Глава IV.

К утру всё было готово. Я подобрала самые, на мой взгляд, аутентичные фотографии и рассеяла их в группе других, которые благодаря графическому редактору, четырём часам времени и шести чашкам кофе стали абсолютно идентичными по расширению, количеству пикселей, цветовой гамме и так далее. Я хотела создать идеальный ряд изображений, который не позволил бы даже самому избирательному уму найти подвох и заподозрить неладное. Как только моя работа была сделана, я выслала готовый комплект фото Лёне, нашему компьютерному гению на почту, и только после этого осознала, что мне через два с половиной часа нужно было вставать на работу.

Поэтому, когда в положенное время зазвенел будильник, я была готова придать его анафеме, а себя отдать в монастырь, лишь бы не просыпаться и не покидать пределы кровати. Тем не менее, я заставила себя подняться, прошлёпать на кухню, выпить чашку кофе, умыться, почистить зубы, а после одеться и нанести с помощью макияжа лицо там, где оно должно было быть. В абсолютно несчастном состоянии я спустилась вниз, села в машину, и уже готова её завести, как зазвенел мой телефон.

- Алло, - постаралась я как можно более бодро ответить, поскольку это был, само собой, Матей.

- Надеюсь, ты не села за руль, - услышала я вместо приветствия.

- Ааа. А почему…? А что… - даже с третьей попытки мне не удалось сформулировать вопрос – мой работал в спящем режиме и выдавал где-то полторы мысли в минуту.

- Я получил твоё слайд-шоу. До трёх утра сидела?

- Ну примерно.

- Иди спать. Жду тебя в три часа в офисе у Кошевского. В четыре мы запускаем программу, я с вдовой уже договорился.

- А…- я попыталась что-то возразить.

- Спать, Женя, спать.

И повесил трубку.

«Ну и ладно, спать так спать». Не очень-то и хотелось спорить. Я даже осмотрелась, подумывая о том, не поспать ли прямо здесь, но охранник на парковке и так уже на меня странно смотрел. Поэтому я выкарабкалась из машины и вернулась домой, где, не раздеваясь, я упала на кровать и проспала до часу дня.

Проснулась я с мыслью о том, что у меня, чёрт возьми, самая замечательная работа. Представить только, я вчера от неё чуть не отказалась! Посетовав шутливо на то, какая я могу быть недалёкая, а отправилась доказывать, что этой работы достойна.

В офисе Кошевского меня встретили Матей с Лёней. Они ввели меня в курс дела. В конференц зале на пять ноутбуков установили программу, так быстро написанную Лёней. В четыре часа первые пять человек должны были начать наш эксперимент (убеждённые Еленой Кошевской, что это новое маркетинг исследование). Я же под видом ассистентки Елены должна была объяснить каждой из групп суть задания, а после сидеть в конференц зале и по возможности незаметно наблюдать за испытуемыми.

К шести вечера все 26 подозреваемых-испытуемых были опрошены, и можно было приступать к изучению результатов. Мне не терпелось посмотреть, что каждый из них написал. Тем более, что наблюдение за ними не дало никаких результатов: ни тебе волнующихся, обливающихся потом клерков, ни подозрительно поджимающих губы секретарш, на которых я могла бы победно показать пальцем и сказать: «Это – он!», ну или она. В глубине души я была расстроена этим фактом. Я надеялась, что мои знания помогут мне увидеть хоть что-то, что поможет нам выйти на убийцу, но, видимо, я слишком рано возомнила себя Кэлом Лайтманом – мой взгляд ни за что не зацепился. А потому оставалось уповать только на результаты исследования.

Когда все испытуемые разошлись, Лёня скачал результаты на флешку и протянул мне.

- Дерзай.

- Спасибо, - я жадно зажала флешку в руке, уже готовая стартовать домой работать над данными.

- Что, ещё одна бессонная ночь намечается? – на выходе из конференц-зала поддел меня Матей.

Я пожала плечами.

- Ну да, наверное.

- Вообще-то рабочий день давно закончился.

- И? – я не понимала, к чему он клонит.

- Может, оставишь на завтра? С утра примешься на свежую голову…

- Я ночью лучше соображаю, - парировала я.

- Ладно, - он поднял руки «сдаюсь». – Но давай сперва поедем куда-нибудь поужинаем. Не знаю, как ты, а я жутко проголодался.

«Да что ж такое-то? Я бы уже успела пол пути до дома проехать, а он тут со своим ужином».

- Но результаты… - я подняла флешку к лицу, как бы показывая «это всё она».

Он чуть усмехнулся.

- Китайская кухня. Самые вкусные жареные крылышки и твой любимый пекинский салат, - попробовал он ещё раз.

«И к чему он это говорит?» Я-то уже знала, что никуда не поеду, флешка просто жгла мне руку.

- Но результаты… - повторила я с интонацией пятилетней девочки, сделав жалостливое лицо. И даже чуть губы надула для пущего эффекта.

Он засмеялся.

- Ладно, поеду один.

«Ну слава богу!»

- Ты куртку забыла, - он кивнул в сторону одного из стульев в зале. Там висела моя джинсовка. Да, в таком нетерпении я могла уйти и без неё.

Матей вышел из комнаты, а я сняла джинсовку со стула и, повернувшись, наткнулась на насмешливый взгляд Елены Кошевской.

- Что? – я искренне не понимала, что её так позабавило. Но я отметила про себя, что это хорошо – она немного «ожила» к вечеру.

Она присела на краешек стола и засунула руки в карманы брюк. Затем покачала головой и ответила:

- Для такой умненькой девочки, ты такая дурёха.

- Почему? – зависла в недоумении я.

Она лишь покачала головой и вышла из конференц зала.

Я ещё секунд десять пыталась осмыслить её слова, а потом решила, что мне наплевать. Мне было, чем заняться сегодня вечером.

Я поехала в офис и, полная ажиотажа и кофеина, начала обрабатывать данные. Работы первых нескольких человек отняли у меня очень много времени – я вчитывалась в комментарии к каждому изображению. Но потом стала читать только те из них, что относились к моим «китайским» изображениям. В большинстве ответов я не увидела ничего криминального, но в некоторых я заметила моменты, заставившие меня насторожиться. Я записывала данные в блокнот по каждому «подозрительному» комментарии.

Людей, давших такие комментарии было трое. Один из логистов, мужчина тридцати шести лет, женатый с двумя детьми, проработавший в компании почти шесть лет. Одна из бухгалтеров, сорокалетняя разведённая женщина с сыном-подростком, известная своей набожностью. И молодой парень водитель с сомнительным послужным списком – в возрасте восемнадцати лет дважды привлекался за хулиганство и один раз за драку. Но в компании зарекомендовал себя как отличный сотрудник – за два года ни одного нарекания.

У всех троих наблюдалась нескрываемая неприязнь ко всему азиатскому. Их ответы были прямолинейными – они не отрицали свою расовую неприязнь. Я достала из сейфа досье, собранные на них нашими сотрудниками, и стала читать. По мере прочтения всё вставало на свои места. Парень водитель раньше водился со скинхедами. Свои агрессивные криминальные привычки он, возможно, и поборол, а вот неприязнь к людям с другим цветом кожи – нет. Женщина бухгалтер не одобряла работу с китайцами из-за их вероисповедания, как оказалось, она была не просто набожной, она выросла в семье староверов. И хотя сейчас она жила в ногу со временем и даже поощряла пристрастие сына к скейтбордингу (он участвовал в крупных соревнованиях), неприятие к лицам, исповедовавшим что-то кроме православия, в ней не изжило себя. Что же касается мужчины-логиста, тот просто терпеть не мог работать с китайскими запчастями. «Всё это китайское **вно, мать их. Сыпется, как из картона на соплях сделанное» - так он, подвыпивший говорил на одном из корпоративов, запись которого наши умельцы нашли на U Tube. Вообще он должен был толкать поздравительную новогоднюю речь, но он очень быстро сбился на то, что, видимо, наболело. Бедный мужик вдоволь выговорился, а ролик набрал в U Tube одиннадцать тысяч просмотров.

Я подумала, что, хотя все они и подходят под то единственное описание убийцы, что у нас есть – вряд ли это кто-то из них.

Я задумалась о том, что мне накануне сказал Матей об интуиции. Вот и сейчас я интуитивно понимала, убийца – не один из них. Но как это доказать?

«Найти настоящего убийцу» - тут же ответило моё сознание само себе.

Я вернулась к результатам. Теперь мне нужно было проверить временную задержку ответов. В среднем, испытуемые подбирали слова и приступали к написанию комментариев через пять – одиннадцать секунд. Так что уже на восьмом испытуемом я выделила для себя среднее время реакции: восемь секунд. И тут я наткнулась на золотую жилу. Двадцать четыре секунды! Испытуемый номер шестнадцать. Я стала просматривать картинки дальше. На комментарии к фотографиям, изображающими европейскую, американскую и русскую культуры, у него уходило восемь-десять секунд. А вот на «китайские» изображения. Двадцать одна секунда, шестнадцать, восемнадцать, девятнадцать, четырнадцать, снова девятнадцать, семнадцать, тринадцать…

«Это он!»

- Нашла?

Я аж подпрыгнула на стуле от неожиданности.

- Матей! Ты давно здесь сидишь?

- Несколько минут. Ты нашла нашего парня?

- А я вслух это сказала?

- Да.

- Хорошо, слушай.

И я принялась объяснять ему своё открытие. Он слушал меня внимательно, не перебивая. Когда я закончила объяснения, он спросил:

- Как его имя, ещё раз?

Я прочитала на странице регистрации:

- Михаил Аксёнов.

- Аксёнов, говоришь.

Матей порылся в документах и нашёл его досье. Но прежде чем открыть его, он протянул мне пакет, в котором, судя по форме и характерному хрусту, были одноразовые контейнеры с едой.

- Я знал прекрасно, что ты не удосужишься поесть. Не знал, что ты любишь, кроме крылышек и салата, так что взял их. Ешь, а я пока досье почитаю.

- Вслух? – я не могла просто так сидеть и есть, когда мы, наконец, нащупали нить.

Он ухмыльнулся.

- Вслух, вслух. – Он открыл досье и стал его просматривать. Я, открывая контейнер с умопомрачительными на вид жареными куриными крылышками, уже открыла было рот, чтобы напомнить ему о его обещании читать вслух, как он заговорил. - Так, Аксёнов Михаил Валерьевич. 36 лет. Не женат, детей нет. Старший инженер-механик. Занимается всеми техническими вопросами в закупках запчастей. Подыскивает запчасти с подходящими параметрами, проверяет их перед покупкой и так далее. Ни в чём предосудительном замечен не был. Серый мышь. Глянь, у него самое короткое досье, - он приподнял папку и провёл пальцем по её корешку, демонстрируя её тощее состояние.

Тут он задумался. Я ждала, что он скажет дальше, стараясь не забывать пережёвывать пищу, а Матей, судя по меняющимся выражениям лица, вёл с собой внутренний диалог.

«Если он сейчас вскочит и побежит что-то делать без меня, я поставлю ему подножку. Надоело. Он всё самое интересное делает сам, а ты сиди и гадай, что же происходит».

И вот я сидела и уже рассчитывала, как бы так подставить ногу, чтобы траектория падения моего шефа была самой длинной, и он не успел добежать до двери раньше меня, как вдруг он заговорил:

- Сделаем так. Артур, Макс, Велиев и Санчо, на всякий случай, проверят наших троих призёров, - он кивнул в сторону ноутбука с открытой программой нашего фальшивого маркетинг исследования. – А мы с тобой займёмся победителем. Надо узнать о нём всё. Но аккуратно, чтобы не спугнуть. По чуть-чуть…

Он снова провалился в свои мысли. Потом резко, так что я подпрыгнула на стуле от неожиданности, спросил:

- Ты до дома сама доберёшься?

- Да, я же на машине.

По его лицу скользнула тень беспокойства.

- Ты не устала, чтобы за руль садиться? Давай, ты оставишь машину на парковке, а я тебя отвезу.

«Нет, он думает, я совсем беспомощная?» Почему-то его предложение меня разозлило.

- Да в порядке всё, я сама доберусь. Никаких проблем.

Он чуть поджал губы и слегка покачал головой. Но потом вздохнул и поднял руки в привычном жесте, показывая, что сдаётся.

- Уже два часа ночи. Нужно поспать - завтра голова нам обоим потребуется. Давай наш рабочий день начнётся в одиннадцать. В офисе Кошевского.

- Хорошо, - я пожала плечами, как будто мне всё равно, хотя я была безумно рада возможности выспаться.

- Тогда до завтра, - сказал Матей, уже двигаясь к выходу.

- До завтра, - кинула я вслед.

И осталась одна в пустом офисе.

Ночью мне приснился странный сон. Я стою на кухне у Матея и готовлю жареные крылышки. У меня хорошее настроение, я напеваю какую-то песенку. И кажется вполне естественным то, что я именно здесь, на этой кухне, в цветастом фартуке, который носил Жан. Я выкладываю крылышки на блюдо, и тут на кухню заходит Матей. Он вернулся с работы – на нём костюм и обычный серьёзный вид. Глядя на меня, он улыбается, подходит ко мне, нежно кладёт руку мне на шею и целует. И это тоже кажется таким обычным и правильным. А потом он делает что-то странное. Он, широко улыбаясь, наклоняется к моему животу и бережно кладёт на него руки. И тут я вижу, что мой живот под фартуком идеально круглый и большой, как у … беременной. «Да что же это такое?» - успеваю удивиться и испугаться я, а потом просыпаюсь.

Всё утро этот сон не давал мне покоя.

«Что за бред? Я, и беременна. Да ещё Матей… Почему он? Не влюбилась же я в него. Или всё-таки…?

От этой мысли меня бросило в дрожь. Я и Матей – это невозможно. И неправильно. И это – поражение. Я же не какая-нибудь глупая девчонка, чтобы вот так взять и очароваться его нежным баритоном и привычкой смешливо поднимать бровь. И его привычкой носить меня на руках. И тем, что он спас мне жизнь. Дважды. И тем, что он постоянно заботится обо мне…

«Нет, Женевьева. Нет! Забудь».

Я села на кровать и стала думать.

«Сон ей приснился. Вот, что он значит. Крылышки эти дурацие присутствовали при нашем вчерашнем вечернем разговоре. Я была на эмоциях, ведь я нашла след – вот они и отложились в памяти. И мы с ним вместе нашли, сформировали, зачали – тьфу, какое слово мерзкое – идею. Да, точно! Это наше с ним детище – план по поимке убийцы. И ничего больше это сон не значит! Ничего!»

Решив пренебречь в своей новой трактовке игры моего подсознания такими незначительными деталями как поцелуй и жар от его руки на моей коже, я обрела видимость душевного покоя и отдалённое подобие уверенности для того, и теперь могла поехать на работу и встретиться со своим шефом.

Он ждал меня под окнами офиса Кошевского. Быстро обрисовав мне ситуацию и снабдив нас обоих легендой – мы работаем на Елену Кошевскую и проводим HR исследование вслед за вчерашним маркетинговым – он энергично ринулся в здание, увлекая меня за собой.

Мы должны были действовать осторожно – нельзя, чтобы наш главный подозреваемый увидел наш к нему интерес и затаился. Кто знает, может, он до сих пор дома хранит улики, а под нашим давлением он их попросту спрячет или уничтожит.

Чтобы не опрашивать всех подряд, мы объявили, что сегодня мы займёмся только техническим отделом. Поэтому мы собрали техников, механиков и инженеров (в общей сложности шесть человек) и провели короткую беседу на тему «Как вам нравится работать в этой компании». Затем мы стали расспрашивать их по одному. Мы с Матеем по очереди задавали отвлекающие вопросы вроде «Что бы вы хотели изменить в отделе?», «Считаете ли вы рабочую обстановку достаточно комфортной?» или «Нравится ли вам стиль руководства вашего непосредственного начальника»? А так как непосредственным начальником всех работников технического отдела был не кто иной, как Михаил Аксёнов, мы плавно переводили разговор на обсуждение его персоны, то есть банально опускались до сплетен.

Говорили о нём не особо охотно и мало. Его сотрудники почти ничего не могли о нём сказать. Хороший начальник, мастер своего дела, толковый руководитель – и всё. О его личной жизни никто ничего не знал. Он практически не проводил время с коллегами за пределами офиса или в нерабочее время. А мы толком ничего не узнали.

Параллельно с нашим опросом экономисты «Фицроя» проверяли банковские счета подозреваемого. Собственно говоря, счёт у него был один, одна карта. Но вот странно было то, что он снимал все деньги подчистую сразу же, как только их получал. Это наводило на определённые мысли. Поэтому мы с Матеем, решив проверить одну теорию, попросили госпожу Кошевскую задержать Михаила после работы в офисе под каким-нибудь предлогом, а сами же собрались в это время опросить его соседей.

Когда мы закончили опрашивать сотрудников тех. отдела, было только начало второго, потому мы с Матеем отправились обедать.

- Ну что, китайскую? – предоставил он мне право выбора.

Мне вспомнились жареные крылышки и мой сон…

- Нет! – слишком эмоционально воскликнула я.

Матей посмотрел на меня расширившимися глазами:

- Ну нет так нет. А какую тогда?

- Давай итальянскую, а? Пицца, макароны… - «И чтоб никаких крылышек».

- Хорошо, идём.

В целом, обед прошёл неплохо. Я старалась смотреть на неодушевлённые предметы, кивать в ответ на всё, что говорит Матей и делала всё, чтобы он заметил, что у меня дрожат руки.

После обеда мы вернулись в офис Кошевского, и всё вернулось на круги своя. В рабочей обстановке мне было гораздо легче держать себя в руках. Теперь мы опрашивали бухгалтерию, юристов, вспомогательный персонал. Надо было играть до конца, и опросить всех. Тем более, всегда оставалась вероятность того, что наш подозреваемый был более откровенным с кем-то из другого отдела, может с женщиной. Однако к вечеру мы не узнали ровным счётом ничего нового, а потому мы поехали ловить соседей Михаила, надеясь, что они возвращаются с работы вовремя.

Как оказалось, ждали вечера мы зря – сосед Михаила за стеной оказался ветераном Афганской войны, и всё время сидел дома. Но это только в детективных сериалах у ведущих расследования всё так гладко получается, мы же, как простые смертные, решили подстраховаться, и, в любом случае, ничего не проиграли от этого.

Бывший военный явно соскучился по живому общению, поскольку сразу же утихомирил свою овчарку и впустил нас в квартиру, любезно предложив чаю. Мы, как есть, представились детективами – здесь бы сказка про HR исследования не прижилась – и Николай Олегович охотно согласился нам помочь. Как мы поняли, причин ненавидеть соседа у него не было, однако он его серьёзно недолюбливал.

- Да мутный он какой-то, - приговаривал Николай Олегович. – Я думал, мож из бандюг каких, но нет, вроде приличный. Инженер-механик. - Он чуть насмешливо протянул это слово.

- А почему вы считали, что он может быть «из бандюг»? - Повторила его слова я.

- Да он непонятно как-то обитает. То у него деньги есть – и он девушек начинает водить сомнительных, компании шумные собирать, то они – деньги – у него пропадают, и он вечерами сидит смурной и носу из дома по вечерам не кажет.

- А в последнее время как? – уточнил Матей.

Ветеран развёл руками и издал какой-то крякающий звук:

- Нет денег у него. Вот уже пару месяцев злой ходит. На собаку мою недавно рявкнул. Да, Найдочка? Да, моя хорошая? – он принялся почёсывать любимицу за ухом. – Мы с ней в четыре утра пошли погулять. У меня бессонница, а ей на улицу захотелось. Ну мы и пошли спускаться, а на лестнице этого встретили. Злой, пьяный, на ногах еле держится. Сигаретами какими-то терпкими, вонючими весь пропах… Ну собака моя на него и залаяла. Так он так разорался, мама родная. И что на живодёрню её надо, и меня заодно. И что, вообще все вокруг уроды одни.

- А когда это было? – тут же ухватился Матей.

- Да в воскресенье утром. Он всегда по субботам уходит на ночь, а под утро возвращается. Ни разу ещё в субботу дома не ночевал.

- Понятно, - Матей как-то хищно ухмыльнулся. – Спасибо вам за помощь, - он протянул руку нашему разговорчивому собеседнику. – До свидания.

И пошёл на выход.

- До свидания, - успела бросить хозяину квартиры я, и ринулась догонять шефа.

Я нагнала его уже на первом этаже.

- Ну и? Тотализатор, ставки, казино?

- Казино, скорее всего. Подпольное. И судя по всему, друг наш денег задолжал.

Возле машины он остановился.

- И, скорее всего, он пошёл денег просить у убитого. Он, кстати, хорошо скрывался – на работе никто не знает. Хотя он осторожен. Ходит раз в неделю, деньги держит наличкой всегда наготове, чтобы со счетов ничего невозможно было отследить. Но как только его прижали, ему пришлось искать спонсора. А кто подойдёт на эту роль лучше негласного крёстного отца компании? Его вдова в тот вечер, когда он из дома выехал спросила: «Ты куда?» «Помочь другу» - был ответ. Надо теперь счета самого Кошевского проверять. Хотя этим у нас, кажется, господа следователи занимаются. – Он достал телефон. – Привет, Ревицкий, не успел соскучиться по нашей весёлой группе? Информация нужна по нашему делу. Ну ты же знаешь, сугубо конфиденциально. Конечно. Так вот, мне нужны выписки из счетов Кошевского. Да? И что там? – затем он с минуту слушал голос в трубке. – Ты уверен, что не в это воскресенье? Ну ладно, спасибо. – И повесил трубку, хотя Ревицкий у него пытался в этот момент что-то спросить.

Он повернулся ко мне.

- Значит так, с одного из счетов Кошевского была снята большая сумма денег. Почти пол миллиона рублей. Для карманных расходов многовато. Я на всякий случай уточню у его жены, не закупались ли они чем-нибудь дорогим за наличку недавно, но, скорее всего, эти деньги он для Аксёнова снимал. Сейчас за наличные деньги ничего крупнее «Хэппи Мил» уже не покупают. А тут четыреста восемьдесят тысяч. Вот только снял он их за две недели до убийства. Значит так, я еду к вдове, а тебе я поручаю написать отчёт о наших изысканиях за эти два дня. Уже восемь вечера – можешь отложить на завтра.

- А может, как обычно? – спросила я, намекая на наш ненормированный рабочий график.

Он покачал головой:

- Нет, лучше выспись сегодня. Завтра, возможно, тебе с самого утра придётся срываться то туда, то сюда. Отчёт ты сможешь отложить за-ради благих дел, а вот что делать с плохо соображающей головой? Езжай домой. Завтра в девять жду тебя в офисе.

И он сел в машину и укатил.

Следующий день начался не в меру скучно – он начался с отчётов. Облекая все наши идеи, опросы и выводы в письменную форму я ждала, что вот-вот откроется дверь кабинета, и меня позовут совершать более активные трудовые подвиги. Но первые два с лишним часа стояла полнейшая тишина – казалось, про меня забыли. Однако, когда я уже потеряла всякую надежду отделаться от бюрократического бумагомарания, в дверь кабинета просунулось пол корпуса моего шефа.

- Бросай всё, давай за мной, - бросил он и исчез.

Я в недоумении, совершенно не готовая к такому повороту событий (хотя следовало бы) схватила свои вещи и побежала за ним. Я догнала его на парковке, а он не поворачивая головы бросил:

- Едем к Ревицкому в отделение.

- Ну ладно. Едем к Ревицкому, - повторила я.

Когда мы доехали до отделения, он вышел из машины, подождал, пока я выберусь из своей, и на ходу начал мне объяснять:

- Сейчас ты берёшь себе напарника с ксивой, я и Велиев делаем то же самое, и тремя весёлыми компаниями мы едем опрашивать диспетчеров такси из этого списка. Наш дорогой Михаил Аксёнов не имел своей машины, а потому пользовался стабильно услугами такси. Каждую субботу в одно и то же время он заказывал машину – нам надо выяснить, в какой именно службе такси, а затем мы узнаем, куда он ездил – так мы вычислим казино, и тех, кому он задолжал деньги.

В этот момент мы зашли в кабинет к Ревицкому, где уже стояло трое полицейских, он сам и наш сотрудник Костя Велиев. Он мне тут же, как только я вошла протянул листок со списком такси служб, которые мы должны объехать. Я просмотрела список. Три страницы. Чёрт.

- Мы бы сами всех опросили, но нам без удостоверения фиг кто что скажет, - объяснял Матей Ревицкому.

А я всё стояла и в лёгком шоке смотрела на ужасающе длинный список.

Мужчины что-то начали обсуждать, но я их не слышала, мне их слова показались каким-то несуразным гулом. Я с содроганием представляла себе эту поездку. Это же весь день по московским пробкам. А офисы некоторых служб вообще находились в таких подворотнях, что сам чёрт рисковал разжиться гипсом в их поисках… Тут я не выдержала:

- Нет, ребят, давайте мы к нему в телефон залезем, - протянула я недовольным тоном.

В комнате застыла гробовая тишина.

- Чей телефон, Женя? – спросил меня Велиев таким тоном, словно разговаривал либо с пятилетней, либо с умалишённой. Все остальные тоже начали посмеиваться, и только Матей обречённым жестом закрыл лицо рукой и издал протяжный стон.

Теперь все вытаращились на него. А он, видимо, пришёл в чувство и, держась двумя пальцами за переносицу, стал объяснять тоном человека, который только что проиграл всё своё состояние в напёрстки:

- Мы идиоты. Женя права. Нам надо просто посмотреть, телефон какой службы такси он набирает каждую субботу – и это решит все наши проблемы.

Велиев странно посмотрел на Матея, потом на копию списка в своей руке, потом бросил его на стол к Ревицкому и разразился:

- Тьфу ты, блин. Женя, где ты была раньше?!

- Отчёты писала. Костя, блин, - в тон ему ответила я.

- Ладно, не надо никуда лезть. Я пойду попрошу, пусть проверят его звонки за последний месяц – там номер найдём, - вмешался Ревицкий, пытаясь сохранить лицо и серьёзный вид. Однако, выходя из комнаты, он не преминул-таки бросить на меня обиженный взгляд.

- Ну а что, мы пошли тогда, - обрадовался один из полицейских.

Остальные дружно закивали, и все они вышли из комнаты.

В комнате остались я, Велиев, Матей и напряжение. Не зная, куда деть глаза, я глянула в одну сторону, и поймала обиженно-недовольный взгляд Велиева, убрала глаза в другую – и наткнулась на восхищённо-радостный Матея. Понимая, что ещё пяти минут неловкости «она-нас-всех-сделала» с эмоциональным оттенком «да-как-она-посмела?» у одного и «какая-умница» у другого, я не выдержу. Поэтому я подняла руки в жесте, «подцепленном» у Матея и заявила:

- Всё, дальше, я думаю, вы разберётесь без меня. А у меня отчёты не дописаны.

И направилась к выходу, но Матей поймал меня за руку.

- Куда? Я тебя теперь никуда не отпущу. А то вдруг мы опять дел натворим? – и бросил насмешливый взгляд в сторону Велиева.

Тот лишь закатил глаза.

- Хорошо, тогда я пойду. Мне надо ещё «Крайслер» клиентский в Питер перегнать.

- А ну да, езжай, - Матей пожал ему руку, и Велиев ушёл.

Минут через двадцать в кабинет вернулся Ревицкий и протянул нам распечатки.

- Вот, все его звонки за последний месяц. Ищите.

Мы сравнили звонки с телефона Аксёнова за четыре последние субботы. Каждый раз между восьмью часами вечера и половиной девятого он набирал один и тот же номер. Мы проверили номер – такси «Сабрина».

- Отлично! Дашь нам доброго молодца в помощь? – обратился Матей к Ревицкому.

Тут как раз в кабинет зашёл какой-то лейтенант, и майор Ревицкий тут же нам его «подарил». Так, заручившись поддержкой официального лица, то есть лейтенанта Кривошейко, мы поехали в офис такси «Сабрина». По счастью, он находился всего в пяти кварталах от отделения, поэтому уже через полчаса, после волшебного взмаха ксивой, разумеется, мы получили адрес, по которому Аксёнов выезжал каждую субботу.

Мы вышли на улицу. Матей отпустил лейтенанта обратно выполнять свои служебные обязанности, и набрал номер Жана.

- Привет, нужно, чтобы ты мне информацию кое-какую нарыл. Узнай, кто держит казино по адресу, - он назвал адрес. - Поспрашивай по своим каналам, не хочется соваться в воду не зная броду.

- А, серьёзно? А, ну тогда «код два» и выезжай сам туда, - потом быстрый взгляд в мою сторону. – Да, она со мной. Давай, - и положил трубку.

Потом он повернулся ко мне:

- Жень, тебе лучше вернуться в офис. Мы с Жаном съездим в это казино, потрясём одного нашего старого знакомого – тот нам, думаю, много чего интересного об Аксёнове расскажет.

Я ушам своим поверить не могла.

- То есть вы сейчас поедете туда, где начнётся самое интересное, а я отправлюсь отчёты писать?

- Жень, я не знаю, как там сложится. Вряд ли это будет дружеская беседа – может быть небезопасно.

Вообще в фильмах я терпеть не могла героинь, которые постоянно лезли за крутыми парнями в самое пекло, истерили и путались у них под ногами.

«Дженнифер, это слишком опасно!»

«Нет, Джон, мы пойдём туда вместе!»

Я всегда их считала недалёкими и попросту тупоголовыми. А теперь выходило, что недалёкая и тупоголовая – я. Поскольку я ни за что не хотела пропустить эту недружескую беседу. Чёрт, да я столько сил на это дело потратила – я же не могу просто взять и отпустить всё на самотёк сейчас. Поэтому я пошла ва-банк. Нацепила самую недовольную гримасу из своего арсенала и пообещала:

- В следующий раз поедешь все такси-службы проверять, - и скрестила руки на груди со злобным кивком.

Матей на секунду опешил от такой наглости.

Я насела на него ещё сильнее:

- И ты меня, кажется, не на карусели нашёл, - давая ему вспомнить тот бурный и опасный день, когда мы познакомились.

Его лицо стало вдруг непроницаемым. Он чуть кивнул головой:

- Садись в машину.

Я, стараясь не ликовать слишком явно, села к нему в машину (моя благополучно осталась у отделения полиции), и мы поехали в казино.

Через пять минут после нас на такси подъехал Жан. Он сел к нам в машину, и сразу стал рассказывать:

- Ну что, он там. У него там как раз пробы.

Я хотела спросить, какие пробы, но Матей перебил его:

- Хорошо. Принёс?

Вместо ответа Жан полез в рюкзак, огляделся по сторонам, затем достал из него новенькую внушительную «Беретту». Я не особо разбираюсь в оружии, но «Беретту» я не узнать не могла.

- Вааау, - шёпотом очарованно протянула я, как ребёнок в магазине игрушек.

Матей бросил на меня скептический взгляд и спрятал пистолет под пиджак, что было довольно сложно, учитывая габариты «Беретты».

А Жан в это время снова полез в рюкзак и достал другой пистолет, поменьше и протянул его рукояткой мне. Матей расширившимися глазами наблюдал за этими манипуляциями, потом не выдержал:

- Ты обалдел что ли? – воскликнул он, выдёргивая у него из руки пистолет вперёд меня. – Давать ребёнку оружие?

Жан возмущённо развёл руками:

- Она же всё равно с нами пойдёт. На всякий случай… Пусть привыкает, раз с тобой работает – ей рано или поздно придётся с оружием подружиться.

- Нет! – Матей спрятал пистолет в бардачок. – Не нужно ей ни к нему привыкать.

Самое интересное, что эту перепалку они проводили, совсем не обращая внимания на меня.

Матей, выскочил из машины и хлопнул дверью, а Жан тем временем достал из сумки ещё один пистолет, совсем маленький, и спрятал мне его за ремень джинсов под жакет.

- У тебя там что, целый арсенал? – восхищённый шёпотом спросила я.

Он лишь подмигнул и вышел из машины. К счастью, Матей был слишком взбешён, и не заметил наших с Жаном манипуляций. Я вышла на улицу и пошла вслед за двумя «братьями по оружию» к массивной железной двери с окошком прямо посреди стены здания, в котором с обратной стороны находился самый обычный супермаркет «Белочка».

Я шла через дорогу, и мне казалось, что все вокруг видят, спрятанное оружие. Оно приятно холодило кожу под рубашкой и так и просилось в руки. Я чувствовала себя крайне неуютно.

«Интересно, та бабушка видит, что у меня пистолет?»

«А он не выпадет у меня из-за пояса?»

«А если я сейчас его поправлю, сильно ли будет заметно, что у меня пистолет? Нет, та бабушка определённо на меня странно смотрит…»

К счастью, мы подошли к нужной нам двери. Матей громко постучал. На порог вышел типичный охранник ночного клуба. Здоровенный, в не по-летнему чёрном костюме и наушнике. Он без слов, каким-то странным дёрганьем головы спросил: «Чего нужно?» На что Матей ответил:

- Мы к Ридли Скотту.

Я посмотрела на Жана, надеясь, что он мне объяснит, что это значит, и причём тут голливудский режиссёр, но тот был явно занят – пристально следил за охранником и входом в здание. От охранника последовал очередное дёрганье головой, один раз в сторону Матея и один в сторону Жана. И это Матей тоже смог интерпретировать, поскольку ответил:

- Скажи, Матеуш Златов срочно хочет видеть.

Тот кивнул и пробубнил чего-то в рацию (и откуда он её только достал). Видимо, в наушник ему пришёл ответ, поскольку следующий его кивок был в сторону входа. Тут охранник посмотрел в мою сторону и – о чудо – заговорил:

- Ты на пробы?

Я, опешив, повернулась назад, посмотреть, не стоит ли кто позади меня – там никого не оказалось.

- Она с нами, - тем временем вмешался Матей.

Тогда охранник сделал шаг назад, пропуская нас внутрь.

- Прямо по коридору идите.

Я последовала за своими спутниками вглубь помещения, похожего на каземат, который какой-то умник попытался сделать похожим на шапито: длинные мрачные коридоры без единого окна и с тусклым искусственным освещением со стенами, обклеенными цветными обоями, плакатами, фигурками из гофрированной бумаги, и полами, устланными цветастыми ковриками. На первом же повороте нас встретил другой охранник и повёл нас дальше внутрь здания.

Я поравнялась с Жаном и шёпотом спросила:

- А что за пробы? И почему Ридли Скотт?

Несмотря на укоризненный взгляд Матея, брошенный им на нас через плечо, Жан так же шёпотом ответил:

- Владелец этого заведения – крупный ресторатор. Как только его рестораны, официально, и это казино, неофициально, стали набивать его банковские счета так, что он уже не успевал их опустошать – он, как и многие бизнесмены ударился в искусство. Возомнил себя великим режиссёром и стал снимать фильмы. Но его артхаус не прижился, и он переквалифицировался на фильмы для взрослых.

«Ах вот какие пробы он имел в виду! Вот мерзавец» - припомнила я охраннику его реплику, и хотела было уже возмутиться вслух, но мы как раз подошли к массивной двустворчатой двери из какого-то на вид очень дорогого дерева, и наш провожатый постучал.

- Заходите, - услышала я.

Охранник открыл нам двери, и мы вошли в просторную комнату без окон, которая выглядела не то, как офис, не то как гостиная в богатом доме. Хотя и та, и другая часть были откровенно безвкусными. Аляповатые украшения, накидки на диванах и креслах леопардового цвета, уродливые статуэтки и беспорядочно развешанные по всей комнате плакаты. А напротив письменного стола красовалась стойка с мониторами, которые передавали изображения с видеокамер в здании и по его периметру.

В комнате, кроме нас, было два человека. Хозяин заведения – уже начинающий лысеть плюгавого вида мужчина с мелкими бегающими глазками и неровной растительностью на лице, который смотрелся в своём явно дорогом костюме настолько неуместно, как Мэрилин Мэнсон в костюме провинциальной домохозяйки. И девушка, которую, по всей видимости, прервали либо на процессе одевания, либо же раздевания – на ней было только нижнее бельё и почему-то один чулок, остальную часть своей одежды она держала в руках.

- Всё, Инна, мой помощник с вами свяжется, скажет время и адрес съёмок. Идите, до свидания, - он сопроводил последнюю фразу жестом, который можно было перевести только как «выметайся». Девушку же это нисколько не обидело. Она с довольным видом, нисколько не стесняясь своего вида, подобрала с кресла сумочку и пошла на выход, покачивая и виляя всем, чем можно было покачивать и вилять. Смотря ей вслед, я решила, что, пожалуй, я не буду прикасаться к чему-либо в этой комнате.

Как только дверь за девицей закрылась, Матей начал нападение:

- Здравствуй, Кеша. Давно не виделись, - произнёс он таким тоном, словно его собеседник был должен ему кругленькую сумму, затем, не отводя взгляда от собеседника, опустился в кожаное кресло напротив.

Тот явно занервничал.

- Что тебе нужно, давай сразу.

Матей улыбнулся и потянулся к внутреннему карману пиджака. Хозяин заведения тут же напрягся. И было отчего: если бы удавы могли улыбаться своим жертвам, их улыбки наверняка были бы похожими на ту, которой Матей одарил своего собеседника. Я подумала, что не хотела бы, чтоб он так когда-либо улыбнулся мне.

Он протянул через стол фотографию Аксёнова, и Кеша (уж не знаю, как его полное имя) заметно расслабился. Про себя я отметила странность: нас не обыскали на входе. Если бы охранник это сделал, его шефу не пришлось бы так вспотеть сейчас. Но, видимо, охранникам дали знать, что этих гостей обыскивать не стоит.

- Твой завсегдатай?

Кеша посмотрел на фотографию, затем на Матея, и на его лице отразилось сомнение: «Соврать или не стоит?». Матей решил ему помочь:

- Этот вопрос был риторическим. Я знаю, что он каждую субботу приходит сюда играть. Знаю, что играет не очень, знаю, влез в долги. Убил своего спонсора, - заметив удивление на лице Кеши, продолжил. – Знаю. Но доказать не могу. Пока. Для этого, Кеша, мне нужен ты.

Возникла пауза.

- А причём здесь я? – ответил на эту тираду, наконец, владелец казино.

- А притом, Кеша, что ты ведь и дальше хочешь азартных идиотов раздевать и кино своё снимать тоже хочешь…

- Ты мне угрожаешь? – тут же взбеленился Кеша.

- Нет, что ты… Хотя да, угрожаю. – Матей резко придвинулся ближе к собеседнику и понизил голос до напряжённого шёпота. – Ты знаешь, сколько у меня на тебя компромата. И ты знаешь, что мне твои дела, на самом-то деле до лампочки. А вот он, - он ткнул пальцем в фотографию, - нет. Он убил человека – мне надо, чтобы он за это ответил. А тебе надо стрясти с него денег – он же тебе должен. Кстати, сколько?

- Семьсот штук почти, - недовольно ответил хозяин казино.

- Он тебе их не отдаст, - уверенным тоном сказал Матей. – У него их нет. И не будет. Единственный человек, который мог ему их дать, убит. Видишь, как всё складывается? Денег ты всё равно не получишь, смирись. Зато ты можешь доброе дело сделать – убедить его сдаться властям, написать признание. Только аккуратно, - добавил он.

«Ну и методы у шефа. Кто бы мог подумать?» - удивлялась я.

Кеша же серьёзно задумался.

- И выбора у меня нет, как я понимаю?

- Абсолютно никакого, - ответил Матей с более мягкой версией той улыбки на губах.

Увидев, что его жертва почти согласилась, он начал составлять план действий:

- Он может заявиться сюда в эту субботу?

- О, ещё как может, - воскликнул Кеша. – Это ещё та наглая скотина. Он мне как-то почти полтора ляма задолжал, так продолжал ходить сюда, как будто так и надо, крыса.

- Отлично, тогда назначаем день икс на субботу. На восемь тридцать, он же примерно в это время появляется?

Кеша, погружённый в свои явно невесёлые мысли только кивнул.

- С твоего позволения, мы установим здесь микрофон незадолго до его появления. Я буду в зале. Просто на всякий случай, да и давно я не играл – вспомню былые навыки. Твоей задачей будет «убедить» его пойти в полицию и сознаться. Но сначала надо убедиться, что это он. Мало ли – все мы делаем ошибки. Он придёт, скажешь ему, что ты всё знаешь про убийство – подробностями я поделюсь с тобой потом, чтобы ты знал, о чём говорить. Тебе он легче сознается, чем любому из нас и, тем более, полиции. Как только услышишь признание – скажешь ему, что ты прощаешь ему долг.

Бедный Кеша хотел было возмутиться, но Матей не дал ему и слова сказать:

- Скажешь, что ты прощаешь ему долг, - с нажимом повторил он. – Если он пойдёт и сознается в преступлении. Скажешь, что тебе не нужны проблемы с убийством или что-то в этом роде. Придумаешь – ты же мастер убеждать людей.

- Это всё прекрасно, - наконец вставил слово Кеша. – Но кто мне деньги вернёт?

Жан насмешливо хмыкнул, а Матей просто ответил:

- Никто.

- Ах вот как? И с чего, дорогой мой Матеуш, мне в это ввязываться?

Он весь покраснел, от злости тряслись руки, а изо рта стала противно брызгать слюна – он стал выглядеть, как взбесившаяся болонка.

- А с того, - чуть повысил голос Матей, и он в миг успокоился, - что, если ты этого не сделаешь, я отправлю все документы, что у меня на тебя есть, начиная с две тысячи десятого, по всем необходимым инстанциям, и тебя вмиг со всех сторон окружат полиция, госнаркоконтроль, налоговая служба, миграционная…

- И санэпидемстанция, - добавил вполголоса Жан, проводя рукой в перчатке (и когда только он успел их надеть?) по письменному столу то бледнеющего, то краснеющего владельца казино.

- А у тебя на взятки всем сразу денег не хватит. А я постараюсь подключить самых честных инспекторов. Ну или самых жадных…

Кеша злобно смотрел на него исподлобья, сжимая и разжимая в руке карандаш, а Матей, как ни в чём ни бывало продолжил:

- Нет, ты конечно, можешь попытаться меня убить. И его, - он махнул рукой в сторону Жана. - И всю мою «королевскую конницу и королевскую рать». Вот только обращаться придётся к лучшим профессионалам. А это дорого. И результата может не дать. – Он встал с кресла и принялся медленно расхаживать по комнате. - А документы, так и так, попадут, куда надо.

- Я знаю человека, который мне их добудет. Ты прав: это дорого, но дело того стоит.

- Это Луи что ли? Он же уже пробовал. В две тысячи одиннадцатом. Я думал, ты с тех пор успокоился.

Кеша заскрипел зубами:

- Откуда ты узнал?

- Я тебя умоляю, - закатил глаза Матей. – Брось хорохориться, Иннокентий. Если бы эти документы можно было у меня забрать – ты бы это уже давно сделал. Я их никак не использовал, поскольку ты никогда мне не мешал и не делал ничего настолько откровенно гадкого, чтобы привлечь моё внимание. А сейчас, ты мне мешаешь. – Он вернулся в кресло. – Я пришёл к тебе просить одолжения. По-дружески. Ты мне в помощи отказываешь. Не по-дружески. Значит, я могу поступить с тобой, как с любым другим преступником. Я ведь сознательный гражданин, я не могу глаза закрывать на подпольное казино и порно-студию на его задворках. Я надеюсь, у тебя тут все актёры совершеннолетние?

- Хорошо. Я отдам тебе этого Аксёнова. В субботу он будет здесь. Сделаю всё в лучшем виде, - тут же сдалась жертва шантажа.

- Молодец, - ответил Матей. – Я приеду заранее. Проведу тебе небольшой брифинг. Ты же найдёшь на меня полчаса?

Кеша лишь кивнул.

- Ну тогда, - Матей встал и протянул Иннокентию руку.

Тот злобно на него посмотрел, потом обречённо вздохнул, встал и пожал протянутую руку. И тут ему захотелось сделать гадость – его эго необходимо было отыграться. И нашёл прекрасный объект для этого: меня.

- Твоя? – кивнул он в мою сторону, не отпуская руки Матея и противно улыбаясь.

- В каком-то смысле, - невозмутимо ответил мой шеф.

«Ах ты ж подонок! Я тебе припомню это «в каком-то смысле»!»

- Ничего такая, - продолжил наглеть Кеша, и повернулся ко мне. – Не хочешь ко мне в кино? Я тут вроде одной главную роль обещал, но ты, может, получше справишься, - и всё это с оценивающим взглядом и противным причмокиванием языком в конце.

Я аж задохнулась от такой наглости. Я не могла и слова произнести, а руки шарили в воздухе, ища, чем бы его ударить. Тут моя рука наткнулась на пистолет, и, не успев осознать, что я делаю, я схватилась за рукоятку, выхватила его из-за пояса и начала направлять его в сторону зубоскала, одновременно снимая его с предохранителя. Всё заняло секунды полторы, но этого хватило Жану, чтобы схватить меня за руку и прижать её вместе с пистолетом к телу.

- Тихо, тихо, - воскликнул он, успокаивая меня. А затем щёлкул предохранителем, отобрал пистолет и повернулся к Кеше, который почему-то побледнел и с видом испуганного кролика смотрел то на меня, то на Матея.

- Ты бы не шутил так с ней, - посоветовал Жан, и практически потащил меня к выходу.

Когда мы вышли в коридор, волна злости, накрывшая меня, отхлынула, и я упокоилась. А вместе со спокойствием пришло осознание того, что я чуть не сделала, и чувство вины. Чёрт, в кабинете Жан закрыл от меня Матея, и я не могла видеть его лица – а он, наверняка, был в бешенстве. Он же даже не хотел меня с собой брать, и, как оказалось, правильно.

«Вот теперь он точно никуда меня не возьмёт» - подумала я, когда мы вышли из казино на улицу.

- Я больше тебя с собой не возьму! – услышала я позади себя голос Матея, который сейчас звучал на октаву выше – он очень сильно злился. – И откуда, скажите мне, пожалуйста, у неё пистолет? – А вот это уже было Жану.

- Я же не знал, что этот идиот начнёт её доставать, - просто ответил он.

- Ага, а значит, то, что она начнёт размахивать оружием, если её начать доставать, ты знал? И всё равно ей его дал…

- Не цепляйся к словам, всё обошлось же… - закатил глаза Жан.

- Обошлось. Она его чуть не пристрелила!

И тут уже настал мой черёд вспыхнуть:

- А ты слышал, что этот урод мне сказал?! Меня как накрыло после его слов – ещё бы я такое свинство не терпела.

- Женя, да он мразь последняя – зачем ты внимание на его слова обращаешь? Если бы я отстреливал всех, кто говорил мне гадости – я бы «Фицрой» на патронах разорил, - в бешенстве взмахивая руками, втолковывал мне он.

Меня это только ещё больше накалило:

- Лучше стоять, как овца, и всё это слушать, да? Ну и флаг и тебе в руки – пусть об тебя ноги вытирают все, кому не лень, а я так не могу.

Он потёр лицо руками и, кажется, немного успокоился:

- Женя, он специально это сделал, понимаешь? Они постоянно это делают – ты ведёшь их на допрос, надеваешь на них наручники, а им что остаётся – только говорить тебе гадости, как маленьким брехливым собачкам.

Он уже взял себя в руки, и его голос и мимика вернулись в нормальное состояние. Он улыбнулся и заглянул мне в лицо:

- Или ты хочешь, чтобы я пошёл и набил ему морду за это? Давай, я вернусь, мне не сложно. Только делу это никак не поможет. Тебе надо научиться держать себя под контролем – это не последний раз, когда человек, которого ты морально победишь, будет пытаться тебя достать. – Он положил мне руку на плечо. – Но ты же выше этого, ты – победитель. А эти, - он кивнул в сторону казино. – «Знать Моська та сильна, раз лает на слона» - ввернул он искажённую строку из басни.

Я посмотрела в его спокойное лицо, на котором появилось его обычное чуть насмешливое выражение, и вдруг почувствовала себя нашкодившим ребёнком.

«А ведь я действительно чуть не натворила дел. Боже, а ведь я ещё и накричала него. Как я дошла до этого?»

Я смотрела не человека, на которого я только что нападала, не зная, что сказать, и желая, только чтобы он, наконец, убрал руку с моего плеча и перестал так пристально заглядывать мне в глаза, поскольку я чувствовала, что ещё немного, и я просто разревусь.

Странное это было ощущение. Я никогда не была особо эмоциональной, и уж я точно никогда не плакала на публике, а вот сейчас у меня было такое ничтожное состояние. Последний раз я ощущала такое, когда мне было лет шесть. Я тогда была с отцом в поликлинике. Я не хотела идти к врачу, капризничала. А когда отец отвлёкся, я попросту выбежала из поликлиники на улицу. Я была уверена: папа – злодей, он неправ, что заставляет меня идти к врачу, и мне там делают больно. И поэтому я посчитала себя вправе убежать и спрятаться. Отец, конечно же, выскочил из дверей поликлиники, весь перепуганный. И когда он увидел меня, я попыталась убежать от него, даже не посмотрев по сторонам. И почти выпала на проезжую часть. Я была маленькая, но я отчётливо помню решётку радиатора серой «Волги», которая двигалась на меня, как в замедленной съёмке, дикий визг тормозов… Меня в последнюю секунду выдернул из-под колёс какой-то парень – папа бы не успел добежать так быстро. Я думала, он будет ругаться, но он обнял меня и заплакал. Вот тогда я по-настоящему испугалась. И потом весь день я мучилась этим странным смешанным чувством – запоздалого испуга, вины, стыда и страха за отца. В тот день я впервые в жизни попросила прощения. Уже поздно вечером, когда мама уложила меня спать, я, проплакав в подушку добрых полчаса, не в силах больше этого терпеть, вскочила с кроватки, прибежала в гостиную, где папа смотрел телевизор, вскарабкалась ему на колени, крепко обняла его за шею и прорыдала: «Папочка, прости».

Сейчас мне безумно хотелось сделать то же самое, но на шее этого человека я повиснуть не могла, поэтому я ограничилась тем, что тихо сказала:

- Извини. – И стала ждать, что скажет он, призывая на помощь всё своё самообладание.

Тут тишину, слава богу, нарушил Жан:

- Если вы больше не пытаетесь убить друг друга, я пошёл, - и направился к своей машине.

Матей лишь улыбнулся и кивнул в сторону своей BMW:

- Садись в машину. Поехали в офис.

Остаток дня прошёл ровно и просто, без каких-либо происшествий. Я дописала отчёты, попила кофе с коллегами, помогла нашему электрику поменять лампочки в офисе, сломала колёсико на стуле, крутясь на нём туда-сюда от скуки, а ровно в 18: 00 я ушла с работы.

Дома я приняла ванну, что-то механически съела, а затем пошла к себе в комнату и, проплакав в подушку добрых два часа, уснула сном без сновидений.