Вот ты умер, а нам горевать

Итак. Я стал главным подозреваемым в убийстве Профессора Нарнии. Вскрытие подтвердило, что Профессор Нарния действительно покончил с собой. Иными словами, это не было убийством, а старик оказался грязным суицидником.

Я каким-то образом, уж не знаю каким, довел старого пердуна до сумасшествия и могилы. Справка о том, что Профессор Нарния находился в здравом уме на момент написания завещания, прилагается. Тем не менее, я к делу причастен, иначе мое имя бы в завещании не фигурировало. Я не при делах. Тем более, при таких странных условиях. Старик точно был сумасшедшим. Справка, повторяю, прилагается.

Веселуха.

После похорон я отправился к себе. Я решил напиться до беспамятства, а утром с тяжким похмельем и гудящей головой отбыть. В принципе, так и случилось.

Я нацеливался на вторую бутылку виски, когда вошел Альфред.

-Чемберлен, – говорит он, а лицо печальное, – вы должны отправиться со мной.

-Альф, – говорю я, – я никуда не пойду.

-Это касается завещания.

-Тем более хуем не двину.

-Чемберлен, такова была последняя воля Профессора.

-И с ней хуй. Он все равно откинулся.

-Чемберлен, вам все же стоит пройти со мной.

Я надел туфли и отправился за ним. Мы шли через долгие коридоры, и звук шагов был единственным, что нас сопровождало. Меня слегка покачивало. За окнами начинало темнеть. Спина Альфреда маячила передо мной, и я пытался понять его мысли и чувства. Я думал, что понимал, но, наверное, это был обман замутненного алкоголем сознания, и я ничерта так и не смог бы понять.

Альфред открыл дверь, и я вошел в кабинет Профессора Нарнии. За столом сидел какой-то мужик. Мне было неприятно от этого, но я ничего не мог поделать. Я стоял посреди комнаты и покачивался, а все они смотрели на меня. В комнату набилось человек двадцать, если не больше. Я узнал мужика, чьи сумки тащил наверх. Какие-то дамочки, прочие люди. Они все смотрели на меня, и их взгляды были враждебны. Настолько враждебны, что мне даже не хотелось блевать прямо им под ноги.

Никто не предложил мне присесть. Я закурил.

-Чемберлен Рэдстон? – спрашивает мужик за столом. Он был опрятен, прилизан, и похож на хитрую свинью, что выживет даже в огне Хиросимы.

-Я, – говорю.

-Я адвокат Профессора Нарнии.

-Он подал на меня в суд?

-Нет, что вы, – говорит Адвокат. – Нет, вовсе нет. На самом деле, я пригласил вас в связи с завещанием Профессора.

-Не вижу связи, – говорю.

-Видите ли, – мягко говорит Адвокат, – Профессор завещал все свое состояние вам.

-А вот теперь попробуй доказать мне, что это я тут пьяный, а не ты.

Это их взорвало. До сих пор они просто молчали и сверлили меня взглядами. Если бы ненависть и злоба могли убивать, им бы уже пожизненные сроки светили. Но меня после второй бутылки обычно так просто не возьмешь.

-Какого черта? Да кто он такой? Что это за чушь?! Старик просто сошел с ума! Это завещание НЕДЕЙСТВИТЕЛЬНО! – орут они.

-ДА ВЫ ПОСМОТРИТЕ НА НЕГО! – орет мужик, который хотел меня уволить. – ОН ЖЕ ПЬЯНЫЙ! ОН, МАТЬ ЕГО, ВСЕГДА ПЬЯНЫЙ!

-КТО ОН ВООБЩЕ ТАКОЙ? ОТКУДА ОН ВЗЯЛСЯ?! – кричит дамочка с плоским лицом.

-ОН ЕЩЕ РЕБЕНОК! – орет толстое пузо. – Я О НЕМ ДАЖЕ НЕ СЛЫШАЛ! КАКОГО ЧЕРТА ЕМУ ДОЛЖНЫ ДОСТАТЬСЯ ВСЕ НАШИ ДЕНЬГИ?!

-ЭТО, ЧЕРТ ВОЗЬМИ, ПРОСТО НЕМЫСЛИМО! СТАРИК СОШЕЛ С УМА, ОН ЖЕ ПОКОНЧИЛ С СОБОЙ! ЭТО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ ДЕЙСТВИТЕЛЬНЫМ!

Ну они и напрягались. Как только глотки не лопались. А я стоял себе, попыхивал сигареткой. Голоса слились в сплошной гул, что обрушился на меня, словно все грехи мира, а я и так на ногах с трудом стоял. Но сильнее всего, на меня, конечно, повлияло то, что сказал Адвокат. Я даже мог согласиться с тем, что они кричали: старый ебанат действительно ебанулся перед смертью.

Если только у него не была в запасе какая-нибудь очередная безумная идея. Моя задница такие вещи хорошо чуяла. Ничего хорошего от старика ждать не стоило. Ни мне, ни миру, никому. Я начинал постепенно соображать, что меня пытаются втянуть во что-то очень скверное. Притом – прямиком из могилы, не откуда-нибудь.

Но это я знал. Они же ничего этого знать не могли. И они просто орали, потрясали кулаками, сходили с ума от ярости. Человеческая оболочка спала, и миру явились горгульи.

-ТИХО! – рявкает Адвокат. У него это хорошо получилось. К нему сразу все прислушались, замолчали и повернулись. А он удивленным не выглядел, наверно, такое при оглашении завещаний обычное дело. С такими-то деньгами.

Я чувствовал себя очумевшим. Мне было и смешно, и горько, и отвратительно, и не тошнило. Вот, что смерть после себя оставляет. Вот, что после нас остается. Скорбь и слезы? Деньги или долги. Иисус вот хорошо умер. Битлы хорошо умерли. А Профессор Нарния – он вот кто? Кто его вообще знает? Я закурил еще одну сигарету. Даже я по нему не особо грустил.

И что же получается? Умирает вот человек, и был он хорошим человеком, и жизнь у него была хорошая, и добился он многого, и на похороны много людей явилось, а грустить все равно некому. Да уж.

Зато у него была куча денег, прислуга, известность, женщины, интеллект, сигары по тридцать долларов за куб дыма, и кончил он сам себя через петлю. С другой стороны, умру я, с моей-то жизнью даже не после первого полувека, а по мне найдется кому грустить? Не люблю я всю эту грусть, лучше бы нашлись те, кто за меня выпьет да выкурит сигаретку.

Это по мне придется.

-Ну и ну, – говорил Адвокат. – Успокойтесь, – говорит. – Успокойтесь.

Они успокоились. Наверно, когда они первый раз это услышали и пока я сюда шел, тут буча и посильнее играла. Теперь все снова обратили на меня злобные взгляды. Их можно понять. Никому не понравится, когда твои надежды и ожидания так крупно обламываются. Да еще и таким вот как я.

-Вы все видели завещание, и такова последняя воля Профессора Нарнии, – говорит Адвокат. – Я сам заверял это завещание, и могу подтвердить, что Профессор Нарния находится в здравом уме и рассудке, когда составлял его. Подписи и печати действительны.

-Когда он его написал? – спрашиваю.

-Позавчера, – говорит Адвокат.

-Вот сука.

-Простите?

-Ничего.

Я молчал. Остальные тоже молчали. Атмосфера в комнате была та еще. Я затушил сигарету в пепельнице.

-Может, скажете, ради чего меня сюда притащили? – спрашиваю.

Они все дружно так зубами скрипнули, что все кости бы мне в порошок перемололи, попадись я им в рот.

-Конечно, – говорит Адвокат. Его, похоже, все это нисколько не напрягало. Или я просто не мог увидеть. – Видите ли, Чемберлен, Профессор Нарния завещал все свое состояние вам.

Я молчал. И он молчал. Лишь смотрел на меня. Наверно, ждал радости с моей стороны. И все они молча смотрели на меня. Но с моей стороны радости не было. Я смотрел в глаза Адвокату и ждал, что он скажет дальше.

-Но с одним условием.

И он снова замолчал. Проверял меня, или что? Я был еще не настолько пьян, и не настолько трезв, я в гляделки мог вечность играть. Я закурил сигарету. Мне это надоело.

-И? – говорю. – Что за условие?

-Чемберлен, – это даже почти торжественно звучит. – Вы должны три месяца провести в шкафу, никуда из него не выходя.

-Ты еблан?

-Простите? – Его глаза округлились. – ЧТО?

-Ну, – говорю, – то, что Док находился в здравом рассудке, у меня сомнения не вызывает. А вы сами в здравом рассудке?

Адвокат прокашлялся. Я смотрел на него с усмешкой и выдыхал клубы дыма. Все они смотрели на меня. Пока что, это оставалось забавным.

-Пожалуйста. – Адвокат протянул мне завещание.

Я взял. Не глядя, тут же вернул обратно. Значит, все так. Ебаный старикашка.

-Что будет, если я откажусь? Или не выполню условия?

-Все состояние Профессора Нарнии пойдет на благотворительность.

-Ну, слава богу.

Они снова заскрипели зубами. Они все меня уже ненавидели, хотя видели от силы второй раз в жизни.

-Ублюдок, – шепчет кто-то.

-Конечно, – произносит Адвокат, – если вы согласитесь, то за вами будет вестись непрерывное наблюдение, чтобы удостовериться в соблюдении всех условий.

-Разумеется, будет, – произносит какой-то мужчина. Я даже не взглянул на него.

-Могу я подумать? – спрашиваю.

-Конечно, Чемберлен, можете, – говорит Адвокат. – Минут пятнадцать. Не более.

-Ладно, я согласен, – говорю. – Что-нибудь еще от меня надо?

-Ваша подпись.

Он протянул мне лист и авторучку.

-Ничего, – спрашиваю, – что я пьян?

-Все в порядке.

Я подписал. Я слышал скрип зубов. Чувствовал, как они вцепились друг в дружку и буравят меня взглядами. Все они меня ненавидели. Огромное состояние Профессора Нарнии вылетело в трубу моего имени. Это было даже хуже благотворительности (как для них, так и для меня), но никто ничего не мог поделать.

Адвокат забрал документ. Все было в порядке.

-Что ж, – говорит. – Завтра с утра я вас провожу.

-Если добудишься.

Я повернулся к присутствующим. Они смотрели на меня. Мне нечего было им сказать.

-Ладно, – говорю, – раз я вам больше не нужен, то я пойду. Продолжу пить. Странно, что вы до сих пор трезвые.

Я закрыл за собой дверь и прислонился к ней спиной. Мне нужна была передышка. Перед тем, как соскочить с этого чертова поезда, Профессор Уебок неслабо приложил меня по яйцам. Я закурил и отправился к себе.

Лишь докурив, я осознал, что Альфред следует рядом со мной все это время.

-Доволен? – спрашиваю довольно-таки резко.

Он молчал.

-Я согласился, – говорю. – Согласился. Ты меня не знаешь, поэтому не знаешь, что мне не нужны ни деньги Дока, ни эти хоромы. Понятия не ебу, что со всем этим теперь делать. Я согласился лишь потому, что такова была последняя воля Дока. А теперь мне кажется, что я подписал себе смертный приговор.

-Вы поступили правильно, Чемберлен, – говорил Альфред. Он действительно так считал, не пойму почему. Может, потому что такова была воля старикашки, а он уважал ее, как и самого Профессора Нарнию.

-Не уверен, – говорю. – В любом случае я иду пить дальше. И тебе советую поступить так же.

Потому что мне кажется, что эта херня в любом случае пойдет на благотворительность, и тебе на старости лет придется искать новую работу. Но этого я не сказал. Лишь закрыл за собой дверь. И продолжил надираться.

А утром все получилось, как я и думал: с больной головой, гудящей от похмелья, я въехал в новую квартиру. Шкаф. Заебись.