Предлагаемое обстоятельство уже известно: вражда семей Ромео и Джуль етты.

В развитии действия (что в любом произведении занимает большую часть)

- дальнейшее обострение конфликтной ситуации: тайное венчание Ромео

и Джульетты, смерть Тибальта, бегство Ромео из города; Джульетте грозит

венчание с ненавистным ей графом Парисом; Джульетта по совету монаха

Поренцо принимает сильнодействующее снотворное, ее «хоронят» в скле-

пе...

В кульминации, являющейся самой острой фазой в развитии конфликта,

происходит решающее переломное событие по линии сквозного действия: Ромео, не получив от монаха «предупреждающего письма», оказывается

в склепе раньше, чем просыпается Джульетта; утратив смысл жизни без возлюбленной, Ромео принимает яд; ожившая Джульетта, увидев мертвого

Ромео, тоже убивает себя. Теперь они вместе навсегда, теперь их никто не

сможет разлучить. Вот оно, - главное событие трагедии: смерть во имя любви! Они не отказались от любви, не предали свои чувства, друг друга, несмотря ни на что! Они ушли из жизни со своей любовью! Их смерть – вызов родовой вражде, феодальному мракобесию, даже - победа!

В развязке, заключительной стадии сюжетного развития, обычно заканчи-

ваются, находят «свой финал» все действующие лица. Происходит, по теории драмы, «окончательное разрешение», проще - завершение рассказанной истории.

Шекспир завершает свою историю тем, что сталкивает лбами сбежавших-

ся в склеп родственников Ромео и Джульетты. Раньше-то они видеть и

слышать друг друга не могли, а теперь столпились, сблизились над телами

своих детей плечом к плечу – общее горе их объединило. И они дают клятву

жить в мире. Какая страшная цена этого примирения! Какое за ним звучит

мощное шекспировское проклятье людским распрям, вражде - «губителям

любви и счастья!»

Прежде чем закончить разговор об основных моментах действия и основных событиях, считаю необходимым привести еще один пример, когда автор умышленно сокращает экспозицию. Почему? С какой целью?

Только давайте сменим жанр - обратимся к комедии, к «Ревизору» Николая Васильевича Гоголя.

Помните, как автор лихо начинает свою комедию: господа, мол, мои хо-

рошие, в смысле, ворюги ненасытные, сволочи порядочные, хочу пощекотать

нервишки ваши ожиревшие - к вам, к нам, едет... инспектор... налоговой полиции! Ха-ха, гы-гы!

Надеюсь, к моему шутливому настроению вы отнеслись снисходительно; над комедией ведь работаем – в комедийном жанре и надо ее анализировать.

Нет, согласитесь, каково начало, на каких рысаках въезжает Гоголь в сюжет без всякой предупредительной экспозиции. Сразу, как из ружья, бабахает конкретной завязкой! И мэр у него, то бишь городничий, тоже без всякой деликатности, взял да и шарахнул всем по кумполу исходным событием!

Ну, конечно-конечно, это для нас с вами оно «исходное», (мы ведь сразу по-

няли, что приезд инспектора налоговой полиции, - это и есть тот самый событийный фактор, который будет мотивировать все последующие поступки всех без исключения персонажей и повяжет их конфликтным узлом), а для Тяпкных-Ляпкиных, Земляникиных, Бобчинских и Добчинских и прочих «паразитов на больном теле нашего общества»- это официальное объявление о конце света, не меньше! Во как взвинчивает Гоголь развитие действия! Ах, какими ненормальными становятся действующие лица, их поступки, что они начинают вытворять! Не зря поди, современники Гоголя говаривали: чтобы достойно автору сыграть «Ревизора», необходимо артистам предварительно принять специальный допинг «гоголин»! Вот что значит четкий и яркий, соответствующий жанру, «действенный фактор», исходное событие!

Не будем в подробностях наслаждаться гоголевским шедевром - у нас

другая цель. Но вспомнить о главном событии мы просто обязаны, вернее, о

главном подвохе Гоголя. В тот момент, когда городничий и его команда, избегавшись до одышки, изрядно опустошив свои кошельки на ублажение свирепости «инкогнито - ревизора», решили, что «приручили» его, когда уже замаячил было просвет на грозовом, нависшим над головами небом, когда уже радостно заекало, застучало сердчишко, Гоголь вновь подкидывает им сюрприз, да еще более «событийный» - в город приезжает «настоящий ревизор»! Какое замечательное, какое игривое главное событие!

Какая кульминация! И стремительная за ней развязка! Ах, какая цена у этой

развязочки! Без единого слова, на высочайшем мастерстве, Гоголь свершает

«заключительную фазу всех драматургических перипетий», когда вся свора

нечестивцев замирает в «немой сцене». Как сильно по контрасту, после энергичного стремительного действия, «срабатывает» это безмолвие, этот

столбняк! Словно действие встало на дыбы, а действующие лица застыли в

карикатурном изваянии, лишившись в одно мгновение каких-либо движений.

Кто-то из них еще что-то хотел сказать, куда-то пойти, но автор безжалостно,

на полуслове затыкает им рты, парализует руки, ноги, словно прокричал им:

«Замрите, окаянные!», и сам ушел, чтоб больше не видеть их! И не сказал

«отомрите», чтобы они не ожили и не разошлись - не разбежались по белу

свету!

Если вам показалось, что меня «занесло», прошу прощения, виноват, но,

как бы оправдался на моем месте Пушкин: чертовски люблю Гоголя!

И Гегеля. Да, да, Гегеля? Я не оговорился, я уже подвожу наш разговор к

Гегелю. В моем резком переходе нет противоречия, нет и шалости по поводу сближения этих " схожих» фамилий. Я не случайно вернулся к Гегелю. Давайте, в заключение этого раздела, еще раз вспомним его «закономерное утверждение» о логической взаимосвязи формы и содержания, чтобы Гегелем и подвести итог нашему разговору по этой теме: «Всякое содержание, благодаря своему сюжетному развитию, всегда имеет свои собственный способ построения, свою форму, свойственную лишь данному содержанию», что и помогает нам грамотно и безошибочно проанализировать литературный материал.

Поблагодарим за помощь Гоголя и Гегеля, Шекспира и Митту, и вернемся

опять к Станиславскому - к его ошибке из актерской практики, что послужит

нам поводом для перехода к следующей теме - жанру.