Сцена 9. Антикампания.

Участвуют «идеологи», РАДЕКИ и сочувствующие. Для РАДЕКОВ – это очередное занятие. Для остальных – сходка. Смотрят по телевизору сюжет.

Подъезжает грузовик. В кузове мешки с картошкой. Там же сидят два бомжа. К машине подходит куратор. Открывает борт.

КУРАТОР: Все, приехали. Здесь работать будем…

БОМЖ 1: А это мы где?

БОМЖ 2: А что на Курский не поехали? Там людей вообще дохуя…

КУРАТОР: Я сказал здесь, значит здесь. (Достает из пакета пачку листовок) Вот листовки. Здесь тыща штук. Раздавайте в руки, не разбрасывайте…

БОМЖ 1: А эта… начальник… А если кто по два мешка брать будет?

КУРАТОР: По одному. Я вон там сяду, буду смотреть за вами.

БОМЖ 2: А если мент подойдет?

КУРАТОР: Блядь, достали уже, я ведь сказал – все нормально, не ссыте. Так, что кричать, помните?

БОМЖ 2: Да помним.

КУРАТОР: Все, с богом.

Куратор отходит. Бомжи начинают работать.

БОМЖ 1: Граждане! Подходите!

БОМЖ 2: Голосуйте «против всех»! Ставьте галочку!

БОМЖ 1: Картошка! Бесплатно!

Подходит куратор.

КУРАТОР: Вы чего так тихо? Громче орите, громче!

Отходит. Бомжи кричат громче.

БОМЖ 1: Граждане! Подходите!

БОМЖ 2: Голосуйте «против всех»! Ставьте галочку!

БОМЖ 1: Картошка! Бесплатно!

Раздают картошку и листовки зрителям.

Ролик кончается, РАДЕК выключает аппаратуру.

МОДЕЛЬ: Ничего себе. Совсем охуели. Снимают каких-то бомжей, это что такое?

ОСМОЛОВСКИЙ: Типа контркампания. «Черный» пиар.

ПИМЕНОВ: За нами наблюдают – факт настолько банальный, что не требует

доказательств…

ОСМОЛОВСКИЙ: Да это же прекрасно, пусть они делают свою контркампанию. Они не понимают, что на самом деле они на нас работают.

МОДЕЛЬ: Они весь наш проект хотят опустить!

ОСМОЛОВСКИЙ: Ну мало ли, что они хотят. Совершенно ведь неизвестно, кто там и как будет к голосованию «против всех» относиться после этих роликов. Вся эта дискредитация только в головах политтехнологов происходит. Может, у нас пол-России состоит из бомжей. Может, они ощущают себя бомжами и имеют возможность проголосовать, пойдут и проголосуют. Вот я, сколько лет хожу в халате и тапках. Меня все за бомжа принимают, но я же не бомж.

ДЕВУШКА. А давно, кстати, ходите так?

ОСМОЛОВСКИЙ: Ровно столько, сколько нужно, чтобы освободиться от условностей общества. Мне другое интересно. Сам факт того, что кто-то наверху, как волкодав, бросился на эту нашу несчастную инициативу. Это гораздо фантастичнее.

АВДЕЙ: Значит, испугались. Значит, почувствовали, что жареным запахло. Значит, работает.

ОСМОЛОВСКИЙ: «Против всех» так и было задумано – чтобы все само заработало. Они снимают контрролики, а в это время… смотрите, что вышло в «Независимой» (протягивает газету, по очереди смотрят).

МОДЕЛЬ (читает заголовок): «Что за теми, кто против всех? Ответ прост и ясен, как русский кукиш: Будущее».

АВДЕЙ: Гущин какой-то написал. (зачитывает) «…Случилось именно то, чего меньше всего хотели – голосование «против всех» оставило за собой два десятка других участников избирательной гонки, затративших на проведение кампании немалые средства. Вот вам еще один из показателей высокого электорального потенциала протестного голосования…»

АВДЕЙ: Это он про прошлые результаты выборов?

ОСМОЛОВСКИЙ: Анализирует цифры. Его статья прям идеально ложится на нашу кампанию.

(МОДЕЛЬ просматривает газету).

АВДЕЙ: Может, нам стоит связаться с ним?

ОСМОЛОВСКИЙ: Я уже побывал у него.

МОДЕЛЬ: И молчал?!

ОСМОЛОВСКИЙ: Решил, что сначала сам на него посмотрю.

АВДЕЙ: И что?

ОСМОЛОВСКИЙ: Странный тип оказался. Абсолютно советский персонаж. Советник министра. Я с ним договорился об издании номера газеты, посвященному проекту «Против всех».

АВДЕЙ: Это же отлично.

ОСМОЛОВСКИЙ: Ну да хоть какая-то реальная помощь, а не трескотня. Да, самое главное. Он намекнул, что наша акция с мавзолеем, хоть и сорвалась, но все серьезно усложнила. Предположил, что возможно нас могут на прослушку поставить. Активистам в случае задержания могут еще и наркотики подбросить.

ПИМЕНОВ: Пусть только попробуют. На любую агрессию мы будем отвечать агрессией удвоенной, и даже утроенной.

ОСМОЛОВСКИЙ: Да не хотелось бы на самом деле.

ПИМЕНОВ: Без вооруженной борьбы никакой реальной революции не сделаешь.

ОСМОЛОВСКИЙ: Я уже говорил вам, я не уверен, что хочу, чтобы до этого доходило. В нашем проекте в первую очередь важны моменты, связанные с «веселым сопротивлением». Мне не хочется их предавать.

РАДЕК: Но как же баррикада? Революция 68-го? Если б они не вступили в столкновение, ничего бы не было.

ОСМОЛОВСКИЙ: Почитай историю 68-го, а потом болтай.

МОДЕЛЬ: Посмотрим, что ты потом будешь говорить, когда они начнут на нас реально давить, прессовать. Они же по-другому не умеют.

ОСМОЛОВСКИЙ: Когда начнут, тогда и посмотрим. Все обсудили?

МОДЕЛЬ: Нет, не все. Я подписался на этот проект, мы с группой товарищей его реализовываем, а какого хрена в него лезут всякие мудаки и пидарасы?!

ОСМОЛОВСКИЙ: Ты кого имеешь в виду?

МОДЕЛЬ: Гущина вот этого! Эллу Панфилову! (трясет газетой) Она уже успела тут пропиариться на этой теме.

ОСМОЛОВСКИЙ: Ну и что, Панфилова – известный политик…

МОДЕЛЬ: Я не подписывался работать в одной упряжке с политиками, тем более, известными.

ОСМОЛОВСКИЙ: А придется. Абсолютно не важно, какими интенциями руководствуется Панфилова при поддержании этого проекта. Главное – она проект поддержала.

МОДЕЛЬ: Да на хрена нам ее поддержка?! Надо написать официальное обращение, что Панфилова и прочие тут вообще не при чем. Это наш проект!

ОСМОЛОВСКИЙ: Это все не важно. Важно только то, что эта проблема – против всех – актуализируется в сознании. Существует некая идея, она реализуется сама по себе, а те, кто являются ее агентами, они могут внутри нее иметь абсолютно корыстные, абсолютно ублюдские интенции.

МОДЕЛЬ: А результаты проекта чьи будут? Если вдруг необходимое нам число людей проголосуют «против всех»?

ОСМОЛОВСКИЙ: Мы сейчас сидим и обсуждаем проблему, к которой не имеем никакого отношения. Поймите, мы совершенно не представляем, что должно реально произойти, чтобы эти люди все-таки проголосовали «против всех». Сколько это денег надо, какие человеческие ресурсы. Мы пока не находимся в этой ситуации и, может быть, никогда не будем в ней находиться. Но мы должны осмыслить ее, потому что, может быть, кто-то в нее попадет.

МОДЕЛЬ: Короче, ты ориентируешься на абстрактное будущее, а не какие-то конкретные результаты. Я понял.

ОСМОЛОВСКИЙ: Ничего ты не понял. Но потом, может быть, поймешь. У меня все. Расходимся.

Прощается со всеми за руку.