Государства, все же трудно.

Конечно, вся страна пребывала тогда в процессе индустриализации; реформы осуществлялись и в аграрном секторе; очень многое менялось также

в образовательной и культурной сферах, причем еще до официального старта Культурной революции. И все же объективных предпосылок для формирования

«в экстренном порядке» нации кавказских мусульман не существовало. Однако

куда важнее другое: к тому времени существовали субъективные предпосылки.

В 1929г. Иосиф Сталин впервые ощутил себя полноценным хозяином государства. Он уже мог вполне спокойно позволить себе выслать Троцкого из страны, безбоязненно провозгласить непримиримую войну против кулачества, обвинить Бухарина, Рыкова и Томского в «правом уклоне», объявить вне закона

советских граждан, «перебежавших в лагерь врагов крестьянства и рабочего класса» («Закон о невозвращенцах»), в конце концов – отказаться от столь ему

ненавистного нэпа и заявить о «Большом переломе». И самое главное: Сталин чувствовал себя настолько уверенно, что мог «откорректировать» некоторые «непреложные марксистские истины» – в частности, пересмотреть важнейшие аспекты программы «слияния наций».

В переломный год своего пятидесятилетия генсек признал: «...нации и

национальные языки отличаются чрезвычайной устойчивостью и колоссальной силой сопротивления политике ассимиляции < > Царско-русские русификаторы и немецко-прусские германизаторы, мало чем уступавшие в жестокости турецким ассимиляторам, более ста лет кромсали и терзали польскую нацию, так же как персидские и турецкие ассимиляторы сотни лет кромсали, терзали и истребляли армянскую и грузинскую нации, но они не только не добились уничтожения этих наций, а – наоборот – оказались вынужденными также капитулировать».

Политика миксации действительно давала сбои. «Было бы неправильно думать, что уничтожение национальных различий и отмирание национальных языков произойдет сразу же после поражения мирового империализма, одним ударом, в порядке, так сказать, декретирования сверху. Нет ничего ошибочнее такого взгляда. Пытаться произвести слияние наций путем декретирования сверху, путем принуждения, – означало бы сыграть на руку империалистам, загубить дело освобождения наций, похоронить дело организации братства и

сотрудничества наций».

Подобные признания – самое красноречивое свидетельство пересмотра Сталиным определенных базовых принципов моделирования социалистических наций. Он пишет: «Русские марксисты всегда исходили из того положения, что национальный вопрос есть часть общего вопроса о развитии революции, что на различных этапах революции национальный вопрос имеет различные задачи, соответствующие характеру революции в каждый исторический момент, что сообразно с этим меняется и политика партии в национальном вопросе».

Это важнейшее признание стало констатацией факта необратимости намерений главы советского государства осуществить крутой перелом именно

в национальной политике. Одновременно ощущалась острая необходимость теоретического обрамления новой практики. Еще в самом начале двадцатых годов Сталин охотно ссылался на известное ленинское утверждение: «целью социализма является не только уничтожение < > всякой обособленности наций,

не только сближение наций, но и слияние их». Но в конце того же десятилетия он цитирует уже другой ленинский тезис: «Пока существуют национальные и государственные различия между народами и странами, – а эти различия будут держаться еще очень и очень долго даже после осуществления диктатуры пролетариата во всемирном масштабе, – единство интернациональной тактики

коммунистического рабочего движения всех стран требует не устранения разнообразия, не уничтожения национальных различий (это – вздорная мечта

для настоящего момента), а такого применения основных принципов коммунизма..., которое бы правильно видоизменяло эти принципы в частностях, правильно приспособляло, применяло их к национальным и национально-государственным различиям».

Именно необходимость «правильного видоизменения этих принципов в частностях, правильного применения их к национальным и национально-государственным различиям» и была использована Сталиным в качестве механизма для реализации уже принципиально новой, «менее деликатной», программы по укрупнению народов. Существование полусотни совершенно разных народов, народностей и этнических групп абсолютно не вписывалось в революционную атмосферу «Большого перелома», оно выдвигало условия, с которыми просто невозможно было справиться, предлагало новые вопросы, но

ответов не подсказывало.

Что предпринял Сталин? Он не стал истреблять народы и народности, не стал превращать их в предмет купли-продажи, как это делали буржуазные метрополии с американскими индейцами и коренным населением африканского

континента. Он их просто «списал со счета», сказал, «кто они на самом деле» и как должны отныне называться. Десятки этнических образований были, таким

образом, изъяты из анналов интернациональной демографии, десятки народов и народностей перестали существовать официально.

Если, например, в I Всесоюзной переписи 1926г. все еще фигурировали такие этнолингвистические группы, как «бухарцы», «мишари», «хиналуги», «камчадалы», «кайтаки», «хваршины», «багулалы», «каратаи», «карапапахи», «тиндии», «будухи», «таты», «талыши», «удины», «иезиды», «джеки», «боша»,

«дидои», «теленгеты», «хиналуги»... (список можно продолжить), то уже во II (с признанными итогами) Всесоюзной переписи 1939г. этих групп официально не существовало. Десятки народностей комплектовались в отдельные народы, именуемые Сталиным «социалистическими нациями».

«Разные бывают нации на свете. Есть нации, развившиеся в эпоху подымающегося капитализма, когда буржуазия, разрушая феодализм и феодальную раздробленность, собирала нацию воедино и цементировала ее. Это – так называемые “современные” нации <...> Конечно, элементы нации -

язык, территория, культурная общность и т.д. – не с неба упали, а создавались исподволь, еще в период докапиталистический. Но эти элементы находились в зачаточном состоянии и в лучшем случае представляли лишь потенцию в смысле возможности образования нации в будущем при известных благоприятных условиях. Потенция превратилась в действительность лишь в период подымающегося капитализма с его национальным рынком, с его экономическими и культурными центрами <...>

Буржуазия и ее националистические партии были и остаются в этот период главной руководящей силой таких наций <...> Такие нации следует квалифицировать как буржуазные нации. Таковы <...> французская, английская, итальянская, североамериканская и <..> другие нации. Такими же буржуазными

нациями были русская, украинская, татарская, армянская, грузинская и другие нации в России до утверждения диктатуры пролетариата и Советского строя в нашей стране.

Но есть на свете и другие нации... новые, советские нации, развившиеся и оформившиеся на базе старых, буржуазных наций после свержения капитализма в России, после ликвидации буржуазии и ее националистических партий, после утверждения Советского строя. Рабочий класс и его интернационалистическая партия являются той силой, которая скрепляет эти новые нации и руководит ими. Союз рабочего класса и трудового крестьянства внутри нации для ликвидации остатков капитализма во имя победоносного строительства социализма; уничтожение остатков национального гнета во имя равноправия и свободного развития наций и национальных меньшинств; уничтожение остатков национализма во имя установления дружбы между народами и утверждения интернационализма; единый фронт со всеми угнетенными и неполноправными нациями в борьбе против политики захватов и захватнических войн, в борьбе против империализма, – таков духовный и социально-политический облик этих наций. Такие нации следует квалифицировать как социалистические нации.

Эти новые нации возникли и развились на базе старых, буржуазных наций в результате ликвидации капитализма, – путем коренного их преобразования в духе социализма. Никто не может отрицать, что нынешние социалистические нации в Советском Союзе – русская, украинская, белорусская, татарская, башкирская, узбекская, казахская, азербайджанская, грузинская, армянская и другие нации – коренным образом отличаются от соответствующих старых, буржуазных наций в старой России как по своему классовому составу и духовному облику, так и по своим социально-политическим интересам и устремлениям».

Таким образом, в конце двадцатых годов прошлого столетия впервые в истории и был дан робкий старт понятию «азербайджанская нация».

***