Пр0возвестие

Серия «Майтрейя (Красный Всадник)»

Настал час перед приходом Того,

Чьи шаги уже слышны.

Н.К. Рерих [57]

В июне 1926 года, завершив первый этап Центрально-Азиатской экспедиции, семья Рерих прибыла в Москву, облеченная Высоким Поручением Махатм – установить духовный контакт Гималайского Братства с молодой Страной Советов. Н.К. Рерих привез на родину знаменательные Дары: ларец со священной гималайской землей на могилу В.И. Ленина, Послание Учителей Востока народу России, рукопись книги «Община», а также серию своих картин «Майтрейя» (1925-1926), написанную во время путешествия.

Однако перспективы сотрудничества оказались в то время непонятыми, а следовательно – неоцененными. Не востребованы были и Дары, оставшиеся в архивах и кабинетах «до сужденного срока».

Между тем предметы эти (как и Поручение) связаны были с сакральным понятием Центральной Азии – легендарной Шамбалой, сыгравшей значительную роль в жизни и творчестве Н.К. Рериха и его семьи.

Впервые о Шамбале Рерих услышал от бурятского ламы во время возведения буддийского храма в Петербурге (1909-1915). «Мне еще предстояло узнать о великом значении этого слова»[58], – вспоминал позднее художник. К этому времени он уже вел интенсивные духовные поиски, серьезно интересовался Востоком: изучал сочинения Е.П. Блаватской, Р. Тагора, С. Вивекананды, вел переписку с индологом В.В. Голубевым, был знаком с крупнейшими учеными-востоковедами – В. В. Радловым, С.Ф. Ольденбургом, Ф.И. Щербатским... Тема Азии находила своеобразное отражение в его картинах, очерках, стихах-«письменах».

Ранее, в середине 1900-х, Николаю Константиновичу и Елене Ивановне было открыто имя Учителя, позднее – определена их Миссия. С этих пор вся жизнь Рерихов проходила в ожидании Зова. Но «листы упадают ко времени». Наполнение «чаши накоплений» завершилось в карельский период жизни и творчества Н. Рериха (1916-1918). Это время было отмечено для него интуитивными прозрениями, постижением и освоением тонкого мира. По косвенным намекам, письмам, дневникам, стихам, картинам художника можно проследить степень готовности к сознательному Служению, началом которого стала просветительская деятельность Н. Рериха в Лондоне, затем – в Америке (1920-1923). Здесь же произошли краткие, но яркие контакты с Посланниками Братства. Решающая встреча с ними состоялась в декабре 1923 года уже в Индии, столице княжества Сикким, Дарджилинге, где были раскрыты Планы Махатм, внесшие существенные коррективы в задачи и маршрут предстоящей экспедиции. Незадолго до этого в Париже получен и Священный Камень, с помощью которого Рерихам предстояло заложить очаги будущего культурного строительства мира. Таким образом, к началу путешествия Н. Рерих подошел с четким осознанием Поручения и под Водительством Владык.

Универсальностью и глубиной знаний, силой таланта мастер должен был послужить делу Общего Блага – донести Весть Востока, «открыв» человечеству таинственную Срединную Азию во всём своеобразии ее культуры и природы, а главное – передать Учение Новой Эры, даваемое людям из Шамбалы.

Испокон веков народы мира мечтали о сокровенной стране благоденствия и справедливости, называя ее Царством пресвитера Иоанна, Шамбалой, Калапой, Беловодьем, Белым островом...

Для Рерихов Шамбала – Великая Реальность, «священное место, где земной мир соприкасается с высшим состоянием сознания. На Востоке знают, – писал художник, – что существуют две Шамбалы: одна земная и другая невидимая. Много предположений высказано о местонахождении земной Шамбалы... Во всех книгах о Шамбале, в устных преданиях, рассказывающих об одном и том же месте, ее расположение описывается в высоко символических выражениях, почти недоступных для непосвященных»[59].

Место земной Шамбалы – Гималаи. В этой Горной Обители, Твердыне Света находится Братство Мудрых, Высоких Учителей, овладевших знанием космических законов и направляющих эволюцию человечества. Бессменно в течение многих тысячелетий трудятся они на разных планах, посылая Вестников в дольний мир. «Я не собираюсь начать убеждать о существовании Махатм, – писал Н. Рерих. – Множество людей их видели, беседовали с ними, получали письма и вещественные предметы от них... Впрочем, вообще не пытайтесь убеждать. Знание входит в открытые двери...»[60].

Реальное проявление Шамбалы народы Центральной Азии связывают с приходом Будды Грядущего – Майтрейи. Владыка Новой Эры, Любви и Сострадания установит мир и справедливость на земле. Майтрейя буддистов – такой же символ грядущего Освободителя и Правителя, как Мессия – евреев, Махди аль Мунтазар – мусульман, Будда Мироку – японцев. «...Весь славный ряд имен, многообразно выражающих то же самое сокровенное и сердечное устремление человечества»[61], – замечал художник. И они не должны быть оскверняемы сомнением, любопытством и суесловием.

Шамбала идёт. 1925

Легендарная Шамбала окружена знамениями, символами, знаками. Один из них – чудесный Камень, сконцентрировавший космические энергии и великие силы, святой Грааль, блуждающий Камень (Lapis Exilis) мейстерзингеров, Сокровище мира, Норбу Римпоче, Чинтамани. Хранится он в Братской Общине – Шамбале. Осколки же его путешествуют по миру, сохраняя энергетическую и магнитную связь с основным метеоритом, по преданию попавшим на Землю из созвездия Ориона. Им владели императоры Атлантиды, Древнего Китая, царь Соломон, правитель империи Великих Моголов Акбар Джалал-ад-дин, Александр Македонский, Тамерлан и многие другие. Ларец с этим Камнем изображен на картинах Н.К. Рериха, а также на портретах Николая Константиновича и Елены Ивановны, выполненных их младшим сыном – Святославом Николаевичем Рерихом, что явно указывает на последних Держателей «Дара Ориона».

С преданиями о Шамбале и Майтрейе Н.К. Рерих вплотную соприкоснулся уже в начале путешествия по Сиккиму. Затем слышал их в сокровенных беседах у костров, на горных тропах и перевалах, видел знаки и изображения Священного Облика на скалах, ступах, в монастырях... Постепенно в воображении художника сформировались сюжеты и названия будущих картин.

8 октября 1925 года на пути в Хотан Рерих записал в экспедиционном дневнике: «Задумана серия картин «Майтрейя»[62]. Спустя месяц, в ноябре, он продолжал: «Серия «Майтрейя» сложилась из семи частей: 1) Шамбала идёт. 2) Конь счастья. 3) Твердыни стен. 4) Знамя грядущего. 5) Мощь пещер. 6) Шёпоты пустыни. 7) Майтрейя Победитель»[63].

Так появилась одна из лучших живописных сюит художника 1920-х. Она была написана в 1925-1926 годы во время непредвиденной четырехмесячной остановки в Западном Китае, в Хотане, вызванной противодействием местных китайских властей.

Непосредственным поводом для ее создания стала старинная танка (буддийская икона) «Красный всадник» – подарок, полученный Рерихом в Ладакхе. Потому иногда художник так называл и всю серию. «На красном коне, с красным знаменем неудержно несется защищенный доспехами красный всадник и трубит в священную раковину. От него несутся брызги алого пламени, и впереди летят красные птицы. За ним горы Белухи; снега, и Белая Тара шлет благословение. Над ним ликует собрание великих лам. Под ним – охранители и стада домашних животных как символы места»[64] – так описывал Рерих изображение на подаренной танке. Сюжет этот, полностью сохраняя стилистические особенности буддийской иконографии, художник положил в основу первой картины серии – «Шамбала идёт» (местонахождение полотна неизвестно).

Сознательное обращение художника к изобразительным приемам тибетской живописи было обусловлено, вероятно, рядом причин: во-первых, раскрывало непосредственный источник замысла и основную адресность, направленность произведения; во-вторых, в танке всегда выражалось представление народа о Высшем, несказуемом, жданном, в данном случае – о неизбежном торжестве всеобщего блага и справедливости, связанном с победоносным приходом Майтрейи Освободителя, что составляло главный смысловой стержень будущего живописного цикла.

Эта идея получила развитие в последующих полотнах серии, символических по духу и реалистических по манере исполнения.

Конь.счастья. 1925

Так, изысканная по колориту картина «Конь счастья», открывающая серию, изображает скорее всего окраину Леха – столицы горного королевства ладакхх. «Лех – место замечательное, – писал Николай Константинович. – Здесь предание соединило пути Будды и Христа. Будда шел через Лех на север. Исса беседовал здесь с народом по пути из Тибета. Тайно и тщательно хранимые предания»[65]. Не исключено, что именно в Лехе окончательно определился замысел серии «Майтрейя». Раздумья о духовном пути и жизненном подвиге Христа и Будды переплелись в сознании художника с восточными сказаниями о неизбежном приходе Владыки Грядущего – Майтрейи. В знаменитом Королевском дворце, где жили Рерихи, Майтрейе был отведен отдельный храм. Его украшало гигантское изображение Владыки, а также росписи камня Чинтамани. Самый древний храм в Лехе был также посвящен грядущему Будде. В монастыре Хеми, расположенном в окрестностях Леха, хранился старинный тибетский перевод с манускрипта об Иссе. Сам же монастырь основал большой лама, оставивший книгу о Шамбале... Наконец, в последний день пребывания Рерихов в ладакххе им принесли замечательную танку «Красный всадник», явившуюся завершающим звеном в цепи сложного творческого замысла, словно подтверждая убеждение мастера в том, что «решительные сообщения приходят в последний час».

Плотным корпусным мазком «лепит» художник древние ступы-субурганы. Они переданы столь объемно, фактурно и убедительно, что кажется, стоит приложить ладонь – и ощутишь нагретую солнцем шершавую поверхность камня. Раскаленные зыбучие пески затрудняют движение женщин с тяжелыми корзинами за спиной. Вдали, у подножия розовато-сиреневых гор под бледно-голубым, выцветшим от зноя небом раскинулся южный город, погруженный в дремотную тишину...

И всё же главный герой картины – запечатленный на ступе Красный конь счастья с огненной ношей на спине – волшебным камнем Чинтамани (одним из символов Майтрейи). «Сердце помнит, – пишет художник, – как от великой Шамбалы, от священных горных высот в сужденный час сойдет конь одинокий и на седле его, вместо всадника, будет сиять сокровище мира: Норбу Римпоче – Чинтамани – Чудесный камень, мира спаситель»[66].

Так в канву конкретного пейзажного мотива органично вплетается мифологический сюжет. Рельеф с изображением сказочного Коня счастья и реальные женские фигуры даны на одном пространственном плане, более того, Красный конь доминирует, являясь цветовым, композиционным, а следовательно, и смысловым центром полотна.

Этот же прием «равноправия» реального и трансцендентного соблюден в следующей картине серии – «Твердыни стен (Монастырь Бон-по)», на которой фигура странствующего ламы-желтошапочника сомасштабна пропорциям высеченного в скале рельефного изображения Майтрейи. Обе они включены в единую временную, географическую и пространственную среду.

Необычайной внутренней силы исполнена отраженная на полотне горная природа. Мощные «развороты» каменных глыб, жесткие вертикали отвесных скал, усиленные торжественными рядами ступ, подготавливают путника к восприятию удивительных сооружений, «взлетевших, как орлы на безводные вершины». Рерих запечатлел один из многочисленных горных монастырей Сиккима и Ладакха. Вероятно, это Ламаюра, считающийся твердыней древней добуддийской религии бон-по. «Конечно, бон-по Ламаюры не настоящее. Оно уже значительно слилось с буддизмом. В монастыре имеется и изображение Будды, а также изображение Майтрейи, что – как увидим – совершенно несовместимо с основами черной веры. Но сам монастырь и его местоположение совершенно исключительны по своей сказочности»[67], – восхищенно замечал в путевом дневнике художник.

Лучи заходящего солнца превращают изображенное в драгоценный бронзовый слиток, в золотисто-коричневой гамме которого трудно определить, где кончается творение природы и начинается сотворчество человека. Строгая чеканность форм восточной архитектуры, органично слитая с естественной суровостью горного ландшафта, подчеркивает величие и незыблемость духовных твердынь Тибета, надежно сокрытых от постороннего взгляда.

От картины к картине «ведет» Н. Рерих зрителя по тропам Срединной Азии, последовательно знакомя с ее древними сказаниями и пророчествами. Если в работе «Конь счастья» художник воспроизводит знаки Шамбалы, в картине «Твердыни стен» – изображение Будды Майтрейи – Владыки Шамбалы, то в полотне «Знамя грядущего» лишь намеком создает ощущение присутствия Заповедной страны.

«Пройдя четыре снеговых перевала уже в пустынном нагорье, мы опять увидели картину будущего. В долине, окруженной высокими острыми скалами, сошлися и остановились на ночь три каравана. При закате я заметил необычную группу. На высоком камне была помещена многоцветная тибетская картина, перед нею сидела тесная группа людей в глубоком почтительном молчании. Лама в красных одеждах и в желтой шапке, с палкою в руке что-то указывал зрителям на картине и ритмично сказывал объяснения. Подойдя, мы увидели знакомую нам танку Шамбалы. Лама пел о бесчисленных сокровищах Владыки Шамбалы, о Его чудесном перстне, обладающем великими силами. Далее, указывая на битву Ригден-Джапо, лама говорил, как без милости погибнут все злые существа перед мощью справедливого Владыки...»[68], – записал Н.К. Рерих в путевых заметках.

Увиденное нашло живописное воплощение в картине «Знамя грядущего». На краю пустыни, окруженной горами, возле камня с танкой расположилась группа тибетцев. Люди завороженно внимают ламе, повествующему о Священной Стране и ее Владыке. Звонкое молчание пустыни усиливает сокровенную значимость происходящего.

Твердыни стен. 1925

За внешней канвой сюжета угадывается глубокий эзотерический смысл. Композиция картины напоминает своеобразную чашу, образуемую скалистыми отрогами. Ее венчает белое пространство над вершинами лилово-синих гор, которое можно принять за облачную гряду. А возможно, это намек на сияние Шамбалы, вестником которой является яркая красочная танка...

«Звенят колокола верблюдов. Долгие пустынные переходы. Над пустыней опять несется песня Шамбалы. Вокруг безжизненные скалы и груды камней, и морозное нагорье, но знаки Шамбалы не покидают вас»[69]. Среди таких знаков – древние пещерные храмы, высеченные высоко в горах. Их путешественники встречали у перевала Санджу, в Сиккиме, у Канченджанги. «Пошли заметно в гору против течения горного ручья. Ущелье постепенно сужалось слева, в желтой песчаниковой горе увидали пещеры в несколько этажей... Подходы ко многим пещерам совсем выветрились. Высоко остались отрезанными входы, как орлиные гнезда...»[70], – отмечал Рерих. Огромный скальный массив, прорезанный лазами-пещерами и вы рубленными в толще молельнями, торжественно высится над излучиной реки на фоне фиолетовых гор и розовато-голубоватых жемчужных вершин. В течение многих веков в украшенных росписями и скульптурой храмовых помещениях молятся и медитируют в уединении монахи-желтошапочники, призывая Благословенного и посылая благие мысли в пространство на помощь людям. Их неподвижные фигуры являются неотъемлемой частью этого горного пейзажа.

Знамя грядущего. 1925

Причудливые линии скал и отверстий в них подобны древнему иероглифу, заключающему скрытую от непосвященных тайну. Тайна эта – Шамбала, куда в поисках счастья и знаний устремляются по подземным ходам путники. Однако без Зова туда никто не дойдет. Лишь праведные с чистыми помыслами и подготовленной кармой достигают охранного места. Древние пещерные храмы, в которых закаляется Дух, служат словно зримым преддверием невидимой Обители Мудрых.

«Мощь пещер» – одна из самых эмоциональных картин серии. Диагональная композиция, «бегущий» абрис скалистого массива, повторяющий излучину реки, силуэты далеких гор, ручейков тающего снега на вершинах выявляют и подчеркивают динамизм и внутреннюю напряженность происходящего, достигая концентрированного выражения в цветовом импульсе Красного всадника.

Художник создает масштабный вневременной образ в двухмерном пространстве, где получают логическое развитие события прошлого, настоящего и будущего. Мир реальный, проявленный в трех стихиях – неба, земли и воды, пронизан мощными эманациями мира надземного и одухотворен предчувствием явления Майтрейи.

Почитание и ожидание Будды Майтрейи, но уже не «в тайных пещерах», а в дружественных разговорах караванщиков на стоянках, являются темой картины «Шёпоты пустыни (Сказ о Новой Эре)». В ней Николай Константинович запечатлел одну из наиболее часто встречаемых во время путешествия сцен, описанную в экспедиционном дневнике: «Высокие острые скалы окружают стан. Гигантские тени отбрасывались на их гладких поверхностях. Вокруг огней сидят закутанные фигуры. Издалека вы можете видеть, как они поднимают руки, и в красных струях огня блестят все десять пальцев. С восторгом что-то говорится. Считается необозримая армия Шамбалы...»[71].

В синеве ночи, у подножия гор, возле «костров мира» собрались караванщики. Среди них ладакхцы, тибетцы, монголы, и у каждого, как пишет Рерих, есть свой рассказ, выношенный в молчании пустыни.

Пламя освещает смуглые, обветренные лица, отдельные фигуры, погружая в чернильную тень островерхие палатки, повторяющие силуэты скал, дремлющих рогатых яков. Всё это в сочетании с призрачным лунным светом, заливающим далекие горы, создает удивительную фантастическую картину, напоминающую художнику сюжеты Босха и Брейгеля-старшего.

У костров-«светляков» – говор, смех, шепот. Тихо, неторопливо ведутся беседы. Будничные житейские темы перемежаются в них с рассказами о сокровенном. Говорят о чудесном Камне, бесчисленных воинах Шамбалы, торжестве справедливости над злом... И как знак ожидаемого чуда на черном фоне палатки возникает огненный всадник на красном коне.

Всё ожиданьем звенящим полно,

Всё, что застыло, молчит и уснуло.

Чуткое ухо давным уж давно

Слышит раскаты далекого гула.

И тишина, воплотившая страх,

Тонет и глохнет в нахлынувшем звоне.

И проступают сквозь холод и мрак

Красные кони, красные кони...[72]

Напряженное ожидание чуда – прихода эры Майтрейи, нарастающее от картины к картине, получает патетико-символическое «разрешение» в седьмой, заключительной работе серии – «Майтрейя Победитель». В клубах алых облаков на огненном коне мчится под знаменем Шамбалы Благословенный Ригден-Джапо, Владыка легендарной страны, ведя свое воинство на последнюю духовную битву. Пламенеющее небо озаряет вершины далеких гор, скалистый берег с темными провалами пещер, согревая лучами надежды коленопреклоненного путника, застывшего в молитвенном созерцании у ног Майтрейи.

Монументальное изображение Владыки, высеченное в скале, словно связывает разные пространственно-временные планы. «Две руки к небу, как зов дальних миров. Две руки вниз, как благословение земле. Знают – Майтрейя идет»[73] – так описывает Н.К. Рерих древний скальный рельеф близ Маульбека. Совмещение категорий прошлого, настоящего и будущего реализовано не только в логике сюжетно-тематического мотива, но и в самом образе Майтрейи, как бы сочетающего три ипостаси.

Спаситель мира – Майтрейя, символ Новой Эры, зримо и незримо «проходит» через все полотна серии, так же как и Его вестники – красные всадники, спешащие исполнить «приказы великой мудрости».

Полотно «Майтрейя Победитель» концентрирует и активизирует не только основные идейно-смысловые, но и стилистические особенности цикла. Живописная палитра художника, построенная на сурово-торжественной гамме контрастных холодных и теплых тонов, достигает в ней предельной интенсивности. Так, розовый цвет «уплотняется» до ало-малинового, голубовато-синий – до фиолетового, золотисто-желтый – до бархатно-коричневого, шоколадного. И эта напряженная насыщенность колорита в сочетании с жестким силуэтом и широкой, темпераментной манерой письма сообщают полотну необычайно мощный энергетический посыл.

Картины с изображением Владыки Шамбалы открывают и завершают серию. В первом случае художник использует, как указывалось, приемы тибетской живописи, во всех последующих – западной. Совмещение в создании Образа-Знака двух, казалось бы, взаимоисключающих изобразительных методов символизирует объединение Востока и Запада на пороге Мировой Общины.

Серия «Майтрейя (Красный Всадник)» стала этапной в творчестве Н.К. Рериха.

В ней впервые нашли живописное воплощение великие символы Азии, связанные с Гималайским Братством – Шамбала, Майтрейя, Чинтамани. Собранные в одном цикле, они дали возможность художнику через конкретный бытовой мотив, сказание и легенду корректно приоткрыть восточную эзотерику, дав намек на Великую Реальность.

Мощь пещер. 1925

Кроме того, серия вместе с циклами «Его страна» и «Знамёна Востока» положила начало новому – восточному – периоду в художественной практике мастера, связанному с постижением и отражением таинственного Материка – Сердца Азии. Путешествие обогатило Н. Рериха необычными образами, темами, сюжетами, красками, подсказанными самой горной природой, что нашло непосредственное отражение в его изобразительной системе. В работе над этими полотнами окончательно сформировались стилистические особенности зрелого творческого метода художника.

Шёпоты пустыни. 1925

Размышления над драматическими подробностями вынужденного пребывания Рерихов в «мешке Хотана» (арестом, запретом работать, изощренными издевательствами местных властей) порождают мысль, что эта задержка в пути была предопределена Свыше. Словно Владыки, ведущие Караван, сознательно закаляли членов экспедиции, предоставляя им не только новые знания, но и опыт одоления препятствий, концентрируя их духовную и творческую энергию, что в конечном результате привело Н. Рериха к созданию удивительно цельной по замыслу и отточенной по мастерству живописной серии.

Тот факт, что из 200 работ, написанных Рерихом в первый период путешествия, именно эта сюита была привезена в Москву в качестве одного из Даров, лишний раз свидетельствует не только о ее художественной ценности, но и о сакральной сущности полотен.

Майтрейя Победитель. 1925

Сам Н.К. Рерих придавал серии большое значение. Уникальность произведений этого цикла, совместившего мистический замысел и провидение будущего, раскрывается в эпистолярном наследии Е.И. Рерих. Из него следует, что сюита «Майтрейя» была написана по указанию Владык (выделено Н.К.). Так, в письме от 5 октября 1923 года Елена Ивановна сообщает, что Учитель просит написать для Москвы серию «Майтрейя». Между заданием Владыки и его реализацией прошло два года. Путешествуя по Индии, Тибету, Китаю, Н.К. Рерих ощутил реальную значимость Великого Образа в сознании и судьбах народов Азии. Мечты о грядущем освобождении Востока, связанные с приходом Майтрейи, нашли воплощение в очистительном движении Новой Страны, неся надежды всему миру.

Таким образом, серия «Майтрейя» явилась живописным посланием Махатм Востока революционной России. Вместе с остальными Дарами, привезенными Рерихом в Москву, она стала частью Великого Плана, направляемого Мировой Общиной.

Спокойно, по-философски относясь к местонахождению своих картин, «рассеянных» по разным музеям мира, Рерих неоднократно в течение жизни интересовался именно ее судьбой. Об этом свидетельствует переписка художника с Р.Я. Рудзитисом, И.Э. Грабарем, В.Ф. Булгаковым. Так, в завещании, составленном в апреле 1927 года в Монголии, Н. Рерих особо выделяет серию «Майтрейя» среди своих картин, находящихся в Советской России, завещанных Всесоюзной Коммунистической партии, и просит обойтись с художественными произведениями, как «истинных просвещенных коммунистов по завету Ленина...»[74]. За несколько месяцев до ухода, в 1947 году, Н.К. Рерих писал И.Э. Грабарю: «...Хотелось бы знать, куда девалась моя сюита «Красный всадник»... Не пропала же?.. Жаль, что мой брат в Москве умер. Он, наверно, знал бы и о картинах, и о моем архиве»[75].

Оставленная Н. Рерихом в Москве для передачи в Третьяковскую галерею серия «Майтрейя» попала к А.М. Горькому. В течение ряда лет она украшала столовую подмосковной дачи писателя в Горках и в 1936 году в числе других работ была подарена им Горьковскому художественному музею. С тех пор более полувека живописные полотна художника находятся в постоянной экспозиции музея, воздействуя на зрителей магнетизмом образов, цветовой насыщенностью, а главное – мощной энергетикой, вобравшей «жар» Камня.

Серия «Майтрейя», так же как Н.К. Рерих, связавший в свое время культуру и этику Материков Планеты, объединяет прошлое и настоящее народов Востока и Запада, устремляя сознание в Мировую Духовную Обитель, где уже куется Неведомое Будущее.

Автор приносит благодарность генеральному директору Центра-Музея имени Н.К. Рериха Людмиле Васильевне Шапошниковой за предоставленный из архива Международного Центра Рерихов документ – завещание Н.К. Рериха от 1926 года (см. на с. 182).

Сергий Строитель. 1924. Фрагмент