Часть 1. Глава 1.

Боль, что все это время пыталась привести сознание в чувства, безжалостно атакует его, когда все же, после долгой отключки, ей удаётся это сделать… Каждый миллиметр нервов опутан удушающим чувством тошноты. В горле пересохло, из-за чего тело окутывает такая жажда, что, кажется, ни в одном кровеносном сосуде больше нет влаги, только иссушенные стенки, которые сейчас составляют весь мой организм.
Рукой пытаюсь потянуться к вискам, чтобы хоть как-то заглушить боль внутри черепной коробки, которая выводит из строя всё тело. Вот только любое движение приносит с собой далеко не радужную гамму звуков: скрежет и звон железа, что отлетая от стен помещения, ударяет по ушам с такой силой, что кажется, я нахожусь прямо в колокольне под самым большим набатом.
Источник шума удается отыскать не сразу, ещё не до конца восстановившееся зрение, мешает разглядеть большие кандалы на обоих запястьях, по чьей вине руки все это время ощущают тяжесть.
Когда же пелена с глаз полностью исчезла, унося с собой сотую долю головной боли, моему взору предстали сырые, серые стены, к которым были прибиты вилы, чьё обычное предназначение - заменять подставку для свеч. Вот только сейчас, их там не было. Все, что освещало это крайне мрачное место: старый светильник, который стоял на единственном предмете в помещении. Деревянный стул с прогнившей ножкой совершенно не годился для своей первоначальной роли, похоже, единственная тяжесть, которую он мог выдержать - была эта лампа, чей запас керосина был уже на пределе.
- Тут кто-нибудь есть? – видимо, громыхание моих цепей привело к тому, что один из заключенных в соседней комнате тоже пришел в себя.
- Ответ будет зависеть от того, на чьей вы стороне, - недолго думая, я заговорила, надеясь, что лихая судьба не подкинет мне новое приключение в лице стражника, который просто решил поиздеваться.
Было бы крайне обидно…
- Эсс? Это ты? – до того совершенно неизвестный хриплый голос начал обретать знакомые черты. Поверить в то, что он принадлежал Рэнису, было практически невозможным. Прежде мне приходилось слышать его голос властным и четким, за ним никогда не замечалось, чтобы он говорил тихо, а сейчас… – Ты цела? С тобой всё в порядке? – тем временем не дожидаясь моего ответа, продолжил капитан, вызывая в груди двойственное чувство: с одной стороны с человеком, которого ни за что приковали к стене, не может быть ничего «в порядке». Но с другой стороны, осознание того, что Он находится рядом, пусть даже не совсем в прямом значении этого слова, дарило некое спокойствие, а тот факт, что с его шкурой было всё в относительной норме, весьма поднимало настроение.
Мне бы не хотелось по дороге домой искать оправдание для родителей, в котором бы нашлась хоть одна адекватная причина, по которой с парнем могла случиться подобная неприятность, из-за чего он оказался бы в столь избитом состоянии.
- Знаешь, мне бы хотелось ответить тебе в своей манере, но случай не подходящий. Поэтому скажу лишь одно - со мной, кажется, всё в порядке, если не считать порванную штанину и пару ссадин на руках от казенных браслетов.
- Смешная… ты, - хмыкнул он, а разум сам воспроизвел привычную картину выражения его лица: сморщенный курносый нос, прищуренные голубые глаза и эти темные брови, которые всегда отыгрывали все эмоции, облегчая работу другим мышцам.
- Может быть и такая, вот только какой толк будет от моего дара смешить людей, если в скором времени ни тебя, ни меня уже не будет, - странно говорить о таких вещах, как смерть, открыто и прямо, но с другой стороны сидеть молча, когда хитрая Мантия подкрадывается к тебе сзади, подставляя к горлу нож, не выход.
- Будешь так говорить, и я доберусь до тебя раньше любой стражи, - голос звучал весьма грозно, казалось, если бы нас не разделяла эта грязная стена, в сопровождении с этими словами мне бы отвесили несильный подзатыльник.
- И какой же тебе от этого прок? – искренне удивилась я, разминая затекшие ноги, сгибая их в колене и распрямляя обратно.
- Для меня великая честь лишить жизни человека, который уже с ней распрощался… - в голосе слышалась откровенная агрессия, перемешанная в одном бокале с обидой, и волнением, почву которым создавали мои слова.
- Знаешь, только один факт мешает мне поверить в твои слова, - тишина в ответ дала мне возможность понять, что я могу продолжить. – Ты сейчас, так же как и я, не можешь сдвинуться с места дальше чем на полметра, поэтому все твои вразумительные речи - это просто пустой звук, - если бы я хотела над ним поиздеваться, я бы выбрала другой способ, который бы задевал его самолюбие или хотя бы играл на не без того напряженных нервах, но каждая моя фраза - это лишь отражение реальности и ничего кроме нее.
- С другой стороны мне совершенно не нравится твоё отношение к тому, что происходит…
- А что происходит? – не желая слушать продолжение, перебила я его. – Ты знаешь, что-то больше чем я? Ты можешь объяснить мне причину, по которой королевская Мантия потопила твой корабль, убила твоих людей, погубила то, ради чего ты живешь?
- Замолчи, - эмоции, нахлынувшие на меня, могли бы мне позволить и дальше перечислять пункты той жестокой правды, но совесть, которая никогда не умела молчать, просто не дала возможности мне продолжить посыпать пеплом ещё не затянувшуюся рану.
Несколько минут от него не было слышно и звука, молчание, что железными оковами сковывало эту комнату, начинало сводить меня с ума, а чувство вины за сказанные слова, которые обидели близкого человека лишь удручали ситуацию, выход из которой был лишь один:
- Прости меня… - никогда не умела просить прощение, для меня это было настолько трудно и невыносимо, что сказать эти слова являлось самым тяжелым испытанием.
Когда же это было возможно, я старалась найти любую альтернативу, которая помогла бы мне избежать этих извинений, но когда такой возможности не было, наступал самый трудный период – борьба с собственной гордостью.
- Не стоит. Ты действительно права. Сейчас я владею той же информацией, что и ты... и Эгон... и Арлос... и Стэн. Сейчас я так же беспомощен, как и те люди, которые по моей вине оказались на корабле…
- Прекрати. Не нужно перекладывать на себя всю ответственность за случившееся.
- Но…
- Ещё слово и моё мнение о тебе упадёт до самой низкой черты. Человек, который только что грозился меня убить, за слова о собственном смирении, сам же поступает ещё хуже, - за разговором с Рэнисом я и не заметила, как комната медленно погрузилось во тьму. Лампа больше не горела. Лишь запах гари наполнял помещение, которое и без того было награждено отвратительным ароматом.
- Не надо меня учить, - полное отсутствие обзора, сказывалось на слухе: его тихий голос перестал казаться таким, как будто человек находится на расстоянии вытянутой руки.
- Больно надо. Тебе не пять лет, чтобы говорить о том, что хорошо, а что плохо, - начинало казаться, что разговор с ним заражал меня негативными флюидами. Я больше не могла отвечать ему сдержанно, что-то внутри было настолько раздражено, что совладать с этим чувством не получалось.
- Я бы сейчас согласился оказаться десятилетним мальчиком. Это то время, когда от меня требовалось немного: всего лишь помогай отцу и матери, следи за самой младшей сестрой и всё, - и снова это слепое ощущение улыбки на его лице.
- Не надо врать, ты никогда не следил за Мэлли, на это у неё были старшие сестры. Сколько помню, её любимый и единственный брат часами прятался в мастерской отца, чтобы ему не поручили столь важное дело, как игру с ребенком, - подобные воспоминания вызвали улыбку и на моём лице, сколько себя знаю, когда мы приезжали в небольшое поместье семьи Бэр, юный наследник всегда находился там.
- Откуда ты можешь помнить, если тогда тебе было всего пять? – послышался звон цепей, кажется, Рэнис хотел что-то сделать руками, возможно, развести их в стороны или почесать перегородку носа, к которой он частенько прикладывался, но кандалы не позволили ему этого сделать, из-за чего послышались тихие, сдавленные ругательства сквозь зубы.
- Знаешь, я ведь хорошо запомнила своё детство, начиная с трёхлетнего возраста, так что можешь не рассказывать мне, что я могу знать, а чего нет.
- Я и не рассказываю… Просто интересуюсь, так как сам помню себя смутно в твоём возрасте.
- Издеваешься, - вполголоса засмеялась я. – Мне сейчас девятнадцать, хочешь сказать, ты помнишь своё существование начиная с этого времени? Вот так удивил… - смех стал чуть громче. – А так как тебе сейчас всего ничего, а двадцать пять лет, то твоя память знает лишь промежуток длинною в шесть лет. Ужас. А хочешь просвещу, как застукала тебя в твои четырнадцать в комнате в весьма интересном полож…
- Тихо… - перебил меня Рэним, не желая слушать подробности своей маленькой оплошности.
- … полож…
- Т-ш-ш-ш! Кто-то идёт сюда, - с этими словами пришлось окончательно замолчать и попытаться прислушаться к тишине по ту сторону двери. Вот только это уже было ни к чему: ровные, смелые шаги раздавались таким эхом, что сомневаться, что мы не одни уже не приходилось.
Через минуты за стеной раздался скрип открывающейся двери, перебивающее друг друга голоса двоих стражников королевской Мантии, вошли в комнату Рэниса в весьма недобром расположении духа, из-за чего друг уже через несколько секунд хрипло кашлял от многочисленных ударов.
Холод, пробегавший по телу от каждого звука заставлял волосы на голове вставать дыбом.
Беспокойство охватывает меня, ладони становятся влажными и липкими от пота… кусаю губы, продолжая вслушиваться. Всё равно, войдут ли в мою дверь следующие, отвести взгляд от стены за которой слышаться сдавленные стоны не получится.