Глава I 5 страница

- Женевьева Александровна, подождите минутку.

Я выпрямилась и, воззвав к остаткам самообладания, посмотрела Жану в лицо. Я ожидала увидеть насмешку, презрение или разочарование, но вместо этого увидела лишь уверенное спокойствие и доброжелательность. Жан протянул мне конверт:

- Матеуш Амадеевич просил вам передать это.

Я взяла конверт.

- Спасибо. До свиданья, - попрощалась я и, стараясь не смотреть на Жана, я практически выбежала из квартиры.

На лестничной клетке он окликнул меня:

- Давайте я вызову вам такси.

- Не надо, - бросила через плечо я и двинулась вниз по лестнице.

«Теперь-то он уж точно думает, что я ненормальная» - подумала я.

Выйдя на улицу, я вдруг поняла, что не знаю, где нахожусь. Я повертела головой в поисках ориентира, не нашла и просто пошла на звук машин. Выйдя к дороге, я довольно быстро поймала такси, и меньше чем через час уже была в общежитии. Мне повезло: в это время большая часть моих соседей была на парах – и никто не стал ко мне приставать с расспросами. Я сходила в душ, переоделась, сбегала в магазин, где накупила всяких полуфабрикатов на ужин. Вернувшись в общежитие, я сделала несколько звонков: в университет, на работу и родителям. Затем села обедать. Как обычно, за обедом я полезла в Интернет почитать новости. Как и следовало ожидать, в большей части новостей сообщались детали событий в банке. Мои надежды на то, что у напуганных очевидцев по завершении отшибёт память, не оправдались: моё имя мелькало почти в каждой статье. Мне «припомнили» и то, как я занималась врачеванием на полу в кабинете для обслуживания юр. лиц, и то, как я дерзила главарю (причём наш диалог оброс новыми менее правдивыми, но более впечатляющими подробностями). И, конечно же, все наперебой рассказывали о том, как я «с отверженностью камикадзе и хищной грацией, вооруженная всего лишь тонкой полоской стали, кинулась на вооружённое исчадие ада, которое держало своими безобразными лапами автомат». Я перечитала эту строчку дважды.

«Да уж, этому журналисту надо фэнтези писать».

Примерно через час в общежитие заявились журналисты и попытались прорваться в блок, но, спасибо Василию Семёновичу, нашему коменданту, им это не удалось, хотя шуму они наделали много. Чуть позже с пар стали возвращаться мои соседи, и всем захотелось узнать подробности моих приключений. Они ходили за мной, как цыплята за трактором, и наперебой задавали вопросы. Парни подкалывали, девушки канючили, и я, почувствовав, что больше не выдержу, нацепила толстовку с капюшоном, очки-авиаторы, схватила сумку и ушла из общежития. Пройдя два квартала, я зашла в кофейню, заказала кофе и стала просто сидеть и слушать музыку. Мой камуфляж отлично защищал от посторонних глаз. Но он не мог защитить меня от тяжёлых мыслей, что лезли мне в голову, и от странной смеси чувств усталости, возбуждения, страха, любопытства, неловкости и ещё невесть чего, что я не могла идентифицировать. Я чувствовала, что не всё в порядке. Ощущение было такое, словно я – Русалочка, которую выбросили на сушу, дали ей ноги и велели идти. На суше оказалось больно, тяжело и… захватывающе. А потом Русалочку вернули обратно в воду, и теперь ей нужно заново учиться жить с хвостом, плавать и дышать под водой.

Я тряхнула головой, отгоняя непрошенное видение.

«Всё вернётся на круги своя» - пообещала я себе.

Тем временем, на улице начало темнеть, и я решила, что пора возвращаться. Я полезла в сумку за кошельком, чтобы расплатиться за кофе, и тут моя рука наткнулась на конверт. Я достала его в полном недоумении и повертела в руках. «Женевьеве» - было написано на конверте красивым витиеватым почерком. Я его сразу узнала.

«Точно! Жан передал мне письмо от Матея».

Поколебавшись с долю секунды, я вскрыла конверт и стала читать.

«Женя!

К сожалению, нам пришлось прервать нашу беседу. Ты слишком устала, чтобы вести серьёзный разговор – и я решил оставить его на потом. Однако утром выяснились новые обстоятельства по одному из дел, и эти новые обстоятельства требуют моего скорейшего вмешательства. Я не уверен в точной дате моего возвращения, но вряд ли дело займёт больше недели. По возвращении я хотел бы встретиться с тобой для обсуждения одного интересующего меня вопроса. Надеюсь, ты не откажешь мне во встрече.

И вот ещё, если у тебя возникнут какие-либо неприятности, связанные с делом в банке, или же вовсе не имеющие к нему отношения, смело обращайся за помощью к Жану, пока меня нет – он моя правая рука и мастер в решении самых различных вопросов.

Тебе, наверняка, не дают покоя твои соседи в общежитии. Скоро выходят два ток-шоу, посвящённых событиям, произошедшим в банке, и уже даже хотят снимать документальный фильм о них – значит, шумиха нескоро утихнет. Я бы предложил тебе занять одну из комнат в моём доме, но знаю, что ты не согласишься, поэтому советую: обналичь чек и сними квартиру.

P.S: Жан найдёт тебе подходящую квартиру за 24 часа.

С наилучшими пожеланиями, Матей».

«Он что, без постскриптумов писать не умеет? Обязательно надо добавить чего-нибудь напоследок. Думаю, он из тех людей, что всегда оставляют за собой последнее слово, не иначе».

Я призадумалась. Идея с квартирой – отличная. Странно, что я об этом не подумала сама. Вот только я никогда не жила одна. В Хабаровске я не съезжала от родителей, на стажировке в Китае – делила комнату с девочкой из Якутии. Да и сейчас я жила с соседкой.

«Соседка – вот кто мне нужен. Но кто бы подошёл? С абсолютно чужим человеком я жить не согласна. А знакомых, тем более таких, чтобы нуждались срочно в квартире, нет».

«Хотя нет, есть одна», - вспомнила я и набрала номер в телефоне.

- Алло, Эля, привет. Тебя уже выписали?

Глава III.

На следующий же день мы с Элей начали поиски квартиры. С той суммой денег, что была у меня, мы нашли подходящее жильё буквально за два дня. На четвёртый – мы уже вселились. Это была миленькая двухкомнатная квартира на четвёртом этаже пятиэтажного здания в трёх автобусных остановках от моего университета и четырёх – от Элькиной работы.

Кстати, она оказалась хорошей соседкой. Опрятная, неназойливая, с отличным вкусом и, к тому же, обладающая ярко выраженным кулинарным талантом. Мы довольно легко ужились вместе. Тем более, что пересекались мы редко. В Элиной компании шёл какой-то серьёзный судебный процесс, и она, как помощник юриста сбивалась с ног и дома появлялась очень поздно. Мне же доставили все пропущённые занятия в школе и консультации по обоим дипломам в университете, и я дома объявлялась не чаще.

Вот в такой суматохе прошли три следующие недели. Точнее, восемнадцать дней. На девятнадцатый, когда я сидела вечером после работы на кухне на подоконнике и смотрела какую-то глупую рекламу, мой телефон зазвонил. Мне было лень слазить с подоконника, поэтому я, рискуя свернуть шею, потянулась вперёд, оперлась правой рукой о стол, а пальцами левой подцепила телефон и стала двигать его к себе. Но по закону подлости, в этот момент случились две вещи. Когда телефон начал подаваться в мою сторону, мой палец скользнул по экрану смартфона, как раз так, что он принял это как «ответить». А в следующую секунду я, не рассчитав своего веса, угла, под которым я свисала с подоконника и своих физических возможностей (и уровня скользкости стола, я уверена – в столе всё дело!), полетела вниз с диким грохотом.

- А-а-а ***, - разразилась бранью я, поминая сегодняшний день, гравитацию и чью-то маму. – *** стол, *** - очередь дошла и до стола.

Я с трудом поднялась с пола и двинулась к раковине, чтобы сунуть ушибленный локоть в холодную воду, и тут в полной тишине за моей спиной раздалось:

- Интересная фраза: «***». Надо запомнить.

Я аж подпрыгнула от неожиданности. Чёрт, кто-то стал свидетелем (если можно так выразиться) моего позора. Я была готова сквозь землю провалиться.

«Только не декан» - пронеслось у меня в голове, но тут я вспомнила, что мелодия на звонке была для незнакомых номеров, а номера декана у меня есть.

- Я и не думал, что это слово можно так просклонять, - продолжил мой собеседник.

Меня это не на шутку разозлило. Я взяла телефон и ехидно произнесла:

- Нет, я в порядке, спасибо.

Человек в трубке засмеялся.

- Прости. Я подумал, что человек, который может так … изощрённо, - он подобрал подходящее слово, - ругаться, вряд ли при смерти.

- Нет, при смерти будет кое-кто другой, если он не представится и не скажет, что ему надо.

- Кое-кто, - Матей, а это был несомненно он, решил поддержать мою манеру, - просил о встрече в письме. Мы не всё ещё обсудили в прошлый раз. Я могу за тобой заехать?

Я задумалась. С одной стороны, я сейчас была не готова к каким-либо серьёзным разговорам, с другой… очень уж хотелось его увидеть.

- Через час, - я назвала адрес.

- Чудесно, - и я услышала в трубке короткие гудки.

«Нет, ну какой хам» - мысленно возмутилась я, но всё-таки стала готовиться к встрече. Странно, но я чувствовала себя так, словно шла на экзамен: сердце стучало слишком громко, мысли путались, и всё тело начинала охватывать мелкая дрожь. Я приказала себе успокоиться. Нет причин полагать, что разговор наш с ним будет иметь личный характер – интонация в трубке была не та. В такие моменты я ненавидела свою способность «читать» эмоции собеседника. Зная заранее неосвящённые в разговоре мотивы собеседника, я не могла помечтать, пофантазировать и оторваться от земли хоть на чуть-чуть – я знала: разговор будет только о деле.

Матей приехал ровно через час. Я спустилась к нему, остановилась у его машины, ожидая, что он выйдет, и мы сможем поговорить на улице, но вместо этого он вышел из машины и открыл передо мной пассажирскую дверь.

- Прошу, - пригласил он.

Я медленно подошла и облокотилась о дверь:

- И куда мы едем? – меня не радовала перспектива сорваться куда-либо. Да и садиться к нему в машину не хотелось – бабульки на лавочке уже многозначительно толкали друг друга в бок и беззастенчиво тыкали в мою сторону пальцем.

- Ко мне в офис, - весьма лаконично ответил он.

- Зачем? Мы не можем здесь поговорить?

- Нет.

«Какая категоричность. Ну ладно».

Я вздохнула и села в машину.

«И как он это делает?»

Сразу же, как мы отъехали, Матей стал увлечённо решать какие-то дела по телефону – в мою сторону он даже не смотрел. Я почувствовала ощущение какой-то детской обиды и нестерпимое желание привлечь к себе его внимание какой-нибудь выходкой. Громко крикнуть, вырвать у него из уха гарнитуру, схватить его за руку – хоть что-нибудь, лишь бы не чувствовать себя забытой вещью на переднем сиденье автомобиля.

Где-то через полчаса мы подъехали к высокому офисному зданию, весьма впечатляющему, смею заметить. Мы проехали дальше, на многоэтажную парковку, где Матей оставил машину на месте с табличкой “reserved”, и мы двинулись к лифту. У меня почему-то в голове стали проноситься кадры из фильма «Люди в чёрном», когда Джею впервые показывали штаб квартиру агентов. Возникло бредовое ощущение, что меня ждёт что-то подобное. И когда мы поднялись на 10 этаж, прошли через несколько коридоров и зашли в конференц зал, где вокруг стола уже сидело несколько мужчин, и Матей объявил им: «Знакомьтесь, это Женевьева. Если вы, дикари мне её не спугнёте, она будет работать с нами», я даже почти не удивилась.

Матей же, как ни в чём не бывало, сел в своё кресло, сделал приглашающий жест мне (пара кресел были свободны) и стал спокойно наблюдать за своими сотрудниками? коллегами? подчинёнными? Они же все свои взгляды обратили ко мне. Я решила не терять времени даром.

«Сомнение и неодобрение. Сомнение. Неодобрение. Неодобрение и сомнение. Недоумение – этого, видимо, заранее к новости не подготовили. Сомнение. Неодобрение. Хм, а у этого зуб болит – и ему до лампочки».

Ясно было одно: меня здесь не ждали. В комнате стало очень тихо, мне казалось, я почти слышала, как в голове у них лихорадочно мечутся мысли: «Он что, с ума сошёл? Это, наверное, шутка. Я не думал, что он взаправду её приведёт. И что нам с ней делать?»

Я уже задумалась, а не уйти ли мне, как один из них заговорил, обратившись к Матею:

- И в какое подразделение ты хочешь её определить? И как быть со стандартной процедурой отбора? Ты нам ничего не сказал о ней: кто она, чем занимается, в какой области её … хм… таланты.

«Я тебе припомню это «хм» - злобно подумала я.

- Это неважно. - Спокойно ответил Матей. – Она будет работать со мной. Я ещё сам не уверен, в какой области её задействовать, но, уверен, если мы не ошибёмся – она будет незаменима.

Тут я уже не смогла этого выдержать. Для меня было верхом хамства, обсуждать человека в третьем лице, когда тот находился в комнате. Я резко развернулась на каблуках, собираясь уйти, но в эту секунду я влетела в кого-то, кто как раз заходил в комнату. Выругавшись сквозь зубы, я сделала шаг назад, желая обойти человекопрепятствие, но тут я узнала его лицо, а он – моё. Его реакция была следующая: он резким движением сдёрнул с кофейного столика справа от себя газету и закрыл ею лицо, издав при этом звук, похожий на девчачий визг. Затем он боком стал пробираться к своему месту, приговаривая:

- Меня здесь нет. Я вообще мимо проходил. Нет меня.

Затем он плюхнулся в кресло, так и не убрав газету.

Такое поведение было бы странным, если бы это был не кто иной как Яша Логинов. Нас познакомила моя бывшая соседка по комнате. Он был её парнем, ну или она так думала. На самом деле, у него было с десяток таких Маш, Люб, Вероник и прочих – которые просто вешались на его диджейской шее. Какое-то время осенью мы тусовались в одной компании – и, конечно же, он не мог обойти своим вниманием меня. После того, как он предпочёл «не понять» моих первых пяти предупреждений и полностью проигнорировал следующие три, продолжив «клеить» меня своими дешёвыми пикаперскими приёмами с небывалой наглостью, мне пришлось привлечь тяжёлую артиллерию – мои познания. На одной из вечеринок, после порции рома и пары Яшиных непристойных откровенных подкатов – я выпустила свои когти и свой острый язычок и попросту выложила все, что имела возможность «прочитать между строк» во время нашего общения, а именно его комплексы, потайные мысли, чувства, скрытые мотивы страхи, сомнения – всё из секретного и недосказанного – на угоду публике. Я его попросту эмоционально «раздела». До сих пор помню, какая тогда воцарилась тишина. Все в полном шоке просто стояли и слушали, как я опускаю их кумира ниже дюралевого плинтуса в кабинке караоке-бара, и смотрели, как он застыл, опустив голову, даже не пытаясь защищаться. Позже, успокоившись и протрезвев, я поняла, что натворила. Чувствовала я себя ужасно. Мне было стыдно, жалко Яшу, и в тот момент я казалась себе чудовищем. Я дала себе слово больше никогда так ни с кем не поступать. И на следующий же день пошла извиняться перед жертвой своего террора. Я никогда не умела приносить извинения – чувствовала себя неловко, не знала, как подобрать слова, и ощущала себя опозоренной самим фактом извинения. За всю свою сознательную жизнь я извинялась всего четыре раза, и они были очень неуклюжими. Это же извинение обернулось катастрофой. Яша его не принял, а начал в своей развязной манере пытаться проделать со мной то, что недавно так грубо сотворила я: полез ко мне в душу. Но у него это, само собой не получилось - а я опять вышла из себя. И добавила в запале ещё порцию унижения на голову бедного парня. Он просто вылетел из комнаты, оставив меня наедине с нашими общими приятелями, которые попытались меня образумить – в итоге досталось и им. После этого я ещё добрых полчаса не могла успокоиться – меня колотило от злости. И, как и в прошлый раз, позже пришло раскаяние и чувство неприязни к самой себе, и к тому, что я могу делать. Но на сей раз я не стала давать себе обещаний, которые я, как оказалось, могу так легко нарушить. Поэтому я поклялась себе в другом: что буду держаться подальше от Яши и его друзей. И у меня это получалось. До сего дня.

Воспоминания захватили меня как минимум на полминуты – всё это время Яша продолжал сидеть с газетой на лице, и, похоже, снимать её не собирался. Все в комнате, естественно, сидели в недоумении и переглядывались с меня на Яшу и обратно. Даже Матей выглядел озадаченным. Мне хотелось закончить этот фарс – но просто уйти я не могла. Это значило бы потерять контроль над ситуацией и подарить его Яше, который мог после моего ухода напридумывать о моей скромной персоне всяких небылиц. А я этого допустить не могла. Только не здесь, только не перед Матеем.

Поэтому я просто опустилась в ближайшее ко мне кресло, закинула ногу на ногу и обратилась к человеку с газетой:

- Яша, я тебе не альфа-излучение. От меня газеткой не скроешься.

- Нееет, - протянул мой собеседник, - я буду сидеть тихо, закрывшись, не двигаясь, не буду дышать …

- И умрёшь. – Продолжила за него я. – Есть куча более лёгких способов. Если надо, могу посоветовать. А вообще: прекрати паясничать. Я без причины на людей не кидаюсь. Ты можешь припомнить: любое наше «милое» общение, - хоть он меня и не видел я сделала жест-кавычки на слове «милое», - начиналось с твоей подачи. Не провоцируй меня, и всё будет хорошо, - на последнй фразе я выдавила самую угрожающе милую улыбку, на которую только была способна.

Он что-то пробурчал в газету и продолжил прятаться. Я заставила себя отвлечь своё внимание от него, отвела взгляд и быстро оглядела присутствующих.

«Интерес. Удивление. Удивление и интерес. Шок. Уважение – уже хорошо. Снова удивление. А у этого всё зуб болит – ему и сейчас по фигу».

Я позволила себе глянуть на Матея. Он уже успел взять себя в руки – я снова ничего не смогла прочесть. Я почувствовала прилив гордости и благодарности Провидению, Высшим Космическим Силам, Карме или чему-то ещё, что привело сюда Яшу. Хотя кто бы мог подумать, что именно он поможет завоевать расположение коллектива для … а, собственно, для чего?

Я повернулась к Матею.

- Ну и? Зачем я здесь?

Надо отдать ему должное, самообладание к нему вернулось быстро.

- Я хочу предложить тебе работу. Чем занимается компания, я уже рассказывал. Чего я не рассказывал, так это то, что у нас работает как основной штат, - он обвёл рукой присутствующих, - так и нанятые консультанты. Точечно, по какому-то конкретному делу.

Тут краем глаза я заметила, что к Яше наклонились трое его ближайших соседей, и он им что-то увлечённо нашёптывал. Я постаралась не отвлекаться от беседы с потенциальным нанимателем и сосредоточилась на лице Матея.

- По правде сказать, - продолжал он, - я не знаю, на какое дело мне тебя сейчас поставить, и не уверен в том, в каких ты можешь оказаться полезной в будущем. Но я точно знаю, что ты и твои бойцовские качества и … гм… навыки придутся ко двору стопроцентно.

Тут кто-то из присутствующих попытался что-то спросить у Матея, но тот жестом остановил его и продолжил:

- Никто из людей в этой комнате, не знает, о чём идёт речь. Точной информации о том, что происходило в банке, нет. Я же им ничего не рассказывал. Именно по незнанию своему они с таким сомнением восприняли новость о твоём появлении здесь. Но пока что они – посторонние люди, и им не обязательно знать твои секреты. Однако, как только ты подпишешь документы для работы с нами - надобность в скрытности отпадёт. Каждый из нас подписывает бумагу о неразглашении не только рабочей, но и личной информации. У нас тут одно с другим часто смешивается – так что это весьма удобно.

Так вот, моё предложение: ты идёшь ко мне в ассистенты. Методом проб и ошибок мы выясним, где в компании тебе самое место. После чего ты станешь работать как самостоятельная единица. Оплата: оклад (почти символический – 15 тысяч в месяц) и проценты от гонораров за дела…

- «Решённые проблемы» - чуть поправила я.

- Именно. – Он чуть улыбнулся. – Процент на каждого участника дела или «решения проблемы» приходится разный и оговаривается в индивидуальном порядке.

- Насколько разный? – уточнила я.

- От 3 до 90 процентов. Но и сами гонорары разные. В случае с банком это был особо крупный гонорар. Есть мелкие с нижним порогом в 15 тысяч, стандартные, средние, крупные и особо крупные от 300 тысяч рублей за дело. Чаще всего над делом работает несколько человек. При этом зачастую каждый из нас работает над несколькими делами одновременно…

Я взглянула на уже совсем ничего не понимающие лица. В этот момент Яша громким шёпотом произнёс своим ближайшим соседям:

- Я вам говорю, она телепатка ненормальная…

«Нет, такому вызову противостоять невозможно».

Я резко встала, приблизилась, насколько это было возможно, к Яше, наклонившись через стол и таким же громким шёпотом произнесла:

- Я не телепатка, я – учёный. Идиот.

Возникла тишина, а я чуть повернув голову к Матею, сказала:

- Я согласна на работу. Давайте документы, я подпишу.

И медленно вернулась в кресло. Все, кроме Яши, который был мрачнее тучи, смотрели на меня с неподдельным восхищением.

«Вот так-то, детки» - ухмыльнулась про себя я и подняла глаза на того, чьё мнение действительно было важно.

Он всё с тем же невозмутимым выражением лица обратился к человеку, что сидел справа от него:

- Григорий, контракт.

Тот без всяких заминок достал из кейса два комплекта документов, протянул один мне, другой – Матею. Я внимательно и нарочито медленно изучила основной договор и приложения к нему, не нашла в них ничего предосудительного, и только после этого поставила свою подпись. Матей подписал документы, практически не глядя. После того, как один комплект подписанных документов оказался в моей сумке, а второй – в кейсе Григория, Матей встал и протянул мне руку. Я пожала её, стараясь, чтобы рукопожатие было крепким и уверенным.

- Добро пожаловать, - без тени шутливости произнёс мой новый работодатель.

- Спасибо, - не менее серьёзно ответила я.

Так и начались мои будни в «Фицрой». Хотя слово «будни» не особо подходят к тому бурлящему потоку событий, что захватывал любого, кто приближался к компании хотя бы на расстояние онлайн-чата. В компанию по решению проблем стекались проблемы самой разной сложности и сорта, и для их решения требовались люди самой разнообразной квалификации.

Моей задачей в компании была всесторонняя помощь Матею в делах и расследованиях (чаще всего он занимался именно расследованиями). Я постоянно готовила какие-то документы, искала информацию в Интернете, ездила по городу в поисках определённых вещей и людей, участвовала вместе с ним в слежках за людьми и объектами. Толку от моего присутствия было мало толку – Матей был настолько внимателен к мелочам, что напарник в таких делах ему был просто не нужен. Видимо, моей работой было развлекать его во время этих нудных посиделок в неприметной машине. Как правило, мы сидели и болтали: травили байки, делились впечатлениями, Матей частенько выспрашивал что-то обо мне, не переставая внимательно следить за объектом, и не давая мне уклониться от ответа.

Так во время нашей первой совместной слежки мы сидели в машине у одного офисного здания, и он вдруг ни с того, ни с сего спросил:

- Почему Женевьева?

- Что? – я практически спала в машине к тому моменту, и вопрос застал меня врасплох.

- Женевьева – очень редкое имя.

- Кто бы говорил, Матеуш Амадеевич.

Он слегка ухмыльнулся:

- У меня как раз таки всё объяснимо: моё имя - чисто национальное. Польское.

- Ты хочешь сказать, что ты поляк?

Он пожал плечами:

- Технически. А что, не похож?

Я покачала головой.

Он в своей восхитительной манере приподнял бровь, как бы задавая немой вопрос «а на кого похож тогда?»

- Я с самого начала подумала, что ты весьма похож на ирландца.

Он бросил на меня взгляд, похожий то ли на издёвку, то ли на восхищение – я так и не поняла – и сказал:

- Я и есть наполовину ирландец.

Я подняла на него глаза в немом упрёке: «Ты издеваешься?»

- А, ну вот сейчас всё встало на свои места, - я постаралась, чтобы в моём голосе и на моём лице было как можно больше сарказма.

Он очаровательно улыбнулся, затем кинул быстрый взгляд на объект нашей слежки, уселся поудобнее и стал объяснять:

- Мой дед, Фицрой О’Куинн был чистокровным ирландцем и первые тридцать лет своей жизни прожил в Ирландии, где успел хорошенько прославиться. В плохом смысле, - он ухмыльнулся краем губ. – Дело в том, что он был очень … эээ… хитрым и рискованным человеком. Опуская детали, скажу, что он нагрел на деньги шестнадцать самых зажиточных семей Ирландии, угнал британский корабль, перевозивший предметы роскоши и искусства и умудрился разозлить Ирландскую Освободительную Армию в Северной Ирландии. Таким образом, оставаться на любом из островов ему было опасно, и он, прихватив с собой «нажитое» и свою жену-ирландку, мою бабушку, ринулся на континент. Поскитавшись по разным странам пару лет, он осел в Польше и изменил имя на традиционное польское, дабы некоторые «доброжелатели» из прошлой жизни его не нашли.

Я сидела и заворожено слушала – всё, что он говорил, напоминало сказку. Однако, говорил он очень увлечённо, активно жестикулируя.

«Он говорит правду,» - решила я. – «Ну надо же…»

А он тем временем продолжил:

- Когда родился мой отец, он также получил польское имя, и хотя он был чистокровным ирландцем, фактически он рос поляком. Польское имя, язык, польская школа, друзья – всё сплошь польское. А вот жену себе он нашёл из России. Из Советского Союза, если быть более точным. Мой будущий дед по материнской линии был дипломатом – служба закинула его с семьёй в Польшу, и там моя мать познакомилась с моим отцом. Ей тогда было 19, отцу – 18. Его семья была достаточно статусной, чтобы Фёдор Александрович, мой русский дед, позволил своей единственной дочери выйти за него замуж. Первое время молодожёны жили в Польше, поэтому и мне досталось польское имя, - тут он развёл руками, мол, что поделаешь. – А вот моя сестра Юлиана родилась уже в СССР. Так что в итоге я – наполовину ирландец, наполовину русский с абсолютно польским именем. Причём ни по-ирландски, ни по-польски я практически не говорю, - добавил он и замолчал.

Затем он выжидающе посмотрел на меня.

- А у меня всё не так драматично, - включилась в повествование я, отойдя немного от услышанного. – Моя мама любит сериалы и вычурные имена. В тот день, когда она узнала, что беременна, она серьёзно вознамерилась назвать меня Инессой, Мелиндой или Даниеллой – она никак не могла выбрать из этих трёх имён и очень сетовала по поводу того, что у неё не будет тройни. Папа же любит маму и нормальные русские имена, вроде «Варя», «Катя», «Маша» и всё в таком духе. Так вот, все 9 месяцев они решали, как же всё-таки меня будут звать, а в итоге, всё решил мой дядя Олег, бутылка коньяка из Duty Free и его знакомая в ЗАГСЕ Хабаровска. В результате нехитрых манипуляций в моём свидетельстве о рождении стало значиться «Женевьева Александровна Максимова». Сперва поднялся дикий крик и моего дядю даже отлучили от дома, но потом родители поняли, что это даже хорошо: форма моего имени могла сокращаться по-разному, как им каждому больше нравилось. Поэтому для папы я стала Женей, а для мамы – Евой, и все были счастливы…

- А ты? – вмешался Матей.

Я пожала плечами.

- В сущности, ничего страшного в этом нет. Вот только для меня открытием стало в первом классе, что, оказывается у людей не по два имени должно быть. А у меня даже у кукол были двойные имена. Одну звали Зена Карин – сейчас вспоминаю и самой смешно. Хотя это ещё что, - я вошла во вкус повествования, почему-то делиться воспоминаниями было очень легко и приятно, - долгое время отдалённые родственники и друзья семьи считали, что у моих родителей – близняшки. Однажды на свадьбе моего дяди, мне три года тогда было, двоюродный брат мамы из Красноярска выпил лишнего и во время тоста поднял шумиху: «Так, а где… вторая ваша где? Женька пропала!» И самое смешное, что добрая половина гостей кинулась меня искать, хотя я сидела у жениха на коленях.

На этом моменте Матей уже смеялся в голос, нисколько не стесняясь.

- Может, твоя история и не такая драматическая, зато она не в пример смешнее.

Я скорчила гримасу:

- Рада, что угодила.

Так многочасовые слежки стали моим самым любимым времяпрепровождением.

Однажды Матей позвонил мне и срочно вызвал в ресторан в одном из отелей. Я приехала, а он тут же отвёл меня на кухню, нацепил на меня фартук, чей-то бейджик и попросил под видом официантки выйти в зал и «нечаянно» вылить кофе на одного из посетителей, а после забрать его пиджак и принести на кухню якобы для чистки. Недоумевая, я так и сделала. Бедный парень! Он так громко орал, а кофе был даже не очень горячий. Я, рассыпаясь в извинениях, практически стащила с него пиджак и, пока он не опомнился, живо унесла трофей на кухню. Матей сразу же забрал его и стал лазить в карманах. Под моим изумлённым взглядом он вытащил из потайного кармана какую-то ампулу, покрутил её в руках (предусмотрительно надев перчатки), затем положил её обратно с мрачным видом и стал кому-то звонить, а я пошла пытаться отстирать пиджак в раковине в служебном помещении рядом с кухней. Как оказалось чуть позже вечером, тот парень, которого я окатила кофе, был серийным насильником. Он приглашал девушек в ресторан, где по избитой схеме подливал им в напиток наркотик, а после увозил их в пустующие дома и квартиры. Он был успешным риелтором – найти место для него не составляло труда. Как правило, девушки не могли вспомнить, в какой ресторан они ходили, а тем более не могли вспомнить с кем. Лицо его ни в одном ресторане в объектив камер так и не попало – он был очень осторожен, да и дома выбирал, подведомственные другим риелторским конторам. После двух лет поиска и одиннадцати официальных жертв, полиция обратилась к Матею. Он вычислил парня меньше, чем за месяц. Тот как раз весьма удачно активизировался в поисках новой жертвы и попался в тот вечер с поличным. Девушку спасли, а маньяк разжился наручниками, статьей и новым домом на следующие двенадцать лет…