Встреча со святым

Двадцать первое марта 2001 года. Я плохо запоминаю даты, и мне крайне сложно хронологически упорядочить большинство событий моей жизни, но этот день навсегда останется со мной. Двадцать первое марта 2001 года. В этот день я встретилась с Его Святейшеством далай–ламой. Я никогда бы не осмелилась попросить его об аудиенции, потому что не хочу его беспокоить и отнимать его драгоценное время. Меня подруга заставила. И правильно сделала.

Однажды вечером (было около десяти часов) я сидела в своем школьном кабинете, и вдруг ко мне вошла Пема, наша управляющая. Девочки уже спали, собаки лежали на полу, изредка лениво взмахивая хвостами. Через окно в комнату проникал смутный уличный шум: перекличка клаксонов, шорох шин и гул моторов. Пема явно хотела о чем–то поговорить. Нам нечасто представлялась возможность спокойно пообщаться. Я совсем недавно вернулась из Сингапура, где у меня прошли несколько концертов; как и прежде, когда я возвращалась после долгого или не очень отсутствия, у меня возникла мысль о том, что тут необходимо раздвинуть стены. За несколько лет школа успела переполниться.

Теперь во всех комнатах жили ученицы, каждый квадратный метр использовался максимально. Когда мы только открылись, в школе жили всего семь монахинь, сейчас их тридцать. В некоторых комнатах спят по восемь человек. Слухи разносятся быстро, и меня не удивляет тот факт, что новость об открытии школы для молодых монахинь, которые отчаянно нуждаются в образовании и внимании, не осталась незамеченной. Некоторые девушки приехали даже из Тибета и из Индии. Все они из бедных семей, у многих нет родителей. Девушки едут сюда, будто Школа Арья Тара — предпоследняя станция перед адом. Для них это шанс сойти перед конечной остановкой.

Мы расположились в бывшем туристическом бюро. Как говорится, в тесноте, да не в обиде. К несчастью, мы были вынуждены отказать некоторым девушкам — придется подождать, пока мы не переедем в новое здание. Мне больно говорить им такие вещи, но у меня просто нет выбора. У многих из них вообще не осталось надежды на лучшую жизнь, поэтому я стараюсь подыскать какие–то промежуточные варианты — нельзя же бросать бедняжек на произвол судьбы.

На прошлой неделе к нам приехала шестнадцатилетняя девушка. Худенькая, закутанная в оранжевую шаль, она стояла на пороге школы и испуганно озиралась по сторонам. Девочка родилась в Мананге, это область в Центральном Непале. Отец бросил семью; сейчас ее несчастная мать живет на окраине Катманду с семью детьми. По традиции Маната, если мужчина хочет женщину, он ее берет. Безо всяких церемоний. И в прошлом году эту девушку просто–напросто похитили. А потом силой заставили выйти замуж за дальнего знакомого родителей. Ей было пятнадцать лет, ее супругу — намного больше. В нашей стране это давно стало частью жизни каждой женщины: если она не хочет близости со своим мужем, он ее к этому принуждает. Супруга должна удовлетворять потребности главы семьи — вот и все. На Западе это называется изнасилованием. А в Непале на такие вещи смотрят сквозь пальцы: они же женаты! Многие люди именно так и думают.

Через три месяца муж девушки внезапно умер. К ее великому счастью. Или к несчастью: как только она задумала вернуться к родителям, свекровь вознамерилась ее запереть. Девушка безуспешно пыталась освободиться. Наконец она поняла, что единственный способ вернуться к нормальной жизни — стать монахиней. Она укрылась в ближайшем монастыре, а потом пришла ко мне. И я приняла ее. Разве я могла отказать? И такие случаи в нашей стране происходят достаточно часто… Насилие и нищета не знают покоя, они вечно ищут новых жертв. Единственное, что я могу сделать, — защитить тех, кого встречу на своем пути.

— Знаешь, девочки тебя просто обожают…

— Я их тоже!

— Ты для них все: мать, кумир, надежда… Представляешь, что сказала мне сегодня Китуба? «У меня есть фотография Ани Чоинг и Его Святейшества… Но моя тумбочка совсем маленькая, оба снимка па ней не умещаются. Надо, чтобы Aни Чоинг сфотографировалась с далай–ламой!» Она такая милая…

— Действительно. И остальные девочки к ней хорошо относятся. Ей здесь нравится.

— Кстати, мне кажется, что она права.

— Ты имеешь в виду то, что у нее маленькая тумбочка?

— Нет. Я имею в виду то, что тебе стоит побывать у далай–ламы.

Прошел почти год с тех пор, как американский друг заставил меня задуматься над этим, и сейчас я отдаю себе отчет в том, что давно мечтала о чем-то подобном. В глубине души я отчаянно надеялась, что мне посчастливится побыть рядом с далай–ламой, рассказать Его Святейшеству о моей школе и моих юных ученицах. На самом деле, я уже встречала его в Вашингтоне, во время большого фестиваля тибетской культуры, организованного музеем при Смитсонианском институте. Далай–лама был почетным гостем, и мне даже удалось получить его благословение.

В конце концов я решаюсь отправить письмо с просьбой об аудиенции в резиденцию Его Святейшества. И уже через три недели получаю положительный ответ. Невероятно! Меня приглашают в Дхарамсалу, город в Индии, где живет далай–лама. В 1959 году ему пришлось уехать из оккупированного Китаем Тибета. Меня сильно беспокоит ситуация, сложившаяся в этой несчастной стране, так же как и то, что происходит в Афганистане, Ираке и Палестине. Люди там живут в постоянном страхе за свою жизнь. И меня глубоко трогает их отвага. Кто лучше Его Святейшества сможет воплотить призыв к непротивлению злу насилием в современном мире? Я стараюсь следовать принципам, по которым он живет, то есть быть хорошей буддисткой — и хорошим человеком. Стараюсь развивать свои душевные качества: доброту, сострадание, любовь. В Тибете сложилась страшная ситуация по вине китайского коммунистического правительства, и далай–лама продолжает осуждать творящиеся там ужасы, причем он обвиняет в применении насилия как китайцев, так и самих жителей Тибета. Жестокость и хаос всегда появляются там, где нет места человеческой свободе и справедливости. Сегодня на родине моих родителей уничтожаются вечные ценности — и так происходит во всем мире. Но в то же время Косово празднует признание своей независимости другими нациями. И мы молимся, чтобы Тибет тоже в скором времени вернул себе свободу. Тогда Его Святейшество далай–лама и другие беженцы смогут вернуться в свою родную страну. МИР В ТИБЕТЕ, МИР В КИТАЕ, МИР ВО ВСЕМ МИРЕ!

Итак, меня будут ждать двадцать первого марта! Давно я не чувствовала себя такой счастливой. Для всех буддистов, особенно тибетских, встреча с далай–ламой, их духовным лидером, является светлой мечтой. А для меня она стала реальностью. Как ребенок, я всю ночь не выпускаю письмо из рук и раз за разом перечитываю. В четыре утра я по–прежнему лежу с открытыми глазами. Не могу спать. Что же мне преподнести Его Святейшеству? По традиции посетители должны что–нибудь подарить далай–ламе, и я хочу найти нечто особенное. Ищу, ищу, но никак не могу найти. Измученный мозг отказывается принимать решение, в нем не осталось ни одной достойной идеи. Как радар со сбившимися настройками, мой разум вновь и вновь рассматривает множество возможностей и ни на одной не останавливается, десять раз рассматривает один и тот же образ, изучает его со всех сторон — и откладывает. Меня начинает пробирать нервная дрожь. Какой подарок сможет выразить мою радость от общения с таким человеком? Порой я начинаю представлять нашу встречу. Я попросила Пауло, моего помощника из Америки, сопровождать меня во время путешествия: я не хочу ехать одна, а Пауло всегда сможет меня поддержать. А еще я очень надеюсь, что он сможет сфотографировать меня с далай–ламой и тем самым обессмертить нашу встречу.

Великий день наконец пришел. Мое сердце переполняют радость и понимание того, что произойдет совсем скоро; мысли смешались; кажется, никогда прежде я так не волновалась. Я и Пауло приезжаем за час до назначенного времени. Пауло пытался уговорить меня задержаться в отеле еще хотя бы на полчаса, но я не могла сидеть на месте и слишком боялась опоздать даже на минуту. И вот мы в резиденции далай–ламы, где он принимает посетителей, ждем, когда придет назначенное время. Устроившись на маленьком стуле и уперев локти в колени, я пытаюсь успокоиться. Ничего не помогает: я дрожу, в животе холодный ком. Если бы кто- нибудь прикоснулся к моим ладоням, то обнаружил, что они холодные и влажные от пота.

Не помню, как я дошла до Его Святейшества. Волнение было настолько сильным, что память попросту отключилась. Наша встреча продлилась примерно десять минут, и первые из них я теперь с трудом восстанавливаю в памяти. Его Святейшество сидел в глубине комнаты, слева от него стоял один монах, справа — еще один, больше никого не было. Мы с Пауло приблизились к Его Святейшеству, опустив головы. Простерлись у его ног, и я преподнесла ему в знак уважения белый шарф khata. Потом начала подниматься. После этого помню все более–менее хорошо. Неуверенность и волнение, до тех пор сковывавшие меня железными цепями, внезапно улетучились. Его Святейшество смотрит на меня с такой добротой, что меня переполняют теплые чувства. Я сразу понимаю, насколько это искренний, скромный и сострадательный человек — и то, какой гармонии с самим собой он достиг.

Я протягиваю ему свой подарок. После бесконечных метаний и сомнений мой выбор все–таки остановился на потрясающей медной статуэтке Будды, которую я купила в Катманду. Я хотела преподнести далай–ламе что–то символическое, со смыслом. Его Святейшество внимательно рассматривает мой подарок, потом протягивает одному из помощников. Я знаю, что далай–лама не оставит подарок себе, но обязательно отдаст кому–нибудь. Не важно. Он получает столько подношений, что если бы он их все оставлял себе, то ему пришлось бы строить для них отдельный музей. И я его прекрасно понимаю: мне становится лучше при мысли о том, что он порадует другого человека моим подарком, и медный Будда не будет пылиться долгие годы в темном углу, где его никто так и не увидит.

Затем я показываю далай–ламе фотографию Школы Арья Тара и моих учениц. Объясняю ему суть моего проекта, говорю о том, как важно монахиням получить образование… Я сто раз мысленно повторяла свою речь, по не успела добраться до главного, как Его Святейшество спросил меня по–тибетски:

— Надеюсь, ты учишь их не только молиться?

— Нет, конечно…

— Их нужно учить писать, читать, говорить по- английски.

— Да, Ваше Святейшество.

— Молодец… Если в будущем столкнешься с какими–либо трудностями в своей работе, дай мне знать. А теперь пора фотографироваться!

Я облегченно вздыхаю и смотрю на Пауло, который от волнения забыл про то, что пришел сюда с фотоаппаратом. Далай–лама предлагает самостоятельно сделать снимок — и я весело улыбаюсь. Мы становимся рядом и позируем перед камерой. Позже, рассматривая пленку, я замечаю, как светятся мои глаза — от гордости и счастья. Потом мы еще несколько минут разговариваем с Его Святейшеством. У меня осталась еще одна просьба: я хочу, чтобы он написал свое имя и название нашей школы на большом листе рисовой бумаги, который я специально привезла с собой, а еще пару слов на тибетском языке — специально для моих учениц. И далай–лама с удовольствием пишет: «Желаю вам успеха и счастья в вашей будущей жизни» — и ставит подпись внизу страницы.

Все, больше мне ничего не надо от судьбы.

Когда я выхожу от далай–ламы, у меня такое чувство, будто я парю на облаке. Фотографию с автографом крепко прижимаю к сердцу. Через два дня я вместе с Пауло возвращаюсь в Непал. Куда бы я ни поехала, какие бы чудеса ни ждали меня в далекой стране, меня всегда тянет домой. К тому же я немного волнуюсь за маму. Когда я уезжала, она показалась мне усталой, осунувшейся, слишком бледной — а ведь у нее всегда были замечательный румянец на щеках и улыбка на губах.

Я только что получила благословение величайшего в мире человека, меня переполняют сила и вера в себя. Поддержка далай–ламы в очередной раз убедила меня: для того чтобы достичь цели, необходимо постоянно работать. «Дела скажут больше, чем слова». Эту фразу я как–то услышала от одного моего друга. Он оказался прав. За несколько лет я прошла путь от простой монахини до довольно известной исполнительницы, директора школы, на мне лежит ответственность за тридцать девочек. Сначала все смотрели на меня с изрядной долей скептицизма. А сегодня сам далай–лама поздравил меня и пожелал дальнейших успехов. Чувствую, как во мне бурлит энергия, порожденная силой воли и уверенностью в себе. Я должна двигаться вперед. Продолжать свое дело. Ведь каждый может внести свою лепту в то, чтобы сделать этот мир лучше. Надо только целиком посвятить себя работе и быть великодушным. Не думать о том, что ты не можешь дать людям, но с чистым сердцем дарить то немногое, что тебе доступно. Миру необходимы святые. А еще обычные люди, способные понять чужую боль. После встречи с далай–ламой желание помогать окружающим переполнило мое сердце. Я знаю, что могу быть еще более полезной людям. В Катманду я вернулась с непреодолимым желанием действовать, трудиться, двигаться вперед.