Глава шестая. — Ох, боже, до чего же все это нелепо

— Ох, боже, до чего же все это нелепо! — пробормотала Кэт, прислоняясь к Джаскелине, все еще хихикавшей и вытиравшей выступившие на глазах слезы от смеха.

— Так вы нам поможете? — спросила Венера.

— А что, если я приложу все усилия, но на Ахиллеса это не подействует и он вернется к сражениям? — усомнилась Кэт, — Я не слишком хорошо знакома с мифологией, но всем известно, что он был прославленным воином, которого смогли убить только потому, что стрела пронзила единственную уязвимую точку на его теле, пятку. Он жил ради войны и умер, продолжая сражаться.

— Пятка — единственная его уязвимая точка? — изумилась Венера.

— Сплетня, — заявила Гера, качая головой, — Просто невероятно глупые слухи.

— Так что же, это все неправда — про его пятку? — спросила Джаки.

— Но в этом же нет никакого смысла! — воскликнула Афина, — Как выстрел в пятку мог бы убить его, да и вообще кого бы то ни было? Современные смертные верят в такую ерунду?

__ Эй, привет! — воскликнула Катрина, — Но это же написано кем-то в ваше время, не нами! И даже сухожилие названо в честь Ахиллеса. Давным-давно!

— Да, а история с троянским конем? — спросила Джаскелина.

Богини непонимающе уставились на нее.

— Эта глупая война была выиграна, когда... э-э...

— Когда греки сумели проникнуть за стены Трои, спрятавшись в здоровенной пустотелой деревянной лошади, — закончила за нее Кэт. — Или что-то в этом роде.

Богиня любви покачала головой.

— Сначала якобы мы развязали эту войну. Потом — Ахиллеса можно убить только выстрелом в ногу. А теперь еще и огромная лошадь, которая выиграла войну? Это звучит все более и более глупо. Нет, — решительно произнесла Венера. — Все это неправда.

— Ладно, значит, те немногие подробности, которые мы с Джаки запомнили из гуманитарного курса, просто дерьмо собачье?

— Похоже на то, — кивнула Венера.

— Хорошо. Так где же правда? Ахиллес уязвим, но он воин. Это, по крайней мере, верно. Ведь верно?

— Ахиллес не бессмертен, но из-за того, что им овладевает ярость берсеркера, его невероятно трудно убить. И, да, конечно, он был воином всю свою недолгую жизнь.

— Ох, черт, только не говорите мне, что он тоже подросток! — простонала Кэт.

— Нет, ему около тридцати. Но дело в том, что Зевс предсказал: если Ахиллес изберет для себя жизнь славы и битвы, он не встретит свою тридцатую весну, зато его будут помнить многие тысячелетия.

— Что?! Ахиллес сам такое выбрал? Тогда я не понимаю чего вы ждете от меня, — сказала Катрина.

— Он сделал выбор, когда был совсем мальчишкой, — пояснила богиня войны, — С тех пор он повзрослел и изменился. Фетида говорит, что Ахиллес устал от последствий своего детского решения и жаждет покоя, но похоже, его судьба предрешена, и он уже утратил надежду изменить свой путь.

— Хорошо, — медленно произнесла Кэт, — Я попытаюсь помочь Ахиллесу. Но только при условии, что в любом случае — получится у меня это или нет, будет ли война выиграна или проиграна — мы с Джаки вернемся в наш родной мир.

— В те тела, какие мы сами выберем, — добавила Джаскелина.

— Если вам удастся прекратить Троянскую войну, вы обе будете вознаграждены.

— Гера, — Кэт повернулась к королеве Олимпа, — это не слишком честно с твоей стороны: ожидать от меня, что я сумею вот так, с налету, изменить парня, которого прежде никогда не видела, да еще в такой ситуации, которая уж слишком отличается от моей профессиональной области.

— И тем не менее мы предлагаем именно такую сделку, — ответила Гера, — И не забывай вот что: чем больше времени пройдет после вашего несчастного случая, тем труднее будет вернуть вас к прежней жизни без каких- либо серьезных последствий.

— Так ты даже не можешь дать гарантии, что выполнишь свое обещание?

— Я могу дать гарантию, что мы применим все наши огромные силы, чтобы постараться убедить вас сделать то, что нам нужно.

Катрина перевела взгляд с королевы богов на Венеру. Богиня любви выглядела откровенно огорченной, но лишь пожала плечами и грустно покачала головой, давая

понять, что не может сделать ничего такого, что изменило бы решение королевы.

— Отлично, — заговорила Джаскелина, — Кэт постарается сделать свое дело, и она сделает его быстро, никаких проблем. А ты, мисс Важная и Могучая, просто не забудь, что обещала.

— Я всегда держу слово, — ответила Гера.

— Значит, договорились, — решила Кэт.

— Это не все, — вмешалась Венера. — Думаю, нужно уточнить: эти женщины находятся под божественной защитой.

— Согласна, — кивнула королева богов.

— Я тоже согласна, — заявила Афина.

— Вот и хорошо, — сказала богиня любви, — Они будут находиться именно под твоей защитой.

— Почему под моей?

— Ну, я не могу, потому что греки верят: именно из-за меня началась эта история с Парисом и Еленой. И Гера не может: она только что обещала Агамемнону забрать у Ахиллеса Брисеиду и отдать ему. Так что остаешься только ты. К тому же не забывай об Одиссее и о Фетиде, которая уже сказала своему сыну, что ты обещала заменить кем-то его военную жену. Так что Поликсена должна находиться под твоей защитой.

— Ну ладно, пожалуй, ты права, — неохотно согласилась богиня войны.

— А знаете, — сказала Катрина, — что-то мне не нравится, как это звучит: «военная жена»... Я, конечно, не ханжа, но всегда сама выбираю, с кем спать. И, кроме того, я не чья-нибудь собственность.

— Точно, — кивнула Джаки.

— Фетида меня заверила, что ее сын никогда не возьмет женщину силой, — сказала Афина.

— Отлично, ладно, тогда остается только вопрос, стану ли я его собственностью.

Афина смутилась.

— Ты — женщина, доставшаяся ему на войне. Да, ты его собственность.

Кэт уперла руки в бока.

— Я не вещь!

— Зато ты постоянно будешь рядом с ним и в полной безопасности.

— Эй, а я тогда кому принадлежу? — поинтересовалась Джаки.

— Поликсене, — ответила Венера.

— Вот дерьмо! — воскликнула Джаскелина.

— Нам надо придумать какое-то объяснение их странностям, — сказала королева богов, окинув Джаки суровым взглядом.

— Да, ты права, безусловно, — согласилась Афина. — Их необычное поведение сразу бросится всем в глаза.

— Ты можешь заявить, что Кэт — твое орудие и что ты одарила ее священным знанием, — предложила Гера.

— Верно! — сказала Венера, — Например, она — оракул; оракулы всегда ведут себя странно.

— Да, но это объяснит лишь странности Катрины, а ее? — Гера кивком указала на Джаскелину.

— О сладкий младенец Иисус, я вообще-то здесь, перед вами! — воскликнула Джаки, — Черт, до чего же это раздражает — когда о тебе говорят так, словно ты глухой и немой! Кроме того, ничего странного в моем поведении нет.

Несколько секунд все молчали, потом Кэт вздохнула.

— А как вам такой вариант: я — сумасшедший оракул, так что ничего удивительного, что и моя служ...

Кэт поймала убийственный взгляд Джаскелины и поспешно поправила себя:

— Что и все мои друзья — тоже сумасшедшие?

— В такое невозможно поверить, — медленно произнесла Афина.

__ Но ничего другого-то у нас нет, — возразила Венера — Хорошо, — сказала она, обращаясь к Катрине. — Только постарайтесь, чтобы это выглядело правдоподобно.

— Погоди-ка. Мне показалось, что мы будем находиться под защитой Афины. Тогда почему мы вообще должны что-то объяснять? — поинтересовалась Джаки.

— Вы будете под моей защитой, но я не могу постоянно находиться рядом с вами.

— Тогда, черт побери, как именно ты собираешься нас защищать? — спросила Джаки.

— Вы будете молить о моей помощи, — ответила Афина.

— Или о моей, — добавила Венера.

— Или о моей, — сказала Гера, хотя и продолжала хмуриться, глядя на Джаскелину.

— По мне, это звучит как-то слабовато, — заявила Джаки.

— Но это все, что у вас есть, — сказала богиня любви.

Джаки фыркнула и собралась еще что-то добавить, но ее прервали мужские голоса, раздавшиеся снаружи храма. Афина быстро взмахнула рукой, и вдруг перед ними как будто открылось тайное окошко, показав с десяток воинов, входящих в храм.

Кэт успела мельком заметить мужчину в золоте, шедшего впереди остальных, но Афина закрыла «окно».

— Это Ахиллес, — едва дыша, пробормотала Элейтия, — Я только раз его видела, издали, но его золотые латы... тут не ошибешься.

У Кэт все сжалось внутри. Джаки стиснула ее руку.

— Все будет нормально. Черт побери, ты же психотерапевт. И, могу добавить, теперь еще и весьма юная горячая штучка.

— В противоположность старой горячей штучке, которой я привыкла быть?

— Точно, но ты по-прежнему остаешься старой штучкой тут, — Джаки показала на голову Катрины, — И здесь, — она ткнула пальцем в сердце подруги, — У этого парня-берсеркера нет ни единого шанса.

— Ладно, примемся за дело, — сказала Кэт, обращаясь к богине любви.

Венера тепло улыбнулась ей.

— Помни, богиня любви уверена в том, что ты — идеальный выбор. Ты и твоя восхитительная подруга.

Потом Венера повернулась к королеве богов.

— Мы с тобой должны уйти. Афина предстанет перед воинами и объявит, что покровительствует этим женщинам. Наше присутствие может лишь запутать все.

Афина кивнула.

— Да, встретимся чуть позже в храме Венеры.

— Да будет с вами мое благословение, странные современные смертные, — сказала Гера Катрине и Джаскелине, а потом нежно поцеловала в лоб Элейтию. — А ты, моя маленькая жрица, весьма порадовала меня сегодня.

Элейтия склонилась в глубоком поклоне, а Гера и Венера исчезли во вспышке сверкающих искр.

— Это круто, что они умеют такое проделывать, — сказала Джаки, — И знаешь что? Я начинаю им верить. Мы, пожалуй, и правда не в аду.

— Мне больше нравится твоя теория эротического романа, — ответила Кэт.

— Соберитесь с духом, смертные, и следуйте за мной, — приказала Афина и величественным шагом направилась к выходу из комнаты.

Кэт и Джаки переглянулись и, помахав на прощанье Элейтии, пошли следом за богиней войны.

Воины добрались до центра храма Геры. Вместо настоящих стен его окружали изящные мраморные колонны. Кэт на мгновение забыла о воинах, засмотревшись на новый мир. День стоял на удивление прекрасный — ясный и теплый. В воздухе пахло морем и сладкими благовониями.

— Если это ад, то он просто потрясающий, — прошептала Джаки, еще крепче сжимая руку подруги.

Мужчины заметили их, или, скорее, Афину, и у Кэт уже не осталось времени любоваться безмятежным пейзажем.

— Богиня! Это же сама богиня Гера! — закричал воин, и полдюжины мужчин упали на колени.

На самом деле, как заметила Кэт, на колени опустились все мужчины, кроме двоих. Более высокий из них стоял спиной к солнцу, и яркие полуденные лучи не давали Кэт рассмотреть его как следует. У нее лишь создалось впечатление огромного количества мышц и волос. Второй мужчина оказался ближе к богине, и его было хорошо видно. Этот парень выглядел совсем обычным — среднего роста, с каштановыми волосами, хорошо сложен, одет в короткую кожаную тунику. В нем не было ничего примечательного, пока он молчал, — но вот он заговорил, и Кэт понравился его хорошо поставленный, интеллигентный голос и веселые искры в глазах. Он шагнул ближе к богине и лишь в паре футов от нее опустился на одно колено, однако не склонил умоляюще голову, как остальные. Он прижал правый кулак к сердцу и улыбнулся Афине с нескрываемой любовью. Его первые слова прозвучали так тихо и мягко, что если бы Кэт не стояла рядом с богиней, она бы и не расслышала их.

— Приветствую тебя, Афина, моя богиня! Давно уже ты не являлась мне, и я отчаянно по тебе скучал. Мне тебя не хватало.

— Это хорошо, что ты скучал по мне, Одиссей. Такова плата за любовь богини. Она не принадлежит тебе, как какая-нибудь смертная.

Голос Афины звучал резко, однако Кэт была потрясена тем, с какой нежностью она смотрела на мужчину

— Безмозглые мирмидоняне! — низким грубым голосом рявкнул высокий мужчина, оглянувшись на коленопреклоненных воинов, — Как вы могли принять Афину, богиню войны, за Геру?

Он шагнул вперед и преклонил колено рядом с Одиссеем, почтительно склонив голову.

— Приветствую тебя, Афина! Прости моих людей. У них мозги размякли от солнца и моря. Они совсем не хотели проявить неуважение.

— Я их прощаю, Ахиллес. Ты и Одиссей можете встать.

Ахиллес! По телу Катрины пробежала дрожь. Воин встал и вскинул голову.

Первой мыслью Кэт было, что теперь она понимает, почему женщины его боятся. Второй — что совершенно непонятно, как здесь, в Древнем мире, без пенициллина и переливания крови, он вообще мог остаться в живых, получив столько ранений. Кэт постаралась сохранить на лице равнодушное выражение. Она услышала, как Джаки рядом с ней выдохнула: «Ух!..», но знала, что реакция медицинской сестры «скорой помощи» не вызвана потрясением или страхом, просто Джаки тоже не понимала, как этот человек мог выжить после таких ужасных ран.

Вообще-то Кэт не стоило беспокоиться о том, что именно отражает ее лицо. Ахиллес и не думал смотреть на кого-нибудь, кроме Афины.

— Поскольку ты здесь, я могу не сомневаться, что Фетида с тобой говорила, — сказала Афина.

— Да, богиня, она говорила, — кивнул Ахиллес.

— Агамемнон забрал твою военную жену.

Хотя Афина произнесла это совсем не вопросительным тоном, Ахиллес решительно кивнул и резко, коротко бросил:

— Забрал.

Кэт заметила, что мужчины за его спиной сразу нахмурились и беспокойно зашевелились.

— Тогда я дам тебе замену тому, что ты потерял. Я привела тебе Поликсену, троянскую царевну, дочь Приама!

Афина величественно взмахнула рукой и отошла в сторону. Ахиллес взглянул на Катрину, и она застыла, словно вросла в мраморный пол храма. «У него невероятно голубые глаза!»

Джаскелииа негромко кашлянула и, прикрыв рот ладонью, подтолкнула Катрину вперед.

— Царевна Поликсена, приветствуй Ахиллеса, предводителя мирмидонян, — предложила Афина.

К счастью, Кэт справилась с собой, применив опыт психотерапевта. Она вежливо улыбнулась и отлично поставленным, безупречно спокойным и идеально фальшивым голосом произнесла:

— Приветствую тебя, Ахиллес. Рада с тобой познакомиться. Я много о тебе слышала.

Потом она решительно шагнула вперед и, продолжая улыбаться, протянула Ахиллесу руку.

Ахиллес замер в нерешительности. Он перевел взгляд с руки Катрины на ее лицо, потом снова посмотрел на руку. Кэт продолжала улыбаться, а ее рука тем временем висела в воздухе. Наконец Ахиллес осторожно взял ее кисть и быстро наклонился, словно собираясь поцеловать руку Кэт, но замер прежде, чем его губы коснулись ее кожи. Потом он выпустил руку Катрины и быстро отступил назад.

— Приветствую тебя, царевна Трои, — сказал он, однако его взгляд уже снова обратился к Афине.

— Я должна вернуться на Олимп. Ахиллес и Одиссей, позвольте пояснить: Поликсена — необычная женщина. Она никогда не будет обычной военной женой... она — нечто гораздо большее. Я решила одарить ее священным знанием. Так что смотрите на нее как на моего возлюбленного оракула. Она и ее служанка находятся под моей защитой. И любой, кто осмелится их обидеть, навлечет на себя мой вечный гнев.

— Мы поняли тебя, богиня, — сказал Ахиллес.

— Позаботься о ее безопасности, — сказала Афина.

Богиня жестом приказала Одиссею следовать за ней и отошла подальше, откуда никто не смог бы их услышать, оставив Кэт и Ахиллеса неловко стоять друг против друга. Кэт хотелось уставиться на Ахиллеса во все глаза. Разумеется, этого же захотелось бы любой женщине, впервые увидевшей его. Или же они вообще не стали бы на него смотреть. Боже, она вела себя как полная идиотка! Катрина решительно посмотрела на Ахиллеса и обнаружила, что он смотрит в никуда через ее плечо, крепко стиснув зубы.

«Должно быть, ему ненавистны подобные знакомства», — подумала Кэт.

Она откашлялась, и Ахиллес, как будто бы с большой неохотой, посмотрел ей в глаза.

— Ахиллес, мне хочется представить тебя моей служанке...

Кэт слегка запнулась на последнем слове.

— Это... э-э... Мелия, — выпалила она, с трудом вспомнив новое имя своей лучшей подруги.

Не обратив на Джаскелину ни малейшего внимания, Ахиллес спросил:

— Ты хочешь представить меня твоей рабыне?

— Ну да, — кивнула Кэт.

— Боже милостивый, меня опять как будто и нет здесь! — пробормотала Джаки.

— Высокородной! — Афина быстро вернулась к ним. — Мелия была высокородной особой — принцессой у себя на родине, пока ее не похитили и не продали в Трою. Поликсена решила не подвергать ее унижению. Я ведь уже сказала тебе, троянская царевна — не такая, как все.

Афина повернулась спиной к воинам и строго посмотрела на Кэт и Джаки.

— Теперь я удаляюсь.

Она снова посмотрела на мужчин и величественно вскинула руки.

— Знайте, что я буду наблюдать за ними, и никому не ведомо, когда я вернусь!

И богиня исчезла в облаке светящегося серого дыма.

— Как в театральной постановке, — шепнула Джаки.

— Идем, царевна Трои. Я покажу тебе твой новый дом. И, не интересуясь, следуют ли за ним женщины, Ахиллес широким шагом пошел прочь из храма, а его солдаты выстроились в колонну вокруг Кэт и Джаки и отправились за ним.