Глава I 7 страница

С самого начала у нас с этим потрясающим человеком сложились прекрасные отношения – первое время я ходила и впитывала всё, что он говорил, в том числе, перенимая у него потрясающие шутки и подколы. И само собой, я старалась быть на высоте, дабы оправдать доверие, оказанное мне таким человеком – что и говорить, во мне всегда была сильна жилка преклонения. Я никогда не стремилась быть в его любимчиках, но одобрение его заслуживать было чертовски приятно. К пятому курсу у Льва Семёновича даже сложилась такая присказка: «Максимова тунсюэ знает всё. Чего Максимова тунсюэ не знает – того и знать не надо». После этого многие стали меня звать не по имени а «Максимова тунсюэ» - «студент Максимова». Но меня это нисколько не задевало, эта фраза служила мне большим доказательством моих успехов чем пятёрки на Госах и два красных диплома, собирающих пыль в шкафу.

К счастью, в то утро Лев Семёнович был на месте. Поприветствовав меня добродушным «А, Максимова тунсюэ», он вопросительно посмотрел на моего спутника в форме и предложил нам обоим присесть.

Капитан Щеглов поспешил представиться. Затем он быстро и чётко изложил суть нашей просьбы. Как я и ожидала, Лев Семёнович не отказал нам в нашей просьбе. Само собой, изучение материала и анализ должны были занять какое-то время, поэтому было решено, что Миша (капитан Щеглов) отправится обратно в отделение, дабы надолго не отрываться от расследования, а я же должна была остаться, чтобы помочь профессору.

Первые пятнадцать минут я ходила туда-сюда вдоль кабинета, следующие десять – поперёк. Ещё через пять профессору это надоело. Он повернулся ко мне и красноречиво посмотрел на меня поверх очков.

- Может быть, ты присядешь?

Я помотала головой, промычав что-то нечленораздельное, слишком увлечённая процессом отгрызания ногтя большого пальца и высчитыванием того, сколько ногтей сможет уцелеть, если профессор продолжит работать в том же темпе. Мне казалось, что он делает всё ну очень уж мучительно медленно.

«Да что же он возится, там всё на поверхности!»

Очень хотелось вырвать у него фотографии и быстро написать анализ самой, причём, в идеале, уже в машине на пути в отделение. Я была уверена, что всё самое интересное происходит без меня. Раньше меня устраивало моё пассивное участие в делах, теперь же появился азарт, и я не могла найти себе места от нетерпения.

Когда я принялась напевать под нос и тихонько (а, может, и не очень тихонько) постукивать носком ботинка по плинтусу, Лев Семёнович не выдержал. Он резко вскочил с кресла, отодвинул его и указал мне на него.

- Садись пиши.

- Что? – я не ожидала такого.

- Я говорю: садись пиши сама. Ты же уже всё, что надо было, увидела. У тебя быстрее получится. А я потом свою подпись поставлю.

- Но как же… А если… - я пробовала подобрать слова для протеста, при этом пытаясь не выдать своего ликования. В итоге, ни то, ни другое не получалось.

- А если я где-то ошибусь, а там будет ваша подпись стоять, - наконец сформулировала подходящий довод я.

- Если так, - философски пожал плечами профессор, - значит, я плохо тебя научил. И, так или иначе, это будет моя ошибка. – Он снова указал на кресло. – Садись. А я пока пойду попью кофе. У меня лекция через сорок минут. Управишься?

Я ответила ему судорожным кивком уже сидя в кресле и зарывшись в фотографии с места преступления.

Вот тогда время решило изменить свои свойства: я только дописывала анализ текстовой части, как в кабинет вернулся Лев Семёнович. Я была уверена, что он только вышел, но взгляд на часы с маятником в углу кабинета убедили меня, что, на самом деле прошло тридцать пять минут. Дав своё благословение на то, чтобы я могла прервать занятие и заявиться в аудиторию за подписью, профессор оставил меня одну. Я благодарно кивнула и продолжила работать, отметив про себя, что это самый увлекательный анализ художественного текста из всех, что мне доводилось делать. Добавив все культурные аспекты в найденных противоречиях и пошлифовав получившийся текст так, чтобы он стал сухим, деловым и официальным, то есть убрав из него все намёки на мои собственные эмоции и личное отношение, я распечатала получившийся документ, и хотела уже было пойти в аудиторию к профессору, как он сам зашёл в кабинет. Оказалось, лекция уже закончилась, что стало для меня лёгким шоком. У меня бывало, что я ощущала, как время останавливалось, не желая двигаться вперёд, как бы я ни гипнотизировала стрелки часов. Бывало, что время незаметно ускорялось, давая забыть о своём существовании. Но чтобы вот так потерять полтора часа и не заметить – для меня это было в новинку.

Чуть ошарашенная, в ощущении лёгкой эйфории я подождала, пока профессор пробежится глазами по плодам моих стараний, уместившимся на шести с половиной страницах, затем поставит свою размашистую подпись, печать деканата (я про себя удивилась, что он вот так просто носит её в кармане), затем собрала все документы, поблагодарила наставника и пулей выскочила из здания университета.

Уже выскочив из дверей корпуса, я вдруг остановилась.

«А дальше что?»

Я вдруг подумала, что Матей тоже, возможно, захочет увидеть результаты анализа. Могла ли я показать их ему, или это было бы нарушением тайны следствия? На эти вопросы мне мог ответить только один человек. Я набрала его номер. Вместо приветствия в трубке я услышала:

- Молодец, быстро управилась. Да, мне не помешает копия.

А я ведь даже рта не успела раскрыть.

- Я пришлю за тобой Жана. Сделайте копию. А после того, как отвезёте материалы в отделение, езжайте прямо в офис. Через полтора … нет, уже через час я собираю всех на брифинг. Вопросы?

- Нет, - я нажала «отбой». – Чернокнижник, - буркнула я.

Я ощущала какую-то странную смесь радостного возбуждения, как ребёнок при виде фокусника, достающего кролика из шляпы и тревожного волнения – не очень приятно, когда-то кто-то читает твои мысли.

Почти сразу же мне позвонил Жан и уточнил, где именно я буду его ждать. Я сделала копии документа, потом подоспевший Жан отвёз меня в отделение полиции, где я избавилась от материалов по делу, после чего мы поехали в офис. Я с замиранием сердца следила за Жаном, пытаясь понять, заметил ли он в прошлый раз моё …хм… заблуждение на его счёт. Но он был подчёркнуто вежлив и спокоен.

«Дживс! Вот кого он мне напоминает» - подумала я, глядя на его сдержанные манеры. – «И кажется, он и не догадывается о моём позоре. Ну и слава богу. Позор не является позором, когда о нём знает всего один человек – ты сам».

В своих тревожных раздумьях я и не заметила, как мы подъехали к офису «Фицрой». Мы сразу же прошли в конференц зал, где уже собралось несколько человек – все они были СШП – специалистами широкого профиля, как мы их называли в компании. Они выполняли самую разнообразную работу – куда-то наведаться, что-то разузнать, кого-то расспросить, что-то проверить и так далее.

До этого мне не доводилось участвовать в брифингах, я чувствовала себя немного не в своей тарелке. Хотя остальных присутствующих, кажется, моё присутствие нисколько не смущало. Поэтому я положила ксерокопии документов во главе стола, на место Матея, затем села в первое понравившееся мне кресло, пытаясь выглядеть спокойно и уверенно. К счастью, мне не пришлось долго концентрироваться на этом занятии – в зал ворвался Матей, и окинув присутствующих быстрым взглядом, бодро заговорил:

- Итак, раз все на месте, начнём, - он на полном ходу опустился в кресло.

Взгляд его упал на документы на его столе, он постучал по ним пальцем, видимо, желая спросить, что это, затем поднял глаза на меня, кивнул, видимо, поняв природу происхождения документов на столе. Затем последовал быстрый благодарный кивок мне, и он продолжил:

- Убитый, Марк Сергеевич Кошевский, 37 лет. Предприниматель. Скончался между часом и тремя ночи от удара тяжёлым предметом по затылку. Кто-то попытался запутать следствие и внести в него немного китайской традиционной аутентичности, но Женевьева Александровна доступно объяснила и объясняет в этом документе, почему это не могли сделать китайские граждане.

«Откуда он узнал? Он ведь даже не читал документ, как он догадался, что я его составляла?»

А он, не обращая внимания на мой восхищённо-обиженный взгляд, продолжил:

- Орудие убийства не найдено. Но это неудивительно. Убили его, судя по всему в другом месте. Крови слишком мало. Рядом с телом нашли свежие отпечатки протектора шин. Проверили, совпадают с протекторами шин на его собственной машине. Машину нашли в пяти кварталах оттуда в гаражах. Никто ничего не видел, никто ничего не знает, как всегда. В машине нашли следы крови убитого. И кучу отпечатков. Разных. Чтобы проидентифицировать каждый нужно уйму времени и образцы для сравнения. Хотя толку от этого будет немного. Он в своей машине кого только не возил. А вот на руле есть только его отпечатки – значит, убийца был в перчатках.

Разведя руками, мол, не везёт, он продолжил.

- Кошевский был женат, но детей у них с женой нет. Его фирма по поставке запчастей вот уже восемь лет средненько существует на рынке. Никаких треволнений, скандалов, экономический расследований, громких служебных склок… Любит рыбалку, скалолазание. Внебрачных связей не обнаружено. То есть на первый взгляд непонятно, зачем его кому-то убивать. Придётся искать лучше.

- И да: с китайцами его компания работала, работает периодически и, скорее всего, работать будет. Но там тоже на первый взгляд никаких треволнений. Но это всё пыльная теория, сейчас нужно будет приступать к активной практике. Будем знакомиться с фигурантами, узнавать, расспрашивать и вычислять, qui prodest. Как всегда, проверяем мотивы, возможность, алиби.

- Лёня, - обратился он к нашему IT-гению, - есть список сайтов, которые нужно будет проверить. Я позже дам тебе список фигурантов, надо будет пошаманить над их браузерами. Где-то, возможно, придётся делать это в тихую.

- Да ладно, что в первый раз что ли? – только пожал плечами парень.

- Да действительно, - улыбнулся Матей. – Сейчас получаем имена и координаты фигурантов и вперёд проверять их белые и пушистые … мордочки, - вовремя спохватился он, мельком глянув на меня.

Мне достался список из шести человек. Все сплошь бывшие работники компании жертвы. Судя по собранным досье, четверо ушли по собственному желанию на другое место работы, одна ушла на пенсию и один, бывший охранник, был уволен. Вот он-то казался самым перспективным, однако я знала, что всё не могло быть так просто. Тем не менее, мне нужно было проверить их всех. Скорее всего, никто из них не имел ни малейшего отношения к кончине Кошевского, но, кто знает, вдруг кто-то даст информацию, которая через призму общения с другими возможными фигурантами, может оказаться весьма полезной.

На выходе из офиса меня перехватил Матей.

- Идём со мной, - сказал он и повёл меня на парковку.

Там мы подошли к площадке, на которой почти все места были обозначены табличкой «reserved». В дальнем углу стояла тёмно-синяя Toyota-Starlet примерно 1995 года выпуска. Он открыл машину, достал из бардачка страховой бланк и принялся туда что-то вписывать.

- У тебя права с собой?

- Да, - уже догадываясь, куда он клонит, ответила я и полезла в сумочку за правами.

Он мельком взглянул на маленькую жёлтоватую карточку, наделяющую меня правом управления автомобилями, подпадающими под категорию B, и вписал данные с неё в бланк страховки. Затем протянул мне страховку и ключи от машины.

- Наслаждайся.

И пошёл прочь с парковки, оставив меня в растерянности.

- И ты вот так просто доверишь мне свою машину?

Он лихо крутанулся на месте, и шагая теперь спиной вперёд, ответил:

- Я доверяю тебе расследование. Как я могу не доверить тебе машину?

Затем так же лихо повернулся обратно, и удалился прочь, насвистывая что-то мелодичное.

Что ж, стоит сказать, с машиной мы подружились сразу. Даже несмотря на то, что с моей последней поездки в машине не на пассажирском сиденье, прошло уже очень много времени, чувствовала за рулём я себя очень комфортно. Хотелось бы верить, что и другие участники движения, которым посчастливилось встретиться со мной на дороге, чувствовали себя не менее комфортно, и никому я не мешала. Ни одного гудка или гневного выкрика в мой адрес замечено не было, и я сочла это хорошим знаком.

В целом, день прошёл весьма оживлённо и очень насыщенно. Я объехала шесть адресов, обозначенных в досье. К счастью, информация оказалась точной, и по каждому из них я нашла нужных мне людей. Пятерых я застала на рабочих местах, и наши беседы были весьма краткими, а в случае с охранником Петром, ещё и очень цветистыми и фольклорно-колоритными. А вот пенсионерку Клавдию Михайловну я застала, как и следовало ожидать, дома. Само собой, я была тут же приглашена на чай с невообразимо вкусными пирожками.

Нужно отдать должное Клавдии Михайловне, говорила она, в основном, по делу. Из её рассказов я смогла составить достаточно полное представление о работниках фирмы. И хотя информация была немного устаревшей, поскольку мою собеседница вышла на пенсию чуть больше года назад, общие тенденции я уловила.

Марк Кошевский был настоящим крестным отцом для сотрудников своей фирмы. Все знали: если у тебя беда – обращайся к Марку. Конечно, он не разменивался на пустяки, но к серьёзным бедам своих сотрудников относился с пониманием, и всегда стремился помочь. Но, само собой, к работе сотрудников, он был очень требователен, и дисциплину в компании поддерживал достаточно строгую. Потому у него были как ярые обожатели, так и недоброжелатели, хотя, если верит Клавдии Михайловне, вторых было меньше. На Кошевского невозможно было долго держать обиду. Даже те, кто на эмоциях клялся ему в вечной вражде или желал зла, по прошествии времени успокаивались и шли на мировую. Так было, например, и с уволенным за пьянство охранником Петром. Он сам мне сказал:

- Да чё на него злиться? Молодец мужик… Гнать таких, как я надо. Я ему тогда, конечно, пообещал морду набить, а потом…

- Что потом?

- А потом я протрезвел.

- Ааа, - расстроено протянула я. А ведь я так мечтала, чтобы именно он оказался нашим злодеем, уж больно он на эту роль подходил.

Так или иначе, ничего важного по делу я не нашла, поэтому после беседы с последним фигурантом из списка я отправилась домой.

Дома я перекусила, чем придётся (готовила у нас обычно Эля) и занырнула в ванную. Больше всего на свете я любила лежать в ванной и слушать музыку. Чаще всего я делала это в наушниках, а потому на моём счету было уже два утопленных MP3 плейера. Однако меня это ничему не научило, и я продолжала так делать. Вот и сейчас я нацепила наушники и, довольная, как кот на солнышке, лежала в горячей пенной воде и подпевала солисту группы «The Subways». «Be my, be my, be my little rock’n’roll queen» - самозабвенно тянула я, как вдруг свет в ванной погас. Я дёрнулась, и услышала издевательское «бульк», изданное третьим утопленным плейером.

- Да твою же мать! – прорычала я, и тут свет включился.

- Выходи давай, - услышала я голос Эли.

Я выловила плейер из воды. Как и следовало ожидать, он не работал. Тогда я рывком выскочила из ванной, набросила на себя полотенце, даже не потрудившись его как следует намотать, и выскочила на кухню, готовая обрушить на голову соседки всё своё негодование по поводу утопленной техники. Когда я выворачивала из ванной, мокрые волосы резко ударили меня по лицу, и я зажмурилась, но хода не сбавила, что было большой ошибкой. Мои мокрые ноги проскользнули на деревянном кухонном пороге, и я полетела вперёд, а мои рефлексы в этот момент спорили: надо ли мне цепляться за устойчивые предметы или же крепче держать полотенце. К счастью, решать мне не пришлось, поскольку кто-то поймал меня, когда я уже почти приземлилась головой на стол. А точнее я попросту упала на колени кому-то, кто сидел на моей табуретке в моей кухне. Этот кто-то был мужчиной, и этого кого-то здесь быть не должно было. Я замерла, соображая, как бы выйти из этой ситуации, сохранив хоть остатки достоинства. Хотя какое к чёрту достоинство: я в одном полотенце, практически лежу на неизвестном (или что ещё хуже – знакомом) мужчине, а вода с моих волос уже залила ему всю рубашку.

- Ого, - послышалось рядом удивлённое восклицание Эльки. – Жень, я не специально… - протянула она, ожидая моей реакции.

И тут я узнала парфюм. “Hugo Boss”.

«Я убью её!» - была моя первая мысль, поскольку человек, сидящий подо мной, был никто иной, как мой шеф. Хотя это было даже логично: кто как не он, мог поставить меня в неловкое положение. Но это было уже слишком.

Я медленно, стараясь не смотреть на него, и прилагая все свои усилия, чтобы ненароком не отпустить полотенце, встала, выпрямилась, и гордо вскинув голову, всем своим видом показывая, что всё, что происходило только что, было изначально так и задумано, ответила:

- Не специально… А вот я убью тебя абсолютно специально. Ты что не могла просто постучаться?

- Я стучала, - развела руками моя соседка. – Где-то раз шестнадцать примерно.

Тут я почувствовала, что моё самообладание истощается, поэтому я развернулась и пошлёпала в ванную, буркнув напоследок:

- Семнадцать раз надо было постучаться тогда…

«Боже, какой позор!» - истерило моё сознание. «Что же делать? Что же делать? Я не выйду с этой ванной…» Больше всего я сейчас сожалела о том, что так и не посмотрела на него – теперь стой и догадывайся, как он отреагировал на мой полёт Дамбо. Он в бешенстве? Или просто посмеялся и скоро забудет? Или мне теперь ему вообще в глаза не смотреть?

Тем не менее, несмотря на свою панику, я заставила себя вытереться, одеться, накрутить полотенце на волосы, и теперь мне оставалось только выйти из своего убежища и спросить, зачем он пришёл. И, наверное, извиниться за испорченную рубашку.

Я уже хотела было открыть дверь, как в ванную ворвалась Элька. С рубашкой Матея в руке.

- Ты что делаешь? – громким шёпотом возопила я.

- Хочу в сушилку бросить, - недоумённо ответила она, сразу поняв, о чём я её спрашиваю.

- Дай сюда, - я забрала у неё рубашку. – Я сама. Утюгом.

Элька собралась уже выйти из ванной, но меня мучил один вопрос, и я поспешила его озвучить:

- И ты вот так просто стянула с него рубашку?

Он недоумённо на меня посмотрела.

- Он сам её мне отдал. Я предложила её просушить, он, как здравомыслящий человек, не стал отказываться.

- И теперь у нас по квартире разгуливает мой полуголый шеф?

- Полуодетый, - парировала Эля. – И не ходит, а сидит на кухне. Обмотался в полотенце, кофе пьёт. Ты чего?

Она взволнованно смотрела на меня. И я представляла, что она видела. Я была готова поспорить, что я была вся красная от стыда, а глаза у меня были, как у шизофреника – пышущие неадекватностью и агрессивностью.

- Так всё, иди на кухню, отвлеки его пока разговорами, а я рубашкой займусь.

Вслед за Элькой я выскочила из ванной, кинулась к себе в комнату и, вооружившись утюгом, стала сушить многострадальную рубашку.

«Ну что за странный день сегодня?» - подумала я. – «С утра я собиралась уходить из «Фицрой», затем нахамила представителям полиции, влезла в расследование уголовного дела, поработала криминалистом-любителем, объездила пол Москвы на чужой машине (что само по себе уже зрелищное событие), провела шесть опросов потенциальных свидетелей-подозреваемых, утопила любимый MP3-плейер, упала почти голая в объятья Матея, а теперь стою и глажу его рубашку… Я ничего не упустила?»

Меня отвлёк легкий стук. Я подняла голову. Матей стоял в дверях и легонько постукивал костяшками пальцев по косяку, давая знать о своём присутствии. Я вспомнила о хороших манерах:

- Проходи. Присаживайся, - я кивнула в сторону единственного в комнате кресла. – Через минуту верну тебе твою рубашку.

- Хорошо, - он чуть улыбнулся. – Ты не ушиблась?

- Что? – я не сразу сообразила, о чём он.

- А нет, всё в порядке. Ты меня вовремя поймал, спасибо.

Он снова улыбнулся и прошёл в комнату.

- Красиво, - он кивнул на стену, украшенную фотообоями, изображающими мост «Золотые Ворота» (Golden Gate), простирающийся над заливом.

- Да, всегда хотела побывать в Сан-Франциско. Пока могу только так.

- Значит, Сан-Франциско… - задумчиво произнёс он, углубившись в свои мысли. Затем он тряхнул головой, как бы отбрасывая их подальше, и продолжил изучать мою комнату.

У меня по спине побежали мурашки. Казалось странным, что он вот так просто ходит по моей комнате, видит то, что каждый день вижу я, исследует дорогие мне предметы. Это был неловко-чувственный момент какого-то эмоционального соприкосновения, единения. В этом было что-то сакральное и в то же время что-то тонко эротичное…

Вот он подошёл к моей коллекции деревянных головоломок - я любила их собирать, а после раскладывать на полках или подвешивать, если того позволяла их конструкция, на шнурах к потолку, чтобы они болтались как геометрически сложные маятники.

- Какая странная идея, - он качнул пальцем один из деревянных кубиков, и мне показалось, что я слышу в его голосе тихое восхищение.

Мне было жаль его разочаровывать, но я поспешила рассказать:

- Это не я придумала. В передаче «Игры разума» на канале National Geographic так в intro-заставке в чёрной комнате с полотка свисает множество кубиков Рубика. Мне эта идея очень понравилась. На кубик Рубика мне терпения не хватает, а вот головоломки деревянные я люблю.

Я протянула ему рубашку.

- Спасибо, - кивнул он. – Ты сама их собирала?

- Да, конечно. Только не все своей головой. Некоторые с инструкцией. – Я показала на самые «вредные» головоломки. – «Двойная звезда», «Восемнадцать братьев». Я её даже окрестила «Восемнадцать мерзавцев», пока собирала. А «Переплёт» я так и не собрала, - я показала на кучку дощечек, лежащих на моём столе. – Инструкции в коробке не было, и в Интернете не нашла ещё.

- Я могу попробовать? – он взял в руки одну из дощечек и коробку из-под головоломки.

- Да, пожалуйста.

По правде говоря, я ненавидела, когда мои головоломки кто-то трогал. Но его вмешательство почему-то не вызвало у меня желания отобрать свою игрушку и запереть в стол. Он как-то по-мальчишески усмехнулся и принялся прилаживать одну дощечку к другой.

«Интересно, мне одной эта ситуация кажется абсурдной?»

- Не то чтобы я была не рада тебя видеть, но зачем ты приехал? – решила всё-таки внести ясность я.

- Нужна помощь, - он отложил дощечки. – Секунду.

Он вышел в коридор и через десять секунд вернулся с книгой в руке.

- Проверка истории браузеров наших «обследуемых» ничего не дала, но я нашёл это, - он протянул книгу мне. – «Изречения Конфуция». Подарочное издание. Такие книги полтора года назад подарили Кошевскому и всем сотрудникам его компании китайские партнёры. Это оригинал, полностью на китайском. Мне нужно, чтобы ты нашла там эту фразу, если она там есть, разумеется.

- А смысл? Если убийца не знает китайский язык, как бы он нашёл нужную фразу в книге, где нет ни одного знакомого слова? И картинок нет, - пролистала книгу я.

- Через онлайн-переводчик.

- Нет, - я отмела это предположение. – Для того, чтобы иероглиф в переводчик забить, нужно знать, как он читается.

- Перевод мог тот же китайский партнёр написать, - он пожал плечами. – Сидели вечером после работы общались, делились культурными премудростями… В этой книге, смотри, некоторые фразы подписаны, но среди них нет той, к сожалению, что нам нужна. Я осознаю прекрасно, что это пальцем в небо, но больше у нас вообще ничего нет.

- Хорошо, я посмотрю.

Я, на всякий случай, взяла большой китайско-русский словарь З.И. Барановой, блокнот, ручку и расположилась на кровати. Матей же опустился в кресло и вернулся к головоломке.

«Ну прямо студенты перед сессией» - усмехнулась я и углубилась в сборник. Меньше, чем через полчаса, я нашла нужную страницу. «以 直 報 怨, 以 德 報 德» - значилось в одиннадцатой строчке.

- Я нашла, - я сползла к кровати, протянула Матею книгу и ткнула пальцем. – Вот, страница 39.

- Отлично, - он взял у меня книгу одной рукой, вторая у него была занята уже полностью собранной головоломкой. – Есть свободный шнурок? – Он кивнул головой в сторону моего висячего сада головоломок, и протянул деревянную конструкцию мне.

Я смотрела на «Переплёт», как завороженная. Прошло минут двадцать, не больше, а конструкция уже готова. У меня на самую простую уходило не меньше сорока минут. То, что я не беру из его рук головоломку, Матей воспринял по-своему.

- Ты хотела её сама собрать? Ладно, сейчас разберу обратно.

- Не-не-не. Нет, - я вовремя отобрала у него конструкцию. – Спасибо, не надо ничего разбирать.

Я аккуратно положила головоломку на стол, а Матей тем временем принялся рассуждать:

- Так, значит здесь гипотетически наш убийца и мог найти эту фразу. Можешь считать, что я спятил, но я почти уверен, что именно так и было. У меня бывают приступы интуитивного озарения, и, как показывает практика, в 90% случаев, мои предчувствия оказываются верными, - поспешил объяснить он. – А сейчас я чую, что мы на след напали. Но есть проблема. Мы не можешь прошерстить все 29 книг, что пылятся дома у большинства наших фигурантов. Ордер на обыск Ревицкий ни за что не получит. Можно придумать предлог, чтобы осмотреть квартиру пары-тройки фигурантов, если постараться, но 29…

Было похоже, что говорил он уже не со мной, а просто размышлял вслух. Мои мысли тоже устремились в направлении «как добраться до истины».

Что же мы упустили? Где и как это теперь найти? Где взять улики… Стоп. А если попробовать вычислить преступника без стандартных улик? Найти его, убедиться в его виновности, а уже потом искать улики для обвинения. Решать проблемы по мере поступления: сначала найти, потом доказать.

В расследованиях, при поиске и поимке человека, совершившего преступление, существовало две разных проблемы. Первая: узнать, кто это сделал. Вторая: доказать, что он это сделал. Хорошо, если действия опергрупп, следователей, полицейских и частных лиц, вроде нас, приводили к одновременному решению обеих проблем. Но, к сожалению, очень часто происходит так, что все знают, что за подонок задушил девочку в лифте, но доказательств нет, и он сидит в зале суда, довольно скаля свои белые зубы, полностью убеждённый в своей безопасности…

- Итак, предположим, твоё предположение о книгах верно, - я не заметила, как начала произносить свои размышления. – Тогда у нас есть 29 потенциальных подозреваемых.

- 28. Один экземпляр книги, этот, был у жертвы, - поправил Матей и замолчал, ожидая продолжения моих рассуждений.

- Что если нам отсеять часть из них по психотипу?

- А у нас есть психотип убийцы? – его вопрос прозвучал как «ну давай, скажи, что есть».

- Нет, - ответила я, и он разочарованно выдохнул, а я продолжила. – Но мы ведь знаем его главную отличительную черту.

- Знаем? – он решил мне подыграть.

- Да. Он ярый расист. Или, как минимум, он жутко ненавидит именно китайцев. Я об этом говорила утром.

- Да, - протянул Матей и задумчиво потёр подбородок. – И как мы можем это использовать?

Тут уже настал мой черёд задуматься.

- Можно провести тест. Ведь все наши «счастливые обладатели» книги, - я постучала по сборнику пальцем, - работают в одной компании?

- За исключением пары человек, да.

- Тогда это тест можно подать в форме HR-исследования. Это можно устроить? Кто сейчас компанией управляет?

- Вдова Марка, Елена. Она вполне адекватная женщина, и она очень …хм… агрессивно восприняла убийство мужа. Ревицкому угрожала, что, если он убийцу не найдёт, и тот не сядет, Ревицкого она без погон оставит. Что вряд ли. Но крови она ему выпьет… И да, нам это на руку – препятствия расследованию она вряд ли чинить будет.

Тут меня осенило.

- 29.

- Что?

- Подозреваемых всё равно 29. Она ведь могла книгу мужа взять. И мотив у неё был.

Матей покачал головой.

- Там с возможностью туго. У неё алиби. Она той ночью как раз ДТП оформляла. Ехала с пригорода, заснула за рулём, слетела в кювет, при этом сбив чью-то «жучку»…

Тут в дверь постучали, и на пороге сначала появился поднос с едой, затем голова моей соседки.

- Так, умники, хватит заговоры строить. Вы в жизни не оторвётесь от своих бумажек, а ужин стынет, между прочим. Если вы не идёте к ужину, то ужин идёт к вам.

Она поставила поднос на стол между нами, и тут я почувствовала, насколько голодна. Я бросила взгляд на часы. Десять ноль две. Ничего себе! И куда только девается время?

Элька дождалась благодарности, восхваления её кулинарных талантов, моего злобного взгляда, после чего ушла и закрыла дверь.

Наше с Матеем молчание продолжилось недолго. Наплевав на все приличия, мы продолжили обсуждать наше дело, не особо утруждая себя пережёвыванием пиши. Странная это была картина. Я, не расчёсанная, без грамма косметики, в домашней одежде, сижу на кровати и ем фунчозу китайскими палочками (всё, что можно было есть китайскими палочками, я ела дома исключительно ими). Он, тоже уже весьма помятый, с проступившей щетиной и покрасневшими глазами, с закатанными по локоть рукавами и мятым галстуком, торчащим из кармана брюк, сидит в кресле в пол оборота к столу и доедает очередное сэндвич-творение моей подруги.

«А ведь нормальные люди вечер вдвоём взаперти не так проводили бы».

А Матей, не заметив, к счастью или к сожалению, моих раздумий, продолжил: