Священство, пророчество, царство как социорелигиозные функции(К.Доусон «Религия и культура»).

Духовный класс формирует сакральную традицию, связывающую всю культуру воедино и накладывающую на нее свой характерный отпечаток, и сам, в свою очередь, этой традицией формируется. Каждый социальный образ жизни в той мере, в какой он обладает духовной традицией и организованной социальной религией, стремится развивать этот специализированный религиозный класс, или орден, состоящий из людей, которые выделяются из общества и на которых возлагается функция посредничества между общиной и божественным миром. Подобные классы отличаются от культуры к культуре, но повсюду мы найдем одни и те же социальные типы, повторяющиеся до такой степени, что всё их множество можно свести к нескольким первоначальным архетипам. 1)это жрец, являющийся в обществе представителем специализированной религиозной функции: человек, которого воспитывают и выделяют из общества для выполнения ритуалов и церемоний (прежде всего жертвоприношения), образующих сущностную связь между обществом и его богами, необходимое средство для приобретения божественного расположения. 2)это царь( законодатель) к которому относятся как к личному представителю или воплощению божественной власти. 3)это пророк( провидец)- глашатай божественной воли, интерпретатор снов и пророчеств. Три этих типа, конечно же, не исключают друг друга. Царь может быть жрецом, жрец может быть пророком, а пророк - законодателем. Но они представляют три отдельные функции и обеспечивают основание для типологической классификации культур, которая обладает определенным значением при научном исследовании всякой исторической религии. Пророческий тип первый, т.к.наиболее важен с религиозной точки зрения.Пророческий тип равно характерен и для самых примитивных, и для самых развитых форм религии.

2. Место религии в «постсекулярном» «плюралистическом» обществе.

Итак, основной характеристикой постсекулярного общества является «двусторонний процесс обучения» веры и разума или их коррелятивность. Но, это не означает возврата к религии как доминирующей ценностной системе или приоритетного типа мировоззрения. После периода секуляризации в западной культуре придание религии прежнего статуса уже невозможно. В эпоху постмодерна, который синхронен с наступлением постсекулярного общества, религия представляет собой один из многих дискурсов в его плюралистическом пространстве. Российский исследователь Александр Кырлежев следующим образом характеризует ситуацию постмодерна: «Постмодерн принимает религиозный опыт, религиозные смыслы, религиозные символы, не отдавая им никакого ценностного предпочтения по сравнению с другими опытами, смыслами или символами» [4]. Этот ученый производит интересный анализ стадий статуса религии в обществе. Во время стадии доминирующего положения религии, религиозной стадии, религия понималась исходя из ее отношения к пространству сакрального. То есть главной была известная оппозиция «сакральное-профанное». В период стадии секуляризации эта оппозиция разрушается. Секулярный проект выделяет светскую сферу как автономную и самодостаточную, вытеснив религию из социальной сферы в частную. Как пишет А. Кырлежев, религия становится увлечением людей. Для секуляризации, совпадающей с модерном, основным стремлением было лишить церковь ее социальной роли с тем, чтобы социальная идентификация людей перестала быть религиозной, а стала гражданской. Следующая стадия постсекулярного общества, совпадающая с постмодерном, является совершенно иной социокультурной ситуацией, когда нет разделения на сакральное и профанное. Эти две сферы совмещаются, взаимопроникают друг в друга, иногда до неразличимости. Религия погружается в атмосферу абсолютной свободы и плюрализма, что является для нее непростым испытанием.

В постсекулярном обществе религия воспринимается как спасительная альтернатива в противовес мирским прагматичным идеологиям, культивирующим деньги и власть и демонстрирующим свое бессилие породить некую объединяющую нравственную идею или хотя бы коллективные представления (Э. Дюркгейм), которые бы интегрировали общество. Религия вновь начинает выполнять интегративную функцию и становится в постсекулярную эпоху определяющей для идентичности людей. В условиях глобализации и кризиса идеологии национального государства консолидация людей немыслима без религиозной идентификации. А. Кырлежев считает, что этнорелигиозная общность, «филетизм становятся формой самоидентификации в условиях усиления транснациональных структур и глобализационных процессов» [4]. Эта же идея актуализируется казахстанским ученым А.А. Хамидовым, который утверждает, «что речь должна идти не о национальной, т.е. чисто секулярной, а об этно- (или национально-) религиозной (конфессиональной) «идее»» [5, с.24].

Важным обстоятельством является возврат религии в общественную жизнь. Этот возврат происходит на трех уровнях: институциональном или политическом, социокультурном и аксиологическом. Исследователь А. Журавский, характеризуя институциональную реставрацию религий, отмечает, что в мировой политике появились новые субъекты мирового развития [6]. Помимо транснациональных корпораций, перерастающих в глобальные, субъектом мировой политики являются религии, которые предлагают свои проекты переустройства мира. В частности, «проект исламской этноконфессиональной сети» [7, с.72], движущей силой которого является исламизм, ратующий за установление «мирового халифата». Кроме него, в современном мире существует пантюркистский проект, конфуцианский (китайский) проект, католический проект. Также обнаруживается проникновение религиозных содержаний в светскую идеологию. Актуальными для светского общества становятся термины, взятые из социального учения религии. Например, субсидиарность в католическом богословии и другие. В целом, можно констатировать, что религия становится политической силой, что также находит подтверждение в терминологии. Например, политический ислам. Усилилась тенденция политизации религии, что становится угрожающим для мирового сообщества фактом. Религия становится не только политической силой, но и политической проблемой.

В социокультурном измерении религия как традиция является важнейшим механизмом воспроизводства и трансляции моральных норм, духовных ценностей, без которых невозможно представить себе любую культуру. Многие национальные государства используют социокультурный потенциал религии для укрепления консолидации общества, обеспечения его стабильности, а также для того, чтобы легитимировать свои политические акции. В настоящее время недальновидной считается политика государства, не учитывающая религиозный фактор. В условиях глобализации сохранение традиционного для страны национального и религиозного укладов является необходимым для выживания в качестве единого государства.

Сегодня одной из глобальных проблем современности является разрушение этических норм человеческой жизни и жизни мирового сообщества. Поднимается вопрос о глобальном мировом этосе, об этической политике и этической экономике. Многие исследователи сходятся во мнении, что данные этические нормы не могут быть сконструированы человеческим рацио, обнаружившим свой безнравственный потенциал. Например, Ф.А. Хайек отмечает: «Как бы то ни было, религиозное представление о том, что нормы морали определяются непостижимыми для нас силами, может, во всяком случае, быть ближе к истине (пусть и не по той причине, которая предполагалась), чем рационалистическая иллюзия, будто человек, поднатужив свой интеллект, сумел изобрести нормы морали…» [8, с.235]. Этой точки зрения придерживаются участники рассмотренного выше диалога, который можно назвать диалогом разума и веры.

Таким образом, главной характеристикой постсекулярного общества является кризис секуляризма (как чисто западного явления) и переход к позиции полифонии разума и веры. Следствием этого выступает возвращение религии в качестве институциональной формы, социокультурного и аксиологического измерения в общественную жизнь. Кризис секуляризма есть кризис либеральной идеологии, требующий пересмотра ее основ. Социальное учение традиционных религий содержит большой позитивный потенциал, который можно использовать на благо общества. Русская православная церковь, католическая и протестантские церкви, а также ислам разработали свои альтернативные модели гражданских отношений, требующие к себе пристального внимания.