные места под конвоем. Одного из царей он вполне презирал, в отношении же Агиса старался дать понять ему, что если и имел к нему некоторое уважение, то скорее как к своему родственнику, нежели как к царю. Он распустил слух, что снова будет эфором. Это заставило его врагов действовать решительнее. Они составили заговор, открыто провели Леонида из Тегеи (13) в Спарту и вернули ему престол... Из царей Агис бежал в храм Афины Меднодомной, а Клеомброт искал защиты в храме Посейдона (14).
Свергнув Клеомброта и лишив власти эфоров, Леонид поставил на их место других и сейчас же начал строить козни Агису.
Сперва он стал убеждать его выйти из убежища и царствовать вместе с ним, потому что граждане ему уже простили: ведь он, мол, по молодости лет и по своей доверчивости был введен в заблуждение Агесилаем. Но так как Агис относился к этому с подозрением и продолжал оставаться в своем убежище вне города, то Леонид перестал притворяться и лицемерить. К Агису постоянно приходили беседовать с ним Амфар, Дамохар и Аркесилай. Иногда они провожали его из храма до купальни и после омовения снова приводили его обратно в храм. Все они были его приятелями. Но Амфар взял незадолго до того у матери Агиса Агесистраты для употребления несколько драгоценных одежд и кубков и из-за этого стал злоумышлять против царя и его матери и бабки, желая присвоить эти ценности... Говорят, что он к тому же был очень предан Леониду и требовал решительных действий от эфоров, в числе которых был сам.
Агис продолжал все время жить в храме, только иногда, когда придется, ходил в купальню. Здесь и задумали схватить его заговорщики, как только он окажется за пределами храма. Выждав, когда он вымоется, они вышли к нему навстречу, приветствовали его и пошли вместе с ним, беседуя и шутя как с приятелем и притом молодым. На их дороге был поворот, ведущий в сторону темницы. Когда они подошли к этому месту, Амфар, как облеченный властью эфора, схватил Агиса и сказал: «Я веду тебя, Агис, к эфорам, чтобы ты дал им отчет в своем управлении». А Дамохар, человек рослый и сильный, накинул ему на шею свой плащ и потащил его. Другие толкали его сзади, как было условлено, и никто не пришел на помощь царю, так как вокруг никого не было. Так заговорщики бросили его в темницу. Там тотчас появился Леонид в сопровождении множества наемников и окружил снаружи все здание. Также и эфоры явились к Агису и привели с собой тех геронтов, которые были их единомышленниками. Там они учинили суд над Агисом и предложили ему оправдаться в совершенных им поступках. Юный царь улыбнулся, видя их лицемерие. Тогда Амфар вскричал, что он раскается и поплатится за свою дерзость. Один из эфоров, который сочувствовал Агису и хотел указать ему путь снять с себя вину, спросил его, не действовал ли он по принуждению Лисандра и Агесилая. Когда же Агис сказал, что никто его не принуждал, но что он, памятуя о Ликурге и стремясь ему подражать, шел по указанному им пути в управлении государством, тот опять спросил его, не раскаивается ли он в своих поступках. Когда же юноша сказал, что не раскаивается в том, что сделал согласно самому благому побуждению и что не раскается, даже если увидит, что ему придется испытать жесточайшие мучения, эфоры присудили его к смерти и приказали палачам вести его в так называемую декаду. Это такое помещение в тюрьме, где осужденных казнят через удушение. Видя, что палачи не осмеливаются схватить Агиса и что приведенные туда наемники точно так же отворачиваются и отказываются совершить такое несправедливое и недозволенное дело, как дотронуться руками до тела царя, Дамохар стал их бранить и угрожать и сам потащил Агиса в камеру дехаду. Между тем многие уже узнали о том, что Агис схвачен, и у входа в тюрьму поднялся шум, и появилось множество факелов; прибежали также мать и бабка Агиса, чтобы выручить его, и умоляли, чтобы царю спартиатов предоставили возможность предстать перед судом всех граждан и им дать отчет в управлении. Из-за этого совершение казни было ускорено, так как опасались, что если упустить ночь, соберется еще больше сочувствующего народа.
Когда Агис шел на казнь, он увидел одного из слуг, горько плакавшего, и сказал ему: «Перестань плакать; погибая так несправедливо и противозаконно, я стою выше своих убийц». С этими словами он без сопротивления позволил накинуть себе петлю на шею... Агис, задумавший прекрасное и полезное для Спарты дело, первый из спартанских царей погиб от рук эфоров.

(«Античный способ производства в источниках», № 652).

1. Агесилай Великий — см. № 118, прим. 1.
2. Ликург — см. раздел «Спарта», введение.
3. Эфоры — см. там же.
4. Ретра — см. там же.
5. Местности и город в Лаконии.
6. Геронты — см. № 45, прим. 2, и № 46.
7. Агесилай — дядя царя Агиса, авантюрист, надеявшийся при помощи реформ избавиться от долгов.
8. Почитаемый спартанцами оракул Пасифаи в храме в Фаламах, небольшом населенном пункте в Лаконии.
9. Спартанские цари одной из двух правящих династий считались потомками Геракла.
10. Царь Леонид был женат на дочери персидского сатрапа и жил одно время в Персии.
11. Афина Меднодомная — см. № 78, прим. 3.
12. Лунный календарь, применявшийся в Спарте, требовал периодической вставки 13-го високосного месяца.
13. Тегея — город к северу от Спарты за пределами Лаконии.
14. Посейдон — бог моря, брат Зевса.

№ 149. ПЕРЕВОРОТ И СОЦИАЛЬНАЯ РЕФОРМА КЛЕОМЕНА В СПАРТЕ
(Плутарх, Клеомен, 1—3, 7, 11)

Сын царя Леонида II, противника Агиса, Клеомен III (235 — 221 гг. до н. э.) продолжал борьбу со спартанской олигархией.
... Клеомен часто расспрашивал вдову Агиса, Агеатиду, об имевших место в Спарте событиях и внимательно слушал ее рассказы о намерениях и планах Агиса. Клеомен был честолюбив и мужествен, не меньше Агиса склонен был к умеренности и простоте, но не был так осторожен и кроток, как Агис. Его природе сверх того было свойственно жало гнева, и он энергично шел к тому, что представлялось ему прекрасным. Прекраснее же всего казалось Клеомену управлять теми, кто его власти подчинялся добровольно; но прекрасным было в его глазах и покорить отказывающихся повиноваться ему и заставить их стремиться к лучшему...
Клеомену не нравилось то, что происходило тогда в Спарте. Граждане были как бы усыплены безделием и наслаждениями, и сам царь совершенно не интересовался государственным управлением, лишь бы никто не мешал ему предаваться праздности и проводить жизнь в излишестве и роскоши. Никто не заботился об общественных интересах, и каждый думал только о выгодах своего собственного дома. О телесных же упражнениях юношей, о их скромности, воздержности и равенстве даже упоминать было не безопасно после гибели Агиса и его сторонников.
Когда после смерти Леонида Клеомен принял царскую власть, он увидел, что граждане были совершенно распущены, богатые люди, предаваясь наслаждениям и корыстолюбию, совершенно забыли об общественных интересах; большинство же граждан из-за плохих условий жизни не проявляли никакого усердия ни к военным занятиям, ни к спартанскому образу жизни. Да и у него у самого был только царский титул, вся же власть была в руках эфоров. Клеомен сейчас же замыслил все это изменить и поднять деятельность в государстве. У него был возлюбленный друг Ксенар. Он пытался расспрашивать его об Агисе, что это был за царь и каким образом и с кем именно он вступил на свой путь. Сперва Ксенар не без удовольствия вспоминал о его деятельности и рассказывал и разъяснял по порядку все, что тогда происходило. Когда же стало ясно, что Клеомен относится к нововведениям Агиса с излишней страстностью и волнением и хочет все больше и больше слышать о них, Ксенар стал порицать его в гневе, называя его помешанным, и в конце концов совсем перестал беседовать с ним и даже бывать у него; но никому не объяснил причину размолвки, говоря, что Клеомену самому она хорошо известна. Встретив сопротивление со стороны Ксенара, Клеомен подумал, что и остальные настроены точно так же, и стал обдумывать план своих действий один. Полагая, что ему легче будет произвести в государстве преобразования во время войны, чем во время мира, он воспользовался предлогом, поданным ахейцами, и порвал союз Спарты с ними.
[После победы] Клеомен стал развивать планы перед своим отчимом [Мегистоном]: нужно освободиться от эфоров, разделить имущество между всеми гражданами и, установив равенство в Спарте, разбудить ее и привести к гегемонии над Элладою. Мегистон согласился с ним и склонил на свою сторону двух-трех друзей...
(Клеомен уничтожает эфорат.)
После этого Клеомен прежде всего отдал в общее пользование свое имущество; это сделали также Мегистон, его отчим, все его друзья, а затем все прочие граждане. Вся земля была разделена. Царь назначил земельный надел и каждому из тех, кого он отправил в изгнание, и обещал всех их вернуть, лишь только воцарится спокойствие. Он пополнил число граждан лучшими из периэков и устроил из них отряд в 4 000 человек гоплитов...
Он обратил также внимание на воспитание и образ жизни молодежи... Вскоре гимнасии и сисситии (1) получили подобающее им устройство, вернулись к прежней простой спартанской жизни.
(В дальнейшем возобновляется война с Ахейским союзом, Арат приглашает на помощь македонского царя Антигона Досона (2), Антигон берет Спарту, отменяет все реформы Клеомена. Последний бежит в Египет, где и погибает).

(В. В. Струве, Хрестоматия, изд. 1936 г., № 133, под ред. В. С. Соколова).

1. Сисситии — см. № 49, прим. 2.
2. Антигон III Досон (229—221 гг. до н. э.).

№ 150. ТИРАНИЯ НАБИСА

Восстановление олигархии после поражения Клеомена III вызвало новую борьбу в Спарте. Особенной остроты борьба достигла во время тирании Набиса (207—192 гг. до н. э.). Захватив власть, он управлял в интересах угнетенной и разоренной массы населения. Аристократ Полибий и Ливий (римский историк, жил во второй половине I в. до н. э. и в начале I в. н. э.) враждебно настроены к мероприятиям Набиса. Но из приведенных ими фактов можно вывести правильное заключение о социальной политике тирана.

(1. Полибий, IV, 81, 12—14)

Лакедемоняне со времени законодательства Ликурга пользовались прекраснейшим государственным устройством и были весьма могущественны до битвы при Левктрах (в 371 г.) (1). Начиная с этого времени судьба отвернулась от них, и государство их все больше и больше приходило в упадок. Под конец дошло до того, что они терпели почти постоянные войны и междоусобные распри, удручаемы были весьма частыми переделами имущества и изгнаниями, вкусили ненавистнейшего рабства и даже тиранию Набиса (в конце III в. до н. э.), те самые лакедемоняне, для которых раньше невыносимо было имя тирании.

(«Античный способ производства в источниках», № 654).

(2. Полибий, XVI, 13, 1—12)

Набис, тиран лакедемонян, изгонял граждан, освобождал рабов и женил их на женах и дочерях господ их, открыл в своих владениях как бы священное убежище всякому, кто был изгнан из родной земли за нечестие или подлости, и тем собрал в Спарте множество преступного народа.
(«Античный способ производства в источниках», № 655). (З. Т. Ливий, XXXII, 38, 9)

... Созвав собрание [в Аргосе], Набис обнародовал два предложения: одно — о новых долговых книгах, другое — о разделе полей поголовно. В руках людей, стремящихся к перевороту, это были два средства разжечь чернь против власти.

(«Античный способ производства в источниках», № 656).

1. В битве при Левктрах 371 г. до н. э. спартанцы были разбиты фиванцами во главе с Эпаминондом. Следствием поражения был распад Пелопоннесского союза.