Chapter 8. Думаю, пришло время рассказать об Айзеке

Думаю, пришло время рассказать об Айзеке. Я немного упустила его из виду, потому что за весь день он мог не произнести ни слова. Но я стала понимать, что хотя он и не болтает без умолку, к нему стоит присмотреться.

Поначалу я его почти не замечала в этой суматохе, где были Эдмунд, Пайпер, не отпускавшая мою руку, повсюду кудахтали цыплята, лаяли собаки, блеяли овцы, не говоря уж о том, что день и ночь гудели трубы, а полмира взлетало на воздух. Поэтому я не сразу поняла, что пока Эдмунд и Пайпер заботились обо мне, он заботился о них.

Он делал это не так явно, как Озберт, который всегда говорил командным тоном и давал понять, что из всех нас только у него есть обязанности по дому, из-за чего он очень уставал, и он бы рад не вмешиваться, но ведь он самый старший - и он глубоко вздыхал.

У Эдмунда душа была нараспашку, хотя он и удивлял меня по пятьсот раз на дню. Когда Эдмунд пытался подслушивать ваши мысли, это можно было понять по тому, как он смотрел на вас.

Айзек держался в тени и оставлял свои мысли при себе, как обычно говорил наш швейцар о тех, кто не любил сплетничать. Это не значило, что он исподтишка наблюдал за нами, или что он был слишком чувствителен. Он просто принимал действия других, никак не комментируя и не оценивая их, и, возможно, не придавая им большого значения. Казалось, даже к членам своей семьи он относился несколько абстрактно, как к подопытным образцам, за которых был ответственен и к которым чувствовал привязанность.

Иногда я думала, что он больше похож на животных, чем на людей. Например, гуляя по городу в базарный день, среди снующей толпы, можно было не беспокоиться о том, что он потеряется, даже если совершенно забыть о нем. Можно было ходить зигзагами, поворачивать, где вздумается, выпить чашечку чая и пройтись по отдаленным улочкам. Потом решить, что сейчас лучше всего сделать что-нибудь непривычное, например, пойти в ту пекарню, куда обычно никто из вас не ходит, потому что дома и так достаточно хлеба, так что вам и вовсе не нужно ни в какую пекарню, и в следующий момент совершенно случайно обнаружить рядом Айзека, словно он шел за вами все это время, или возможно, просто следил за ходом ваших мыслей сквозь толпу.

Он словно понимал людей беспристрастно и мог увидеть вашу жизнь целиком, включая и то, что вы сделаете крюк, чтобы зайти в пекарню, и знал, в какую именно и когда.

Находясь же рядом с животными, он совершенно менялся. Рядом с собакой, лошадью, барсуком или лисицей он дышал каждой своей клеточкой. Даже лицо у него менялось, когда он находился среди животных. Вместо маски вежливой отстраненности, которую он обычно надевал для людей, на нем появлялись живость и сосредоточенность.

Животные тоже знали это. Можно было часами искать пропавшую беременную кошку, и по подсказке Айзека найти ее в садовом сарайчике, разродившейся пятью котятами и, наверно, уже рассказавшей ему, как назовет каждого из них. Пайпер рассказала, что его обычно просят помочь при покупке новой собаки, потому что он с первого взгляда понимал, если с ней было что-то не так, или она могла бы ни с того ни с сего наброситься на маленького ребенка и растерзать его.

Возможно, вы, как и я, удивитесь, что такого интересного может сказать собака или овца Айзеку? Но мне кажется, он мог бы задать тот же вопрос обо мне. Сказала ли я что-нибудь, что было бы интересно еще кому-то, кроме меня?

Психологи не в счет.

Они слушают за деньги.