Сделки с пороками воли. В пункте 2 параграфа 123 ГГУ говорится, что «если обман совершен третьим лицом, то волеизъявление, ко­торое должно было быть сделано по отношению к

В пункте 2 параграфа 123 ГГУ говорится, что «если обман совершен третьим лицом, то волеизъявление, ко­торое должно было быть сделано по отношению к опре­деленному лицу, может быть оспорено лишь в том слу­чае, когда последнее знало или должно было знать об обмане. Если другое лицо, к которому должно было быть обращено волеизъявление, приобрело в результа­те волеизъявления непосредственно какие-либо права, то волеизъявление в отношении него может быть оспо­рено в том случае, когда это лицо знало или должно бы­ло знать об обмане»¹.

Аналогичную норму с полным основанием можно было бы включить в статью 179 ГК РФ.

В отличие от заблуждения, обманные действия со­вершаются в отношении потерпевшего умышленно. При заблуждении же либо имеет место неосторожная вина самого потерпевшего, либо неосторожная вина контрагента (третьих лиц). Поэтому, если неправиль­ное представление об обстоятельствах, имеющих значе­ние для совершения сделки, было вызвано умышленны­ми действиями, то имеет место обман, а не заблуждение.

Еще одним отличием обмана от заблуждения явля­ется то, что он может касаться любых обстоятельств (в том числе мотивов совершения сделки), влияющих на решение о заключении сделки, а не только тех, кото­рые в силу закона или характера сделки имеют сущест­венное значение.

По этому поводу с этим О.С. Иоффе писал: «Если конкретные обстоятельства свидетельствуют о том, что при правильном представлении о моментах, воспри­нятых вследствие обмана в ложном свете, контрагент не пошел бы на заключение данной сделки, сделку сле­дует считать совершенной под влиянием обмана»².

Это связано с необходимостью установления повы­шенной ответственности участников гражданского обо­рота за недобросовестные действия в отношении других лиц. Например, обман может заключаться в создании у потерпевшего заведомо ложного представления отно­сительно намерений и возможностей контрагента ис­полнить договор.

Показательной в этом смысле является судебная практика по уголовным делам о мошенничестве, в кото­рых необходимо установить факт обмана или злоупо­требления доверием с целью присвоения чужого иму­щества или денег.

Так, некий Буренков заключал устные и письменные договоры с организациями и частными лицами на постав­ку сахарного песка и гречневой крупы. Суд первой ин­станции признал Буренкова виновным в мошенничестве, установив, что «не имея намерений и возможности вы­полнить указанные в договорах обязательства, Бурен­ное путем обмана и злоупотребления доверием присваи­вал полученные по договорам различные суммы денег, которые тратил на свои личные нужды, выплачивал вознаграждения посредникам за оказанные услуги»¹.

Суд второй инстанции, не согласившись с доводами суда первой инстанции, указал, что Буренков заключал письменные договоры о поставке сахарного песка, по­лучал на эти цели деньги, о чем составлял расписки. При этом по требованию отдельных лиц он деньги воз­вращал. Получение денег Буренков признал, свою лич­ность не скрывал.

Суд также отметил, что Буренков не отказывался от поставки песка и возврата денег. В этой связи, по мне­нию кассационной инстанции, «между Буренковым и другими лицами возникли гражданско-правовые от­ношения и за невыполнение договоров он должен нести гражданско-правовую ответственность»².

¹ Цит. по: Германское право. Часть I. Гражданское уложение.
М.: Международный центр финансово-экономического развития,
1996. С. 35.

² Там же. С. 279.

¹ Постановление Президиума Верховного суда РФ от 24 января
1996 г. // СПС «Гарант».

² Там же.