Глава первая. — «Илиада»? Я тебя правильно расслышала?

— «Илиада»? Я тебя правильно расслышала? Ты читаешь эту женоненавистническую ерунду? — удивилась Джаскелина, изучая яркие этикетки красных вин на полках кладовой в поисках еще одной бутылочки «Шираза».

— У тебя бывает бессонница? Когда я училась в колледже, Гомер был для меня самым надежным лекарством от нее, — сказала Кэт. — Джаки, если ты ищешь вторую бутылку «Шираза», так она все еще в том пакете, который я оставила у двери.

— Ты просто читаешь мои мысли, как всегда, — бросила через плечо Джаскелина, направляясь в холл роскошного дома и мимоходом делая па из танца «шимми» перед высоким старинным зеркалом, которое висело у входной двери.

Кэт со смехом крикнула ей вслед:

— Энергичнее, детка! Джаскелина нашла бутылку «Шираза» и, пританцовывая, вернулась к компании.

— Хотелось бы и мне уметь двигаться вот так, — сказала Кэт.

— Кэт, милая, я люблю тебя, но у всех вас, белокожих девушек, нет чего-то такого, что позволило бы вам двигаться как я. Я ужасно сочная.

Джаскелина протянула последнее слово с сексуальным мурлыканьем, проведя ладонями по роскошному телу и чмокая губами, словно желая поцеловать свою лучшую подругу. Усмехнувшись, она исчезла в кухне, чтобы открыть бутылку, и оттуда спросила:

— Так о чем мы говорили?

— Мы говорили о бедной Сьюзи, лишенной жизненных сил, почти умершей и вынужденной читать дурацкую «Илиаду», — Кэт подмигнула при словах «лишенной жизненных сил», — Напомни-ка нам, зачем тебе понадобилось мучиться, продираясь сквозь эту штуковину?

Сьюзи, владелица знаменитого дома, построенного в двадцатых годах двадцатого века, где компания женщин собиралась дважды в месяц на «девичник», испустила долгий страдальческий вздох и разочарованно развела руками.

— Во-первых, Катрина, — она всегда называла Кэт полным именем, произнося его тоном «ты не слишком хорошая юная леди», — я не умерла и не лишена жизненных сил; я учусь в колледже, так что с жизненными силами у меня все в порядке. Во-вторых, я читаю эту чертову «Илиаду» потому, что этого требует наш шовинист-профессор, иначе мне не закончить курс. Я должна ее знать, чтобы получить диплом, потому что в совершенно дурацком возрасте в сорок четыре года у меня до сих пор его нет.

— Ладно, тогда объясни нам еще раз, зачем, собственно, женщине, добившейся невероятного успеха, имеющей прославленный бутик, который возник как крошечная лавочка женских аксессуаров где-то на окраине Талсы, а теперь располагается прямо на площади Ютик, а еще имеет отделения в Далласе, в Чикаго и в самом центре Денвера, понадобился клочок бумаги, на котором будет написано, что она достаточно умна? — спросила Кэт, попивая шампанское из высокого запотевшего бокала.

— Давайте выпьем, — Кристи подняла бокал с красным вином, — Остальное потом.

— Согласна, — Хэзер тоже подняла бокал и уставилась на него, хмурясь, — А можно мне повторить еще раз, что я буду ужасно, невероятно, фантастически рада, когда расправлюсь с этим вот пузырящимся виноградным соком и вернусь к великолепному шардоне, которое могу пить с настоящим удовольствием? В общем, за компанию любящих выпить женщин!

— Мне это нравится, — кивнула Кэт, — Пить так пить, раз уж собрались вместе.

— Эй, тебе же остался всего месяц, — сказала Кристи, протягивая руку к Хэзер и осторожно похлопывая ее по огромному животу, — Ты ведь не хочешь замариновать в вине этого малыша?

— Ну да, всего месяц, но не умру же я от бокала вина!

— А ну-ка, сосредоточьтесь! Мы ведь выражали сочувствие Сьюзи, которой придется писать ужасающее эссе по дурацкой «Илиаде», — напомнила всем Джаскелина.

— А я говорила, что не думаю, будто ей нужен клочок бумаги, на котором напишут, что она умная, — при том, что она уже изумительно успешна! — добавила Кэт.

— Заметим, это говорит женщина, хорошо знающая психологию! — воскликнула Сьюзи.

И поспешила продолжить, пока Кэт ее не перебила:

— Но ведь на самом деле вы все до единой имеете эти ничего не значащие листочки бумаги... а то и парочку таких. Верно?

Сьюзи ткнула пальцем в Джаскелину.

— Мисс медицинская сестра «скорой помощи», ты имеешь диплом бакалавра.

Потом она обратилась к Хэзер.

— У тебя степень магистра, разве не так?

— Виновна! — вскинула руки Хэзер.

— Кристи, ты бакалавр в области физической подготовки, верно?

— Да, но если хочешь знать правду, я могу сказать, что послала бы этот колледж куда подальше, если бы мои родители не настояли на том, чтобы я его закончила.

— Ладно, это мне понятно, но разве вы не уловили главного? Образование — неотъемлемая часть вашего успеха. Кристи, наверное, могла бы стать тренером и без диплома, потому что с детства занималась спортом, но Кэт и Джаскелина определенно не смогли бы заниматься своим делом без этих листочков бумаги и тех знаний, которые они получили, прежде чем им выдали такие бумажки. Так?

Кэт и Джаскелина неохотно кивнули.

— А ты, Хэзер, не могла бы преподавать, не получив степень бакалавра, а потом и магистра. Правильно?

Хэзер вздохнула и погладила огромный живот.

— Правильно, вот только теперь я постоянно кричу на учеников, потому что не в силах стоять на распухших ногах... скорее бы все это кончилось!

Джаскелина передернула плечами.

— Боже, эти подростки... Они такие ужасные! Я вообще не понимаю, как ты можешь выносить их гормональные бури.

— Сама не понимаю, так что не жди объяснений. Это просто отвратительные существа!

— Ты раздражаешься, потому что твои лодыжки стали похожи на бревна. Тебе ведь всегда нравилось преподавать, забыла? Вот когда ты вернешься из Страны Беременных...

— Да я и не помню уже, когда я не была беременной. Кажется, я всю жизнь вот такая огромная и ужасная.

— Милая, съешь шоколадку.

Джаскелииа передала Хэзер поднос с круглыми шоколадными конфетами.

— Ничего, через месяц или около того все станет гораздо лучше, — сказала Кэт.

Хэзер устало улыбнулась Кэт и сунула в рот конфету. И, с трудом ворочая языком, сказала:

— Знаешь, Кэт, меня всегда изумлял твой оптимизм. И это при том, что ты в своей клинике постоянно сталкиваешься с этими задницами, наглыми мужиками и мизантропами! Я уверена, если бы мне пришлось общаться с этими болванами, я бы стала сварливой сволочью, но ты — нет! Тебе-то на самом деле нравятся мужчины, правда?

Кэт открыто, заразительно расхохоталась.

— Да, мне определенно нравятся мужчины. И не все те задницы, кого я консультирую, — мужчины. Есть и чокнутые женского пола. А вообще — далеко не все мужчины мизантропы, и так далее. Многие успевают ко мне раньше, чем станут законченными мизантропами, или, как ты выражаешься, достигнут степени задницы.

— В точности как я, — заявила Сьюзи. — Придет день, и эта степень будет моей.

Джаскелииа нахмурилась:

— Гм, Сьюзи, не думаю, что степень задницы — такая уж вдохновляющая цель.

Старшая женщина закатила глаза.

— Я говорю о степени бакалавра, а не о каких-то там задницах. Когда я наконец закончу этот чертов литературный курс, а это займет еще пару месяцев, все пойдет гораздо лучше. Оставшиеся два курса промчатся незаметно. Так что это последний кошмар, который мне нужно преодолеть. И как только я расправлюсь с дурацкой «Илиадой», напишу курсовую, я сразу почувствую себя прекрасно!

— Понимаю тебя, — пробормотала Кэт, смакуя тающую на языке конфету, — А напиши в курсовой, что невероятно глупо во всем на свете винить женщин, даже в том, что кто-то развязал Троянскую войну. Хотя, конечно, я читала все это миллион лет назад... Погоди-ка, а я ведь на самом деле вообще «Илиаду» не читала, обошлась комментариями, но я точно помню, что причиной войны все считали Елену.

— Я тоже это помню! — воскликнула Джаскелина. — И вроде там было еще что-то про трех богинь, которые заварили эту кашу?

— Да... Гера, Афина и Афродита, — кивнула Сьюзи. — Богиня раздора обозлилась из-за того, что ее не пригласили на какую-то свадьбу, и подсунула богиням золотое яблоко с надписью: «Прекраснейшей». Но богини оказались не настолько глупы, чтобы ввязаться в спор на такую тему, так что вопрос предложили решить одному парню по имени Парис, он был сыном Приама, царя Трои. Только он не стал разбираться, которая из богинь действительно краше других. Он просто купился на взятку. Афродита предложила ему самую прекрасную смертную женщину в мире. И он согласился. Елена как раз и оказалась самой прекрасной из смертных женщин, вот только она уже была замужем за греческим царем Менелаем. Парис увел ее от Менелая с благословения Афродиты, и именно из-за этого началась Троянская война.

— Ха! — фыркнула Хэзер, — По мне, так просто дерьмо собачье. Я хочу сказать, в чем, собственно, проблема? С чего вдруг богиням интересоваться, что думает о них какой-то там смертный парень?

— А и правда, Джаки, — вмешалась Кэт, — Ты не богиня, но тебя вряд ли заинтересует мнение мужчин, хоть смертных, хоть каких-то там еще.

Безупречно очерченные брови Джаскелины взлетели чуть ли не до самой линии кучерявых волос, подстриженных так же, как у актрисы Хэлли Берри.

— Я — не богиня? Неужели ты только что заявила, что я — не богиня? А, Кэт?

Кэт шутливо вскинула руки, как бы сдаваясь.

— Должно быть, в тебе заговорила бутылка шампанского!

— И что ты скажешь тогда насчет мнения мужчин? — поинтересовалась Кристи.

Джаки пожала плечами.

— Ну, как бы то ни было... Ладно, мне нравятся мужчины. Теоретически.

— Видите, почему мы с Джаки так идеально подходим друг другу? — сказала Кэт, — Я — вечный оптимист, а она — мисс Пессимист. Она меня притормаживает, когда я слишком уж заношусь, а я ей напоминаю, что надо иногда давать шанс близким, они ведь не так уж плохи.

— Близкие, конечно, не так уж плохи, а вот мужчины — это совсем другое дело, — проворчала Джаки.

— Угомонись, убийца! — хихикнула Кэт.

Джаскелина уставилась шоколадными глазами на лучшую подругу.

— Я абсолютно уверена, что ни за что не дам тебе вторую бутылку шампанского.

Кэт усмехнулась.

— Нет, ты этого не сделаешь! Припомни-ка наш уговор — я плачу за такси и за это получаю столько шампанского, сколько мне захочется!

— Ох, леди, прежде чем рассуждать о вызове такси и прочем, не будете ли вы так любезны немножко обсудить работу, которую я должна написать для своего идиота-профессора?

Сьюзи извлекла откуда-то толстую тетрадь и два остро заточенных карандаша.

— Твой идиот-профессор, похоже, не порадуется работе женщины, — сказала Кэт.

— Эй, я сказала, что хочу получить диплом бакалавра. Я ведь не говорила, что желаю сразу стать доктором наук, — Сьюзи хитро усмехнулась, глядя на подруг, — Или, немножко искажая знаменитую фразу нашей любимой певицы Бонни Рэйтт, дадим ему тему для разговора!

Венера громко рассмеялась.

— Дорогие мои! Так вот почему мой оракул нашел именно вас! — воскликнула она и хлопнула в ладоши, хотя компания современных смертных женщин не могла слышать богиню; они вообще не подозревали, что Венера наблюдает за ними с помощью сияющего оракула, который действовал как бесконечно мощный телескоп, дающий возможность прямо с Олимпа заглядывать в Талсу.

Венера сосредоточилась на одной из пятерых женщин, с заразительным смехом, сияющими голубыми глазами и восхитительным именем Кэт.

— Ох, пылающая задница Гермеса, она безупречна! — Богиня принялась загибать ухоженные пальчики, перечисляя достоинства смертной женщины, — Она консультирует мужчин, а значит, сумеет справиться и с Ахиллесом, и с этим его глупейшим берсеркерским гневом. Она оптимистична, и ей нравятся мужчины.

Богиня сладострастно улыбнулась.

— Ей нравятся мужчины, а это всегда большой плюс, когда нужно кого-то соблазнить. И она достаточно проницательна, чтобы интуитивно понять: все эти глупые выдумки о Троянской войне повторяются...

Венера немного помолчала, состроив раздраженную гримаску.

— Да, повторяются гораздо дольше, чем я могла предположить.

Богиня любви снова сосредоточилась на маленькой компании подруг и с удовольствием смеялась вместе с ними, когда они сочиняли очень забавное, очень точное и очень феминистическое эссе для некоего профессора, которого они называли мистером Задницей.

Венере нравились все пять женщин, но Кэт — самая подходящая кандидатура для выполнения задания богини. А подруги Кэт как бы отражали ее, и богине любви очень нравились эти отражения. В особенности Венеру очаровала Джаскелина, самая близкая подруга Кэт. Джаки, как называли ее остальные, была дерзкой и сочной и неотразимой в своем стремительном остроумии, да еще эта ее экзотическая внешность, чудесная кожа цвета жженого сахара... Венера даже задумалась на мгновение, не предпочесть ли именно эту женщину, — но решила, что нет. Джаскелина была прекрасна, однако Кэт в большей степени обладала тем искусством, которое было необходимо для завоевания Ахиллеса. Кроме того, грекам трудно было бы объяснить, почему кожа Джаскелины такого цвета.

— Ну, их можно только пожалеть, — пробормотала Венера себе под нос.

Богиня любви начала более пристально изучать Кэт и вскоре облегченно улыбнулась. Нет, Кэт не была влюблена в какого-нибудь смертного мужчину. Если бы это было так, Венера, воплощенная Любовь, ощутила бы это. Вообще-то теперь, когда Венера об этом задумалась, она поняла, что из всех подруг только у беременной Хэзер есть мужчина.

— Ну... — Венера побарабанила кончиками пальцев по мраморному оракулу, — Возможно, когда я разберусь с этой войнушкой, я снова немножко займусь сватовством.

От этой мысли богиня любви сразу повеселела. Конечно, первым делом она подыщет отличного возлюбленного для удивительной Джаскелины.

— Нет, — спохватилась Венера, усмиряя свой энтузиазм, — Сначала — Ахиллес. А потом уж я поиграю в сватовство в мире современных смертных.

Она усмехнулась.

— Снова, да.

Но в первую очередь — насущные дела. Венере нужно перенести Кэт из современного мира на Олимп, что не должно составить особого труда. Богиня любви вскинула руки и начала призывать свою божественную силу. Воздух между ее ладонями задрожал, наполнившись искрами энергии, сверкавшими, словно крошечные бриллианты. Как только Кэт останется одна, Венера с помощью оракула перенесется к невидимому порталу, соединяющему современный мир и город Талсу с Олимпом. А потом она просто очутится в Талсе и быстренько переговорит с Кэт. Богиня любви задумалась. Наверное, ей придется продемонстрировать свои магические способности, чтобы доказать этой смертной: она действительно Венера, богиня любви. Но это не займет много времени. Они разберутся с этим, а потом Венера вернется на Олимп вместе со смертной и позовет сюда, в свой храм, Геру и Афину, чтобы они помогли во всех подробностях объяснить молодой женщине, что именно от нее требуется.

Как сказала бы ее смертная подруга Пия Чамберлейн, легче легкого!

Венера снова заглянула в оракул и увидела, как хихикающие Кэт и Джаскелина весьма неуверенным шагом спускаются по ступеням крыльца чудесного дома Сьюзи к ожидающему их автомобилю. Венера рассмеялась.

— Хорошо, что они сами не садятся за руль! Похоже, ни одна не трезва настолько, чтобы управлять этой железякой!

И ни одна — в особенности Кэт — не трезва настолько, чтобы прямо этой ночью перенестись на Олимп. Ну, возможно, это и к лучшему. Венере необходимо сначала еще раз поговорить с Герой и Афиной и решить, как лучше всего доставить Кэт в военный лагерь Ахиллеса. Кэт ведь понадобится нечто вроде королевского статуса... или, может быть, богиня явится Ахиллесу и предскажет появление жрицы, нуждающейся в его защите...

Венера вздохнула. Похоже, все несколько сложнее, чем предполагалось поначалу. Но это неважно. Она воспользуется оракулом, чтобы проследить за Кэт до ее дома... узнать, где живет эта смертная, а потом, уже утром, нанести ей короткий божественный визит.

Венера с улыбкой снова заглянула в оракул — и увидела, как огромный внедорожник проскочил на красный сигнал светофора и врезался в маленькую желтую машину, в которой ехали Кэт и Джаскелина.

— Нет! Стой! — закричала Венера, мгновенно выбрасывая через оракул всю силу, которую она собрала, чтобы защитить, прикрыть маленькую машину, и ненадолго остановила время, так что все происходящее стало выглядеть как отвратительное живописное полотно.

Но, отдавая приказ, Венера знала, что уже слишком поздно. Богиня любви глубоко вздохнула и взмахнула рукой над оракулом.

— Покажи мне Катрину и Джаскелину, — серьезным тоном произнесла она.

На картинке возник салон автомобиля. Венера судорожно вздохнула, всхлипнув от сострадания. Должно быть, женщины успели заметить мчавшуюся на них угрозу. Они обхватили друг друга руками и теперь были похожи на сломанных кукол, цепляющихся одна за другую. У Кэт была ужасная рана на голове, а шея повернута под неестественным углом. Джаскелина оказалась ближе к точке столкновения. И ее грудь была полностью раздавлена.

Обе женщины были мертвы.

Венеру охватило тяжелое чувство утраты, несоизмеримое с тем временем, какое она знала погибших смертных.

— Я должна была уделить им больше внимания, — прошептала богиня любви усталым, надломленным голосом, — Я должна была предотвратить все это. Они были такими молодыми... такими энергичными... Их жизни оборвались чересчур рано.

Два светящихся золотых шарика поднялись над изувеченными телами смертных женщин.

— А может быть, кое-что я все-таки могу сделать...

Собрав все силы, Венера заговорила, глядя в оракул:

— Эти духи одарены жизнью и любовью... они свободны, чтобы начать все сначала, чтобы отправиться в дальний путь. И вот сама воплощенная Любовь приказывает вам: духи, придите ко мне, чтобы выполнить задачу, которую я вам дам!

Венера бросила в оракул еще больше силы бессмертной, и души Катрины и Джаскелины, как трепещущие огоньки, подхваченные ветром, взмыли вверх и влились в поток энергии, созданный богиней... а потом вылетели из мраморной чаши оракула и повисли в воздухе перед богиней любви.

Когда же богиня снова заглянула в оракул, она увидела, что желтый автомобиль охватило яростное пламя.

Венера вздохнула.

— Ну, милые, и что мы теперь будем делать?