Вот Байрон тоже был таким поэтом. Байрон присутствует во всех своих писаниях. Нет поэм Байрона, нет его стихов без него самого.

Байрон — и это тоже романтическая черта — стремился к тому, чтобы быть не только поэтом. Он считал, что настоящий поэт — это не только тот, кто существует в письменном или печатном слове. У него была идея, что поэт все, что он пишет, берет на личную свою ответственность. Это общеромантическая идея, чуждая классицизму. Классицист считает, что то, что он может сказать, что может сделать в жизни, — все это вложено в его произведения. Он вам оставил свое произведение, а сам может пребывать как хочет и где хочет.

Я всегда привожу в пример — и не знаю примера лучше — повесть Гофмана «Дон Жуан». Там Гофман превыше всех музыкальных произведений ставит оперу Моцарта «Дон Жуан». Он рассказывает о том, как замечательная певица пела Донну Анну. И пела с такой патетичностью, с такой силой жизни, что скончалась... во время спектакля. Ей эта партия Донны Анны стоила жизни. Вот для Гофмана это и есть настоящий художник — тот, кто поет, играет, сочиняет под залог собственной жизни.