Тысяча лиц

– Напомни мне еще разок, зачем я это делаю.

– Чтобы оказать поддержку. – Айя поправила светящиеся блестки на вечернем платье Тэлли и, сделав шаг назад, полюбовалась ею. – Ты самый знаменитый человек на свете, Тэлли‑ ва. Если ты всем скажешь, что ты заодно с «экстрами», к ним пойдет больше добровольцев.

– Угу, – кивнул Фаусто, – а еще уймутся те, кто развел шумиху насчет того, что они воруют столько металла. – Он подтянул галстук. – И что они похищают всех, кто их заметил.

– Кроме того, Тэлли‑ ва, – добавила Шэй, поправив прическу, – мы сто лет не бывали на вечеринках!

Тэлли в отчаянии застонала, рассматривая себя в большом уолл‑ скрине Айи, превращенном в зеркало. Ее вечернее платье было скроено из смарт‑ материала и бархата. Оно было черным, как ночь. И мерцало светом звезд. Идеальный наряд для «Бала тысячи лиц».

– Ну, хватит. Перестань дуться, – посоветовала ей Шэй. – Ты в таких нарядах не раз щеголяла.

– Ага, когда была пустоголовой дурой.

Айя попыталась представить себе Тэлли неизменно веселой и легкомысленной. Даже в вечернем платье Тэлли оставалась «резчицей» до мозга костей. Ее оголенные руки были покрыты анимированными татуировками и шрамами.

– Знаешь, – тихо проговорила Айя, – у нас еще есть время. Эти шрамы можно убрать, если хочешь.

– Ни за что. – Тэлли провела кончиком пальца по руке. – Они напоминают мне о том, чего я забывать не хочу.

– Ты выглядишь великолепно, – сказал Дэвид.

Хиро одолжил ему один из своих старых шелковых пиджаков. Дэвид заявил, что не наденет ничего такого, что изготавливает ниша в стене, – дескать, ему от этого не по себе. Он вообще сильно нервничал с того момента, как они с Тэлли прилетели сюда из Сингапура. В городе он чувствовал себя не на своем месте. Ему здесь было тесно.

Да и в квартире Айи сегодня было многолюдно. Все девять собрались здесь – Айя, Фриц, Хиро, Рен, Эндрю, Дэвид и трое «резчиков». Все, кто принимал участие в сюжете под названием «Прощай, родной дом». Сюжет был запущен в сеть два дня назад, и все они оказались в первой тысяче рейтинга. Только в высотке‑ трансформере можно было уберечься от назойливых папарацци.

Но все‑ таки места всем хватало. Вернувшись домой, Айя обнаружила, что площадь квартиры увеличилась вдвое – пропорционально ее славе. Может быть, рейтинг лица и не был главным в жизни, но все же в том, чтобы быть третьей по степени знаменитости персоной в городе, имелись свои преимущества.

– Все равно не понимаю, с какой стати мы должны тащиться на эту дурацкую вечеринку, – буркнула Тэлли. – Разве я не могла просто выступить в сети с каким‑ нибудь обращением?

Айя нахмурилась:

– В этом не было бы ничего веселого. Да и «экстрам» пользы меньше.

– Кроме того, – добавил Дэвид, – мы перед ними в некотором долгу за то, что уничтожили пару десятков кораблей.

– Ну да, верно – Тэлли в последний раз мрачно обозрела себя в зеркале.

– Им повезло, что мы не пустили в ход нановирус! – хихикнула Шэй.

Когда они вышли из дома, их сразу окружила стая аэрокамер.

– Так… – процедила сквозь зубы Тэлли. – Официально заявляю: я ненавижу этот город.

Айя вдохнула поглубже, но спорить не стала. Собственно говоря, ее это тоже начало раздражать – то, что за ней всюду следят, непрерывно засыпают звонками и сообщениями, что девчонки делают стрижки, как у нее, что над ее носом все еще насмехаются на мелких, непопулярных каналах.

«Будет у меня когда‑ нибудь свобода личной жизни?» – с тоской гадала Айя. Теперь даже собственная аэрокамера заставляла ее нервничать. Рен разобрал Моггла и извлек чип, вставленный «экстрами», но Айе все еще порой снились страшные сны, где носились стаи говорящих Могглов.

И все же… не было смысла притворяться и делать вид, будто она не в восторге от того, что рейтинг ее лица составляет однозначную цифру. В конце концов, она со своими знаменитыми друзьями направлялась на «Бал тысячи лиц» Наны Лав. На губах Айи играла улыбка. Моггл сопровождал ее и вел непрерывную съемку.

– И как же мы пробьемся через этот кордон? – спросила Тэлли.

– Зажигательные бомбы? – предложил Фаусто.

– Нановирус! – воскликнула Шэй.

– Ничего такою! – выкрикнула Айя. – Необязательно вечно все взрывать, Тэлли‑ ва. В этом городе существует такое понятие, как кокон популярности.

– Что‑ что?

– Просто идите вперед, и они расступятся.

Тэлли сделала несколько шагов – и волна аэрокамер отшатнулась от высотки‑ траясформера. Дэвид взял Тэлли под руку и повел вперед. Вскоре аэрокамеры, держась на почтительном расстоянии, окружили их идеальным шаром.

– Это так странно, – сказал Эндрю Симпсон Смит. – Все города такие?

– Нет, – покачала головой Тэлли. – После начала реформы свободомыслия именно этот город свихнулся сильнее других.

– Рецутационная экономика не безумие! – возразил Хиро. В последние несколько дней он занимался английским языком с Эндрю и теперь с удовольствием выдавал длинные фразы. – Желание славы мотивирует людей, и мир становится интереснее!

Тэлли презрительно фыркнула:

– Я видела эту мотивацию в деле, Хиро. Она запросто приводит к искажению истины.

Айя вздохнула, гадая, когда Тэлли объявит об этом во всеуслышание. Большинство каналов уже перестали галдеть насчет ракет и ее старого сюжета об уничтожении городов. Айя подарила всем свежую тему для разговоров. Новое будущее, совершенно новые «экстры».

В отличие от некоторых на этот раз она ничего не присочинила.

В особняке Наны Лав было на кого посмотреть.

«Новоеды» прибыли в большом количестве и демонстрировали новый аэрогель – «умный» и съедобный. Пузырь этого геля парил над головами гостей, меняя форму и цвет, и страшно мешал аэрокамерам работать.

Пласт‑ шуты – все до единого – разыгрывали «экстров». Громадные глаза, бледная кожа. Но вот от хватательных пальцев на ногах большинство пласт‑ шутов отказались. В моду вошло скайбольное снаряжение, работающее в режиме невесомости. Хиро, правда, ворчал: дескать, не помешало бы для начала хоть немного потренироваться. Повсюду летали миниатюрные камеры‑ блестки, изготовленные специально для этой вечеринки. Они сновали между гостями на небольшой высоте. И каждая из них записывала всего несколько пикселей, а городской интерфейс собирал из этих кадров непрерывное изображение. Любой житель города мог странствовать по вечеринке так, словно отправил туда собственную невидимую камеру.

Ясное дело, в самом скором времени Тэлли возненавидела эти камеры‑ блестки. Поймав целую пригоршню, она швырнула их на пол, и остальные тут же почтительно расступились, создав сверкающий «кокон популярности». Тэлли поторопилась скрыться в дальних комнатах особняка. «Резчики» последовали за ней.

– Добрый вечер, Айя, – произнес знакомый голос по‑ английски.

Она подняла голову и увидела, что рядом с Могглом в воздухе парит Удзир, одетый в нарядное сари. В гибких пальцах одной ноги он зажал бокал с шампанским.

Айя низко поклонилась, стараясь не глядеть на Удзира. «Экстры» до сих пор ее смущали – даже после того, как Удзир подробно рассказал о том, для чего им такой странный внешний вид. Бледная кожа нужна была «экстрам», чтобы вырабатывать витамин D из каждого лучика солнечного света. Даже широко посаженные глаза имели смысл: в первых орбитальных станциях должно было оказаться так многолюдно, что обычное зрительное восприятие было не нужно.

И все‑ таки смотреть на «экстров» было не слишком приятно.

– Надеюсь, вам тут нравится, – пробормотала Айя.

– Очень. С твоей стороны было очень любезно устроить так, чтобы меня пригласили.

– Я тут ни при чем, – сказала Айя.

Действительно, новое лицо человечества, экстратеррестиал Удзир сразу пробился в первую тысячу рейтинга. Теперь все шутили на тот счет, что он – единственный «экстра», который по большому счету вовсе не «экстра», то есть не заурядный.

– Так или иначе, Айя, моим присутствием здесь я обязан твоему сюжету. – Удзир ухитрился слегка поклониться, паря в воздухе. – Ты невероятно помогла нашему движению.

– А я просто очень рада тому, что все прояснилось прежде, чем Тэлли‑ сама успела сжечь весь ваш флот.

– Как и мы, – кивнул Удзир. – Но оказалось, что наше спасение более ценно, нежели несколько потерянных кораблей. Странная вещь – слава.

– Это точно. Уже есть новые добровольцы?

– Немало – Он посмотрел за плечо Айи. – Некоторые сегодня здесь.

– Привет, Проныра.

Айя обернулась и от изумления раскрыла рот.

– Лай? Как ты сюда…

– Как я сюда попала? – подсказала Лай и улыбнулась. – Так же, как и ты. По приглашению.

Айя часто заморгала. Ей не пришло в голову проверить, каков нынешний рейтинг лиц «ловкачек», но, конечно, при том, что сюжет приобрел в корне новый оборот…

– Девятьсот пятьдесят семь, – проговорила Лай – Ты же об этом хотела спросить?

– Ох… ты, наверное, в ужасе.

Лай пожала плечами.

– На орбите это не будет иметь большого значения.

Она перевела взгляд на Удзира. Тот отвернулся и говорил с кем‑ то еще из гостей.

– Я просто очень надеюсь, – сказала Лай, – что этому мистеру Знаменитому Пришельцу хватит ума понять, что в орбитальных поселениях славе делать нечего.

Айя рассмеялась и представила Лай с четырьмя руками и рыбьими глазами. Она поежилась и прогнала этот образ из сознания.

– Хочу попросить прощения за то, что снимала вас тайком.

– А ты меня прости за то, что я запустила тебя в небо через масс‑ драйвер, – сказала Лай, но, немного подумав, добавила: – Да нет, тут не за что извиняться. Это было весело.

– Да, пожалуй, – снова рассмеялась Айя. – А как поживают остальные «ловкачки»?

– Наверняка все расселись у своих экранов и смотрят трансляцию этой вечеринки.

– Правда? – нахмурилась Айя. – Вот бы никогда не подумала, что «ловкачек» может интересовать такая ерунда, как «Бал тысячи лиц».

Лай улыбнулась, бросила взгляд на Моггла и наклонилась ближе к Айе:

– Хочешь, подскажу сюжет?

– Сюжет? – спросила Айя.

Она пока не задумывалась о новой теме. После конца света, после открытия новых горизонтов для человечества все казалось скучным и плоским. Порой ей даже приходила в голову мысль стать рейнджером.

– Может быть, – кивнула она.

– Ладно. Только ты должна пообещать, что никому ничего не скажешь, пока не разрежут торт.

Айя удивленно вздернула бровь. Одна из традиций «Бала тысячи лиц» заключалась в том, что Нана Лав ровно в полночь угощала гостей розовым тортом. Вокруг этого торта собирались все знаменитости, и каждый получал свой кусочек славы.

– Ну… хорошо.

Лай отмахнулась от нескольких камер‑ блесток и, прижав губы к уху Айи, еле слышно прошептала:

– Я впрыснула в торт смарт‑ материал, приготовленный Иден. Пока мы с тобой разговариваем, это вещество расползается по торту, и скоро сахар станет… ну, в общем, неустойчивым.

– Неустойчивым?

– Тсс! – Лай сдавленно хихикнула. – Как только Нана разрежет торт, он взорвется. Ничего смертельного. Просто все перемажутся.

Айя раскрыла рог, представив себе всех городских знаменитостей, заляпанных розовым кремом.

– Но это же…

– Просто гениально? Согласна с тобой, – сказала Лай и с улыбкой напомнила: – Только не забывай: ты мне пообещала, Проныра. Ты мне должна одну сохраненную тайну.

Айя поискала Фрица с помощью сигнала на айскрине и нашла на верхнем балконе. Он стоял один и смотрел в сторону темных садов.

– У меня к тебе один этический вопрос, Фриц, – сказала Айя, подойдя к нему.

Он обернулся, и в его больших глазах вспыхнули искорки фейерверков.

– Этическая дилемма? На этой вечеринке?

Айя огляделась по сторонам. Ни одной камеры‑ блестки поблизости. Она видела только Моггла. Сегодня ночью в сад Наны Лав никакие аэрокамеры не допускались. Наверное. Как раз поэтому на балконе было пусто.

– Представь, что ты «выскочка», Фриц, и тебе известно, что кое‑ что должно произойти… скажем, на вечеринке. И из‑ за этого хозяйка опозорится – просто прилюдно сконфузится. Но ты дал слово никому не говорить.

– Ммм… – задумчиво протянул Фриц. – Мы же говорим только о смущении, да?

– Да. Но об о‑ очень сильном смущении.

– Пожалуй, я бы сдержал слово, – улыбнулся Фриц.

Айя вздохнула и устремила взгляд на город. Окна домов были озарены светом уолл‑ скринов. Все жители города смотрели трансляцию «Бала тысячи лиц».

– Иногда я жалею, что тебе нельзя доверять секреты.

– Может быть, скоро у тебя появится такая возможность, – усмехнулся Фриц.

– Ты о чем? – непонимающе нахмурилась Айя.

– Знаешь, я много думал о том, что мне сказала Тэлли. Ну, в смысле, что я трус, если не могу сам говорить правду. – Он постучал себя пальцем по виску. – Может быть, абсолютная честность начинает устаревать.

– Но сейчас в твоей группировке народу больше, чем когда бы то ни было!

– Именно так. Я им больше ни к чему.

Айя часто заморгала, пытаясь представить себе Фрица без вспышек откровений.

– Не знаю, Фриц‑ тян. Я бы сказала, что ты мне нужен рядом такой, как сейчас. Чтобы я не врала.

Его рука легла на ее плечо. Он притянул Айю ближе к себе.

– Не бойся. Я буду с тобой. И я не перестану быть честным. Хочу отказаться только от абсолютной честности.

Айя обняла его и спросила:

– Но если ты перестанешь говорить правду, как я смогу узнать, нравится ли тебе до сих пор мой большой нос? Я не собираюсь менять его форму. Тэлли‑ ва взяла с меня слово.

– Да, она мне тоже об этом говорила. Но ты не переживай. Маленькая операция моего сознания не перевернет. В том, что касается тебя, – определенно ничего не изменится.

Они еще долго стояли на балконе, слушая взрывы смеха и музыку.

Это было так странно – держаться на задворках вечеринки. Сколько Айя помнила себя, она увлеченно, с замиранием сердца смотрела трансляции «Бала тысячи лиц» и представляла себя одной из избранных. И вот теперь она оказалась здесь, а ей больше всего хотелось остаться наедине с Фрицем и смотреть на город, на сад Наны Лав, в котором не было ни одной аэрокамеры, и радоваться тому, что больше никто сегодня не желает уединяться.

В конце концов, за спиной у Айи всего‑ навсего бушевала вечеринка. В этом доме когда‑ то жило не одно поколение красавцев и красоток., Они одевались примерно так же, как сейчас была одета Айя, они все говорили одни и те же слова. Камеры‑ блестки и рейтинг лиц почти ничего не изменили…

Внизу послышался глухой стук. Айя опустила глаза.

Это был Дэвид. Спрыгнув на землю, он выпрямился. Наверное, вылез из окна.

За ним последовала Тэлли Янгблад. Она опускалась плавно, как лепесток цветка вишни, изящно замедляя свое падение с помощью любых точек опоры – подоконников и выступов на стенах. Она грациозно приземлилась, взяла Дэвида за руку, и они пошли по садовой тропинке.

Фриц крепче обнял Айю.

– Я о них думал.

– Ты же слышал, она сама сказала, – прошептала Айя. – Ни с кем, с тех пор как…

Но Тэлли прижалась к Дэвиду. Они уходили в темноту, соприкасаясь плечами.

– Моггл, ты снимаешь? – вырвалось у Айи, но она тут же спохватилась: – Нет, ничего, это я так…

Она повернулась к Фрицу и с улыбкой увела его с балкона.

– Пойдем. Скоро полночь. Посмотрим, как разрежут торт.

[1]Тян – японский именной суффикс, применяемый при обращении к младшим или к близкому лицу низшего социального положения. (Здесь и далее примечание переводчика)

[2]Сама – один из японских суффиксов, используемых для учтивого обращения к человеку.

[3]Кои – японские декоративные карпы.

[4]Эндрю принял Айю за Тэлли Янгблад, фамилия которой переводиться с английского как «молодая кровь».

[5]«Чезви» Эндрю называет чрезвычайников.