С империалистическими правительствами

и освобождение всех угнетенных» ^[215] .

В условиях реальной угрозы скорого (уже) установления большевистско-кемалистского контроля над стратегическим регионом, в атмосфере вероятной оккупации всего пространства между Черным и Каспийским морями, а также Туркестана британский министр иностранных дел Джордж Керзон выступил весной 1920г. в кабинете министров со следующим заявлением: «Если контроль над Каспием будет утрачен, мы вскоре обнаружим, что вся наша Восточная империя зашаталась»^[216].

После Первой мировой войны, в период не только политического, но и экономического передела мира, французский экономист и политик Анри Беранже отметил: «Кто владеет нефтью, будет владеть миром, потому что благодаря мазуту он будет господствовать на море, благодаря авиационному бензину – в воздухе, благодаря автомобильному бензину и осветительному керосину – на суше. И в дополнение он будет править своими собратьями в экономическом отношении, обладая фантастическим богатством, которое он извлечет из нефти – этого удивительного вещества, за которым охотятся больше, чем за золотом, и которое гораздо ценнее, чем само золото»^[217].

Исключительное значение восточно-закавказского района (каспийского шельфа в целом), являвшегося в тот период богатейшим в Старом свете регионом добычи нефти, особенно явственно высвечивалось на фоне нежелания США, крупнейшей нефтедобывающей страны мира, с кем бы то ни было делиться собственным топливом.

Таким образом, младотурецкий проект «Азербайджан» превратился в яблоко раздора между, с одной стороны, обретающим все более зримые контуры большевистско-кемалистским союзом, а с другой - странами Антанты (прежде всего Англии). Яблоко это пахло нефтью.

Уже на следующий день после обращения Кемаля к большевистскому руководству Азербайджанская Республика (АДР) была советизирована. Это обстоятельство часто представляется на фоне «подготовительной деятельности» нового («анатолийского») турецкого правительства, оказавшего поддержку (в том числе и посредством работы с местным тюркским населением) Волжско-Каспийской военной флотилии и частям XI Красной Армии, занявшим уже в конце апреля все западное побережье Каспийского моря вплоть до персидской границы.

Между тем при рассмотрении этого вопроса нужно исходить из того, что к весне 1920г. на территории АДР и примыкающих восточно-армянских районов внезапно появился Киллигиль Нури паша – не только фактический создатель азербайджанской государственности, но еще и персона, которая по Мудросскому перемирию обязана была покинуть (и покинула) регион. Возвращение столь знаковой фигуры являлось авантюрой рисковой, особенно в аспекте международных позиций мусаватистского правительства. Напомним, что в ноябре 1918г. британский генерал Томсон лично выдворял его из республики. Неожиданное появление Нури в Южном и Восточном Закавказье едва ли могло состояться без наличия серьезных гарантий и договоренностей.

Вопрос в том, что к 1920г. большевистское правительство, хотя и после некоторых колебаний, приняло в итоге решение – а почему бы нет – «работать также с Энвером», который в качестве вспомогательного фактора вполне мог приумножить усилия, направленные на советизацию нефтеносного региона, да и всего Закавказья в целом. В результате принятия этого решения один из бывших младотурецких лидеров (кстати, намеревавшийся с большевистской помощью собрать «войско Ислама» и пойти на Кемаля) перебрался в Москву, где ему была даже предоставлена работа в «Обществе Единства Революции с Исламом» и весьма солидная сумма в 400 000 немецких марок – для оплаты политической активности и на личные нужды.

Обращает на себя внимание и тот факт, что в 1920г. вместе с Энвером в Россию перебрался и другой член младотурецкого триумвирата, Джемаль. Есть основания полагать, что именно бывшие руководители Османской империи и направили Нури в Закавказье (напомним, что последний приходился Энверу сводным братом). Показательно, что практически тогда же в регионе появился и дядя Энвера – бывший губернатор вилайета Багдад, бывший командующий армией «Восток» османский генерал-майор Халил паша Кут.

Как известно, мусаватистское правительство и до того вело военные действия против Армении и отдельных армянонаселенных районов (армейские части командира Гянджинского гарнизона принца Фейзулы Каджара, генералов Мехмандарова и Шихлинского и др.), но лишь вторичное появление в регионе столь одиозной, с точки зрения западных политиков, фигуры, как Нури паша, и стало тем знаковым событием, которое позволяет констатировать факт наличия принципиально новых тенденций.

Пантюркисты Нури и Халил традиционно придерживались антирусских позиций, причем эти подходы были спроецированы и на Советскую Россию. Тем не менее они вынуждены были внести в свои действия коррективы с учетом известного намерения бывших лидеров младотурецкого правительства сблизиться с большевиками. В борьбе против Кемаля и его новых сподвижников Энвер паша определенно пытался сыграть «на опережение».

Еще до начала Кемалем войны против «империалистической Армении» Нури и Халил уже вторглись в Нагорный Карабах, учинили мартовскую резню армянского населения города Шуши. Есть опосредованные указания на то, что благодаря усилиям действующих на землях агонизирующей АДР «энверовских сил», а также позиции, занятой военным ведомством, апрельское продвижение XI Красной Армии на Баку не встретило серьезного сопротивления со стороны тюркского большинства.

Следует признать, что Красная Армия достаточно легко продвигалась к нефтяным вышкам Баку. Примечательно, что военный министр АДР Самед Мехмандаров сдал свои полномочия (28 апреля) вполне миролюбиво, причем уже в августе он переехал в советскую Москву, где поступил в распоряжение Всероссийского Главного штаба, затем – Артиллерийской уставной комиссии. Его заместитель в мусаватистском правительстве генерал Али Ага Шихлинский был назначен помощником наркома по военным и морским делам Советского Азербайджана.

Вот как он сам вспоминает это назначение: «15-18 января министр иностранных дел хан Хойский получил телеграмму от Чичерина с предложением поддержать Советскую Россию против белогвардейцев. < …> Мусаватское правительство всячески оттягивало время и срывало переговоры с Советской Россией. В последних числах апреля части XI-й Красной Армии пришли на помощь восставшим < …> Большинство мусаватских министров бежало из Баку. 29 апреля ко мне пришел вновь назначенный народный комиссар по военным и морским делам Азербайджанской Советской Социалистической Республики и предложил принять должность его заместителя. Я согласился»^[218].

Есть и другие свидетельства, указывающие на наличие определенных договоренностей между некоторыми представителями высшего офицерского состава и появившимися в пределах республики (и примыкающих районов Армении) людьми Энвера. Помимо прочего, нельзя игнорировать и личностный аспект: например, тот же Шихлинский в свое время находился в подчинении Нури, служил в составе его Кавказской Исламской армии, занявшей в сентябре 1918г. Баку и учинившей в городе резню армян.

В отличие от руководителей военного ведомства АДР, большинство министров и других членов правительства бежало. Известно письмо одного из ведущих парламентариев Хасанбека Агаева на имя Энвер паши, в котором он высказывает «недоумение» в связи с установлением советской власти в Баку: «Весной 1920г. среди азербайджанских тюрков велась энергичная пропаганда о том, что будто на основании состоявшегося между Вами и Советским правительством соглашения армии договорившихся сторон, соединившись в Анатолии, поведут войну против Антанты за освобождение мусульманского мира и, в частности, Турции <...> В этих слухах самым основным и важным мне представляется следующее: русская армия проследует через Азербайджан, не заходя в Баку, по направлению Карабах – Армения в Анатолию <...> В начале апреля 1920г. Советское правительство стало подвигать свою армию к северной границе Азербайджана. На ноту Министерства иностранных дел <...> Азербайджанского правительства о причинах, побуждающих советское правительство направлять столь многочисленную армию к нашим границам, от Чичерина так и не было получено ответа. 27 апреля 1920г. вечером русская армия была уже в 15 км от Баку. А как только ее части вступили в город, то были встречены приветственными словами Халил паши и доктора Фуада, называвшими красных “нашими союзниками” и удерживавшими население от всякого сопротивления. Таким образом, 27 апреля в 1-2 часа ночи власть фактически перешла в руки большевиков»^[219].

Это письмо (опубликованное в издаваемом в тридцатые годы в Париже журнале «Кавказ») проливает свет на некоторые важные детали и даже вполне гармонично вписывается в контекст сценария «на опережение». Виднейший армянский идеолог и полководец Гарегин Нжде в написанном 26 февраля 1954г. в тюремной камере письме на имя Председателя Президиума Верховного Совета СССР К.Ворошилова также упоминает об особой роли энверовского окружения. Причем в плане рассматриваемого нами вопроса сообщения Нжде представляют исключительную ценность: в начале двадцатых годов он лично отражал натиск турецких воинских частей.

«Благодаря махинациям приглашенных в Азербайджан турецких эмиссаров Энвера паши, Халил бея и других командование XI Красной Армии объявило Зангезур территорией Азербайджана. Это и послужило поводом для разногласий между командованием XI Армии и населением Зангезура, которое не могло примириться с потерей своей территории, которая тысячелетиями исторически и этнически принадлежала Армении <...> В те дни, когда Красная Армия заняла Баку, “95% азербайджанских сил были посланы в Зангезур в качестве наемников”. Этот исторический факт подтверждает и председатель парламента Азербайджана Агаев в своем письме к Энвер паше, напечатанном в зарубежном журнале “Прометей”»^[220].

Существует еще целый ряд косвенных указаний на то, что в процессе установления большевистского контроля в Азербайджане сторонники Энвера и лично он опередили Мустафу Кемаля, хотя сам вопрос требует более детального рассмотрения. Послание же последнего «в канун советизации» – совпадение. Впрочем, исторически вполне обоснованное: будущий президент республики прекрасно был осведомлен относительно контактов своего злейшего врага с Советами и, обещая скорую советизацию Азербайджана, сам пытался сыграть на опережение.

В связи со сложным положением дел на Северном Кавказе и в бассейне Черного моря апрельское письмо Кемаля шло в Москву более месяца и было доставлено лишь 1 июня 1920г. Иное дело, что советское руководство именно с ним связывало все свои ближайшие перспективы, в том числе и относительно установления дипломатических отношений. Уже на следующий день нарком иностранных дел Г.Чичерин отправил с турецкими офицерами Ибрагим беем и Хулуси беем ответное послание с предложением создать дипломатические и консульские представительства. 2 июня 1920г. и считается официальной датой установления дипломатических отношений между Россией и Турцией.

***

Лето 1920г. – период, когда провозглашенные