![]() Главная страница Случайная страница КАТЕГОРИИ: АвтомобилиАстрономияБиологияГеографияДом и садДругие языкиДругоеИнформатикаИсторияКультураЛитератураЛогикаМатематикаМедицинаМеталлургияМеханикаОбразованиеОхрана трудаПедагогикаПолитикаПравоПсихологияРелигияРиторикаСоциологияСпортСтроительствоТехнологияТуризмФизикаФилософияФинансыХимияЧерчениеЭкологияЭкономикаЭлектроника |
Солсо Р. Модели памяти 165
Система, предложенная Аткинсоном и Шифряным, была пересмотрена в свете результатов последующих: исследований и сердитого замечания Тулвинга и Мадигана. Теперь мы можем еще раз взглянуть на две теории двойственной
Р. Клацки ОДНА ПАМЯТЬ ИЛИ ДВЕ? 1 Согласно нашей модели, в системе памяти информация может храниться в сенсорных регистрах, в КП и в ДП. Для разграничения этих трех типов хранения информации имеются как логические, так и эмпирические основания. Например, нетрудно найти доводы в пользу гипотезы о существовании сенсорных регистров, поскольку ясно, что в системе памяти должны быть какие-то места, где поступившая от органов чувств информация могла бы удерживаться до тех пор, пока не будет распознан ее первичный смысл. О существовании таких регистров свидетельствуют также экспериментальные данные. <.„> Однако теория, согласно которой подсистема, лежащая выше сенсорного регистра, делится на два хранилища — КП и ДП («теория двойственности»), принимается некоторыми теоретиками с меньшей готовностью. Поэтому мы рассмотрим сначала ряд важных данных, говорящих в пользу этой теории, а затем обсудим ее недостатки и некоторые альтернативные теоретические подходы. Одна группа данных, приводимых в подтверждение теории двойственности, носит физиологический характер. В 1959 г. Бренда Милнер описала ряд патологических явлений, наблюдаемых после повреждения гиппокампа2. Совокупность этих явлений стали называть «синдромом Милнер». Больной с синдромом Милнер, по-видимому, не способен вспоминать недавние события, хотя он помнит события, происходившие в далеком прошлом — до того, как был поврежден его мозг. У него сохраняются те знания и навыки, которые он приобрел до повреждения гиппокампа. Он способен также вспоминать информацию непосредственно после того, как она ему была предъявлена: он может повторить то, что 1 Клацки Р. Память человека. Структуры и процессы. М.: Мир, 1978. С. 29-36. 2 См.: Milner В. The memory defect In bilateral hippocampal lesions // Psychiatric
ему сказали, и опооооен даже одерживать материал в памяти несколько минут, если ему дают возможность повторять его вновь и вновь без перерыва. Но больной, видимо, в состоянии сохранять в памяти новую информацию только до тех пор, пока он может повторять ее. Все это заставляет предполагать, что человек с поврежденным гшшокампом обладает как долговременной памятью (где хранятся события далекого прошлого), так и кратковременной памятью (используемой для немедленного воспроизведения или внутреннего повторения). Создается впечатление, что у него нарушена связь между КП и ДП и поэтому утрачена способность переводить новую информацию в ДП. Таким образом, синдром Милнер вполне соответствует теории двойственности; эта теория помогает понять, каким образом могли бы возникать подобные расстройства памяти. Другие данные в пользу теории двойственности получены в результате экспериментальных исследований. Интересные сведения дает изучение ошибок, совершаемых при вспоминании. Одна из ситуаций, в которых возникают такие ошибки, создается в задачах, связанных с «объемом памяти» или «непосредственной памятью» (напомним, что непосредственная память — это всего лишь другое название для КП). В таких задачах испытуемому предъявляют краткий ряд элементов, например букв, и просят его тут же повторить их. Теоретически при выполнении этой задачи используется информация, находящаяся в КП, поскольку буквы были предъявлены совсем недавно. Когда испытуемый называет букву, которой не было в ряду, вместо той, которая в нем была, говорят об «ошибках смешения». Как уже упоминалось, при таких ошибках чаще путают буквы вроде В и V, сходные по звучанию, чем буквы, звучащие по-разному, причем это наблюдается и в случае зрительного предъявления букв. Рассмотрим теперь аналогичный эксперимент с долговременной памятью. Испытуемому предъявляют ряд слов и по прошествии часа просят его припомнить их. Ошибки, которые он при этом сделает, будут, как правило, не акустическими, а семантическими. Так, например, если в предъявленном списке было слово ТРУД, то испытуемый назовет вместо него скорее слово РАБОТА, чем ТРУП. Таким образом, он называет слово, сходное по значению, но не путает слова на основе их звучания. Короче говоря, ошибки, совершаемые при вспоминании из ДП, носят обычно семантический характер1, а ошибки при вспоминании из КП — в большинстве случаев слуховые. Это указывает на то, что информация, хранящаяся в КП, возможно закодирована в слуховой форме, а информация, хранящаяся в ДП, — в «смысловой», семантической форме. 1 См.: Baddeleу A.D, Dale Н.C.A. The effect of semantic similarity on retroactive interference in long- and short-term memory // Journal of Verba! Learning and Verbal Behavior. 1966. Vol.5. P.417-420.
Рис.1. Эксперименты по свободному припоминанию1
А — зависимость частоты свободного вспоминания от места в списке; отмечено участие долговременной памяти (начальная и средняя части кривой) и кратковременной памяти (концевой участок кривой); Б — влияние арифметической задачи, предлагаемой испытуемому в промежутке между предъявлением списка и свободным припоминанием; концевой участок кривой уплощается; В — влияние скорости предъявления па кривую «место в списке — частота припоминания»; при большей скорости предъявления ( интервал 1 с) начальный и средний участки кривой располагаются ниже, чем при меньшей скорости (интервал 2 с); что касается концевого участка, то па него скорость предъявления оказывает минимальное влияние
1 См,: Murdoch В.В., Jr. The serial position effect of free recall // Journal of Experimental Psychology. 1962, Vol. 64. P. 482-488; Postman L., Phillips L. Short-term temporal changes in free recall // Quarterly Journal of Experimental Psychology. 1965. Vol. 17. P. 132-138. Клацки Р., Одна память или две? 169 В пользу теории двойственности говорят также результаты экспериментов со свободным припоминанием. Мы уже отмечали, что по гтим результатам можно построить кривую зависимости частоты вспоминания от места в ряду и что в этой кривой можно выделить начальный участок, среднее плато и концевой участок (рис. 1, А). Теория двойственности памяти объясняет эту кривую следующим образом. Эффект первичности (primacy effect) — это результат припоминания из ДП. Он возникает потому, что первые слова ряда приходятся на «пустую» КП: испытуемому больше не на чем сосредоточиться и поэтому он может многократно повторять несколько первых слов. Но в конце концов — скажем, после первых шести слов — ему приходится усваивать больше слов, чем он может одновременно удержать в КП (ввиду ее ограниченного объема). Каждое последующее слово может быть повторено лишь несколько раз, прежде чем оно исчезнет из КП. Таким образом, первые слова ряда повторяются большее число раз и поэтому более эффективно переводятся в ДП. В отличие от этого слова из середины ряда поступают в КП, когда она уже наполнена; все они могут быть повторены примерно одинаковое (неболыпое) число раз, и поэтому частота вспоминания всех этих слов находится на одном и том же относительно низком уровне. Эффект недавности (recency effect) объясняется следующим образом: элементы, стоящие в конце ряда, еще находятся в КП, когда начинается вспоминание; поэтому испытуемый воспроизводит их непосредственно из КП и частота вспоминания для них очень высока. В пользу такого объяснения говорит и то, что испытуемые обычно называют слова, стоящие в конце ряда, сразу же, как только начинают воспроизведение. Эти объяснения, основанные на теории двойственности, получают подкрепление в экспериментах, которые показывают, что на начальный и концевой участки кривой можно оказывать влияние по отдельности. Очевидно, при этом затрагиваются ДП и КП соответственно (рис. 1, А). Допустим, например, что мы предъявляем испытуемому ряд слов и предлагаем ему начать воспроизведение лишь спустя 30 с. В промежутке мы задаем ему несколько арифметических примеров, считая, что тем самым он лишается возможности повторять слова, поступившие в КП. Следует ожидать, что такая процедура как-то затронет концевой участок кривой, поскольку испытуемый не сможет теперь воспроизвести последние слова прямо из КП. Так оно и происходит на самом деле: в таких экспериментах эффект недавности отсутствует1 (рис. 1, Б). Можно попытаться также воздействовать на ДП, изменяя скорость предъявления слов. При высокой скорости — одно слово в секунду — у испытуемого очень мало времени на повторение, и в ДП может попадать гораздо меньше слов, чем в том случае, если предъявление производят 1 См. напр.: Postman L., Phillips L. Short-term temporal changes in freerecall // Quarterly Journal of Experimental Psychology. 1905. Vol. 17. P. 132-138.
вдвое медленнее— одно слово каждые две секунды. (Однако на хранение в КII это но повлияет: испытуемый сможет удержать несколько последнихх слов в KII как при той, так и при другой скорости предъявления.: Эта гипотеза также подтвердилась. Начальный и средний участки кривой свободного вспоминания при низкой скорости предъявления располагаются выше, так как при такой скорости возможно большее число повторений, обеспечивающее более эффективное хранение в ДП. В то же время на концевой участок кривой скорость предъявления практически не влияет1 (рис. 1, В). В последние десять лет теория двойственности получила широкое признание, однако она не столь безупречна, как это может показаться. Прежде всего большую часть данных, приводимых в пользу этой теории, можно объяснить, не постулируя существования КГ1, обособленной от ДП. Уиклгрен изучил девять основных групп данных в пользу теории двойственности памяти и отбросил шесть из них по этой причине-. Рассмотрим, например, описанный выше эксперимент с введением промежуточного задания (т.е. задания, которое предлагают в промежутке между предъявлением ряда элементов и свободным припоминанием). Мы знаем, что при выполнении такого задания концевой участок кризой уплощается, начальная же часть ее остается почти неизмененной; это различие во влиянии промежуточного задания и приводят в качестве довода в пользу теории двойственности. Однако этот довод потеряет свою убедительность, если мы осознаем то, что элементы в начале ряда в любом опыте подвергаются влиянию промежуточного материала. Ведь за ними следуют все дальнейшие члены ряда, и только после этого начинается их воспроизведение. Таким образом, последние элементы ряда, вклинивающиеся между предъявлением первых элементов и их припоминанием, тоже играют, в сущности, роль промежуточного материала. Кроме того, <...> хотя промежуточное задание и может сильно повлиять на вспоминание информации, которая непосредственно ему предшествовала, но по мерс дальнейшего добавления промежуточного материала эффект каждого нового элемента будет все более и более слабым. Не удивительно поэтому, что влияние задания, предлагаемого по окончании предъявления списка, на воспроизведение элементов из первой части списка невелико: к тому времени, когда выполняется такое задание, эта первая часть уже испытала воздействие элементов, составляющих вторую часть списка. Иными словами, влияние задания, предлагаемого по окончании списка, на вспоминание его концевых элементов можно сравнить с влиянием средней и концевой частей на припоминание начальной части. Но если 1 См.: Murdock В.В., Jr. The serial position effect of free recall // Journal of Experimental Psychology. 1962. Vol. 64. P. 482-488. 2 См.: Wickelgren W.A. The long and the short of memory // Psychological Bulletin. 1973. Vol. 80. P. 452-438.
Это так, то нельзя утверждать, что выполнение промежуточных знаний сказывается на разных участках кривой по-разному, а значат, и доводы в пользу теории двойственности, основанные на эффекте заданий, предлагаемых после списка, нельзя считать решающими. Есть и другие экспериментальные данные, вызывающие сомнения в справедливости теории двойственности. <...> Одна группа доводов в пользу теории двойственности связана с различной формой представления информации (различным кодом памяти) в КП и в ДП. Как мы уже говорили, в КП информация кодируется в слуховой форме, а в ДП — в семантической форме. Однако мы очень скоро познакомимся с экспериментальными данными, свидетельствующими также о зрительном и семантическом (а не только слуховом) кодировании в КП. О том, что ДП должна содержать слуховую и зрительную информацию (равно как информацию о запахах, вкусе и осязательных ощущениях), уже говорилось; иначе как мы могли бы узнавать лица или звуки, которых мы долго не видели или не слышали? Итак, разграничение двух видов памяти по типу кода (слуховой или семантический код) не столь бесспорно, как может показаться по результатам некоторых экспериментов. Мы отмечали также, что без повторения запоминаемые элементы удерживаются в КП всего лишь несколько секунд, тогда как в ДП они могут храниться неопределенно долго. Это могло бы служить критерием для разграничения этих двух хранилищ информации, однако дело осложняется тем, что оценки длительности удержания информации в КП сильно варьируют. То же самое можно сказать об объеме КП; т.е. о числе элементов, которые могут храниться в ней одновременно; здесь тоже оценки весьма различны. Одна из причин этих расхождений состоит в том, что КП и ДП — если это и в самом деле две разные системы — в очень большой степени взаимозависимы. Связь между ними заключается не только в том, что повторение информации, содержащейся в КП, ведет к образованию следов в ДП: в свою очередь и ДП принимает большое участие в кодировании информации в КП. Допустим, например, что в КП поступает какая-то буква, предъявленная человеку зрительно. Откуда он мог бы узнать, что это действительно буква, не обратившись к ДП в поисках ее зрительного образа и названия? Поскольку ДП участвует в распознавании образов, она тем самым участвует и в кодировании информации в КП. Кроме того, ДП может оказывать влияние на представление элементов в КП после того, как они были распознаны. Например, бессмысленный слог ВИС может храниться в КП как сокращение слова «Висконсин». Процесс опосредования, происходящий при записи в памяти слога ВИС в форме слова «Висконсин», связан с тем, что для перевода этого слога в более осмысленную единицу используется информация из ДП. Пытаясь втиснуть эти сложные операции и коды памяти в рамки теории двойственности, некоторые психологи иногда, проделывали с КП и ДП всевозможные манипуляции, искажая эти понятия до полной неузнаваемости. В результате у других психологов возник вопрос: «А стоит ли вообще возиться с теорией двойственности? * Одной из альтернатив теории двойственности пал-, яти служит так называемая теория «уровней переработки»1. Это одна из разновидностей теории переработки информации, поскольку в ней процесс переработки делится на ряд этапов (называемых уровнями), но здесь отсутствуют структурные компоненты, подобные КП или ДП. То, что в теории двойственности было структурными компонентами системы памяти, в теории уровней рассматривается как процессы, сходные, скажем, с распознаванием образов или вниманием. Предположим, например, что мы интерпретируем хранилище КП как процесс. Тогда вместо того, чтобы представлять себе элемент, удерживаемый в памяти короткое время, как находящийся в особом хранилище, мы будем считать, что он подвергается некоторому процессу — в данном случае процессу репрезентации в слуховой форме вскоре после предъявления. Одно из преимуществ такого подхода состоит в следующем: если окажется, что какой-то элемент может быть представлен зрительно в той подсистеме, которую мы считаем кратковременной памятью, нам не придется видеть в этом факте нарушение какого-то важного принципа (состоящего в том, что в КП информация кодируется в слуховой форме). Мы можем просто рассматривать это как еще один возможный процесс — процесс зрительного кодирования элемента вскоре после его предъявления. Рассуждая обо всех этих вещах, полезно помнить, что независимо от того, какую теорию вы примете (и независимо от всех дискуссий о КП и ДП), это будет всего лишь теория. Приведенные здесь данные в пользу теории двойственности — изменения концевого участка кривой свободного припоминания, различия в ошибках, допускаемых после коротких и длинных интервалов, а также результаты физиологических наблюдений — все это указывает на то, что деление памяти на кратковременную и долговременную по меньшей мере полезно. Это деление может заставить нас постулировать два хранилища информации, КП и ДП, но оно допускает также предположения о двух уровнях переработки информации, о двух кодах памяти, или каких-либо других двойственных процессах или механизмах. Какое из этих подразделений мы примем — не имеет решающего значения. Важно помнить, что теория может служить полезным средством для описания наблюдаемых явлений и их объяснения, не будучи при этом точным и доскональным отчетом о них. 1 См.: Craik F.I.M., Lockhart R.S. Levels of processing: A framework for memory research // Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior. 1972. Vol. 11. P. 671-684; см. перевод данной статьи на с. 255-277 настоящего издания; Po.sner M.I. Abstraction and the process of recognition // Advances in Learning' and Motivation / J.T Spence, G.H.Bower (Eds.). N.Y.: Academic Press, 1969. Vol. 3. П. Линдсей, Д. Норман СЛУЧАИ Г.М. И Н.А.1 Рассмотрим нарушение памяти у больного, которого мы назовем Н.А. Его воинская часть располагалась на довольно унылой военной базе, поэтому чтобы убить время, он занимался фехтованием. Однажды защитный наконечник рапиры его противника отлетел и Н.А. был ранен. Острие рапиры прошло сквозь довольно тонкую носовую кость и проникло в мозг. Спустя несколько месяцев после этого случая Н.А. казался случайному наблюдателю совершенно здоровым. Он нормально ходил и действовал и мог поддерживать обычный разговор. В его поведении была лишь одна странность — по-видимому, он запоминал что-либо новое лишь на очень короткое время. Его состояние хорошо иллюстрируется следующим случаем. Одним из психологов, исследовавших расстройства памяти у Н.А., был профессор Уикелгрен, работавший тогда в Массачусетском технологическом институте. Профессор Уикелгрен рассказывает: «Меня представили Н.А. в маленьком кафе психологического отделения МТИ. Это произошло примерно следующим образом. Н.А., услышав мою фамилию, спросил: — Уикелгрен —- это немецкая фамилия, не правда ли? — Нет, — ответил я. — Ирландская? — Нет. — Скандинавская? — Да, скандинавская. Поговорив с ним около пяти минут, я пошел к себе в кабинет и отсутствовал, вероятно, еще минут пять. Когда я вернулся, Н.А. посмотрел на меня так, будто видел впервые в жизни. Меня вновь представили ему, после чего он спросил: 1 Линдсей П., Норман Д. Переработке информации у человека. М.: Мир, 1974, С. 297-300. — Нет. — Ирландская? — Нет. — Скандинавская? — Да. Точно в той же самой последовательности, что прежде»1. Хотя каждая беседа с Н.А. сама по себе казалась совершенно нормальной, при малейшем перерыве все приходилось начинать сначала, как будто до этого ничего не было сказано. Это очень затрудняет экспериментальную работу с подобными больными. Один из нас работал с профессором Уикелгреном, исследуя кратковременную память у студентов Гарварда и МТИ. Однажды, когда Н.А. посетил МТИ, мы подумали, что полезно было бы включить Н.А. в наши эксперименты, поскольку это позволило бы нам сравнить его память с памятью других наших испытуемых. Но дальше инструкций нам пойти не удалось. Н.А. обычно выслушивал наши объяснения, кивал головой и говорил: «Прекрасно, начали!» При этом экспериментатор отворачивался, чтобы включить магнитофон и другую аппаратуру. Когда все было готово и оставалось предъявить Н.А. первый экспериментальный материал, его спрашивали; «Вы готовы?», на что он неизменно отвечал: «Готов к чему? Вы хотите, чтобы я что-нибудь сделал?» Позднее Уикелгрен достиг некоторых успехов, но наши исходные трудности показывают, что, хотя подобные больные могут дать чрезвычайно полезную информацию относительно памяти, получить необходимые данные крайне трудно. Кроме того, у них наблюдаются и другие неврологические симптомы выпадения, не связанные с памятью, но также служащие причиной мотиващгонных затруднений при проведении таких экспериментов. Как же живут люди с подобным повреждением мозга? Другой больной, который был подвергнут тщательному изучению, это Г.М., страдавший сильными эпилептическими припадками. В 27 лет он более не мог работать и вследствие его безнадежного состояния был подвергнут хирургической операции — у него были удалены медиальные части височных долей. После этого эпилептические припадки у него прекратились, его IQ повысился до 118 (до операции он был равен 104), но он не мог запоминать ничего нового. Вот как некоторые из изучавших Г.М. ученых описывают его жизнь: «Находясь в клиническом исследовательском центре, больной в течение трех ночей вызывал звонком ночную сиделку и со многими из- 1 Более полное описание экспериментов с такими больными можно найти в шести статьях, опубликованных в журнале Neuropsychologia. 1968. Вып. 6. С. 211 -282. В этих статьях обсуждаются двое больных (НА. и Г.М.).
винениями спрашивал ее, где он находится и как он сюда попал. Он ясно представлял себе, что находится в больнице, но, казалось, не мог восстановить ничего из событий предшествовавшего дня. В другой раз он заметил: " Каждый день проходит сам по себе, какую бы радость или печаль он мне ни принес". Он часто пытается дать стереотипное описание собственного состояния, говоря, что оно " похоже на пробуждение от сновидений". Его жизненный опыт — опыт человека, который только начинает отдавать себе отчет в окружающем, не осознавая полностью ситуацию, потому что он не помнит того, что было раньше»1. Тип повреждения мозга у этих больных вновь ставит несколько интересных вопросов относительно механизмов памяти. Системы их памяти, по-видимому, работают надлежащим образом во всех отношениях, кроме одного — ввода в долговременную память. Ввод информации в кратковременную память и ее извлечение, очевидно, не повреждены, Больные способны поддерживать разговор, значит, они могут извлекать значения слов из своей постоянной памяти. Они могут пользоваться этой системой — они не могут лишь ввести в нее что-либо новое. Это очень важная черта. Как же больной может выполнять сложные процессы, необходимые для пользования языком и понимания его, не будучи в состоянии ввести в систему памяти новый материал? Даже Г.М., больной с наиболее ярко выраженными нарушениями, сохранил способность к нормальному восприятию речи: «Он может повторять и перестраивать предложения со сложным синтаксисом, он понимает соль шуток, даже основанных на семантической двусмысленности»2. Ранее мы установили, что важно проводить различие между информацией, уже хранящейся в памяти, и процессами, связанными с ее извлечением. Очевидно, не менее важно различать операции, обеспечивающие доступ к информации, хранящейся в долговременной памяти, и операции, обеспечивающие ввод в долговременную память новой информации. Больные с рассмотренными выше нарушениями памяти способны формировать «временную память»— как обычную кратковременную память, так и «оперативную память», необходимую для того, чтобы следить за информацией по мере ее извлечения из долговременной памяти. Но процессы, обеспечивающие превращение этого временного материала в постоянный, избирательно нарушены. Что могут усваивать подобные больные? На этот вопрос ответить трудно. Ясно, что кое-что они способны заучить. Г.М. не мог описать, чем он занимается в Государственном центре восстановления трудоспособности (прикрепление зажигалок к кусочкам картона), даже после того, как он работал там ежедневно в течение 6 месяцев. Тем не менее 1 Milner В., Corkin S., Teuber H.L. Further analysis of the hippocampal amnesia syndrome: 14-year followup study of H.M. // Neuropsychologia. 1968. Vol. 6. P. 215-234. 2 Там же. Тема 19. Психология памяти
он «смутно представлял себе» такие события» как смерть своего отца или убийство президента Кеннеди. Говорит ли нам что-нибудь эта слабая остаточная память о природе процессов памяти или она просто служит указанием на то, что память в данном случае нарушена не полностью? Например, у больного Н, А, после происшедшего с ним несчастного случая память постепенно начала улучшаться, так что, когда один из нас обследовал его в Калифорнийском университете (примерно 5 лет спустя после травмы), оказалось, что у него несколько возросла способность к обучению. Однако попытки обучения его мнемоническим приемам для дальнейшего улучшения его памяти закончились полной неудачей. Способность усваивать новый материал может зависеть от типа информации. У многих больных, страдающих нарушениями памяти, наблюдается различие между способностью заучивать словесный и несловесный материал. 2. Сенсорные регистры: основные методы и результаты исследования П. Линдсей, Д. Норманн
«НЕПОСРЕДСТВЕННЫЙ ОТПЕЧАТОК» СЕНСОРНОЙ ИНФОРМАЦИИ1 Для того, чтобы успеть выделить характерные признаки сенсорного сигнала и установить, что он собой представляет, может потребоваться больше времени, чем время действия самого сигнала. Логическая функция системы «непосредственных отпечатков» сенсорной информации (ее иногда называют иконической памятью — ИП) заключается в том, чтобы обеспечить системам выделения признаков и распознавания образов время, необходимое для обработки сигналов, воздействующих на органы чувств. После воздействия зрительного сигнала его образ сохраняется несколько десятых секунды. Этот образ представляет собой «непосредственный отпечаток» зрительной сенсорной информации. Следовательно, можно обрабатывать сенсорный сигнал в течение времени, превышающего длительность действия самого сигнала. «Непосредственный отпечаток» полезен в тех случаях, когда сигнал действует очень недолго, как при просмотре кинофильмов и телевизионных передач; он обеспечивает также непрерывность восприятия при моргании или движении глаз. При кратковременном предъявлении сигнала длительность воздействия почти не играет роли; существенное значение имеет лишь время, в течение которого сигнал остается в системе ИП. Очевидно, система ИП не только сохраняет четкое представление о сенсорных сигналах, поступивших в течение последних нескольких десятых секунды, но и содержит больший запас информации, чем может быть использовано. Это расхождение между количеством информации, хранящимся в сенсорной системе, и тем ее количеством, которое может 1 Линдсей П., Норман Д. Переработка информации у человека. М.: Мир, 1974. С. 310-334.316-320.
быть использовано на последующих ступенях анализа, имеет чрезвычайно важное значение. Оно указывает на некоторую ограниченность объема памяти на последующих стадиях, несвойственную самой сенсорной стадии. Эта ограниченность проявляется при попытке запомнить предъявленный материал. Огромное количество информации, содержащейся в сенсорном образе, обычно несущественно для интерпретации его значения. Более того, нередко чрезмерное количество деталей лишь затрудняет дело. ЭВМ, которые пытаются читать печатный текст, расшифровывать фонограммы устной речи и даже читать напечатанные нотные знаки, легко сбиваются при наличии в информации на входе самых нехитрых деталей, на которые человек никакого внимания не обратит при выполнении той же задачи. Мельчайшие пятна краски или разрывы печатных букв сбивают счетно-решающие устройства, человек же часто просто не замечает даже орфографических ошибок. Сенсорная система должна сохранять точный образ всего, что воздействует на органы чувств, поскольку, хотя большая часть этой информации окажется ненужной, сенсорная система неспособна определить, какие аспекты вводимой информации могут быть существенными. Это могут выполнить только такие системы, которые распознают и интерпретируют сигналы. Система ИП, казалось бы, идеально соответствует своему назначению. Эта система удерживает в течение короткого времени весь материал, обеспечивая процессам распознавания образов возможность извлечения и выбора. <...> Емкость системы ИП. Легко показать, что система ИП исходно содержит больше информации, чем используется на последующих ступенях анализа. Предположим, что испытуемому на мгновение предъявляют сложный зрительный образ. Он сможет извлечь из этого образа лишь небольшое количество содержащейся в нем информации и заявит, что ему не хватило времени «увидеть» все. Но если испытуемому велят смотреть лишь на определенную часть изображения, он сможет сосредоточить на ней все свое внимание и дать очень точное описание. Это свидетельствует о том, что ограничение нашей способности воспринимать сенсорные сигналы появляется в процессе анализа. Эксперимент Сперлинга. Следует тщательно проанализировать этот эксперимент, чтобы ознакомиться с основной методикой, используемой при изучении «непосредственного отпечатка» сенсорной информации. В одном из основных экспериментов карточку, на которой изображено 9 букв, расположенных в три строки по 3 буквы в каждой (рис. 1), предъявляют в тахистоскопе в течение 50 мс. Обычно испытуемому удается прочитать только 4 или 5 букв из 9. Даже если увеличить число букв в карточке или изменить длительность ее предъявления, испытуемый почти неизменно называет примерно 4 — 5 букв (рис. 2). Если мы хотим выяснить, что же в действительности может увидеть испытуемый, не следует просить его сообщать обо всем, что он ви-
дит. Возможно, что он видит все буквы, а затем забывает некоторые из них. Чтобы проверить это предположение, мы можем попросить его дать частичный отчет о предъявленных буквах. В этом случае, как и ранее, предъявим карточку с девятью буквами, но затем предъявим карточку, где прямоугольным значком отмечено место одной из них, и попросим испытуемого просто назвать отмеченную букву. До предъявления карточки с прямоугольной меткой испытуемый не знает, какая из девяти букв будет отмечена (рис. 1)1. Если испытуемый всегда может назвать произвольно помеченную букву, это означает, что он действительно в состоянии увидеть в одно мгновение все девять букв; если он может узнать, какая буква будет помечена лишь после предъявления стимулирующей карточки, значит, он удерживает в системе ИП все девять букв, чтобы иметь возможность отыскать там отмеченную букву и назвать ее. Результаты этого эксперимента показаны на рис. 3: испытуемый почти всегда правильно называет помеченную букву. Таким образом, он видит больше, чем.может сообщить в отчете. Очевидно, в исходном эксперименте в системе ИП содержались все буквы, но к тому времени, когда испытуемый воспроизвел три или четыре из них, остальные стерлись в его памяти.
1 Сперлинг указывал, какую букву надлежит запомнить посредством звукового тона, а не отмечал её прямоугольником. Это даёт нисколько иные результаты, чем те, которые приведены здесь, но разница невелика и продемонстрированный здесь принцип остаётся правильным.
Рис. 3 I – идеальный случай; II – фактические данные
Это весьма ценная методика для изучения восприятия, Следующий способ ее применения состоит в том, что вводится: задержка» т.е. щетка появляется не тотчас же после букв» а с некоторым интервалом.Это должно помочь нам вылепить, что представляет собой система ИП. Общие результаты применения этого приема можно предсказать» даже не ставя эксперимента. Во-первых, обычно, если метки яет, испытуемый может припомнить только примерно четыре или пять на предъявленных ему букв. Во-вторых, он может воспроизвести любую из отмеченных букв» если метка появляется одновременно с буквами. Таким: образом» если появление метки задерживается на достаточно долгое время, чтобы зрительный образ полностью стерся» ииспытуемый говорит, что он более не «видит» букв»
Рис. 4
то, как показано на рис. 2, испытуемый запомнит лишь примерно половину (4—5) из 9 букв. Следовательно, вероятность того, что он запомнит одну определенную букву, указанную меткой, равна примерно 50%. Поэтому о увеличением задержки появления метки результаты будут колебаться от 100 до 50%. Типичные результаты подобного эксперимента показаны на рис. 4. Способность воспроизводить произвольно указанную букву постепенно понижается по мере задержки появления метки, причем после интервала около 500 мс кривая выравнивается. По-видимому, «непосредственный отпечаток» представляет собой образ сигнала, который стирается с течением времени, так что по истечении 0, 5 с от этого образа мало что остается. (Иначе говоря, стирание образа в памяти происходит по экспоненте с постоянной времени, равной примерно 150 мс) Странные явления происходят с некоторыми типами меток. В прежних исследованиях системы ИП применяли метку в виде кружка и испытуемый должен был назвать букву, которая появлялась внутри этого кружка. Когда вскоре после набора букв появляется круг, то в отличие от экспериментов с применением прямоугольной метки он, по-видимому, «стирает» ту букву, которая в ней заключена. Это явление стирания очень важно я интересно. Его можно использовать для регулирования длительности удержания образа в ИП. Р. Клацки СЛУХОВОЙ РЕГИСТР1 Если бы не было иконических образов, мы могли бы «видеть» зрительные стимулы лишь до тех пор, пока они остаются у нас перед глазами. Нам часто не удавалось бы распознавать быстро исчезающие стимулы, так как распознавание требует известного времени, иногда более длительного, чем то, в течение которого мы можем видеть стимул. Посмотрим теперь, что случилось бы, если бы не было эхоической памяти — сенсорного регистра для слуха. Путем аналогичных рассуждений мы приходим к выводу, что мы могли бы тогда «слышать» звуки лишь до тех пор, пока они звучат. Но такое ограничение привело бы к весьма серьезным последствиям: у нас возникли бы большие трудности с пониманием устной речи. Для иллюстрации этого Найссер-приводит следующий пример: иностранцу говорят No, not. zeal, seal (Нет, не усердие, а тюлень!). Найссер отмечает, что иностранец ничего не мог бы понять, если бы он не смог удержать в памяти z из слова zeal достаточно долгое время, чтобы сравнить его с s в слове seal. Нетрудно найти и другие примеры пользы эхоической памяти. Мы не смогли бы уловить вопросительной интонации в фразе Вы пришли?, если бы первая ее часть не была доступна для сравнения в момент звучания второй. Вообще, поскольку звуки имеют известную длительность, должно существовать какое-то место, где бы их компоненты могли удерживаться в течение какого-то времени. Таким местом служит сенсорный регистр для слуха. Существование эхоического образа было продемонстрировано в эксперименте, аналогичном демонстрации иконического образа в опытах Сперлинга. Испытуемые в этом эксперименте выступали в роли «четырехухих» людей, т.е. они прослушивали одновременно целых четыре по- 1 Клацки Р. Память человека. Структуры и процессы. М.: Мир, 1978. С. 44—52. 2 См.: Neisser U., Cognitive Psychology. N.Y.: Appleton-Century-Crofts, 1967. P. 201.
ко в сторону, поясним, что канал означает источник информации, в данном случае — звука. Это понятие, может быть, знакомо вам» если у вас есть стереофонический проигрыватель, В нем обычно имеется два динамика, которые несколько по-разному воспроизводят исполняемую музыку. Аналогичным образом можно сконструировать четырехканальную систему для проведения упомянутого выше эксперимента. Один способ состоит в том, чтобы установить четыре громкоговорителя и поместить испытуемого посередине между ними. Другой способ — использовать наушники, разделив каждый наушник так, чтобы к нему было подключено два источника звука. Морэй и его сотрудники нашли, что обе системы — четыре репродуктора или «разделенные» наушники — примерно одинаково эффективны. Для наших целей главное то, что испытуемые могут различать отдельные каналы: когда их просят слушать один определенный канал, они в состоянии это сделать. Они слышат не просто сумбур звуков, а нечто такое, в чем можно различить сообщения, поступающие из разных источников. Вернемся к «четырехухим людям». В экспериментах Морэя и его сотрудников каждый испытуемый участвовал в серии проб. В каждой пробе он прослушивал сообщения, поступавшие одновременно по двум, трем или четырем каналам (через репродукторы). Каждое сообщение состояло из 1—4 букв алфавита. Задача испытуемого заключалась в том, чтобы вспомнить эти буквы после того, как он их услышал. В одном варианте опыта он старался припомнить все буквы; это был вариант с полным отчетом. В другом варианте требовался частичный отчет — ироде того, как это было в экспериментах Сперлинга. Сигналом к началу воспроизведения служил не звук, а свет. Испытуемый во время прослушивания держал в руках доску, на которой находились две, три или четыре лампочки, расположенные в соответствии с размещением репродукторов. Спустя 1 с после окончания передачи сообщений одна из лампочек вспыхивала; это служило сигналом, после которого испытуемый начинал воспроизводить буквы, переданные по соответствующему каналу. т.е. давал частичный отчет. Морэй и его сотрудники кашли, что при частичного отчете процент припоминания был выше, чем при полном, независимо от числа используемых каналов и числа букв, передаваемых по одному каналу. Из этого, как и из экспериментов Сперлинга, можно сделать вывод, что непосредственно после предъявления букв (спустя 1 с) память содержала о них больше информации, чем в последующий период. По-видимому, эта информация была представлена в форме, являющейся слуховым аналогом иконического образа, т.е. в форме эхоического образа. 1 См.: Moray N.. Bates A., Burnett Т. Experiments on the four-eared man // Journal of the Acoustical Society of America. 1965. Vol, 38. P. 196-201. Клацки Р. Слуховой регистр Зная о существовании эхоической памяти яла по крайней мер»; предполагая его, мы можем задать вопрос: как долго сохраняется в ней след звукового стимула? Ответ на этот вопрос неясен: оценки продолжительности удержания информации в эхоической форме сильно варьируют. Одна из этих оценок основана на результатах исследований Дарвина, Терви и Кроудера1, которые, подобно Морэю и его сотрудникам, пользовались методом частичного отчета. Дарвин и его коллеги давали испытуемым прослушивать списки, состоявшие из трех элементов (букв или цифр); три таких списка передавались одновременно по трем каналам. Испытуемый воспроизводил либо все элементы, которые он смог запомнить (вариант с полным отчетом), либо, подчиняясь зрительному сигналу, называл элементы, поступавшие по одному определенному каналу (вариант с частичным отчетом). Этот сигнал подавался спустя 0, 1, 2 или 4 с после окончания передачи сообщения. Результаты этого эксперимента представлены на рис. 1; из приведенного графика видно, что при неболыпих задержках (до 2 с) точность воспроизведения в варианте с частичным отчетом намного выше, чем при полном отчете, но при задержке сигнала дс 4 с эффективность при частичном отчете снижалась. Это указывает на то, что в эхоической памяти, которая, как мы предполагаем, обусловливает высокую эффективность частичного отчета (точно так же, как и в аналогичном опыте со зрительными стимулами), информация сохраняется примерно в точение 2 с. В других экспериментах, проведенных с целью определить длительность удерясания эхоического образа, испытуемым предъявляли звуки, которые нельзя было идентифицировать без предъявляемого вслед за ними «ключа». При этом исходили из предположения, что ключ может помочь испытуемому идентифицировать звук только в том случае, если в момент предъявления ключа в эхоической памяти егае сохраняется след этого звука. Постепенно увеличивая интервал между звуком и ключом и определяя максимальную задержку, при которой ключ все еще облегчает идентификацию звука, можно оценить длительность сохранения информации в эхоической памяти. Если ключ помогает идентифицировать звуки, то информация, значит, еще хранится, а если он перестает помогать — эхоическая информация, по-видимому, исчезла (или по крайней мере исчезла настолько значительная ее доля, что даже ключ оказывается бесполезным). Как и следовало ожидать, по мере увеличения интервала между первоначальным звуком и ключом последний обычно становится все менее и менее эффективным: очевидно, след звука в эхоической памяти постепенно угасает. Рассмотрим, например, что происходит с испытуемым, когда он прислушивается к определенному слову ка фоке заглушающего шума, котс- 1 См.: Darwin C.T., Turvey M.T., Crowdcr R.G. An auditory analogy of the Sperling partial report procedure: Evidence for brief auditory storage // Cognitive Psychology. 1972. Vol. 3. P. 255-267.
Рис. 1. Число элементов, воспроизводимых в эксперементе с час- тичным отчетом после предъявления слуховых стимулов, в зависимости от длительности задержки сигнала к воспроизведению1. Показана также эффективности воспроизведенияпри полном отчете
рый действует примерно так зке, как атмосферные помехи при приеме радиопередачи2. испытуемый не может сразу разобрать это слово из-за шума. Спустя некоторое время после предъявления слова испытуемому предлагают пробу с двухальтернативным вынужденным выбором. Проба состоит в зрительном предъявлении ему двух слов — того» которое он слышал, и какого-нибудь другого (дистрактора) — с просьбой указать, какое из них он слышит вторично. Одно из атих слов выполняет роль ключа, о котором говорилось выше. Оно должно помочь испытуемому понять предъявленное ранее слово — в той мере, в какой испытуемый еще помнит услышанный им звук. В этом и в других сходных но форме экспериментах3 максимальная задержка, при которой ключ помогает идентификация, а тем самым и оценка длительности сохранения информации в зхоической памяти варьируют
1 См.: Darwin С.T., Тиrvey М.Т., Crowder R.G. An auditory analogue of the Sperling partial report procedure; Evidence for brief auditory storage // CognitivePsychology. 1972. Vol. 3. P. 256-267, 2 Сам Pollack I. Message entertain ty and message reception // Journal of Acoustical Society of America. 1959. Vol. 31. P. 1600-1608. 3 См.: например; Crossman E.R.W.F. Discussion of Paper 7 in National Physical Laboratory Symposium // Mechanisation of ThougbtProcesses, L,: H.M. Stationary Office, 1988, Vol. 2; €uttmam M„ JuUmm B. bewer limits of auditory periodicity analysis // Journal of the Acoustical Society of America. 1963. Vol. 88. P. 810. от 1 с до 15 мин — диапазон весьма широкий. Ввиду таких расхождений в оценках трудно определить, сколько же времени звуки удерживаются в слуховом регистре. Что касается таких высоких оценок, как 15 мин, то здесь возникают некоторые сомнения в их достоверности. Эти оценки основаны на предположении, что испытуемый все еще удерживает в памяти первичный, неидентифицированный след звука, когда ему предъявляют ключ, и что он использует этот ключ для идентификации звука. Возможно, однако, что испытуемый на самом деле уже произвел частичную идентификацию. Например, он размышляет: «Слово начиналось со звука с и состояло, кажется, из двух слогов». Теперь он помнит уже не просто звук, а свое словесное описание этого звука и может легко удержать это описание в памяти на протяжении 15 мин. Тогда не удивительно, что и после значительного перерыва испытуемый, получив ключ «Это либо «сурок», либо «понять», идентифицирует услышанное слово. По всей вероятности, 15-минутное сохранение эхоических следов можно объяснить именно такой частичной идентификацией. Вместе с тем упомянутое расхождение в оценках, может быть, отчасти отражает действительные различия во времени подлинного эхоического хранения, зависящие от различий в характере предъявляемых стимулов и в условиях эксперимента. На сенсорном уровне следы звуков обычно сохраняются дольше, чем зрительные образы. Этот факт был использован для объяснения так называемых эффектов модальности1. Один из примеров эффекта модальности можно видеть на кривых зависимости частоты свободного припоминания от места в ряду. При зрительном предъявлении списка слов (когда испытуемый видит слова) получаются несколько иные результаты, чем при слуховом предъявлении слов (когда он их слышит). Различие касается концевого участка кривой. При слуховом предъявлении процент припоминания для слов, стоящих в конце списка, выше, чем при зрительном, тогда как в начальном участке кривой такого различия нет. Иными словами, несколько последних элементов списка запоминаются лучше, когда испытуемый слышит их, чем когда он их видит. Это и есть эффект модальности. Влияние модальности на вспоминание объясняют различной длительностью сохранения следов в эхоической и иконической памяти. При этом указывают на то, что если список был предъявлен в слуховой форме, то информацию о самых последних элементах списка можно извлечь из эхоической памяти (это возможно благодаря тому, что информация относительно звучания этих элементов сохраняется в течение нескольких секунд, т.е. на протяжении всего интервала между их предъявлением и вспоминанием), а иконическая информация о тех же самых элементах 1 См.: Crowder R.G., Morton J. Preeategorical acoustic storage (PAS) // Perception and Psychophysics, 1969. Vol. 5. P. 365-373; Morton J, A functional model of memory // Models of Human Memory / D.A. Norman (Ed.). N.Y.: Academic Press, 19T0; Murdoch B.B., Jr., Walker K, D. Modality effects in free recall // Journal of Verbal Learning and Verbal Behavior. 1969. Vol. 8. P. 665-676.
при их зрительном предъявлении удерживается недостаточно долго, чтобы создать какую-либо основу для их воспроизведения. Таким образом, слуховое предъявление обладает явным преимуществом. Такое объяснение эффектов модальности подкрепляется данными. полученными при разной скорости предъявления элементов': различия между воспроизведением после слухового и зрительного предъявления при больших скоростях выражены сильнее, чем при малых. Именно таких результатов следовало ожидать, если объяснять эффекты модальности особенностями сенсорных регистров. Ведь при большой скорости интервал между предъявлением элемента и его припоминанием короче, чем при малой; таким образом, времени для угасания следов меньше, и поэтому в момент начала припоминания списка, предъявленного в слуховой форме, в эхоической памяти находится больше элементов, что создает преимущество для их припоминания. В отличие от этого на удержание иконического образа скорость предъявления не оказывает существенного влияния (отчасти из-за быстрого стирания иконических следов, а отчасти потому, что при высоких скоростях последующие зрительные стимулы могут стирать те, которые им предшествовали); поэтому при больших скоростях число элементов, удерживаемых в иконической памяти после зрительного предъявления, не возрастает и не создается преимущества для их припоминания. Таким образом, слуховая модальность выигрывает от быстрого предъявления больше, чем зрительная. Из всех этих рассуждений относительно эффектов модальности вытекает, что в эхоической памяти может одновременно сохраняться несколько слов из списка, предъявленного в эксперименте со свободным припоминанием. А это означает, что каждое новое слово не стирает слова, которые ему предшествовали. Возникает вопрос: происходит ли вообще стирание эхоического образа? Ответ на этот вопрос зависит от того, что мы будем понимать под стиранием. Если под стиранием иметь в виду нечто эквивалентное стиранию зрительного образа, т.е. подлинную замену одного стимула другим, который за ним следует, то ответ, пожалуй, будет отрицательным. Вряд ли можно думать, что звук, непосредственно следующий за предъявлением какого-либо другого звука, эффективно элиминирует его. Мы уже отмечали, что, поскольку звуки следуют друг за другом во времени, должен существовать какой-то механизм для их удержания. Наша способность распознавать последовательности звуков должна означать, что новые звуки не стирают другие, только что им предшествовавшие. Если бы они их стирали, мы не могли бы понять фразу seal, not zeal. <...> Мы вообще не могли бы воспринимать речь, поскольку произнесение даже одного слога требует некоторого времени и нельзя, чтобы вторая его часть стирала первую. 1 См.: Murdock B.B., Jr., Walker K.D. Modality effects in free recall / Jounal of Verbal: Learning and Verbal Behavior. 1969. Vol. 3. P. 665-676. Рис. 2. Влияние слуховой «приставки» на припоминание после- довательности при небольшом списке элементов. При наличии приставки частота ошибок возрастает по сравнению с контролем, особенно при воспроизведении последних элементов списка
Однако и в эхоической памяти все же, видимо, существует какое-то явление» подобное стиранию. Новые звуки шогут в некоторой степенимаскировать или уменьшать длительность хранения звуков, предъявленных ранее1. Это издание лучше называть интерференцией, чтобы отличать его от быстрого иполного стирания, более четко выраженного в иконической памяти. Эта эхоическая интерференция сходна с эффектом светлого поля, предъявлявшегося в экспериментах Стерлинга после набора букв, — она уменьшает время сохранения следов, но не уничтожает их сразу. Один из способов, позволяющих продемонстрировать эхоическуюинтерференцию, — это «эффект прибавки»2. Из двух кривых(рис. 2) одна отражает число ошибок при воспроизведения различных элементов в зависимостиот их положения в небольшом ряду, предъявляемом на слух. Другая кривая отражает результаты, полученные при добавлении к этому ряду цифры «нуль» в качестве приставки. Хотя испытуемые никак не должны были реагировать на нуль и знали о той, что он появится, припоминание в этом случае было гораздо менее эффективным, чем в контрольном опыте, когда за элементами не следовал нуль.
1 См.: Massaro D.W. Perceptual images, processing time and perceptual units in auditory perception // Psychological Review, 1872. Vol, 79, P. 124-148, 2 Suffix effect - буквально «эффект суффикса». В оригинальном издании на русском языке переведено как «эффект приставки». Однако в психологии известен другой эффект - prefix effect, что буквально переводится как «эффект элемента ряда). Поэтому мы считаем более правильным переводить suffix effect как «эффект прибавки», (Примечание редакторов-составителе., } «Эффект прибавки» объясняли тем, что добавление нристааки мешает сохранению эхоических следов1: звук, который испытуемый слышит припроизнесении слова «нуль», разрушает информацию, которая уже находилась в эхоическои памяти и могла бы помочь припоминанию элементов ряда. В самом деле, при наличии приставки частота верного воспроизведения снижается до уровня, соответствующего вспоминанию при зрительном предъявлении ряда; это говорит в пользу того, что утрачивается именно информация, находившаяся в эхоическои памяти, т.е. та, которая создает эффект модальности. Степень интерференции, создаваемой приставкой, варьирует в зависимости от соотношения последней с предшествующими звуками2. Если, например, список элементов зачитывает мужской голос, а приставку — женский, то эффект прибавки бывает выражен слабее, нежели в тех случаях, когда и список и приставка произносятся одним и тем же голосом. Если приставка произносится гораздо громче, чем элементы списка, то эффект ее опять-таки снижается. Эти примеры позволяют предполагать, что в тех случаях, когда приставка отличается по звучанию от элементов списка, создаваемая ею интерференция выражена слабее. Приведенные объяснения различий, зависящих от модальности, и эффекта «прибавки» вызвали ряд возражений. В случае эффектов, создаваемых приставкой, одна трудность связана с тем, что такие эффекты возникают и в зрительной сфере. Найссер и Канеман3 просили испытуемых вспоминать короткие ряды цифр, предъявлявшиеся им зрительно в течение 0, 5 с. Иногда в конце списка ставился нуль, который испытуемые не должны были вспоминать (ряд цифр при этом имел вид 1375260 в отличие от ряда 137526, без приставки). В этом случае приставка оказывала такое же действие — воспроизведение ухудшалось, хотя ряды были хорошо видны и испытуемые знали, что они не должны обращать внимания на приставку. В отличие от эффектов слуховых приставок эффекты зрительных приставок трудно объяснить свойствами сенсорной памяти. Канеман1 высказал предположение, что все «эффекты прибавок» обусловлены процессами, следующими за сенсорной регистрацией, которые организуют зарегистрированные входные сигналы в группы. Поскольку при такой группировке «нуль», т.е. приставка, не может быть отделен от остальных цифр, особенно если его произносит тот же голос, его приходится включать в какую-нибудь группу, а это включение затрудняет вспоминание элементов ряда. Таким образом, Канеман относит «эффект слуховой прибавки» к явлениям, независимым от механизмов стирания информации в эхоическои памяти. 1 См.: Morton J. A functional model of memory // Models of Human Memory / D.A. Norman (Ed.). N.Y.: Academic Press, 1970. 2 См.: Morton J., Crowder R.G., Prussia H.A. Experiments with the stimulus suffix effect // Journal of Experimental Psychology Monograph. 1971. Vol. 91. P. 169- 190. 3 См.: Kahneman D. Attention and Effort. Englewood Cliffs, NJ: Prentice Hall, 1973. 4 См. там же. 3. Кратковременная помять; основные методы и результаты исследования П. Линдсей, Д. Норман [ЗАБЫВАНИЕ В КРАТКОВРЕМЕННОЙ ПАМЯТИ]1 В 1954 г. Ллойд и Маргарет Питерсоны2 провели очень простой эксперимент, который, однако, дал удивительные результаты. Они просили испытуемых запомнить три буквы, а спустя 18 с воспроизвести их. Этот эксперимент кажется совершенно незначительным. А между тем оказалось, что испытуемые не могли запомнить эти три буквы. В чем же дело? Все очень просто: в промежутке между предъявлением трех букв и моментом, когда нужно было их припомнить, испытуемые должны были проделать некоторую умственную работу: они должны были в быстром темпе вести «обратный счет тройками»3. Этот простой эксперимент иллюстрирует главное свойство системы кратковременной памяти. Более того, изменение характера материала, подлежащего запоминанию, удивительно мало влияет на запоминание, если число предъявляемых единиц остается неизменным. Посмотрите на рис. 1. На нем показана скорость забывания материала испытуемыми. Кривая II представляет результаты только что описанного эксперимента. По оси абсцисс отложено время между моментом предъявления этих трех букв (все они были согласными) и их воспроизведением. (Следует 1 Линдсей П., Норман Д. Переработка информации у человека. М.: Мир, 1974. С. 321 — 323. 326-330. 3 См.: Peterson L.R., Peterson M. Short-term retention of individual items // Journal of Experimental Psychology. 1959. Vol. 58. P. 193-198. 3 При «обратном счете тройками» испытуемый начинает с произвольно названного трехзначного числа, например 487. Затем он должен вслух называть числа, получающиеся при вычитании 3 из каждого предыдущего числа, т.е. 487, 484, 481, 478, 475... Испытуемый должен вести этот счет или просто «быстро», или под метроном. Попробуйте сами выполнить эту задачу — она труднее, чем кажется. Рис. 1 I - три слова; II - три согласные
Помнить, что в течение всего этого отрезка времени испытуемые занимались обратным счетом тройками.) По оси ординат отлетев процент случаев, когда испытуемые могли припомнить материал по истечении различного времени. Например, если между предъявлением трех согласных и их воспроизведением проходило всего 6 с, только 40% испытуемых могли припомнить все три согласные. Как вы думаете, что произойдет» если испытуемым предъявить три слова вместо трех согласных? Будет ли память работать иначе для трех слов ДОМ—ЯБЛОКО—КНИГА, чем для трех согласных бук» Б—Р—Т? Сравните кривые I и II на рис, 1. Они почти одинаковы. Какие же механизмы ответственны за такую систему памяти? Эта память, очевидно, имеет очень малую емкость и очень короткую жизнь. Но емкость ее не слишком чувствительна к длине хранящихся в ней единиц. Очевидно, это не система ИП <...>, поскольку в ней след сохранялся только долю секунды, здесь же он хранится около 20 с. Но это и не система долговременной памяти, в которой информация сохраняется неопределенно длительное время. При этом же виде памяти материал удерживается лишь на короткое время; следовательно, это кратковременная память. <...> Забывание. Как происходит исчезновение материала из кратковременной памяти? Тут возможны два пути; забывание может быть результатом интерференции другого материала или просто результатом постепенного стирания следов временени. Рассмотрим обе эти возможности. Забывание как следствие интерференции. При рассмотрении этого процесса мы допускаем, что кратковременная память может вмес- Забывание как следствие интерференции. При рассмотрении этого процесса мы допускаем» что кратковременная память может вжес- тить ограниченное число единиц. Это можно представить себе по-разному. Например, можно рассматриватъ кратковременную память просто как ряд ячеек где-то в мозге. Любой предъявленный материал подвергается обычной переработке в сенсорной системе и интерпретируется на разных уровнях механизма распознавания образа. Затем опознанный образ предъявленного материала вводится в одну из пустых ячеек кратковременной памяти. Если число ячеек ограничено, скажем их семь, то при введении восьмой единицы одна из предыдущих семи должна исчезнуть. Эта исходная формулировка ограниченности объема кратковременной памяти, предполагает, что забывание вызывается интерференцией со стороны вновь предъявленных единиц, так как каждое новое предъявление приводит к утрате одного старого. (Это, конечно, происходит только после того, как кратковременная память заполнена.) Эта модель кратковременной памяти в виде автомата с ячейками слишком проста, чтобы дать четкое представление о процессе; например, из нее следует, что всегда будет удерживаться ровно семь единиц, не более и не менее, и что данная единица либо отлично запоминается, либо совершенно забывается. Однако можно легко модифицировать модель, с тем чтобы снять эти возражения. <...: > Образ какой-то единицы в памяти — это ее след. Это тот сигнал, который мы пытаемся припомнить на фоне других образов, запечатлевшихся в памяти, т.е. шума. Чем яснее след в памяти, тем легче его расшифровать; с течением времени след постепенно стирается, пока наконец не станет настолько слабым, что расшифровать его невозможно. В таком случае можно провести аналогию между расшифровкой слабого сигнала при шуме и припоминанием стирающегося в памяти материала. Вновь вводимые единицы оставляют сильный след, вводившиеся ранее — слабый. Точно так же как неизбежны ошибки при интерпретации голоса, при низком отношении сигнал'шум будут возникать ошибки и при припоминании материала, след которого слаб. И при припоминании материала, хранящегося в кратковременной памяти, эти ошибки будут проявляться в тенденции к акустическому сближению со словами, хранящимися в памяти. Каким же образом слабеет интенсивность следов памяти? Согласно данной теории, устойчивость памяти зависит от числа введенных в нее единиц. Представим себе, что при первоначальном введении в память некой единицы образуется след с интенсивностью А. Предъявление каждой новой единицы заставляет интенсивность следов всех предыдущих единиц снижаться на некоторый постоянный процент от их исходной силы. Если эту долю интенсивности следа выразить через коэффициент забывания f (f, очевидно, представляет собой некоторое число между 0 и 1), то можно проследить судьбу какой-то единицы (назовем ее критической единицей) по мере предъявления нового материала. Когда единица предъявляется впервые, интенсивность ее следа равна А.
|